Глава первая. Бекка Фитцпатрик

Бекка Фитцпатрик

Крещендо (Молчание-2)

Норе предстоит узнать, что ее жизнь далека от совершенства. Несмотря на зарождающиеся отношения с ее ангелом-хранителем, Патчем (облик которого, кстати сказать, можно назвать каким угодно, но только не ангельским), и то, что ей удалось выжить после покушения на свою жизнь.
Патч начинает отдаляться от нее, и Нора не понимает, происходит ли это для ее же блага или его интересы сместились в пользу ее заклятого врага, Марси Миллар.
Не говоря уже о том, что Нору преследуют видения о ее отце, и она становится одержима идеей выяснить, что в действительности произошло с ним в ту ночь, когда он уехал в Портленд и больше не вернулся домой.
И чем больше копается Нора в таинственной смерти своего отца, тем ближе она подбирается к вопросу, не замешан ли в этом ее предок, Нефилим. И почему ей кажется, что ей угрожает опасность, какая и не снилась ни одной обычной девушке?
А раз уж Патч на ее вопросы не отвечает и, судя по всему, ей препятствует, она должна начать поиск ответов самостоятельно. Нора слишком полагается на то, что у нее есть собственный ангел-хранитель, и раз за разом попадает в опасные ситуации.
Но может ли она на самом деле положиться на Патча или же тайна, которую он скрывает, настолько страшная, что ей лучше и не знать?..

Ответственный редактор: Юлия gazelle Рогачева

Данный перевод является любительским и выполнен специально для сайта www.twilightrussia.ru

Материал предоставлен в ознакомительных целях и не преследует коммерческой выгоды. После ознакомления вы обязуетесь удалить его с жесткого диска вашего компьютера.

Спасибо за понимание.

Пролог

(Перевод: Julianamagna, редактор: Bellissima)

Шишечки дурмана царапали по оконному стеклу, и Харрисон Грей отложил книгу, не в силах больше выносить этот звук. Яростный весенний ветер, унывно завывая, всю ночь сотрясал фермерский домик. Ставни хлопали, едва не срываясь с петель. Календарь можно было бы перевернуть на март, но Харрисон и без этого знал, что уже началась весна. Однако он не сильно бы удивился, увидев утром, что земля вновь покрылась льдом. Чтобы заглушить пронзительный плач ветра, он включил радиоприемник и попал на арию Ксеркса в обработке Бонончини. Потом он подбросил еще одно полено в огонь, уже не в первый раз спрашивая себя, зачем было покупать фермерский домик, если для того, чтобы обогреть одну крошечную комнатку, не говоря уже об остальных девяти, требуется такая прорва дров. Внезапно телефон пронзительно зазвонил.

Харрисон поднял трубку на середине второго звонка, ожидая услышать голос лучшей подруги дочери, у которой была невероятно раздражающая привычка звонить по вечерам, чтобы узнать домашнее задание.

Сбивающийся, прерываемый резким дыханием голос, прошептал:

- Нам нужно встретиться, как скоро ты сможешь добраться?

Этот голос вызвал в Харрисоне вереницу призраков, давно оставшихся в прошлом, заставив его похолодеть от страха. С тех пор, когда он слышал этот голос последний раз, прошло уже много времени. И то, что он услышал его сейчас, служило явным признаком того, что произошло что-то ужасно.

Телефонная трубка стала скользкой от пота в его застывших руках.

- Я буду через час, - решительно ответил он.

Он медленно отложил трубку. Закрыл глаза. Его мысли против воли обратились в прошлое. Прошло около пятнадцати лет, с тех пор, когда он так же замирал от звонка телефона, а сердце начинало бешено колотиться, в ожидании, когда звонящий, наконец, соизволит заговорить.

Он не мог назвать себя человеком, прошлое которого хранит в себе какие-то секреты. В его жизни один спокойный год шел вслед за другим спокойным годом. Он жил нормальной жизнью, у него была прекрасная семья. Он мог считать себя человеком, которому нечего бояться.

На кухне, стоя над раковиной, Харрисон налил себе стакан воды и залпом осушил его. За окном царила непроглядная тьма, и его бледное отражение светилось в окне. Харрисон кивнул своему отражению, словно говоря себе, что все будет хорошо. Но в своих собственных глазах он видел ложь.

Он ослабил галстук, чтобы облегчить дыхание, которое казалось, стягивало его кожу, и отпил из второго стакана. Вода с трудом проскользнула внутрь, угрожая выскочить назад. Поставив стакан на край раковины, он нерешительно потянулся за ключами от машины, лежавшими на стойке.

Харрисон притормозил машину у обочины и потушил фары. Сидя в темноте, он курил и разглядывал ряд ветхих кирпичных домов трущоб Портленда. Прошли годы, пятнадцать лет, если быть точным – с того раза, когда он был здесь, и он сомневался, что приехал именно туда, куда было нужно.

Он открыл бардачок и отыскал пожелтевший от времени клочок бумаги. Улица Монро, 1565. Он собирался с мыслями, чтобы выйти из машины, но его настораживала тишина на улице. Опустив руку под сидение, он достал заряженный пистолет и засунул его за пояс. Из пистолета он стрелял очень давно, еще учась в колледже и не покидая пределов тира. Единственная мысль, которая крутилась сейчас в его голове – что он знает и может сказать не больше, чем час назад.

Каблуки ботинок Харрисона громко стучали по пустынному тротуару, но он не обращал внимания на шум, сосредоточив свое внимание на тенях, отражавшихся в отблесках лунного света. Поплотнее закутавшись в пальто, он прошел мимо огороженных проволочной сеткой грязных двориков; дома были непривычно темными и тихими. Дважды ему показалось, будто за ним кто-то идет, но когда он оборачивался, то никого не видел.

В доме 1565 на улице Монро он протиснулся сквозь ворота и обошел вокруг дома. Харрисон постучал один раз и увидел промелькнувшую за кружевными занавесками тень.

Дверь приоткрылась.

- Это я, - сказал Харрисон, понизив голос.

Дверь открылась достаточно широко, чтобы в нее проскользнуть.

- За тобой кто-нибудь шел? - спросили его.

- Нет.

- У нее неприятности.

Сердце Харрисона бешено заколотилось.

- Какие именно?

- Когда ей исполнится шестнадцать, он придет за ней. Ты должен увезти ее отсюда как можно дальше. Туда, где ему никогда ее не найти.

Харрисон покачал головой.

- Я не понимаю… - но замолчал, увидев грозный взгляд.

- Когда мы заключали этот договор, я предупреждал тебя, что будет кое-что, чего ты не сможешь понять. Шестнадцать лет – переломный возраст… В моем мире. Это все, что тебе следует знать, – сурово закончил он.

Мужчины смотрели друг на друга, до тех пор, пока Харрисон не кивнул.

- Тебе нужно скрыть следы. Куда бы ты ни отправился, тебе придется начать все заново. Никто не должен знать, что ты приехал из штата Мэн. Никто. Он будет непрерывно искать ее. Ты понял?

- Я понял, - ответил Харрисон.

Но поймет ли его жена? И Нора?

Глаза Харрисона постепенно привыкли к темноте, и с нескрываемым удивлением он заметил, что человек, стоящий перед ним, совершенно не изменился со дня их последней встречи. Вернее, с того самого дня, когда они познакомились и очень быстро подружились, оказавшись соседями по комнате в студенческом общежитии.

Или же это всего лишь игра теней? – задумался Харрисон.

Больше это ничем не объяснить. Однако кое-что изменилось. У основания шеи его друга появился маленький шрам. Харрисон присмотрелся повнимательнее и передернулся. Шрам от ожога, выступающий и плохо затянувшийся. В форме сжатой ладони. К своему ужасу, Харрисон осознал, что это клеймо. Как у животного.

Он проследил за взглядом Харрисона и его глаза угрожающе сверкнули.

- Есть люди, желающие уничтожить меня. Запугать и ожесточить. Мы с моим верным другом организовали тайное сообщество. И с каждым днем нас становится все больше и больше, - он остановился на полуслове, словно решая, стоит ли ему продолжать, а затем резко закончил: - Мы организовали сообщество, чтобы защитить себя, и я поклялся хранить ему верность. Если ты еще помнишь, каким я был раньше, то понимаешь, что я сделаю все ради защиты своих интересов, - он замолчал, а затем рассеяно добавил: - И мое будущее.

- Они заклеймили тебя, - сказал Харрисон, надеясь, что друг не заметит отвращения в его голосе.

Но тот едва взглянул на него.

Спустя минуту Харрисон кивнул, давая понять, что он понимает, хотя и не принимает этого. Чем меньше он будет знать, тем лучше. Да и его друг не раз ему об этом говорил.

- Есть еще что-нибудь, что я должен сделать?

- Помоги ей спастись.

Харрисон поправил очки на переносице. Ему стало неловко.

- Я подумал, что тебе интересно было бы узнать, что она выросла здоровой и сильной. Мы назвали ее Нор…

- Я не хочу, чтобы ты упоминал ее имя, - резко перебил его друг, - я сделал все, что в моих силах, чтобы вытравить его из моей памяти. Я ничего не желаю знать о ней. Я хочу, чтобы в моих мыслях не осталось о ней ни малейшего упоминания, чтобы от меня этот ублюдок не смог узнать ничего, – он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Харрисон немного постоял, но не осмелился задать вопросы, которые так и крутились у него на языке, поскольку понимал, что давить на него бесполезно. Сдерживая охвативший его страх от того мрачного мира, в котором грозило очутиться его дочери и которая меньше всего заслуживала такой участи, он вышел.

Он едва успел прикрыть за собой дверь, как выстрел разорвал тишину ночи. Харрисон инстинктивно пригнулся. Его друг! Раздался второй выстрел. Не раздумывая ни секунды, Харрисон помчался прочь от дома. Выскочив за ворота, он пробежал по клумбам. Он уже почти добежал до угла, когда услышал суровый голос, приказавший ему остановиться. Несмотря на холод, его прошиб пот. Задний двор был погружен в непроглядную темноту, и он тихонько двинулся вдоль забора, старательно избегая шума, чтобы не выдать себя, пока не смог различить заднюю дверь.

- Последний шанс, - произнес кто-то спокойным ровным голосом, который Харрисон не узнал.

- Отправляйся в ад, - крикнул его друг.

После третьего выстрела его друг закричал от боли, а стрелявший спросил: - Где она?

Прозвучал третий выстрел. Его друг закричал от боли, а жуткий голос повторил свой вопрос: - Где она?

Сердце Харрисона оглушительно заколотилось, и он понял, что должен действовать. Еще пять секунд – и будет слишком поздно. Незаметным движением он сунул руку за спину и вытащил пистолет. Едва удерживая его в трясущихся руках, он направился к двери, приближаясь к темноволосому убийце из-за спины. Харрисон увидел своего друга, но когда они встретились глазами, у того на лице промелькнуло тревожное выражение.

Беги!

Голос друга, приказывавшего ему бежать, прозвучал как оглушительный звон колокола, и на мгновение он даже поверил, будто явственно слышал его. Но видя, что убийца не обратил на это никакого внимания, Харрисон с ужасом осознал, что голос друга звучал лишь у него в голове.

- Нет, - мысленно ответил Харрисон и отрицательно покачал головой; его вдруг охватила непонятно откуда взявшаяся уверенность.

С этим человеком он провел четыре лучших года своей жизни. Этот человек познакомил его с будущей женой. Он не оставит его в руках этого убийцы.

Харрисон нажал на спусковой крючок. Он услышал звук выстрела и ожидал, что убийца рухнет на пол. Харрисон выстрелил еще. И еще. Темноволосый мужчина медленно повернулся. Впервые в своей жизни Харрисон испытал настоящий страх. Он безумно испугался этого молодого человека с пистолетом в руках. Испугался смерти. Испугался того, что могло случиться с его семьей.

Он почувствовал, как пули входят в него с ослепительной болью и разрывают на тысячу кусочков. Он упал на колени. Перед его лицом пронеслось лицо жены, а вслед за ней и дочери. Он открыл рот, пытаясь произнести их имена, пытаясь сказать им, как сильно он любил их, пока не стало слишком поздно.

Незнакомец оттащил Харрисона в аллею за домом. Харрисон чувствовал, что сознание покидает его, и безуспешно пытался подняться на ноги. Он не может подвести свою дочь. Ее некому больше защитить. Этот темноволосый незнакомец может отыскать ее и, если его друг прав, убить.

- Кто ты? - еле слышно спросил Харрисон.

Он ухватился за призрачную надежду, что у него еще есть немного времени. Может, ему удастся предупредить Нору с того света – света, который окружал его, словно тысячи парящих в воздухе черных перьев.

Мужчина на мгновение взглянул на него, а на его непроницаемом лице появилось слабое подобие улыбки.

- Ты не о том думаешь. Уже слишком поздно.

Харрисон резко дернул головой и посмотрел на него, поразившись тому, что убийца смог узнать, о чем он думает, и не мог не подумать о том, сколько же раз тому приходилось вот так стоять над умирающими и читать их мысли.

Много.

И, словно в подтверждение этому, молодой человек, не колеблясь ни мгновение, нацелил на него свой пистолет, и Харрисон обнаружил, что смотрит в дуло.

Последнее, что он увидел – пронесшаяся перед его глазами яркая вспышка света.

Глава первая

(Перевод:Julyoks, Arctic_breeze)

Дельфийское побережье, штат Мэн

Наши дни

Патч стоял прямо за мной, опустив руки мне на бедра. Он был абсолютно спокоен и расслаблен. Ростом он сантиметров на пять выше меня, худой, впрочем, хорошо сложенный, но ни широкие джинсы, ни футболка не могли скрыть его худощавость. Волосы у него темнее самой темной ночи, как и цвет глаз. Его сексуальная улыбка грозила мне неприятностями, но я решила, что неприятность неприятности рознь.

В ночном небе взрывались фейерверки, ярким дождем ниспадающие на поверхность океана. Толпа ликовала. Был конец июня, и город уже полностью погрузился в летнее настроение, празднуя предстоящие два месяца солнца, пляжей и туристов с набитыми кошельками. Я же праздновала предстоящие два месяца солнца, пляжей и море времени наедине с Патчем. Правда, мне надлежало посещать летний курс по химии, но все свое свободное время я намеревалась предоставить в его полное распоряжение.

Работники противопожарной службы запускали фейерверки с организованной на пляже базы всего в паре сотен метров от нас, и я ощущала, как каждый взрыв вибрацией отдается в моем теле.

Волны с шумом врезались в берег холма неподалеку, музыка играла на всю громкость. В воздухе повсюду витал запах сахарной ваты, попкорна и барбекю, и мой желудок недовольным урчанием напомнил мне, что последний раз я ела в обед.

- Пойду куплю чизбургер, - сказала я Патчу. - Тебе взять что-нибудь?

- Ничего из того, что предлагает местное меню.

Я улыбнулась в ответ. – Ну и зачем ты, Патч, со мной заигрываешь?

Он поцеловал меня в макушку. – Еще и не начинал. Я сам куплю тебе чизбургер. Наслаждайся последними залпами фейерверка.

Я схватилась за ремень, чтобы остановить его. - Спасибо, но есть буду я. Не могу позволить тебе заплатить за меня.

Он удивленно вскинул брови.

- И когда в последний раз девушка, продающая гамбургеры, позволяла тебе оплатить еду?

- Это было давно.

- Этого не было никогда! Стой здесь. Если она увидит тебя, остаток вечера я проведу, терзаясь угрызениями совести.

Патч достал бумажник и протянул мне двадцатидолларовую купюру. - Оставь ей хорошие чаевые.

Пришла моя очередь удивляться. - Пытаешься откупиться за все неоплаченные гамбургеры?

- Последний раз, когда я пытался заплатить, она догнала меня и засунула деньги мне в карман. Пытаюсь избежать повторения того ощупывания.

Это прозвучало, как выдумка, но зная Патча, скорее всего, так все и было.

Я встала в конец длинной очереди, выстроившейся от палатки до входа в крытую карусель. Оценив количество людей, я подсчитала, что пятнадцать минут уйдет только на то, чтобы сделать заказ. Всего одна палатка с гамбургерами на весь пляж. Как-то это не по-американски.

Через несколько минут казавшегося бесконечным ожидания, уже в десятый раз окидывая все вокруг тоскливым взглядом, я вдруг заметила Марси Миллар, стоявшую в очереди позади меня. Мы с ней одновременно пошли в школу после садика, и на протяжении одиннадцати лет учебы виделись так часто, что даже и вспоминать не хотелось. Из-за нее вся школа лицезрела мое нижнее белье чаще, чем это было необходимо. В средней школе она постоянно вытаскивала из моего шкафчика в спортзале лифчики и прицепляла их на доску объявлений за пределами школьной территории. Но как-то раз она проявила смекалку и начала украшать моим бельем столики в школьном буфете, наполняя каждую чашечку лифчика ванильным пудингом и украшая вишней в ликере. Знаю, это классика. Юбки, которые носила Марси, были на два размера меньше и на десять сантиметров короче приемлемой длины. Марси - рыжеватая блондинка, худенькая, словно палочка от эскимо - разверни ее и она практически исчезает. Если бы существовало табло, ведущее счет количеству побед и поражений нашего соперничества, уверена, она бы в два раза превосходила мои достижения.

- Привет, - когда я нечаянно поймала ее взгляд, мне ничего другого не оставалось, кроме как поздороваться.

- Привет, - ответила она как-бы-вежливым тоном.

Видеть Марси здесь, на Дельфийском побережье, все равно что играть в "Найди лишнее на этой картинке". Ее отец - владелец представительства компании "Тойота" в городе Колдуотер, семья живет в престижном районе, расположенном у подножия холма, а также Миллары – единственные жители города, кто удостоен чести быть принятыми в известный яхт-клуб "Харрасикет". Возможно, как раз сейчас родители Марси находились во Фрипорте, катались на яхте или заказывали лосося за ужином.

А Дельфийское побережье было районом бедняков. Мысль о яхт-клубе здесь вызывала лишь смех. Единственный ресторан являлся ничем иным, как обычной немного приукрашенной палаткой, в которой продавали гамбургеры с кетчупом или горчицей на выбор. По особым случаям предлагали картошку фри. Все развлечение сосредотачивалось у игровых автоматов и в зоне электромобилей, а вечером на парковке таблеток продавали больше, чем в аптеке.

Не то место, где хотели бы видеть свою дочь мистер и миссис Миллар.

- Народ, а мы можем продвигаться еще медленней? – съязвила Марси, обращаясь ко всем стоявшим в очереди. – Тогда кто-нибудь наверняка умрет с голоду.

- У них всего один человек, который принимает заказы, - заметила я.

- И что? Пусть наймут еще кого-нибудь. Спрос рождает предложение.

Со своим академическим баллом Марси была последней в списке тех, кто мог разглагольствовать на тему экономики.

Спустя десять минут очередь все же продвинулась, и я оказалась достаточно близко к прилавку, что даже смогла прочитать слово "ГОРЧИЦА", нацарапанное черным маркером на желтом тюбике. Позади меня Марси занималась тем, что обычно называют "перемещением-веса-с-ноги-на-ногу-под-тяжелые-вздохи".

- Голодная с большой буквы "Г", - пожаловалась она.

Парень впереди меня заплатил и забрал свою еду.

- Чизбургер и колу, - сказала я девушке, работающей за стойкой.

Пока она стояла над решеткой, выполняя мой заказ, я повернулась к Марси.

- Итак. С кем ты здесь? – меня не особенно заботило, с кем оно сюда пришла, тем более, у нас не было общих друзей, но чувство вежливости победило.

Кроме того, уже несколько недель Марси не делала по отношению ко мне ничего откровенно грубого. И последние пятнадцать минут мы простояли рядом относительно мирно. Может быть, это начало перемирия. Забудем былое и все такое прочее.

Она зевнула, давая понять, что разговаривать со мной еще скучнее, чем стоять в очереди и таращиться на людские затылки.

- Не обижайся, но я сейчас не в настроении болтать. Такое чувство, что я проторчала в очереди пять часов, ожидая некомпетентную девушку, которая совершенно очевидно не может готовить два гамбургера одновременно.

Голова у продавщицы гамбургеров была опущена вниз, она сосредоточенно отделяла готовые булочки от вощеной бумаги, но я знала, что она все слышала. Скорей всего, она ненавидела свою работу. И быть может, поворачиваясь спиной к покупателям, она украдкой плевала на булочки. Не удивлюсь, если после окончания смены она шла к своей машине и плакала.

- А твой отец в курсе, что ты слоняешься по Дельфийскому порту? – спросила я Марси, слегка прищурив глаза. – Этим ты можешь запятнать репутацию почтенной семьи Миллар. Тем более сейчас, когда твоего отца приняли в яхт-клуб Харрасикет.

Доброжелательность сползла с лица Марси.

- Поразительно, что твой отец не знает, где ты. Ой, подожди. Он и не может! Он же мертв.

Первой моей реакцией был шок. А затем – возмущение ее жестокостью. Горло сковал увеличивающийся комок ярости.

- Что? – спросила она, пожав плечами. – Он мертв. И это факт. Или ты хочешь, чтобы я лгала о том, что всем и так известно?

- Что я тебе сделала?

- Ты родилась.

Полное отсутствие у нее сострадания настолько выбило меня из колеи, что я никак не могла прийти в себя. Положив на прилавок двадцатку, схватила чизбургер и колу. Мне неудержимо захотелось поскорее вернуться к Патчу, но эта перепалка касалась только меня и Марси. А если я сейчас покажусь ему, то ему будет достаточно одного взгляда на мое лицо, чтобы понять, что что-то неладно. Не нужно втягивать его в эпицентр ссоры. Мне было необходимость побыть наедине с собой, чтобы остыть. Поэтому я подошла к лавочке, расположенной неподалеку от киоска с гамбургерами, и села на нее так грациозно, как только смогла, не желая позволить Марси испортить мне вечер. Единственное, что могло сделать этот момент еще хуже, это уверенность в том, что она по-прежнему наблюдает за мной и наслаждается тем, довела меня до приступа жалости к самой себе.

Я откусила кусочек от чизбургера, но во рту остался неприятный привкус. Все, о чем я могла думать, было мясо. Мертвые коровы. Мой собственный мертвый отец.

Я выбросила чизбургер в урну и поднялась, чувствуя, как слезы скатываются у меня в горле.

Крепко обхватив себя руками, я поспешила к уборной возле стоянки, надеясь оказаться внутри до того, как эти слезы начнут капать из глаз. У дамской комнаты я обнаружила длинную очередь, но я обошла ее и, протиснувшись в дверной проем, встала перед заляпанным грязью зеркалом. Несмотря на тусклое освещение, я смогла определить, что глаза у меня покраснели, они казались безжизненными. Я намочила бумажное полотенце и прижала его к векам.

Что за проблема у Марси? Когда я успела сделать ей что-то настолько жестокое, чтобы заслужить все это?

Несколько раз вздохнув, чтобы успокоиться, я выпрямила плечи и выстроила в сознании надежную кирпичную стену, отгораживаясь ею от Марси. Почему меня волнует то, что она говорит? Мне она даже не нравится. И ее мнение ничего для меня не значит. Она грубая эгоистичная особа, постоянно бьющая ниже пояса. Она совсем не знает меня, и, разумеется, не знала и моего отца. Рыдать из-за единственного слова, вылетевшего из ее рта – более чем глупо.

"Смирись с этим" - приказала я себе.

Подождала, пока с глаз уйдет покраснение, и только после этого покинула уборную.

Я бродила в толпе, выискивая Патча, и обнаружила его спину в зале для боулинга. Рядом с ним был Риксон, и наверняка он поставил на то, что Патчу не удастся сбить единственную оставшуюся кеглю.

Риксон был падшим ангелом, они с Патчем знакомы уже много лет, а узы, связывающие их, своей крепостью напоминали братские. Патч впускал в свою жизнь немногих, а доверял еще меньшему количеству, но если и был кто-то, знающий все его тайны, то это Риксон.

Еще два месяца назад Патч тоже был падшим. А затем он спас мне жизнь, получил назад свои крылья и стал моим ангелом-хранителем. Сейчас он должен быть на стороне хороших ребят, но в глубине души я чувствовала, что его связь с Риксоном и миром падших ангелов имеют для него гораздо большее значение. И хоть мне не хотелось признавать это, я понимала, что он жалеет о решении Архангелов назначить его моим опекуном. В конце концов, он хотел не этого. Он хотел стать человеком.

Дребезжащий звонок телефона прервал мои мысли. Это был рингтон, установленный на звонок моей лучшей подруги Ви, но я не стала отвечать, позволив автоответчику сделать это за меня. И укорила себя за то, что это уже второй ее звонок за сегодня, который я проигнорировала. Я успокаивала себя тем, что первое, чем я займусь завтра утром, будет встреча с Ви. Хотя в таком случае я не увижусь c Патчем вплоть до завтрашнего вечера. А ведь я планировала наслаждаться каждой минутой своей жизни, проводя время с ним.

Я смотрела, как он замахивается и бросает шар на дорожку в направлении аккуратно расставленных шести кегель, и, когда его футболка немного задралась, оголяя часть спины, в животе у меня запорхали бабочки. Опытным путем я выяснила, что каждый дюйм его кожи состоит из твердых рельефных мышц. Его спина также была гладкой и идеальной, прежние шрамы были снова заменены на крылья – крылья, которые ни мне, ни любому другому человеку не дано было увидеть.

- Ставлю пять долларов на то, что ты не сможешь это повторить, - сказала я, подходя к нему сзади.

Патч обернулся и усмехнулся. – Мне не нужны твои деньги, Ангел.

- Эй, детки, а, может, все же сохраним этой дискуссии рейтинг "детям до шестнадцати"? - возмутился Риксон.

- Все три оставшиеся кегли, - я бросала Патчу вызов.

- О каком призе сейчас идет речь? – спросил он.

- Вот черт, - сказал Риксон. - Это не может подождать до того как вы останетесь наедине?

Патч одарил меня загадочной улыбкой и, поднеся шар к груди, перенес вес своего тела на отставленную назад ногу. Он опустил правое плечо, завел руку за себя и со всей силой бросил шар вперед. С громким треском кегли упали.

- Есть! Вот ты и попала, девочка, - заорал Риксон, перекрикивая шум, поднятый зрителями, которые хлопали и свистели Патчу.

Патч прислонился спиной к столбу и, вскинув брови, уставился на меня. Это выражение лица абсолютно точно говорило: "Плати!"

- Ты - счастливчик, - сказала я.

- Я лишь только собираюсь стать им.

- Выбирайте приз, - рявкнул на Патча работающий за стойкой старик и наклонился, чтобы поднять упавшие кегли.

- Фиолетовый медведь, - сказал Патч и получил отвратительного вида мишку со спутанным фиолетовым мехом. Он протянул его мне.

- Это мне? – я прижала руку к сердцу.

- Тебе же нравится все бракованное. В магазине ты постоянно покупаешь помятые банки. Я обратил на это внимание, - он засунул палец за пояс моих джинсов и притянул меня ближе к себе. – Пойдем отсюда.

- Что у тебя на уме? – мне стало жарко, и внутри меня запорхали бабочки, потому что я прекрасно знала, что он имеет в виду.

- Пойдем к тебе.

Я отрицательно покачала головой. – Не получится. Мама дома. Мы можем пойти к тебе, - предложила я.

Мы встречались уже два месяца, а я до сих пор не знала, где живет Патч. И вовсе не потому, что не пыталась это выяснить. Даже две недели отношений кажутся вполне достаточным сроком для того, чтобы пригласить меня к себе, тем более, что Патч жил один. А срок в два месяца уже выходит за рамки приличий. Я старалась проявлять терпение, но мне мешало любопытство. Я не знала ничего о сугубо личных деталях жизни Патча, например, о цвете краски на стенах. Электрический у него консервный нож, или же ручной. Марка мыла, которым он моется. Хлопковые у него простыни или же шелковые…

- Дай-ка угадаю, - сказала я. – Ты живешь на засекреченной, тщательно охраняемой территории, да еще и закопанной глубоко-глубоко под землей.

- Ангел…

- Или у тебя в раковине немытая посуда? Или грязное белье на полу? Твоя квартира – гораздо более уединенное место, чем мой дом.

- Верно, но все же ответ "нет".

- А Риксон бывал у тебя дома?

- Риксон должен там бывать.

- А я, значит, нет?

Он скривился. – Это связано с моей темной стороной.

- И если ты мне ее покажешь, то тебе придется меня убить?

Он обнял меня и поцеловал в лоб. – Почти угадала. Во сколько у тебя комендантский час?

- В десять. Завтра начинаются занятия в Летней школе, - кроме того, мама, можно сказать, нашла себе дополнительную работу, выискивая возможность разлучить меня с Патчем.

И если я проводила время с Ви, я могла с абсолютной уверенностью сказать, что тогда мой комендантский час растягивался до половины одиннадцатого. Я не могла винить маму в недоверии к Патчу – в моей жизни присутствовали моменты, когда я чувствовала себя так же – но мне было бы проще, если б она хотя бы иногда давала мне отдыхать от своей чрезмерной опеки.

Вот как сегодня вечером. Тем более, что ничего не случится. Только не в компании моего ангела-хранителя, все время находящегося в паре дюймов от меня. Патч посмотрел на часы. – Пора ехать.

В 10:04 Патч развернулся на площадке перед моим домом и припарковался у почтового ящика. Он заглушил двигатель и погасил фары, погрузив нас в непроглядную тьму. Мы просидели так несколько минут, прежде чем он заговорил.

– Почему ты притихла, Ангел?

Я сразу подобралась. – Разве я тихая? Просто задумалась.

Легкая улыбка скользнула по губам Патча. – Лгунья. Что не так?

- Ты хороший, - сказала я уверенно.

Его улыбка стала еще шире. – Очень хороший.

- В палатке с бургерами я столкнулась с Марси Миллар, - призналась я.

Мне было очень сложно молчать о своих проблемах. Ведь об их существовании было написано на моем лице. Но с другой стороны, если я не могу поговорить об этом с Патчем, то тогда с кем?

Два месяца назад наши отношения состояли из множества спонтанных поцелуев: в машине, возле машины, на трибунах перед зрителями и на кухонном столе. Также наши отношения включали в себя блуждающие по телу руки, растрепанные волосы и размазанный блеск для губ. Но сейчас между нами есть нечто куда более важное. Я чувствую, что связана с Патчем и на эмоциональном уровне. Его дружба значит для меня больше, чем общение с сотней случайных знакомых. Когда умер мой папа, внутри меня образовалась огромная дыра, которая угрожала поглотить меня изнутри. Пустота все еще была там, но теперь не причиняла и половину той боли, что я испытывала раньше. И сейчас не было повода оглядываться назад и жить прошлым, когда все, чего я хотела, есть у меня здесь и сейчас. И именно Патча я должна благодарить за все это.

– Она проявила небывалую чуткость, чтобы лишний раз напомнить мне о смерти моего отца.

- Хочешь, я поговорю с ней?

- Звучит как реплика из "Крестного отца".

- Из-за чего между вами развязалась эта война?

- В том то все и дело! Я понятия не имею. Когда-то за ланчем мы спорили о том, кому достанется последний шоколадный коктейль. Потом как-то раз, еще в средней школе, Марси разукрасила баллончиком мой шкафчик, написав на нем "шлюха". Она даже не пыталась отрицать этого. И это увидела вся школа.

- Она оставила это послание просто так? Безо всякой на то причины?

- Да, - во всяком случае, мне о ее мотивах было неизвестно.

Он заправил за ухо прядь моих волос. – Кто выигрывает в битвах?

- Марси, но не намного.

Его улыбка увеличилась. – Порви ее, Тигрица.

- И еще кое-что. Шлюха? В средней школе я даже ни с кем не целовалась. Марси следовало бы исписать свой собственный шкафчик.

- А вот это звучит, будто ты готова признать поражение, Ангел, - он просунул палец под бретельку моей майки, и от этого прикосновения по моей коже пробежали электрические разряды. – Спорим, я смогу изгнать из твоей головы мысли о Марси?

На верхнем этаже нашего дома светились несколько окон, но пока я не вижу прижатого к стеклу лица моей мамы, могу рассчитывать еще на какое-то время. Я отстегнула ремень безопасности и, наклонившись к Патчу через консоль, в кромешной темноте встретилась с его губами. Я целовала его неспешно, пробуя на вкус морскую соль на его коже. Он брился сегодня утром, но сейчас его щетина царапала мой подбородок. Он приоткрыл губами мой рот, и я почувствовала прикосновение его языка, заставившее мое сердце с силой колотиться о ребра.

Его поцелуи плавно спустились к моему обнаженному плечу. Он опустил лямку моего топа, и его рот продолжил путешествовать вниз по моей руке. Я хотела быть так близко к нему, насколько это вообще возможно. Я хотела никогда с ним не разлучаться. Он нужен мне в моей жизни и прямо сейчас, и завтра, и послезавтра. Я нуждалась в нем так, как никогда и ни в ком.

Я переползла через консоль и развела в стороны его колени. Подняла руки и провела ими по его груди, обхватив за шею, притянула к себе. Он обвил руками мою талию, сцепив их сзади в замок, а я прижалась еще сильнее.

Выбрав момент, я запустила руки под его рубашку, думая лишь о том, как же я люблю чувствовать тепло его тела, согревающее мои руки. Как только мои пальцы коснулись того места на его спине, где прежде были шрамы от крыльев, далекий свет вспыхнул в глубине моего сознания. Идеальную темноту прорвал единственный всплеск ослепляющего света. Как будто я наблюдала за каким-то космическим явлением, находясь от него на расстоянии миллионов миль. Я знала, что мой разум вторгается в разум Патча, в тысячи хранящихся в нем воспоминаний, и вдруг почувствовала, как он взял меня за руку и передвинул ее ниже того места, где прячутся его крылья. Все закружилось, а уже через мгновение приняло нормальный вид.

- Хорошая попытка, - пробормотал он, пощекотав меня движением губ.

Я прикусила его нижнюю губу. – Если бы ты мог заглянуть в мое прошлое, просто дотронувшись до моей спины, тебе тоже было бы трудно не поддаться искушению.

- Мои руки неудержимо тянет к тебе и без этого дополнительного бонуса.

Я засмеялась, но быстро придала лицу более серьезное выражение. Даже сильно напрягаясь, я смутно помнила о том, какой была моя жизнь до появления в ней Патча. Ночью, лежа в постели, я отчетливо могла вспомнить низкий тембр смеха Патча, его кривоватую улыбку, приподнимающуюся правый уголок его губ чуть выше, чем левый, прикосновения его ладоней к моей коже – горячие, гладкие и восхитительные.

А вот для того, чтобы вытащить наружу воспоминания шестнадцатилетней давности, приходилось прилагать серьезные усилия. Возможно, потому, что на фоне Патча те воспоминания тускнели. Или, может, потому, что тогда вообще не было ничего хорошего.

- Никогда не бросай меня, - сказала я Патчу, заводя свой палец за воротник его рубашки и притягивая его ближе к себе.

- Ты моя, Ангел, - он прошептал эти слова прямо мне в челюсть, и я выгнулась, приглашая его целовать меня повсюду. – И я буду твоим вечно.

- Докажи мне это, - сказала я торжественно.

Он посмотрел на меня, потом протянул руку к шее и расстегнул простую серебряную цепочку, которую носил с того дня, когда мы впервые встретились. Я понятия не имела, откуда эта цепочка появилась, и каково ее значение, но чувствовала, что она очень важна для него. Она была единственным украшением, которое он носил, и он хранил ее под слоем одежды, в непосредственном контакте с кожей. Я никогда не видела, чтобы он снимал ее.

Его руки скользнули к моему затылку, и он застегнул на моей шее свое украшение. Я кожей ощутила металл, до сих пор сохранивший его тепло.

- Мне дали это, когда я был Архангелом, - сказал он. – Чтобы помочь распознать истину ото лжи.

Я осторожно потрогала цепочку, восторгаясь ее значимостью. – Это все еще работает?

- Для меня нет, - он скрестил наши пальцы и перевернул мою руку, чтобы поцеловать костяшки на моих. – Теперь твоя очередь.

Я стянула со среднего пальца левой руки маленькое медное кольцо и протянула его Патчу. На гладкой внутренней стороне колечка вручную было выгравировано сердце.

Патч взял кольцо двумя пальцами и молча рассматривал его.

- Папа отдал его мне за неделю до того как был убит, - произнесла я.

Патч вскинул на меня глаза. – Я не могу принять это.

- Для меня это самая важная вещь в мире. Я хочу, чтобы она была у тебя, - положив кольцо ему на ладонь, я согнула его пальцы в кулак.

- Нора, - он колебался. – Я не могу взять у тебя его.

- Пообещай мне, что будешь хранить его. Обещай, что ничто и никогда не встанет между нами, - я не отводила от него взгляда, не позволяя ему отвернуться. – Я не хочу жить без тебя. И не хочу, чтобы это когда-нибудь закончилось.

Глаза Патча были угольно-черного цвета, темнее, чем миллионы наслоившихся друг на друга тайн. Медленно разжав кулак, он снова посмотрел на кольцо.

- Поклянись, что никогда не перестанешь меня любить, - прошептала я.

Он еле заметно кивнул.

Я схватила его за ворот и притянула еще ближе, целуя с еще большей страстью, как бы тем самым скрепляя нашу клятву. Скрестила наши пальцы, и острый край кольца царапал нам ладони. Кажется, что чего бы я ни делала, это недостаточно для того, чтобы слиться с ним воедино. Патча мне всегда мало.

Кольцо все сильнее впивалось в мою руку, пока я не убедилась, что оно прорезало кожу. Клятва, скрепленная кровью.

Когда мне показалось, что еще чуть-чуть, и моя грудь лопнет из-за недостатка воздуха, я отстранилась от него, прижавшись к его лбу своим. Глаза мои были закрыты, а участившееся дыхание заставляло мои плечи подниматься и опускаться.

- Я люблю тебя, - пробормотала я. – Думаю, больше чем мне следует.

Я ждала его ответа, но вместо этого он обнял меня еще крепче, будто пытался защитить. Он повернул голову в сторону леса, расположенного на другой стороне дороги.

- Что там?

- Я кое-что услышал.

- Это была я, признававшаяся тебе в любви, - пошутила я, улыбаясь и очерчивая пальцем контур его губ.

Я ждала, что он улыбнется мне в ответ, но он по-прежнему сверлил взглядом деревья, отбрасывающие на землю тени, которые постоянно двигались из-за ветра, что колыхал их кроны.

- Что там? – повторила я свой вопрос, проследив за его взглядом. – Койот?

- Что-то не так.

Мой пыл угас, и я соскользнула с его колен. – Ты начинаешь меня пугать. Это медведь?

Мы не встречали медведей годами, но дом был построен на самом краю города, а медведи после зимней спячки, как правило, очень голодны и бродят по окраинам города в поисках пищи.

- Включи фары и посигналь, - сказала я.

Обратив свой взор к лесу, я заметила какое-то движение. Мое сердце затрепыхалось, стоило мне вспомнить, как мы с родителями из окна дома наблюдали за медведем, раскачивающим нашу машину, учуяв внутри нее пищу.

Позади меня, на крыльце, вспыхнули огни. Мне ни к чему было оборачиваться, чтобы знать, что моя мама стоит в дверях, нахмурившись и постукивая ножкой.

- Что это? – спросила я у Патча еще раз. – Моя мама вышла на улицу. Она в безопасности?

Он запустил двигатель джипа и включил передачу. – Иди в дом. Я должен кое-что сделать.

- Идти в дом? Ты шутишь? Что происходит?

- Нора! – крикнула мама, спускаясь по ступенькам, и тон ее не предвещал ничего хорошего.

Она остановилась в пяти футах[1] от джипа и жестом приказала мне опустить окно.

- Патч? – позвала я.

- Я позвоню тебе позже.

Мама открыла дверь.

– Патч, - сухо поприветствовала она.

- Блайт, - рассеянно кивнул он в ответ.

Мама повернулась ко мне. – Ты опоздала на четыре минуты.

- Зато вчера я пришла на четыре минуты раньше.

- Оставшиеся с прошлого раза минуты в комендантском часе не учитываются. Давай домой. Живо.

Мне не хотелось уходить до того, как Патч мне ответит, но особого выбора у меня не было. Я попросила его: - Позвони.

Он кивнул, но, посмотрев ему в глаза долгим взглядом, я поняла, что его мысли были уже в другом месте. Стоило мне выйти и встать на твердую землю, как джип рванул с места, не тратя время на постепенное ускорение. Куда бы Патч ни направлялся, он очень спешил.

- Когда я установила тебе комендантский час, я полагала, что ты будешь его соблюдать, - выговаривала мне мама.

- Всего четыре минуты опоздания, - произнесла я тоном, способным вызвать у нее слишком бурную реакцию.

И заслужила полный неодобрения взгляд.

– В прошлом году твоего отца убили. Пару месяцев назад ты сама чуть не лишилась жизни. Думаю, я заслужила право быть чрезмерно осторожной.

Твердой походкой она шагала к дому, скрестив руки на груди.

Ладно, я была бесчувственной и нечуткой дочерью. Точка.

Я переключила внимание на деревья, шеренгой стоявшие вдоль обочины по ту сторону дороги. Все выглядело как обычно. Я ожидала появление холодка, обычно предупреждающего меня о том, что что-то не так, что-то, чего я не могла видеть, но ничего не почувствовала. Шелестел теплый летний ветерок, воздух наполнился звуками цикад. Во всяком случае, в серебристом свете луны лес выглядел мирно.

Патч ничего не увидел в лесу. Он сбежал, потому что я сказала три очень важных и очень глупых слова, которые слетели с языка прежде, чем я успела их остановить.

О чем я только думала?

Нет. О чем теперь думал Патч?

Он удрал, чтобы избежать ответных слов?

Я была уверена, что знаю правильный ответ на этот вопрос. И была уверена, что это объясняет, почему я осталась стоять и смотреть на багажник его джипа.

Дата добавления: 2015-08-18