Глава 17. В следующий раз появившись в Фишино, Альберто принес курицу

В следующий раз появившись в Фишино, Альберто принес курицу, чтоб Ливия ему ее приготовила.

— Она не так молода, — сказал он, схватив птицу за шею и оглядывая со всех сторон, пока та била крыльями и кудахтала в тисках его пальцев. — Да и не очень жирна. Но сама знаешь поговорку: gallina vechhia fa buon brodo. Чем старей курица, тем наваристей бульон.

И он свернул курице шею, прежде чем с поклоном передать тушку Ливии.

С тех пор как был прикончен последний кусочек булки, еды уже в доме не осталось, и у Ливии текли слюнки, пока курица варилась в кастрюле с луком, сельдереем и морковками, которые также принес Альберто.

— Может, присядешь со мной? — предложил он.

— Не могу. Готовлю.

— Но ведь, кроме меня, посетителей нет. — Он поставил на стол две тарелки и два прибора. — Да и курица хороша! — сказал он с нажимом.

Ливия отошла и осталась у плиты:

— Что поделать…

Бульон сварился. Альберто смотрел, как Ливия вынимает курицу из кастрюли и выкладывает на блюдо. Она налила в тарелку бульон из кастрюли и тотчас подала ему, слегка загустив пастой.

— Простая казалось бы штука, — приговаривал он, черпая полной ложкой. — А отлично сготовить не так-то просто. До чего же вкусно, Ливия!

Несмотря ни на что, ей стало приятно:

— Спасибо.

— Может, отведаешь немного?

— Нет.

Она уже прикинула, что потом доест остатки. Даже жирному Альберто никак не осилить целую кастрюлю бульона, особенно в такое время, когда люди годами не видят мяса, ну а курицы, вроде этой, хватит, чтоб кормиться целому семейству не одну неделю.

— Как знаешь. — Альберто снова налег на бульон. — Нет, правда, очень вкусно!

Суп получился того изумительного сероватого цвета, какой бывает, когда курица хорошо проварится; на поверхности поблескивали золотые искорки жира. От голода у Ливии кружилась голова, и если б не оперлась на плиту, она, наверно, упала бы. У нее на глазах Альберто выдул весь бульон до капли.

— Ну, а теперь, — сказал он, потянувшись к курице, — примемся за secondo.[38]

Жирными пальцами он разорвал птицу, ловко отделив белое мясо от кости, умелым движением выкрутив ножки с окорочками, и вот уже разделанная курица распласталась на блюде.

— Прошу, — сказал он, указывая Ливии на второй прибор.

— Не могу… — снова повторила она.

Но, ощутив исходивший от вареной курицы аромат, почувствовала, что слабеет, что едва держится на ногах, и значит не будет ничего предосудительного, если она позволит себе присесть. Альберто сунул длинный кусок грудки в рот и с выражением невыразимого удовольствия принялся жевать. Затем, подхватив кусочек поменьше, протянул Ливии. Она было потянулась к курятине, как вдруг почувствовала, что его рука легла ей на плечо, слегка клоня его к столу. Ливия поняла, чего он добивается, и покорно открыла рот навстречу, куску, который Альберто туда и вложил.

И прикрыла глаза. Так было легче. Она чувствовала, как его толстые, липкие от куриного жира пальцы тычутся ей в губы, но ощущала лишь вкус курицы. Сочный, густой мясной аромат заполнил рот, наполнил мысли, вытеснив все остальное. Аромат ушел. И Ливия, уже собой не владея, приоткрыла рот, чтоб еще раз испытать то же: так птенец раскрывает клюв навстречу корму. Два толстых пальца проползли ей в рот, и она почувствовала, как с жадностью слизывает с них куриный жир, стараясь не упустить ни капельки.

Альберто убрал пальцы, и Ливия открыла глаза, сгорая от стыда за содеянное. Но в его пальцах увидала очередной кусок курицы — sella, седловинку, два кусочка темной мякоти из нижней части, прямо за крылышками: самое вкусное мясо. Снова Ливия прикрыла глаза, и снова почувствовала, как его пальцы пробираются к ней в рот, и снова слизала с них все до капли. Голос Альберто зашептал ей прямо в ухо:

— Когда в прошлый раз спросила, почему — ты, я соврал. Плевать, что надо мной будут смеяться. Это потому что я тебя люблю.

То, что происходило, то, что она слышала, ей с закрытыми глазами вынести было легче. Ливия молчала. Немного погодя еще один кусочек курицы ткнулся ей в губы.

Когда Альберто ушел, Ливию едва не стошнило. В тот же вечер она заглянула в самый дальний угол кухни, где оставила кастрюлю, куда аккуратно сливала куриную кровь, и кликнула Маризу:

— Я кое-что придумала. Что скажешь насчет танка?

— Какого танка?

— Того самого, который подорвался, после твоего заклинания против tedesco[39]солдата. Если б этот танк завести, можно бы использовать его вместо трактора.

Мариза задумалась:

— Надо бы куриной крови раздобыть.

Ливия протянула ей кастрюльку:

— Ничего, что курица очень старая?

— Думаю, сойдет. Но, Ливия, ведь ни ты, ни я не умеем управлять танком!

— Подумаешь! — Ливия дернула плечом. — Думаю, что это не так уж сложно. Им солдаты управляют, а глянь на них, одни недоумки.

На следующий день сестры отправились в поле за деревней, на то место, где стоял сломанный немецкий танк. Из бутылки, которую она с собой захватила, Мариза налила в бак зловонное месиво. Наложила руки на бронированный корпус танка.

— Ну-ка, попробуй! — бросила она Ливии.

Ливия забралась внутрь танка. Там было очень темно — свет просачивался только из нескольких щелей в броне. А внутри воняло машинным маслом, застарелым мужским потом и еще чем-то горелым — должно быть, порохом.

Она уселась на водительское место и осмотрела панель управления. Казалось, тут особых трудностей нет. По обеим сторонам торчали две рукоятки, которые, похоже, регулировали ход гусениц. Прямо перед водительским креслом в крошечную щель открывался совсем узкий обзор дороги. Справа виднелось еще несколько рукояток и переключателей, но зачем они, понять Ливия не могла. Похоже, черная кнопка могла приводить двигатель в движение. Ливия нажала. Ничего. Она наобум подвигала разными рычагами, снова нажала кнопку. И вдруг весь танк с силой содрогнулся, и Ливия решила было, что ей каким-то образом удалось выстрелить из пушки, но потом сообразила, что это включился двигатель как раз у нее под правой пяткой. Внутренность танка наполнил густой черным дым. Ливия тронула рычаги, и машина рванула вперед.

Дата добавления: 2015-08-18