Глава 20. Брэнди сжала в руках бокал с вином и сказала таким тоном

Брэнди сжала в руках бокал с вином и сказала таким тоном, какого ни разу еще герцог от нее не слышал:

– Моя маленькая сестра не вульгарна, леди Фелисити. Вульгарность, как мне кажется, это черта в людях, которая позволяет им не мучиться совестью, обидев другого. Вульгарность выражается в отсутствии манер и благородства и, кроме всего прочего, недостатке мозгов, для того чтобы скрыть обиду за сладкими словами.

Фелисити заставила себя рассмеяться.

– Мисс Робертсон, я совершенно не хотела никого обидеть. Ведь ваша сестричка помогает вам ловить рыбу, не так ли?

Ян резко ответил:

– Фиона, кроме ловли рыбы, еще много чего умеет делать. А Брэнди относится к девочке как к собственному ребенку, своему малому дитяте.

– Малому дитяте, ваша светлость? Все эти странные шотландские слова: «ага» вместо «да», и «малый» вместо «маленький» – вы заставляете меня думать о том, что я в другой стране. Прошу вас убедительно, говорите по-английски.

– А вы и есть в другой стране, – сказала Брэнди, – и здесь мы разговариваем по-шотландски. Может быть, вам стоит поучиться нашему языку, вместо того чтобы навязывать нам свой английский?

Клод, до этого делавший вид, что не участвует в споре, сказал, кашляя:

– Мне кажется, вы совершенно правы, леди Фелисити. Нам стоит послушать, как вы говорите, и постараться не раздражать ваш слух нашим шотландским говором. Разумеется, вы в Шотландии, но вы наш гость.

Фелисити не могла понять, шутит он или нет, и, решив, что не шутит, подумала, что вот наконец-то попался хоть один приличный человек в этой чертовой Шотландии. Она благодарно кивнула Клоду. Как девчонка могла обвинять ее в недостатке мозгов?

Леди Аделла подлила масла в огонь.

– Так, значит, Ян, вам не нравится жить в городе, тогда, может быть, мне стоит прислать вам Брэнди пораньше?

Леди Фелисити холодно заметила:

– Боюсь, леди Аделла, что мы с его светлостью довольно долго будем в свадебном путешествии. Неужели у вас нет каких-нибудь родственников, скажем, в Эдинбурге? Мне кажется, эдинбургское общество больше подойдет ей, чем лондонское.

Джилз, быстро взглянув на Фелисити и увидев злобу в уголках ее рта, вздрогнул. Конечно же, будущая герцогиня не могла не заметить огромные агатовые глаза Брэнди, внутри которых, без сомнения лучился огонек романтики, и свет в комнате, такой мягкий, придавал старшей внучке леди Аделлы особое очарование.

Фелисити была слишком неопытна, чтобы понять эту девочку. Джилз подумал, что у Брэнди язык – как у змеи, готов излить свой яд на каждого, кто поднимет руку на то, что она любит.

Фелисити, кроме всего прочего, слишком уж не двусмысленно выражалась. В другой ситуации Джилз готов был поклясться, что Фелисити сможет очаровать даже волынку в руках музыканта и заставить ее пойти за собой. Она пыталась сделать и сейчас то же самое, но безуспешно. Ян постоянно попадался на эту удочку, впрочем, не он один.

– Нет, я не хочу, чтобы Брэнди поехала в Эдинбург, – сказала леди Аделла, с удовольствием издеваясь над Фелисити, – ведь Ян обеспечит ее приданым, и она станет английской леди. Поэтому я хочу, чтобы она искала себе мужа в Лондоне. Брэнди – дочь графа и, когда у нее будут деньги, сможет выбраться отсюда и стать счастливой.

– А как же я, бабушка, – подала голос Констанция и наклонилась вперед, готовая принять бой.

Клод ухмыльнулся и толкнул Бертрана в бок.

– У нас насчет тебя другие планы, малышка. Не стоит волноваться о своем будущем. Разве не так, Берти?

– Всему свое время, отец, – сказал Бертран и выпрямился, как доска, – в данном случае ты ошибаешься. И я попросил бы вас с леди Аделлой предоставить мне возможность самому заниматься моими делами.

Он отвел глаза, увидев, что разочаровал Констанцию, и погрузился в хаггис. Конни понятия не имела о том, как Бертран к ней относится. Она ведь молода и неопытна и только учится быть женщиной. Ей нравилось играть с мужчинами, особенно с Перси, этим подлым ублюдком. Никто на свете не знал, что Бертран любил наблюдать за ее взрослением, слушать ее очаровательные глупости, а затем – мудрые вещи, достойные леди Аделлы. Но он понимал, что ей нужно время. И ужасно злился на леди Аделлу и Клода за то, что они торопят девочку.

– Смотри, как бы тебе не поседеть раньше, чем ты примешь решение, – сказала леди Аделла и отсалютовала Бертрану вилкой.

Ян спокойным, примирительным тоном произнес:

– Бертран всегда очень тонко чувствует ситуацию. – И добавил, глядя, как повариха суетится возле стола с жалкими подобиями трюфелей: – Да, великолепный ужин, повариха превзошла себя. Мне кажется, будет лучше, если мы оставим десерт на потом и перейдем в гостиную.

Брэнди послала ему улыбку, от которой герцог смутился.

– Но, Ян, трюфели – это же чисто английская еда. Может быть, хоть попробуете? Или это не вы мне рассказывали о том, как любите кушать трюфели?

Он перестал смущаться и улыбнулся в ответ.

– Конечно же, я говорил вам это. А теперь почему бы вам не помочь леди Аделле пройти в гостиную?

– Есть, сэр, – тихо сказала Брэнди, но все услышали. Неожиданно помощь пришла со стороны Джилза, который взялся сопровождать старуху.

– Почему ты хочешь, чтобы они ушли, Ян? Может, лучше нам удалиться в гостиную, а, старик? Мне кажется, джентльменам не о чем секретничать. Ваша трость, госпожа. Итак, на чем мы остановились… ах, да, Двайер. Помните этого старого прохвоста, Висконта Двайера?

– Двайер, Двайер, – медленно повторяла леди Аделла, – нет, не помню, мой мальчик, – призналась она наконец и загрустила.

– Не важно, госпожа, – мягко сказал Джилз, – он не стоит того, чтобы его упоминали.

На самом деле никакого Висконта Двайера и не существовало. Ян, встретившись глазами с Джилзом, попытался предостеречь его, но тот уже светился свежевыдуманной сплетней. По всему было видно, что его забавляет роль бывалого сплетника.

– А почему, позволь узнать, мой мальчик, – спросила леди Аделла, – ты ничего мне не рассказываешь про свою семью и семью герцога? Я знаю, что дочь моей сестры вышла замуж за слабосильного хиляка, однако Ян такой здоровый, как это вышло?

– Может быть, ваша племянница изменяла слабосильному хиляку?

Леди Аделла закашлялась, хотя во рту у нее не было пищи. Это был кашель в лучших традициях Клода. Старуха повернулась и забрызгала Джилзу пиджак.

Брэнди, которая не могла спокойно смотреть, как Ян ухаживает за леди Фелисити, решила принять участие в разговоре двух сплетников, Джилза и леди Аделлы. Девушка попросила:

– Действительно, Джилз, расскажите нам про свою семью. Ян нем как рыба.

– Что? Он ни слова не сказал о своих родственниках? Что за бестактный тип.

Брэнди увидела искорки смеха в его глазах, особенно когда он смотрел на кузена.

– Наш замечательный глава семьи не удосужился рассказать о своем благородном происхождении? Ведь так, Ян, – обратился он к герцогу, – ты хочешь, чтобы я это сделал? Хорошо, я это сделаю.

– Валяй, Джилз, – отозвался герцог, – только следи, чтобы леди раньше не упали носами в чашки.

Фелисити не понравилось, что герцог так бесстыдно, как ей показалось, шутит по поводу своей семьи. Она сочла это кощунством.

– Как вы можете, ваша светлость, так пренебрежительно отзываться о ваших благородных предках? Их имена записаны на страницах всемирной истории. Они принимали участие в великих битвах, были министрами, политиками, владельцами огромных поместий и…

– Да, и даже небольшие города скупали, – продолжил Ян, – не брезговали и покупать голоса на выборах. Многие из них заседали в палате лордов и утомляли всех до смерти длинными речами.

Брэнди самым мягким и ласковым голосом спросила:

– Да, Ян, быть членом такого клана – вещь нешуточная. Клянусь, я бы сейчас с удовольствием послушала речь одного из ваших великих предков. И мне доставляет огромное удовольствие смотреть, как Джилз произносит речи перед бабушкой.

Фелисити завопила, как молодой сержант на подчиненного:

– Пора бы вам знать, мисс Робертсон, что семья Кармайкл имеет очень знатных и благородных предков. Они чистокровные англичане, без примесей каких-то там чужих кровей.

– Да, быстро ты забыла про графа и графиню де Во, – сказал Джилз ласковым голосом, пронявшим всех до костей.

– Джилз! – закричал герцог в гневе.

Брэнди уставилась на него и не смогла сдержаться:

– Кто они были, эти де Во?

– Нет уж, пускай теперь Ян отвечает на этот вопрос.

Фелисити трагически произнесла:

– Какая разница, Джилз, что они сделали, однако не добавили ни капли французской крови к линии Портмэйнов.

– Почти что, моя дорогая, – согласился Джилз и достал из кармана коробочку с нюхательным табаком.

– Брэнди, – сказал герцог приказным тоном, – поиграйте нам, пожалуйста. Я хочу услышать шотландскую балладу.

Она подняла глаза и увидела, что герцог смотрит на Джилза и явно недоволен. Ей не следовало спрашивать.

Брэнди спела балладу Роберта Бернса и, едва успев допеть, сразу же услышала критику Фелисити:

– Как трудно оценить балладу, когда не понимаешь слов.

Брэнди не терпелось узнать побольше об этих загадочных де Во и о семье Яна, но тут поднялась Фелисити и очаровательно попросила Яна проводить ее до комнаты.

– Коридоры здесь, такие темные, ваша светлость, я боюсь заблудиться. А еще гнилые доски в полу, вдруг я провалюсь в какое-нибудь мрачное подземелье. Здесь, должно быть, повсюду торчат ржавые гвозди. Пожалуйста, проводите меня.

– Хорошо бы она сломала себе лодыжку, – злобно прошептала Констанция на ухо Брэнди.

– Нет, Конни, – прошептала та в ответ, – если она сломает лодыжку, то черт знает сколько еще здесь проторчит, и нам придется прислуживать ей.

Клод неуклюже поднялся на ноги и деликатно поцеловал руку леди Фелисити.

– Перестань, Клод, – сказала неожиданно леди Аделла, да так, что все подпрыгнули, – леди Фелисити не нуждается в твоих артрических знаках внимания.

Однако Фелисити так не считала и улыбкой королевы отблагодарила Клода, который ей, несомненно, понравился. Затем она пожелала всем спокойной ночи и, опираясь тоненькой ручкой на руку Яна, вышла.

Герцог был оскорблен. Оскорблен настолько, что даже не стал, как он это обычно делал, смягчать свой голос, говоря с Фелисити.

– Я рад видеть тебя, дорогая, – сказал он резко, – но сегодня вечером тебе следовало быть повежливее.

Леди Фелисити тоже чувствовала себя оскорбленной до глубины души и сжала зубы, бормоча ругательства, недостойные быть произнесенными женским ротиком. Это было трудно, но она прикусила язык и промолчала. Герцог продолжал:

– Может быть, тебе это и неприятно слышать, но придется заставить себя быть доброжелательной к этим людям. Ты не умрешь от того, что будешь держать свои замечания при себе и мило улыбаться. Мы ведь здесь ненадолго, и я прошу тебя, приложи усилия к тому, чтобы оставаться вежливой.

Это было уже слишком. Фелисити в момент забыла все, чему ее учила мать.

– Вежливой?!

Она повернулась к огромному человеку, который должен был вскоре стать ее мужем, и горькие слова начали капать, будто яд, с языка девушки:

– Ты требуешь, чтобы я оставалась вежливой в этой Богом забытой дыре, после того как вы, ваша светлость, грозите населить Суфсролк такими ужасными детьми, вроде Фионы? Да, и я должна оставаться вежливой после того, как поняла, что меня ждет судьба породистой лошади-производительницы, запертой в золоченой клетке Кармайкл-Холла? Если вы думаете, что я брошу светскую жизнь, то жестоко ошибаетесь, ваша светлость.

– Ты хочешь сказать, Фелисити, что не будешь любить наших детей?

Ее взгляд скользил по нему, и Ян чувствовал, как она ненавидит его. Да, он был много сильнее и крупнее Фелисити, но ни за что бы не ударил ее и не причинил ей боль, особенно в постели. Он был так нежен с Марианной. Может быть, Фелисити стоит знать это? Нет, незачем. Она боится его, как любая девушка, еще не побывавшая в постели с мужчиной.

– Ладно, вы достаточно сказали, – объявил Ян, не зная, чего ему больше хочется – спустить ее с лестницы или обнять и сказать, что все уладится. Нет, она должна ответить.

– Ты не хочешь родить мне детей, Фелисити?

Она не была дурой. Девушка успокоила дыхание и протянула руки вперед.

– Что за дурацкий вопрос, конечно, да. Просто я устала, надо отдохнуть.

– Да, конечно, – согласился Ян и открыл дверь спальни. Он был слишком груб, резок с ней этим вечером и сожалел об этом. И вся та чепуха, которую Фелисити молола за ужином, просто из-за того, что она слишком устала. Да, ему следовало бы раньше догадаться. Он улыбнулся ей, но не взял ее руки.

– Увидимся утром, – сказал Ян и вышел.

Дата добавления: 2015-08-18