ТАНАТОС 2 страница

— Но как можно отменить знание? — пропел Мима.

— Придется обратиться за помощью, — решил Танатос. — Хронос мог бы это сделать.

Так как Хронос контролирует время, понял Мима. Он в силах повернуть свои Песочные Часы и заставить время остановиться…

Нет, не получится. И Марс, и Танатос могли замораживать движение, — но потом все продолжалось без изменений. Хроносу придется действительно повернуть время вспять, чтобы отменить открытие снадобья. И тогда в мире возникнут сложности другого рода.

— Должен быть более простой путь, — пропел Мима. — Может, Гея…

— Пожалуй, у Геи получится лучше всего, — согласился Танатос. — Она умеет все делать с наименьшими потерями. Я позову ее.

Он поднес к губам тяжелые черные часы, которые носил на руке, и, словно это был микрофон, сказал в них:

— Гея.

Возникло туманное облачко, сгустилось и приобрело сначала призрачную, а потом и твердую форму. Мима, памятуя о «Пяти кольцах», узнал в нем проявление Эфира, или Воздуха. Масаси называл это также Традицией.

— Я ждала твоего вызова, — послышался голос Геи чуть раньше, чем завершилось ее появление.

— Мы должны уничтожить знание, — заявил Танатос.

Гея нахмурилась.

— Уничтожить! — воскликнула она. — С каких это пор ты стал таким обскурантом? Благодаря невежеству процветает Сатана.

— Я объясню, — сказал Танатос.

Мима услышал снаружи какой-то шум. Он сделал остальным знак, что все выяснит, пока они будут обсуждать возникшую проблему, и вышел сквозь стену.

К дому подъезжали военные грузовики. Что такое? Привезли новые жертвы для обездушивания? Инкарнации не очень-то быстро действуют!

— Правительство! — закричал инструктор зомби.

Первый грузовик, заскрипев тормозами, остановился, и из кузова начали выпрыгивать солдаты.

— Брать их живыми! — приказал офицер.

Инструктор и зомби отбивались изо всех сил, но в течение нескольких минут все они были схвачены, так как правительственные войска численностью во много раз превосходили их.

— Все обыскать! — крикнул офицер. Мима не знал, говорил ли тот по-английски или он теперь начал понимать испанский. — Все вещи нести сюда! Ничего не уничтожать!

Они охотились за секретом изготовления зомби! Должно быть, следили за грузовичком повстанцев и теперь проводят операцию по захвату лагеря и его обитателей.

Мима снова вошел в лачугу.

— Правительство пытается заполучить секрет! — воскликнул он.

— Что-то слишком быстро, — проговорил Танатос. — Мы еще не решили, как его уничтожить.

Гея улыбнулась:

— Может, мы сумеем их как-нибудь задержать.

Она вышла сквозь стену. Мима и Танатос последовали за ней.

Правительственные войска уже прочесывали джунгли и поляну. Сотни здоровенных солдат шли цепью, втыкая в землю штыки. Скоро они доберутся до хижины. Казалось, остановить их невозможно.

— Думаю, что пожар — лучше всего, — сказала Гея.

Она подняла руки, и из ее пальцев посыпались электрические разряды. Они коснулись земли, и все вокруг запылало. Огонь поднялся стеной и начал распространяться в сторону солдат.

Те мгновенно осознали опасность.

— Пожар! — закричали они. — Лес подожжен!

— Тушите! — орал офицер. — Спасайте лачугу!

Но огонь деморализовал наступавших. Они отходили назад. Гея обернулась. Из ее пальцев снова вырвались искры. Хижина загорелась.

— Там внутри человек, — пропел Мима.

Гея пожала плечами:

— Тогда спаси его.

Мима прошел сквозь пламя и стену, не почувствовав ни того ни другого. Внутри стоял взволнованный человек. Мима схватил его за руку и прикоснулся к Мечу. Они поднялись в воздух и сквозь крышу взлетели в небо. Мужчина от удивления открыл рот; он не мог поверить в происходящее. Мима опустил его рядом с Геей и Танатосом.

Гея повернулась к человеку:

— Кто кроме тебя знает секрет приготовления снадобья?

— Н-н-никто! — ответил мужчина. У него подкашивались ноги.

Из правой руки Геи вырвалось облачко пара. Оно змейкой скользнуло к голове мужчины и вошло внутрь.

— Никто, — повторила Гея.

Человек изменился в лице:

— Я… я забыл, как!..

— И никогда уже не вспомнишь, и никогда снова не найдешь, — проговорила Гея. — А теперь уходи, пока солдаты не поймали тебя.

— Но… но огонь…

— Тебя не коснется, — закончила она.

Человек пошел, приблизился к огню, который уже добрался до хижины, и прошел через него. Он находился под защитой высших сил — на некоторое время. Вскоре мужчина скрылся из виду.

Офицеру кое-как удалось восстановить некоторую дисциплину, и теперь солдаты пытались потушить пожар, с помощью саперных лопаток сбивая огонь. Им удалось местами загасить его.

— Сырье и оборудование уничтожены огнем, и мужчина забыл, как изготавливать зелье, так что они не смогут открыть секрет производства, — сказала Гея. Она превратилась в пар и исчезла.

Мима и Танатос обменялись взглядами.

— Кажется, наша проблема решена, — сказал Танатос. — Больше происходящее меня не интересует.

Он подал знак, и рядом с ним появился бледный конь.

— Подожди! — пропел Мима. — Твоя подруга Луна… Ты знал, что я некогда любил ее двоюродную сестру?

Танатос остановился.

— Нет, не знал. Я встречался с ее кузиной и должен сказать, что в нее очень легко влюбиться.

— Сейчас я люблю Восторг… и мне не нравится, какое влияние оказывает на нее Сатана. Но она… она опасается моих возможных встреч с Луной из-за сходства с Орб…

Танатос улыбнулся:

— Я буду доставлять Восторг в дом Луны и обратно к тебе в замок, — пообещал он.

Мима крепко пожал его костяную руку.

— Благодарю тебя, Танатос! Если я когда-нибудь смогу отплатить тебе за услугу…

— Мы, инкарнации, должны помогать друг другу, чтобы противостоять Сатане, — ответил он. — Когда я помогаю тебе, я помогаю себе, потому что теперь ты станешь мешать козням Сатаны против Луны.

— Разумеется, буду! Но что именно Сатана замышляет сделать Луне? Лахесис говорила мне, что Луне предначертано разрушить…

— Ей предстоит подать решающий голос против сатанинской политической власти на Земле, что произойдет через несколько лет. Сатана хочет отстранить ее от политической деятельности или как-нибудь перехитрить ее, чтобы установить свое господство и заполучить большинство душ. Это была бы его окончательная победа над Богом.

— Неужели Сатана в состоянии такое сделать? Изменить все на Земле по своему усмотрению? Почему Бог не остановит его?

— Они заключили договор невмешательства, — объяснил Танатос. — Бог есть Добро, поэтому он чтит договор и оставляет смертным свободу воли, к чему бы это ни привело. Но Сатана, являясь Злом, договор нарушает и постоянно стремится получить как можно больше власти.

Мима вспомнил, что Гея говорила то же самое. И все же ему трудно было это принять.

— Но тогда… что может помешать победе Сатаны?

— Другие инкарнации, — ответил Танатос. — И война теперь переходит в твое ведение. Управляй ею как следует.

— Я постараюсь, — пообещал Мима. — Хотя я все еще новичок на этом поприще и мне многому надо научиться.

— Вот поэтому следующее сражение должно быть твоим. Сатана всегда бьет в самую слабую точку.

Мима и не сомневался. Однако легче от этого ему не стало. «Пять колец» рекомендовали первым делом нападать на сильные позиции противника, но доводилось ли автору когда-нибудь биться с самим Сатаной?

ХРОНОС

Восторг, предприняв титанические усилия, чтобы обрести место в мире смертных, наконец нашла себе занятие. Она устроилась в университет Кильваро внештатным консультантом по индийской культуре. В этом ей очень помогла Луна, и Восторг была благодарна. Она вполне подходила для такой работы, так как говорила по-английски и на языках нескольких индийских княжеств, а также отлично знала их обычаи и искусство. Деньги, которые она зарабатывала, позволяли ей оплачивать номинальную аренду за проживание в доме Луны, что давало принцессе ощущение независимости, которого раньше она не знала.

Танатос, верный своему обещанию, ежедневно уносил девушку и доставлял обратно в Цитадель Войны. Сперва Восторг побаивалась его скелетообразной внешности, потом знакомство с Луной успокоило ее.

— Зейн, — так Луна называла Танатоса, — на самом деле не Неумолимый Жнец. Он обыкновенный мужчина, очень сострадательный и выполняющий трудную работу.

Сострадание — своего рода магическое слово. Зависимый человек весьма ценит в других такое свойство. Поэтому Восторг очень зауважала Танатоса, больше не страшилась и смотрела на его службу так же, как на Мимину.

А между тем работа вбивала клин в их взаимоотношения. Восторг ничего не требовала от Мимы и не обсуждала его занятия, однако он постоянно чувствовал напряженность, когда речь заходила о службе. Мима приучился не упоминать при девушке о подробностях своих дневных занятий, потому что Восторг сразу чувствовала себя неуютно и становилась холодной, даже не отдавая себе в этом отчета. Они стали реже заниматься любовью.

Но что он мог поделать? Миму и самого одолевали сомнения по поводу собственной службы, но он все тщательно обдумал и пришел к выводу, что для него лучше всего продолжать заниматься этим делом. Ирония судьбы заключалась в том, что та самая должность, которая спасла их с Восторг от разлуки в смертной жизни, теперь неуклонно их разделяла.

Однажды вечером Восторг не появилась. Кажется, в университете проходил какой-то поздний семинар, на котором ей обязательно следовало присутствовать, поэтому было лучше остаться у Луны, чтобы не опоздать утром. Они увидятся на следующий день.

Все это было понятно и разумно… но Миме не нравилось оставаться ночью в одиночестве. Пребывая в скверном расположении духа, он снова вышел в сад.

Там, конечно же, была Лила.

— Сдается мне, что ты готов завести наложницу, — сказала она. — Позволь мне войти в твои владения, и я буду служить тебе, исполняя все твои прихоти.

Мима посмотрел на нее. Лила была одета в слегка переливчатое, немного светящееся платье, под которым таилось тело, сотворенное, как ему было известно, в Аду. Лицо ее лучилось классическим совершенством, а роскошные волосы стекали по плечам, словно полночная река из шелка.

Однако Мима видел немало красивых женщин — и обладал ими, — и он все еще не доверял созданиям Сатаны. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из них имел доступ в его дом.

— Ты, — коротко проговорил он, уже не заикаясь в этой части сада, — ты втолковала Восторг понятия независимости!

Лила с невинным видом широко раскрыла глаза:

— Ну да, мы беседовали, и она расспрашивала о нравах западных женщин. Я не сказала ей ничего такого, что было бы неправдой.

— Например, о родстве между Луной и Орб?

— Обе они хорошие женщины.

— Чего нельзя сказать о тебе.

— Это так, — согласилась она.

— Ты сказала Восторг, что очутилась в Аду потому, что тебе «фуфло навесили». Убежден, что это ложь.

— Она меня неправильно поняла. Я говорила не о себе. Я — демоница, поэтому не обладаю присущей настоящим людям скромностью. Я сумею выполнить такие твои причудливые желания, на которые порядочная женщина никогда…

Разозлившись, Мима схватил ее за руку, не зная, что с нею сделать. Лила с готовностью приблизилась, и он ощутил мускусный аромат ее тела.

— Если хочешь, можешь ударить меня, — проворковала она. — Делай все, что тебе приятно. Все что угодно…

Мима отпустил ее.

— Мне все в тебе неприятно, — бросил он, повернулся и зашагал к Цитадели.

— Каждая произнесенная тобою ложь, — сладко проговорила Лила ему вслед,

— приближает тебя к Сатане, Отцу лжи.

Он не обратил внимания на эту колкость. Но когда вернулся в свою одинокую комнату, насмешка всплыла в памяти и никак не давала покоя. «Пять колец» советовали мыслить честно, однако он солгал, так как тело Лилы, если не ее природа, весьма нравилось ему. А на самом деле и ее существо, ее желание находиться при нем и служить ему также были очень соблазнительны. Он искал не жену, а всего лишь наложницу; почему бы не взять Лилу?

Потому, что Лахесис предупреждала относительно Сатаны. Если Сатана и впрямь задумал разлучить Миму сначала с Орб, а потом с Восторг, — и этот второй замысел расстроился лишь в результате того, что принц стал Марсом,

— тогда Мима не желал иметь ничего общего с воплощением Зла. Действительно, Сатана использовал свою подручную Лилу, чтобы сбить Восторг с толку, засоряя ей голову феминистско-суфражистскими понятиями. Мима был рад, что удалил ее от Лилы. Следовало ли ему самому теперь находиться в обществе Лилы? Очевидно, что нет.

Наконец Мима уснул — и ему привиделось, будто Лила, соблазнительно трепетная, пришла в его постель. Он проснулся рассерженный и больше уже заснуть не смог.

Следующее столкновение, потребовавшее Миминого присутствия, произошло в африканском государстве Куш. Судя по всему, нубийское племя на севере этой страны взбунтовалось, и правительство использовало войска для подавления восстания.

Разумеется, дела обстояли намного сложнее, ибо Марсу не нужно было лично наблюдать за каждым конфликтом, так же, как и Танатос персонально не присутствовал при каждой смерти. Он появлялся лишь тогда, когда происходило нечто необычное. Войны и сражения непрерывно возникали в самых разных районах мира; если бы они когда-нибудь одновременно прекратились. Миму ждала бы отставка.

— Ну и какова здесь обстановка в настоящее время? — спросил он у Завоевания, подлетая к месту конфликта.

— Любопытно, что ты произнес «настоящее время», — ответил воин в белом плаще. — Кажется, все это как-то связано с временем, хотя мы и не знаем, как именно.

Младшие инкарнации, видимо, никогда не располагали всей полнотой информации; Мима считал, что как раз по этой причине они и были младшими. Опять ему придется выяснять истинное положение и решать, какие предпринять действия. Если действительно тут замешана проблема времени, надо будет посоветоваться с Хроносом.

Они опустились и поскакали по горячей земле. Почва была сухой и бесплодной; здесь стояла жестокая засуха, губившая урожаи. Ну и время выбрали, чтобы воевать!

Когда инкарнации прибыли на место, бой уже вот-вот должен был начаться; правительственные войска приближались к расположению повстанцев. Вокруг деревни были вырыты окопы и сделаны насыпи; здесь явно держали оборону. Однако ничего необычного тут не происходило.

— Посмотрю, что к чему, — сказал Мима.

Он слез с лошади и пошел вокруг деревни. Спустившись в первый попавшийся окоп, он вошел в человека, сидевшего там. Первоначальная путаница теперь была короче и мягче, нежели раньше; Мима, набираясь опыта, научился быстро осваиваться в чужом теле. За несколько минут он достаточно хорошо вжился в этого мужчину и понимал, что тот слышал на своем родном языке, хотя сам Мима и не знал его.

Мужчина был мелким фермером, у которого несколько лет назад, когда погода была лучше и урожаи нормальные, дела шли не то чтобы хорошо, но вполне сносно. Потом власть захватили коммунисты, американская помощь прекратилась, началась засуха, и ферма перестала приносить доход. Когда он не смог выполнить сельскохозяйственной квоты, его ферму экспроприировали. Не желая работать поденщиком на земле, которая раньше принадлежала ему, фермер присоединился к оппозиции. То же самое сделали и многие другие. А правительство, заявлявшее, будто у него нет средств, чтобы с помощью волшебства вызвать дождь и спасти урожай, видно, располагало неограниченными средствами, чтобы посылать войска на уничтожение простых людей, пытавшихся отстоять свои права.

Единственным оружием этого человека было копье, в то время как солдаты имели винтовки. Он был голоден, а они сытно накормлены. Но он знал, что правда на его стороне, а не на их, и ему нечего было терять. Дети этого фермера умерли от голода, жена скончалась от дизентерии. Он сам выжил лишь потому, что ему вместе с другими участниками восстания удалось захватить и разграбить правительственную заставу. Он вернулся домой с двумя фунтами зерна для жены и обнаружил, что несколько недель, которые он провел в отряде, оказались слишком долгими и ее уже нет в живых. Друзья позаботились о похоронах, и за это он был им благодарен. Фермер знал, что делает с людьми дизентерия, — боль, рвота, кровавый понос. Сама мысль о том, что он увидел бы жену в таком состоянии… нет, лучше об этом и не думать.

А вот войска, которые наступали на него! Уж он отыграется на их крови! Он надеялся хотя бы нескольких унести с собой в могилу. Да, пули пробьют его тело, но первый выстрел редко бывает смертельным. Фермер твердо решил идти вперед, несмотря ни на какую боль, пока не вонзит острие копья в глаз врага, а потом, если сможет, второго и третьего. И еще он знал, что справа и слева — его соратники, защищающие их общую землю, которые настроены столь же решительно. Последнее продовольствие кончилось позавчера, несмотря на урезанный паек; им осталось только с честью умереть.

Вот появился первый солдат — низко пригнувшись к земле, приближается к фермеру. Если бы у крестьянина была винтовка, он бы всадил в ту голову пулю прямо сейчас, будь у него пуля. Если бы он умел обращаться с винтовкой.

Рядом с пригнувшейся головой показалась вторая, потом третья. Они приближались быстро; сейчас они уже почти над окопом. Фермер напрягся для последнего броска, вознося молитву за души умерших жены и детей и за свою душу.

Справа полетел камень, ударив первого солдата в плечо. Удар был пустяковый, но солдат повернулся, чтобы выстрелить в бросавшего, и не посмотрел, куда ставит ногу. Оступившись, он с криком полетел прямо в окоп.

Все произошло настолько неожиданно, что фермер растерялся. Он присел на корточки и уставился на солдата. Тот, обескураженный, но невредимый, вытер с лица грязь и потянулся к винтовке.

Мима не медлил. Он поднял копье и изо всей силы вонзил солдату в ухо. Наконечник сломался, — это было убогое, самодельное оружие, — но враг издал хриплый стон и рухнул, обливаясь кровью.

Мима шагнул вперед и схватил винтовку. Опытным глазом он сразу увидел, что это оружие древнего образца, хотя и вполне исправное. Мима прицелился и выстрелил в другого подбегающего солдата, пробив ему сердце. Тот замертво свалился в окоп. Появился третий, и пуля Мимы попала ему в переносицу.

Мима поднялся, чтобы взглянуть на поле боя. Правительственные войска атаковали, однако крестьяне отбивались яростно, заставляя солдат передвигаться с осторожностью.

— Берите их винтовки! — крикнул Мима тем, кто был в окопе справа и слева, проталкивая свою мысль через мозг и рот хозяина тела. — Забирайте патроны! Быстро! Мы отобьемся! — И выстрелил в следующего солдата, подавая пример.

— Так ведь мы не умеем ими пользоваться! — сказал один крестьянин.

— Я знаю как! — отозвался Мима. — Подходите ко мне по одному, я покажу. Это совсем не трудно, и это лучше, чем умирать! У солдат может быть еда!

Еда! Эта мысль пронзила каждого крестьянина. Один из них подполз к Миме, который, взяв обойму, зарядил другую винтовку, показал парню курок и дал ему оружие.

— Придешь сюда, когда патроны кончатся, — сказал Мима; было слишком сложно объяснять, как винтовка перезаряжается.

Таким образом, вскоре они образовали грозный очаг сопротивления, все больше разраставшийся по мере того, как удавалось захватывать винтовки. Фермеры были прескверными стрелками, но сам факт ответного огня обескуражил солдат, и они начали беспорядочное отступление. Сегодня крестьяне одерживали победу!

Но тут внезапно все и случилось. Поле боя замерло. Никто не двигался. Даже пули застыли в воздухе.

Мима в замешательстве оглянулся. Он не останавливал сражения! Что же произошло?

Видимо, именно поэтому Марса и вызвали сюда: кто-то еще, кроме него, использовал сверхъестественные силы, чтобы остановить битву. Это, несомненно, была вражеская сторона, потому что Мима увидел улетающий вертолет. Он кружил над полем боя и находился, очевидно, слишком высоко, вне досягаемости неподвижности. Возможно, с вертолета сбросили специальную бомбу, замораживающую время.

Мима вышел из своего «носителя», поскольку ему требовалась способность передвигаться. Неподвижность не касалась Мимы, так как он был инкарнацией, но влияла на «носителя».

Дотронувшись до Меча, он проговорил:

— Х-х-х-ронос.

Заикание вернулось, ибо сейчас Мима пользовался собственным голосовым аппаратом.

Появился Хронос, плавно спустившись с небес, с поднятыми вверх сверкающими Песочными Часами. Он приземлился рядом с Мимой.

— У тебя возникла проблема. Марс?

— Танатос был очень недоволен, когда кто-то применил один из видов смерти без его ведома, — пропел Мима. — Теперь без моего ведома кто-то управляет временем, чтобы решить исход сражения. Ты знаешь об этом? Если да, то я должен спросить, почему ты решил вмешаться в мои дела?

— Я не стал бы вмешиваться, — проговорил Хронос довольно резко. — Я полагал, что неподвижность вызвал ты. На моей памяти подобных нарушений не было.

— Такое случилось впервые, — ответил Мима.

— Я помню твое будущее, — подсказал Хронос.

Ах да.

— Значит, до сих пор такого не происходило? Должно быть, простая случайность.

— Вряд ли. Сверхъестественные события не бывают случайными. Какой-то смертный открыл способ управлять временем. — Сейчас Хронос был по-настоящему зол.

— Можешь ли ты узнать, кто это сделал, и уничтожить открытие? — спросил Мима. — В таком случае у тебя не останется воспоминаний, потому что это никогда не повторится.

— Жуткая морока, — проворчал Хронос. — Я, конечно, разберусь с человеком, открывшим эффект стасиса, когда обнаружу его, но это иголка в стоге сена.

— А ты не можешь проследить путь создания временной бомбы?

— Придется, хотя мне нужна не сама бомба, а человек, который за ней стоит… а его-то, наверняка, прячут очень тщательно. Могут появиться заведомо ложные следы. Вряд ли противник ожидает, что поисками займется сам Хронос, но земные меры безопасности бывают достаточно действенны.

Послышался рев грузовиков, приближающихся к полю боя; стасис на них не распространялся. Машины остановились, и оттуда начали выпрыгивать нормально двигавшиеся солдаты. Они направились к линии обороны деревни.

— Точечная нейтрализация! — возмущенно воскликнул Хронос. — Еще одно нарушение!

Миме все стало ясно. Правительство, обнаружив место упорного сопротивления, с помощью временной бомбы вызвало состояние неподвижности, а затем направило специальное подразделение, чтобы ликвидировать врага. Прибывшие солдаты уже расхаживали среди защитников деревни, отбирая у них оружие и возвращая его правительственным войскам. Совершенно ясно, что, когда схватка возобновится, преимущество будет полностью на стороне атакующих.

— Просто возмутительно! — пропел Мима. — У крестьян вообще не останется никаких шансов!

— Это чепуха, — сказал Хронос. — Что действительно важно, — так это несанкционированное использование сверхъестественных прерогатив.

— Да забудь ты о прерогативах! — раздраженно ответил Мима. — Вот замечательный способ закончить сражение без кровопролития. Если бы он не был столь бесчестным, мне было бы вообще безразлично.

— А мне безразлична «честность» в таких отталкивающих вещах, как физическое насилие, — парировал Хронос. — Но когда смертные начинают вмешиваться в…

— По-моему, тебе было бы лучше употребить свою энергию на то, чтобы предоставить пищу голодающим, — пропел Мима, задетый пренебрежительным отзывом о своем ведомстве.

— Если бы не твои — и твоих приспешников — старания, то вряд ли вообще кто-нибудь голодал бы, — напомнил Хронос. — Погляди, вон стоит Голод, ему не терпится начать свою горькую жатву!

— Я делаю все, чтобы у него было поменьше работы, — возразил Мима. — Но здесь люди голодают из-за засухи, а не вследствие войны.

— Мы несколько уклонились, — сказал Хронос. — А нужно решать проблему.

Верно. Миме не хотелось ссориться с еще одной инкарнацией.

— Меня застало совершенно врасплох такое проявление Пустоты.

— Пустоты?

Мима улыбнулся:

— Мой предшественник оставил мне книгу, «Пять колец», где речь идет о таких фундаментальных понятиях, как Земля, Вода, Огонь, Воздух и Пустота. И теперь я воспринимаю их как инкарнации; например, моя служба — это огонь Войны, а твоя — пустота Вечности, без начала и без конца. Это самая трудная концепция для осознания. Ты уж не обижайся.

Хронос улыбнулся в ответ:

— И не собираюсь. Марс. Мне такой подход нравится. Надо будет заглянуть в эту книжку, если она еще не перестала существовать.

— Перестала существовать?

— Для тебя книга, изданная в определенный день, после этого существует. Для меня та же дата означает ее исчезновение.

— Не беспокойся, Хронос! Книга была написана в 1645 году.

— Тогда, действительно, еще некоторое время она мне доступна. Когда выдастся досуг, внимательно ее прочитаю.

— С радостью дам тебе свой экземпляр.

— Подозреваю, что к тому времени мне придется просить твоего предшественника.

— Уверен, он не откажет. — Мима на секунду задумался. — Кажется, я сумел бы помочь тебе обнаружить того человека, что нам нужен, потому что я могу входить в другой мозг и узнавать чужие мысли.

Хронос обрадовался:

— Ах да, я и забыл! Если бы ты…

— Только потребуется немного времени, извини за каламбур.

— Время я тебе могу предоставить, — сказал Хронос с улыбкой. — Между прочим, я мог бы организовать доставку сюда эшелона зерна, изменив временные рамки.

— Тогда давай я буду искать человека, а ты тем временем займешься зерном, — пропел Мима, очень довольный. — Почему бы не помочь друг другу?

— Так и должно быть, — согласился Хронос. — Но сначала…

Он поднял Часы, и Мима увидел, как струйка песка в них изменила цвет. Двигавшиеся люди замерли, присоединившись к уже «замороженным». На поле битвы воцарится полный покой, покуда инкарнации не закончат своих дел.

Мима вскочил на жеребца, и они помчались вслед улетающему вертолету. Конь поднимался в воздух, как будто в гору; когда они набрали достаточную высоту, Мима смог отчетливо рассмотреть летательный аппарат.

— Следуй за этим научным приспособлением, — приказал он лошади.

Они быстро нагнали вертолет и въехали внутрь. Верре стоял на полу, хотя частично его круп высовывался наружу. Разумеется, никакого значения это не имело; конь весьма незначительным образом был связан со смертным миром. Иначе под его тяжестью вертолет бы опрокинулся и упал.

Мима сел на колени пилоту и вошел в него. Уже скоро он мог читать мысли летчика. Этот человек не ведал, какую бомбу сбросил; он считал, что это особый газ, парализующий врага. Где была погружена бомба? Ее под усиленной охраной на аэродром доставил военный грузовик и тут же уехал.

Значит, здесь тупик. Однако Мима знал, как проводятся военные операции. В отношении грузовика должны были соблюдаться особые меры безопасности, и офицер, отвечающий за охрану аэродрома, наверняка в курсе событий. Поэтому Мима освободился от пилота, снова оседлал Верре и направился в аэропорт.

Когда Мима разыскал офицера, у того был один из многочисленных перерывов. Но это ничуть не мешало; Мима слился с ним и выпил крепчайшего кофе. Навел на мысль: «Какие меры безопасности применялись к тому грузовику?» Так, повышенные. Машина прибыла прямо из Лаборатории новых разработок с соответствующей охраной.

А что конкретно он знал об этой Лаборатории, размышлял Мима. Ну, в общем-то немного, хотя требования безопасности всегда предъявлялись самые суровые. Генерал, возглавлявший ее, не терпел никакого вмешательства со стороны каких-либо других служб, а он был не из тех людей, кому можно безнаказанно перечить.

Мима, узнав имя и адрес генерала, решил поехать туда. Он не представлял, сколько времени это займет, но вокруг здания расстилался прекрасный зеленеющий луг — хотя на крестьянских полях свирепствовала засуха, у этого правительства было достаточно воды для военных угодий, — поэтому он пустил Верре пастись, а сам воспользовался Мечом, чтобы добраться до места.

Генерал наблюдал за сражением. У него была внутренняя телевизионная система с передатчиками, расположенными вне зоны «замораживания», и он с пульта переключался с одной камеры на другую. Но даже телеобъективы не давали четкого изображения; казалось, будто ничего не происходит.

Мима вошел в генерала и настроился на его мысли. Тот был в замешательстве. Судя по всему, бомба сработала, — но почему бездействовала группа поддержки? У них же есть нейтрализаторы! Черт бы побрал это никудышнее оборудование!

Мима не сочувствовал тревогам генерала; его интересовал лишь источник технологического открытия. Сформулировав вопрос. Мима внедрил его в поток сознания генерала таким образом, что он показался естественным продолжением мысли. Не проявился ли какой-нибудь изъян системы? Что ему известно о конструкторе? Заслуживает ли он доверия? Если в оборудовании имеются скрытые дефекты…

У генерала от природы был параноидальный склад ума, поэтому его мысли с готовностью потекли по указанному руслу. Он погрузился в воспоминания о том, что знал о слегка чокнутом гении, который внезапно объявился со своей временной бомбой, когда лаборатории с чудовищными бюджетами в странах гораздо, гораздо более богатых, нежели Куш, были не в состоянии решить эту проблему. Временная бомба обещала стать ключевым оружием для подавления нубийских бунтовщиков сегодня, а завтра — завоевания всего мира. Но только при условии безукоризненного срабатывания. Тот, кто эту бомбу создал, по иронии судьбы сам был нубийцем, бежавшим из района засухи в поисках любой работы и оказавшимся исключительно одаренным в области электроники, связанной с волшебством.

Дата добавления: 2015-08-18