В береговой полосе

Откашливаясь, я поднимался с пола.
Немного бумажной трухи от случайных документов на столах, торчащие из стены острые фанерные щепки да клинья-осколки оконного стекла, - вот всё, что смогли воспринять глаза в комнате со стоящей столбом пылью. В расстрелянной комнате. Это было не шумно, нет, - просто никто из нас не ожидал, что что-то такое может в этой стране случиться именно с нами.

Самолёты улетели.

- Эй, все живы...? кхах… кх… Ответьте! – я, наконец, встал. У стены напротив разбитого окна, полулёжа и опираясь на левую руку, Салливан мотал головой. С чего бы? – подумалось мне, - вроде никого не оглушило, стреляли ведь сверху… А Диксон? Где Диксон?

- Диксон…! – хрипло позвал я и в ту же секунду подавился кашлем.
Диксон возник в дверном проёме. Судя по фасаду его лёгкого летнего костюма (враз видать, что чиновник, - даже в такой дыре и то костюмы вместо более уместных комбезов…), он минуту назад тоже находился в горизонтальном положении носом вниз.

Но, по крайней мере, он был жив.

- Так… Трое в наличии. Надо пойти пересчитать остальных. Кларенс, вы вашего Льюиса когда последний раз видели? – я пытался разглядеть свои заслуженные, исцарапанные, но всё ещё живые «ориенты» на левом запястье. Диксон, приоткрыв рот, переваривал мой вопрос и наконец выдавил:

- Двадцать минут назад он пошёл к цистернам…

- Так… Цистерны, мать твою!! – спохватился я. – Если цель налёта - наша вода, без воды нам тут трубец!! Слушать сюда: берём на кухне всякие палки, которые в топку, готовимся делать затычки в простреленных местах… Что сидим, господа ооновцы?! Ну-ка, рысью!! В конце концов, это наша вода!! Если вы её не будете спасать, не будете и пить!..

Что-то прикоснулось к моему локтю, и я обернулся. Коротышка Шеппард, живой и невредимый, был тут как тут.

- Не надо к цистернам, Илья. Самолёты прошли мимо. Я видел. Расслабьтесь. Цистернам не досталось.

- Та-ак… - Хрустя битым стеклом под ногами, я дошагнул до окна и раскрыл опасно ощерившися рамы. – Вы видели… Что это было, Льюис?

- С севера прошли две «фуги». Сделали один заход. Одна стреляла по дому, вторая шла левее, над вертолётной площадкой.

- «Фуги»…? Что такое «фуга»?

- Вы не знаете…? «Фуга-Магистер». Лёгкий реактивный самолёт, разрабатывался как учебный, но воевал много где. На него обычно ставят два пулемёта 50 калибра. Именно такой сбил «дуглас» Дага Хаммаршельда над Замбией. – Шеппарду, видимо, захотелось поговорить, и мне пришлось грубовато перехватывать инициативу. Я дёрнул Шеппарда за песочного цвета рукав рубашки, потянул к Салливану, а по дороге свободной рукой уцепил и Диксона.

- Так. Короче, вот что, господа. Мы, рекомендую это понять, только что были под обстрелом. Теперь наша задача номер один – выживать, понятно? Другие задачи отменяются. Не думаю, что вы имеете инструкции на продолжение вашей миссии любой ценой. У вас там такого не бывает. Это у нас могут людей забыть у чёрта на рогах, и они через месяц на зубах выползают из окружения, дабы набить рыло командованию. Потому у нас и бойцы такие, которых боится весь шарик, и вы там у себя не в последнюю очередь… Не перебивать!! Вы думаете, мы тут ни хрена не вкурили, за каким хреном ООН прислало свою миссию в район фактических боевых действий и подселило к нашей геологоразведке!! Ваша задача – смотреть, чтоб мы тут чего не наковыряли без ведома прогрессивного человечества, правильно? – Тут я ухватил Диксона за лацкан. Рядом померещилось какое-то шевеление со стороны Шеппарда, но я пока никого бить не собирался: - Короче, доподсматривались, ребята. Пора понять, что вы и мы, - тут я назидательно потряс пальцем, - теперь в одной лодке. Наша работа приостанавливается до более благоприятных времян, и вам тут без нас делать решительно нечего. Грузим вертолёт, тем временем запрашиваем начальство, получаем коридор. Как стемнеет, нас тут уже не должно быть. Возражения есть?

- Есть.

Это прилетело снаружи, через раскрытое окно. Сначала мне показалось даже, что надо мной подшутил усталый слух. Но нет, в светлом прямоугольнике окна нарисовался силуэт Михалыча, вытирающего руки ветошью.

- Есть возражения, есть. – Михалыч перегнулся через подоконник. Видно было, что глаза его устало прикрыты: - Борт не взлетит.

Стало тихо. Британцы-ооновцы молча ожидали следующего пакета информации, от которой теперь зависела жизнь всех нас.

- Что с вертушкой, Михалыч? Ты… ты что, был там, когда…?

-…Там, где ж ещё. Короче, Илья Саныч, у Ми-восьмого разбит редуктор и повреждена радиостанция. Взлететь не сможем, вызвать помощь тоже. Вот такие пироги.

- Та-ак… А – ремонт? Своими силами? Чтобы мы – да не справились? А, Михалыч?! Ты, да я, да Генка, - как раз Бог троицу любит! – Я пытался бодриться, даже хлопнул пилота по плечу. Но Михалыч только молча отстранился:

- Ты да я. А Генка… Погиб Генка. В вертушке сидел, радио слушал. Как раз эти прилетели, с хвостами враскоряку. Генке первая пуля в голову попала. Остальные… - Михалыч не закончил, махнул рукой и пошёл прочь.

Ситуация пояснений не требовала. В диком углу Западной Африки, прижатые к Атлантике песками, среди хаоса и племенной войны, мы остались одни.

Освещение в расстрелянной комнате не пострадало. Дизель-генератор продолжал гнать электричество, и лампа в пластиковом абажуре под потолком калилась ровно, без подмигиваний. Притащив достаточное количество стульев из двух других комнат, мы угнездились на экстренное совещание.

Впрочем, пока мы даже не совещались в общепринятом смысле слова. Надвинув бейсболку с шевроном «Экссон» на лоб, клевал носом выдохшийся Герман. Британцы периодически перебрасывались фразами меж собой, но не уходили, из чего можно было заключить, что они ждут развития темы и, пожалуй, готовы пойти за лидером, буде таковой объявится. Роль лидера явно предназначалась мне (я тезисно готовился, марая скрижалями белый лист из принтера). Михалыч ушёл к своей несчастной вертушке («ковыряться», как он выразился, хотя на чудо не надеялся никто из нас), тело Генки мы тщательно упаковали в рулонный полиэтилен и определили в большой холодильник в коридоре кухни. Где пятый русский, никто не спрашивал. Лёня Березин был инвалидом (плохо сгибалась нога), посему мы старались пореже гонять его с места на место, и сейчас он явно был нам не слишком полезен. Ну что же, сказал я себе, - чеовек где-то нашёл себе занятие; пусть хоть не путается под ногами.

Закончив марать листок, я встал.

- Так. Прошу внимания, господа!

Британцы оперативно замолчали и воззрились мне в рот. Герман очнулся, сел поровнее и перевернул бейсболку козырьком назад.

- Короче, начнём. Повестка дня… На повестке – два вопроса: что происходит, и – что делать в создавшейся ситуации. Возражений – нет?

- Нет… нет… - нестройно откликнулись четверо.

- Пока не забыл. Язык нашего сборища самоочевидно русский, поскольку для нас он родной, а вы трое в должной степени им владеете. Возражения будут?

- Нет, - тряхнул головой старший из британцев, Диксон.

- Гуд. Дэц райт, - не удержался я от шпильки. – Итак, вопрос первый. Включая и то, что происходит в данном углу Африки, и то, как мы все здесь оказались. Про Африку – слово имеет советник Шеппард, Юнайтед Нэйшнз… Прошу, - я сделал жест в сторону, - вкратце, но подробно. Тут вся соль в деталях. – Я сел.

Шеппард поднялся:

- С чего начать?

- Расклад сил. Здесь грызня, так? – я сопроводил реплику разматывающим жестом ладони перед собой, - кто идёт против кого? Вкратце – почему?

Шеппард кашлянул.

- Ну… Тут говорить особо нечего. Есть столица – по европейским меркам, посёлок. Вне столицы, в сторону Сахары, есть племена. Количество племён подсчёту поддаётся, количество людей в них – практически уже никак. В племени может быть одна семья, человек пятьдесят, а может быть и тысячи две народу. Подчинение столице для них всегда значило – есть куда бежать, когда племя начнут… как это… загонять в бутылку, правильно? – Шеппард посмотрел на меня. Я кивнул.

- Да… При этом племена никому не мешали, жили сами по себе, вполне мирно. Это позволяло президенту Молонга иметь два батальона личной гвардии и до полка на статусе регулярной армии. Так продолжалось более двадцати лет… - Шеппард чуть сдвинул брови. – Двадцать четыре.

- Так. – Я глянул в окно (там быстро темнело), затем на «ориенты». – Что изменилось за последний год?
- Ну… Появился проповедник, Жозеф-Жюльен Ндулу. Предположительно проходил подготовку в Монровии, но это неточно. Проповедует смесь протестантизма, буддизма и местных верований. Во всяком случае, за ним пошли, и в некий момент Молонга ощутил, что он тут никому не нужен. Как и столица.

- Здесь поподробнее, плиз. К чему всё-таки призывал и призывает Ндулу?

Шеппард скривился в кислой ухмылке:

- Да ни к чему конкретно. Просто он переносит на себя если не центр легитимной власти, то по крайней мере центр социального внимания. Племена его заметили, стали его слушать, пошли за ним… этого здесь довольно.

- Стоп. – Я задумался, уронил бровь. – Если есть столица и президент, то есть и остальные клейноды, так? Конституция, герб, гимн, флаг? Всё, что определяет государство…? На что существовало это государство, кто мне здесь объяснит?

Шеппард замялся.

- Так что? В чём проблема-то, я не понял? Племена – платили налоги, правильно? Из каких шишей? На что жили сами?

- М-м-м… Насколько я понял, налогов племена не платили. Да и как их собирать? Они жили сами по себе, столица с войсками – сама по себе.

Я хмыкнул:

- Н-да-а… Жирное государство, ничего не скажешь. Ну, а столица? На что она жила?

Шеппард вздохнул:

- Насколько известно, жизнь столицы оплачивал сам полковник Молонга.

- А у него самого откуда финанцы?

- Они вложены в американские ценные бумаги, но это закрытая информация. Считается, что ему принадлежит несколько газет, парочка отелей и горный курорт в Канаде.

- Какие газеты? Какой именно курорт?

Шеппард пожал плечами.

- Я же говорю – это закрытая информация.

- Ну да, конечно. Очень удобно. А если окажется, что никаких газет и курортов, а есть афганский героин, к примеру?

Шеппард пожевал губами:

- Как у вас говорят, проехали. Молонга бежал и, по имеющимся данным, сейчас не то в Бразилии, не то в Парагвае.

Я хохотнул:

- Ясен пень. Мужик наигрался в царя и повзрослел. Итак, минус Молонга. Кто остался в столице?

Глядя мне в зрачки, Шеппард медленно произнёс:

- В столице военное положение. При попытке туда попасть любой будет задержан, а что с ним сделают военные – никто не знает.

Я снова хохотнул:

- И, что зарактерно, только в столице есть посадочная площадка с покрытием, куда может сесть гражданский самолёт крупнее «лира».

- Рейсы отменены. Мы всё равно бы не улетели.

- Так. – Я встал, прошёлся по комнате. – Военные – делают вылазки? Чем они вообще занимаются, вы что-нибудь знаете?

Шеппард пожал плечами.

- Моя должность в структуре Организации не позволяет мне контролировать военных.

- Так. А – племена?

Шеппард снова пожал плечами:

- Здесь моя прелиминарная информация расходится с увиденным. Нам перед отлётом сюда говорили, что племена агрессивны, не щадят европейцев… А по прибытии сюда мы успели убедиться, что вне столицы нами вообще никто не интересуется.

Я вцепился:

- Вы прибыли по суше, с моря или прилетели через столицу?

- Прилетели. Через два дня были отменены все рейсы… на неопределённое время.

- Ага… То есть посмотреть столицу изнутри – вы успели, как я понял. И как там обстановочка? Что вы видели?

Шеппард помялся:

- Да в целом сравнительно спокойно… Туда извне не попасть, а внутри ничего, всё тихо. Никого не хватают, не расстреливают. Во всяком случае, я такого не встречал… Жители перемещаются открыто, прямо среди джипов. Видел даже группу кришнаитов…
- Господи, эти-то здесь откуда взялись?

- А где их нет…? Они ж никому не мешают.

- А кто мешает?

- Проблема в том, что за последние два месяца в стране успело появиться оружие, и племена начали постреливать. В основном в небо, но… Может быть, именно поэтому военные не рвутся делать вылазки.

- Хорошо. А что вы скажете про техническое оснащение вояк из столицы? Вот вы сказали – джипы… значит ли это, что у вояк нет ничего тяжелее джипов?

- В общем, да, значит.

- А авиация? Я хочу знать, кому могли принадлежать сегодняшние «фуги»?

Шеппард прикрыл глаза.

- Да кому угодно.

- Вы же сказали…?

- …да, да, сказал. Но в африканских войнах часто прибегают к привлечению наёмных сил.

- Нужны деньги…?

- Необязательно. Можно заплатить золотом, алмазами, а можно передать права на часть территории. Есть разные механизмы.

- Хорошо. Скажем так: военным тут должно быть проще. Чем бы могли платить племена, нанимая «фуги» для облёта и обстрела побережья со столицей?
Шеппард снова пожал плечами:

- Мы не знаем, какие дела у племён и с кем. Не исключено, что у них денег больше, чем у военных. Не забывайте: их – никто не контролирует, а это открывает безусловные возможности. Они могут участвовать в контрабанде, скажем. Дальше: у них есть оружие. Откуда? Кто за него платил? Мы этого не знаем и не узнаем. Наконец, они могут получать оружие даром или почти даром, а продавать куда-то ещё за реальные деньги; в Африке спрос на оружие был всегда неограничен.

- Контрабанда… Контрабанда – чего?

- Не знаем.

- О как. Оружие – даром? С каких заслуг?

Шеппард посмотрел на меня:

- Послушайте, Илья… Мы ведь не знаем, кто за племенами стоит. Ндулу – это только вывеска, но его усилий и возможностей здесь явно недостаточно.

Я ухмыльнулся:

- А-а… Получается, что вы всё-таки задаётесь некоторыми вопросами? И позволили себе иметь эти вопросы неотвеченными?

Шеппард шмыгнул носом.

- На самом деле, задавай я себе вопросы или не задавай, свою работу я так или иначе должен делать, согласны? Поэтому вопросы вопросами, а я сегодня здесь, с вами… И отвечаю – на ваши вопросы. Кстати, их ещё много?

- Вам хватит. А теперь такой вопрос: как мы все здесь оказались?

Шеппард вытаращил глаза:

- Это на что-то влияет?

- Как знать. Может оказаться важным. Начнём с нашей команды; геологоразведка в береговой полосе. У нас договор с «Би-Пи», наши бумаги вы видели. «Би-Пи» получила права на разведку части территории под эгидой Юнайтед Нэйшнз. С нами всё ясно. В качестве базы мы заняли брошенный сеттлмент. «Би-Пи» договорилась со столицей и про нас, и про базу, и про коридор… влетели мы сюда через северную границу. Всё. – Я посмотрел на Шеппарда. – Теперь вы.

Шеппард замялся:

- Ну-у… Поскольку «Би-Пи» проводит изыскания под эгидой Юнайтед Нэйшнз…

- Нет, не то. – Я усмехнулся. – Судя по вашему русскому языку, вы конкретно заточены под нас. И даже не пытайтесь спорить.

На помощь Шеппарду пришёл Диксон:

- Вы уже это говорили, мистер Костин. Мы не будем это ни подтверждать, ни опровергать. Как у вас говорят, замнём.

- Прежде чем замнём… - Я ухмыльнулся. – Теперь представьте себе, что вас подставили нам, а нас – вам. Вы мотивированы на нахождение здесь и сейчас, а наши перспективы тут после сегодняшних событий стали несколько туманнее.

- В плане…? – Диксон недоумённо склонил голову.

- В том самом. Уже забыли? База обстреляна, погиб человек, разбит вертолёт, наш с вами единственный транспорт. А кто знал, что здесь, кроме нас, есть вы?

Здесь уже замялся Диксон.

- Вполне возможно, - размышлял вслух Шеппард, - что обстреливали вообще всё, что шевелится. Всё, что не считали своим.

- Удобная трактовка, не находите? – Я осклабился. – Трактовка, не позволяющая выяснить, чья сторона могла навести на нас эти чёртовы «фуги».

- Но согласитесь, Илья, - развивал свою мысль Шеппард, - что в стране в условиях гражданской войны по другому и быть не может, разве нет? Третья сила, не относимая ни к нашим, ни к вашим, автоматически…

- …оказывается между молотом и наковальней, - подхватил я. – Старо, как мир. И автоматически же превращает нас в жертвенных агнцев. Если кто ещё этого не понял…

Диксон побледнел.

- Вы хотите сказать, что нам не следовало здесь находиться…?

- Сла-ава те, Господи, - устало выдохнул я. – Доехал наконец.

- Или… или даже нас уже списали…?

Я уцепил Диксона пальцем за лацкан.:

- Слушай, ты, чиновная сосиска, мать твою в Бога душу раз… Ты что, уже поплыл?! Уже сопли распустил, тля?! Где твой чёртов британский спортивный дух, едрёна вошь?! Бери вон пример с Шеппарда!! Мы будем – драться, понял?! И ты!! Ты – тоже!! Если ты не собираешься драться за жизнь вместе с нами…- я на секунду запнулся, пронзённый неожиданной идеей, и резко закончил: - тогда иди и стреляйся!! Вот так, и никак иначе!!

Рядом заулыбался молчаливый Герман:

- Пральна, Илюха… Просто так ложиться не будем. Ну что, ооны…? Вы с нами или как?

Это было совсем не вовремя. Мне пришлось ещё раз тюкнуть по забитому гвоздю, хотя я уже рисковал природной натуральностью захода:

- Ну так что, Диксон? Будем стреляться или передумал?

- У меня нет оружия, - тихо, но отчётливо произнёс лощёный Диксон. Я, не давая ему осмыслить мой заход, продолжал:

- А то бы шлёпнулся, да?

- Да оставьте вы его, Илья, - вступился Шеппард. Шеппард начинал мне нравиться.

- Оставлю, да. Как только пойму, насколько мы можем на него рассчитывать, - зло ощерясь, отчеканил я. – Кстати; что у нас там вообще с оружейными активами …? Предположим, нам придётся принимать бой. Что у нас есть?

Шеппард засопел.

- Нам оружие не положено. Как и вам, насколько я понял?

- Правильно, камарада. Как и нам. В контракте наша самооборона не проговаривалась. Правда, ножи, топоры и мачете не в счёт.

- Если противник будет вооружён стрелковым оружием…

- …то в теории мы могли бы захватить оружие у противника.

- Правильно, Илья… Беда в том, что мы пока не поняли, кто у нас главный противник. А драться против всех…

- Стоп. Рассмотрим такой вариант, - начал я, но включился молчавший Салливан:

- …Как насчёт пройти по берегу?

Шеппард посмотрел на коллегу:

- На юг к столице или на север к границе?

- Столица ближе. Намного. Но нас там встретят огнём. Наверно, всё-таки на север.

- Ну уж нет, - хмыкнул я. – Туда без транспорта не пробиться. И потом, граница на севере наверняка перекрыта.

- А шоссе номер один…? – задумчиво продолжал Салливан. – Оно на востоке в двух километрах от береговой черты…

- И что мы сделаем? – Я полез в нагрудный карман за сигаретами. - Остановим вооружённый джип? И он-таки остановится? И мы на него все сядем и-таки доедем до места?

Герман потянулся на стуле:

- Ох, не верю я в джип… Не ездят тут счас по шоссям, ох, не ездят… А пешкадралом – далеко ли уйдём? Это ж скока воды надо иметь с собой…

- …Так. Одну минуту. – Я поднял ладонь. – Короче, подытоживаю: кто наш враг, мы не знаем; оружия у нас – нет; транспорта – нет; связи – нет; пешком не уйти. Какой вывод?

Все замолчали. Я наконец-то выудил из пачки сигарету и сунул в угол рта.
Пока мы молчали, оглядывая друга-дружку, неожиданно включился заморенный Герман, - его указующий перст пополз кверху в предостерегающем жесте:
- Пст… Чи-ха, все…!! Слышите?!

Мы встрепенулись.

- Вертолёт…! Точно, вертолёт! Ми-восемь, чтоб я так жил!! – Герман сорвался было со стула, но я схватил его за лямку комбеза и бросил обратно на стул:

- Си-ди… Откуда мы знаем, чей? На Ми-восьмых вся Африка летает… А мы к себе никого не ждём! Не надейся, что это за нами… Вырубите свет, быстро!!

Выключателем щёлкнул Шеппард.

- Фонари! У кого с собой – всем достать…! Пока не включаем… - Я высунулся в окно. Рядом протиснулась голова Германа.

Вертолёт прошёл низко, чуть в стороне. Он явно собирался садится за базой, по другую сторону от океана.

- Так. Как только сядет, все уходим к морю. Вдоль линии прибоя на юг, ближе к столице. Хотя бы километра на три уйти, дальше не надо…

- Погодь, Саныч. – Герман ухватил меня за локоть. – Ты уверен? Если бы шли нас изводить, высадились бы в тех самых трёх километрах и вдоль моря бы к нам и пришли, тут ошибиться адски сложно. Вертушка же шумит, ясен пень… А в таких случаях всегда стараются тихо… Ты точно уверен, что…?

- А если на это и расчёт? – Я в упор видел блеск германовых зрачков, и, хотя чувствовал, что Герман может оказаться и прав, остановится уже не мог, инстинкт выживания брал своё. – Если они и работают именно под наших?! Сам же говоришь: на восьмых вся Африка летает…! Ты соображаешь, во что нам встанет ошибка? Если что, это будет – твоя ошибка!! Все за мной!!

Едва я успел перелезть через подоконник, из-за угла бунгало вынырнула хромающая фигура.

- О… И года не прошло, командир. Ты куда это на ночь глядя собрался, за грибками?!

Леонид. О Господи, про него-то я и забыл… Теперь ему ещё объяснять.

- Всё бросаем, Лёня; уходим!! Быстро, счёт на секунды!!

- Далеко собрался? – неожиданно спокойно спросил Леонид.

- А что?

- Да то… Почему ж тогда воду не берёшь?

- Вертушка…!

- Именно что. И зачем в окна сигать, когда дверь есть?

- Лёня…!

- Всё отставить, командир. Счас все идём к вертушке, и в темпе. Счёт не на секунды, но времени и правда мало. Это наши. Пошли; дизель-генератор я загашу. И без разговоров!

Откинувши кресло семьсот тридцать седьмого, я совершенно обмяк. Приятно кружилась голова от дозы полусухого, которое поднесла с тележки улыбающаяся стюардесса, шатенка в пилоточке. Герман, сидящий ближе к проходу, наконец-то смог заснуть по-человечески. Слева у иллюминатора Леонид запивал таблетки водой из пластикового стаканчика.

Я наклонился к нему.

- Ну что, Лёнь? Полегчало?

Леонид буркнул что-то, - видимо, он тоже наполовину спал.

- Может, в Мальпенсе врача к трапу…?

- Не понял. – На меня открылся хитрый зелёный глаз. – Это ещё зачем?

- Я ж вижу, тебе нехорошо… А это их работа, в конце концов.

- Ну да, что ты там видишь… Тебе б самому успокоительного попить, командир… Эк ты там развоевался, на берегу. Мальбрук в поход собрался… Англикан впечатлило, да. Как они там тебе в рот смотрели, в Касабланке, руку тебе трясли… Я аж прослезился. Молоток, - большой палец Леонида поднялся в жизнеутверждающем жесте, - продолжай в том же духе.

У меня начинала съезжать крыша. Полусухое как сквозняком выдуло.

- Лёнь… Ты чево это?

- Что – чево?

- Я что, по-твоему, что-то делал неправильно? Сам же говоришь: англичане мне руку трясли…

- Неправильно? От это хороший вопрос. Англикане тебе руку трясли, да. Это не дань твоим боевым умениям, а дань твоему боевому духу, что ли. Это они обычно понимают, да. А вот всё остальное… Самый простой вопрос: с кем ты там собрался воевать? Говорят, уже оружие подсчитывал…

- Как это – с кем…?

- Ну, вот так. С кем? Кто-был-твой-противник, если так тебе более понятно?

Я замялся.

- И, соответственно, второй вопрос: с кем ты собрался на этого противника?

Я недоумённо хмыкнул:

- Ну, Лёнь, ты и даёшь дрозда… Почему-то только у тебя возникли такие вопросы. С того момента, как Михалыч сказал, что мы безлошадные, всё ж было более-менее ясно.

- Кому ясно? Тебе сейчас вот что-то ясно, скажем так?

Я заметил, что Леонид уже не держится за сердце.

- Лёня, тебе полегчало?

- Вроде того, - уклонился он, - ты мне на вопрос ответь. Что тебе сейчас ясно?

Я терял нить. Попытался выиграть время:

- Наверно, то же, что и всем.

- Все – это кто? Если не брать англикан…?

- Все… это, наверно, я, Герман… и Михалыч. Как-то так. Раз ты имеешь какую-то свою кочку зрения…

- Какую кочку я имею, счас не важно. Герман с тобой всегда заодно, это я ещё в Москве заметил. А ты уверен, что Михалыч…?

- А чем тебе Михалыч не нравится? Вот давай; получит он новую вертушку, пересечёмся в Москве и спросим. Раз уж тебе так приспичило…

Леонид как-то странно усмехнулся.

- Не получит он вертушку, не надейся.

- Что…? – я оторопело уставился на Леонида, - но ты же сам говорил, там, в Касабланке…! Сказал – Михалыча срочно отозвали, полетел за новой машиной, даже попрощаться не успел… Что, разве не так? – У меня почему-то начали холодеть ноги. – Лёня, объясни толком… Что с Миха… ты – видел его? Что с ним? Почему его не было видно ни при эвакуации, ни в Касабланке?! Почему ты сказал про новый борт?!

- Ну… - Леонид зажмурил глаза, потянулся в кресле. – Надо же было что-то сказать. Тем более при англиканах.

- Погоди про англикан…!

- Отнюдь. Ты говоришь, тебе всё ясно… Тоды так. Тоды начнём, и начнём с англикан. Вопрос первый: почему Шеппард так под тебя стелился, а Диксон, к примеру, - нет? Что молчишь? А ведь формально они оба – из одной конторы…

- Ну… - я помялся, - вариант ответа: Диксон – чиновный догматик, заинструктированный до слёз, а Шеппард – человек с головой… И в какой-то момент Шеппард понял, что догмы и инструкции Диксона – это гвоздь нам всем в крышку, и…

- А этот момент, он что, после обстрела настал? Или всё-таки раньше? Эти ребята с нами были два дня, я и то успел их рассмотреть… А ты, видимо, не приглядывался, так?

- Лёня… - Я посмотрел на него в упор. – Что ты хочешь сказать, говори прямо. Я перестаю тебя понимать.

- Во-от. – Леонид удовлетворённо улыбнулся. – Ты ни черта не понял на берегу, а теперь не понимаешь меня. Хотя то, что мы летим в Милан живые, уже доказывает то, что я всё понял правильно и сделал правильно.

- Ты…?

- Я! А то кто же ещё…? Это я вас всех вывез, чтоб ты знал. Хочешь теперь знать, как и с чего всё началось? У кого была какая роль? И, между прочим, какая роль отводилась тебе?

- Короче, смотри. Когда нас созвали в Москве и кинули эту командировку, я помню, как ты бросился бумаги смотреть. Договор с «Би-Пями» и прочее… Ну что, ты там вычитал что-нибудь?
- А что?

- Ничего особенного. А я вот в бумаги едва-едва заглянул, через твоё плечо… Мне бумаги были неинтересны. Главное, что меня сразило, - очень удачно выбранный момент для изысканий. Там практически гражданская война, а нас – туда в командировку… Что характерно, эти «Би-Пи» подрядили именно русскую команду. Сами не полезли. Сумму нашего гонорара взвинтили, - это обязательно… чтоб отказавшихся было не так много, ты понял. Ну, это всё меня напрягло очень сильно, я приготовился к сюрпризам… Но вам с Геркой ничего говорить не стал.

Леонид помолчал, глядя в спинку переднего пустующего сиденья. На чартерном рейсе пассажиров было немного.

- Когда нас закинули в Касабланку, пока мы там ждали отправки сюда, я успел там кое с кем из наших перемигнуться и на всякий случай зацепил кое-чьи координаты…

- Чьи?

- Неважно. Но это оказалось отнюдь не лишним. После того, как мы тут выгрузились и готовились приступить, вдруг на нас свалились с неба эти три англиканина. Ты их разглядел нормально?

- Ну… Я, как старший, естественно, общался с Диксоном, смотрел его бумаги… А то – почему я должен допускать к нам неизвестно кого?!

- Во-во. Неизвестно кого… И как? У Диксона – бумажки были в норме?

- Конечно. К тому же нас предупредили по радио, что к нам следует группа наблюдателей от ООН…

- Ага. Самое время наблюдать. Нам искать, им наблюдать. А ты так вцепился в Диксона, так по нему хлестал, что-де англикане за нами шпионят, не нашли б мы тут чего, что вся эта троица прям так на тебя и переключилась. На Герку они даже и не смотрели, - заморенная рабочая лошадь, чё… Ну, и я ещё, колченогая развалина; на меня и вообще наплевать можно. А ты – другое дело. Поджарый, активный, настырный… Если за кем бегать – то только за тобой, что они и сделали. Меня это вполне устраивало.

Я слушал, не перебивая.

- Следующий момент… Что ты скажешь о Шеппарде?

- Я вроде о нём уже всё сказал…

- Я так понял, он тебе понравился, да? Ты вроде вообще предпочитал – общаться с ним, а не с Диксоном, так?

- Ну да.

- А ты при этом не отметил для себя, что Шеппард вообще другой? Не такой, как Салливан и Диксон?

- То есть…?

- Мало того, что он общается в другой манере, так он даже и двигается иначе. Ты видел?

Я наморщил лоб:

- Ну, что-то такое было, да… Но мало ли; спортом человек занимается…

- Ага, спортом. Я для смеху его слегка протестил, когда они более-менее вписались. Не знаю, ты помнишь этот момент, или тебя рядом не было… Я уронил пачку бумаги для принтера. Плашмя. И смотрел реакцию Шеппарда и остальных двоих. Что характерно, Шеппард развернулся на звук, как на пружинах, а те двое даже не дёрнулись, как были спиной, так и остались… Ну, я так для себя и понял: нарисовался коллега.

- Какой коллега…?

- По жанру. Это изрядно дополняло картинку, но я пока не спешил… Не исключал, между прочим, что советника Шеппарда подвесили к той паре, дабы он курировал её безопасность… но скоро я убедился, что у Шеппарда нет оружия. На себе нет, во всяком случае. Безопасность – отпадала. Одновременно я видел, что советник Шеппард фактически не подчинён своему старшему, советнику Диксону… То есть – вроде как бы они из разных департаментов, понимаешь? И если Диксон – типичный чинуша и с виду, и в общении, то Шеппард выходил – типичный спец. Только – зачем…? Ну ладно, сказал я себе; будем понаблюдать за Шеппардом.

Тут я уже не удержался, чтобы не перебить:

- Погоди, Лёнь… Ты тут про какого коллегу, поясни, плиз…! Раз уж сказал «а»…

- Про коллегу… Ты меня в душе в номере, в Касабланке, внимательно так разглядывал… Было?

- Ну…?

- Шрам под правым коленом разглядел, я так понял?

- Ну, разглядел… и что?

- От чего он мог бы быть? – полунасмешливо вопросил Леонид и бросил взляд в иллюминатор, за которым проплывали ватные облака в закатном солнце.

- Ой… Что-то производственное, как я тогда понял. И хромаешь ты от этого же; я прав?

- Хромаю – от этого. Производственное… ну, можно и так сказать.

- Трос сорвался, что ли…?

- Граната. Эфка. Осколок до сих пор там.

Я оторопел.

- Это когда ж ты…?

- Вторая чеченская.

- Так ты ж у нас вроде геолог…?

- Ну да. По диплому. Геофак закончил, эт точно. Потом, видишь ли, после окончания мне предложили пойти двухгадюшником, я не удержался… Дальше – больше, отправили вот так же в командировочку… показался там, заметили, предложили ещё кой-чево закончить, понимаешь? А это было такое предложение…

-…я понял, да. От которого невозможно отказаться.

- Ну вот. Понятливый мальчик. – Леонид помолчал. – Ну, закончил. Пошло-поехало. Командировка за командировкой… Фактически я жил – там, а в Москву приезжал – иногда, понял? Вот так. Ну, и…

Я кивнул:

- Я понял. Потом - граната. Это было в поле?

- При зачистке. Сзади бросили. Я и обернуться не успел… Лопатка и левое бедро – вытащили, а этот, говорят, трогать лучше не надо, он там так уютно сидит… Отлежался в госпитале, а вышел – всё, я уже конторе не нужен… Списали, пожали руку, поблагодарили за службу и сказали – надо вспоминать геологию… а с работой помогут. Вот так я рядом с тобой и оказался.

Мы оба помолчали. Леонид собрался с мыслями, вздохнул:

- Короче, так. Когда нам подсунули англикан, я решил, что расклад уже полный, и стал следить за картинкой. При этом, заметь, фактическая картинка некоторого брожения в стране резко отличалась от апокалипсического полотна с полным хаосом и обоюдной стрельбой и десятками, если не сотнями трупов, которое разворачивают перед западным потребителем новостей западные же средства информации… Про Молонга и Ндулу я помнил с самого начала. Фактически Молонга уже в стране нет, так что минус Молонга. Военные – формально сила, но на деле, похоже, отработанный пар. Финансово после бегства Молонга их никто не поддерживает… У них даже керосина для джипов нет, насколько мне известно… Они могут принимать гостей только в столице, и всё, и только со стрелковым оружием, но племена к ним не спешат. Понимаешь? И это может длиться как угодно долго… Бесхозная страна, вот что в сухом остатке. И даже не страна, а – так… географическая область.

- Погоди… - Я пытался соображать. – Ты хочешь сказать, что кто-то решил навести тут порядок…? Свой порядок?

- Во!! – Леонид, довольный, откинулся в кресле. – Умница! Соображаешь… если тебя правильно информировать! Так вот я и спросил себя: а что, если мы должны стать поводом для наведения этого порядка? Что, если нас с тобой и Герку зазвали потому, что мы русские и что после нашего скончания Россия на все кнопки нажмёт, дабы в Совбезе протолкнуть резолюцию о силовом вмешательстве? Мы ж силов не жалеем, если надо кого-то в Совбезе заблокировать, и ведь получается, - ты помнишь; так неужели в прямо противоположном случае у наших не получится…? А чиновники из ООН – это и вообще кому-то подарок… - Леонид замолчал.

- Да-а… - протянул я. – За чиновников тут «голубые каски» бы сюда чётко высадились, с приказом всё, что шевелится, на глобус натянуть…

- Ну, на глобус не на глобус, но кислород бы они тут точно перекрыли, обеим сторонам сразу… И можно было бы высаживать основные силы, кто б они ни были. А верительные грамоты им бы подготовили любые. Ты ж видишь: сегодня из ООН можно просто фигуры лепить.

- Вижу, да. – Я откашлялся. – Ты лучше про нашу ситуёвину.

- Ну да. Так вот: раз уж я решил понаблюдать за Шеппардом, приходилось за ним немножко и покостылять, практически в открытую. Якобы по хозяйству. Туда с одним инструментом, обратно с другим… Насупясь и что-то под нос бормоча.

Я не удержался от одобрительного смеха.

- Естественно, что территорию вокруг базы я бегло оглядел, ещё когда наш борт над базой круг закладывал, перед посадкой… И обратил внимание, что метров пятьсот-семьсот к северу очаровательный такой мыс, заваленный чем-то вроде крупных камней. А вокруг во все стороны – типичный сахарский ландшафт. Я этот мысок себе запомнил безо всякой карты. Чисто рефлекторно…

Леонид снова помолчал.

- Ну, короче, когда Шеппард пошёл к цистернам с пресной водой, я на всякий случай держался в пределах видимости. С буссолью на треноге. Типа, измерения… Навёл буссоль в противную от Шеппарда сторону, на нашу вертушку, да и увидел кое-что занятное. Ну, а через три с небольшим минуты прилетели эти две «фуги».

- То есть ты их тоже видел?

- Конечно.

- А они тебя…?

- Не знаю. Во всяком случае, тот вариант, что Шеппард знал про обстрел и ушёл от базы, дабы не попасть под пулемёты, я тоже прокачивал… Видимо, всё проще. У «фуг» была задача – сделать один заход и наследить. Но долго не крутиться, - мало ли, вдруг успеют разглядеть и запомнить детали… Я – успел, кстати. Бортовые девятка и двадцать третий, у девятки эмблема – крадущаяся пантера, у двадцать третьего – пантера в прыжке. Вроде ни о чём, правда? Типичные наёмники, которые могли летать за любую из сторон…

- А на деле?

- Кроме всех этих пантер, которые, в принципе, легко малюются и так же легко закрашиваются, на обеих «фугах» была такая деталь, которая чётко указывала их происхождение.

- Ну…?

- Посадочный гак. Ну, крюк такой под хвостом, понял?

- Погоди… То есть они взлетели – с какой-то посудины…?

- Именно. Которая милях в сорока к западу бороздит нейтральные воды.

Я шумно вздохнул.

- Ну, ничего себе… А зачем они были вообще нужны, эти «фуги»…?

- Да вот, видишь ли… - Леонид замялся. – Надо было, чтобы мы отсюда не смылись никуда. Но при этом знали бы, что на нас охота, и держались все вместе, - типа, вместе мы сильнее… Как ты и предлагал. А чё, логично. Англикане твою логику враз приняли.

- Стой, не гони… - Я поднял ладонь. – Не смылись… переведи на русский, плиз. Ты имеешь в виду – целью «фуг» был вертолёт?

- Можно и так сказать. Во всяком случае, отметиться возле вертушки им следовало. Если вертушка будет иметь повреждения, их спишут на налёт и обстрел. Копаться никто не станет.

Я молчал, осмысляя услышанное.

- Ка… какие такие повреждения…?

- А тебе Михалыч же вроде отчитался? – И Леонид опять хитро зыркнул зелёным глазом.

- Редуктор и радиостанция?

- Ага. И Гена, царствие ему небесное.

- А что, тут с этим что-то не так?

- Ой, я тебя умоляю… То ты строишь гембеля на голом вассере, то гонишь какие-то гнилые мансы… Где гарантия, что с одного пролёта одной «фуги» будет поражено сразу три цели в одной сидящей вертушке?

- Хм-м… А если лететь в затылок, друг за другом…?

- А толку…? Потом, фазенду тоже надо было прокомпостировать. Одна машина на фазенду, одна на вертушку.

- Так… - Я никак не мог ухватить нить. – Лёня, я не понимаю. У тебя получается, что «фуга» не могла прострелить радио, редуктор и Генку…?

- Гарантии «фуга» не давала. Зато неплохо прикрывала кого-то на земле, кто бы сделал это за неё.

- Кого?

Леонид замолчал. Долго глядел в иллюминатор, где багровое закатное солнце вытворяло с облаками чёрте что, и, наконец, спросил:

- Ты тело Генки осматривал?

- Поверхностно. Дырку вместо глаза никогда не забуду.

- А одежду?

- Зачем ещё? Мы ж его так в плёнку и завернули, в комбезе…

- Во-во. А я, перед тем как заворачивать, бегло так его кармашки прощупал… И вытянул оттуда чужую уоки-токи. Только вам не сказал.

Я аж задохнулся:

- Да ты… Почему?!

- А – зачем говорить? Мне было интересно, что будет дальше. Тут наклёвывалось два варианта. Первый – что Генка держал с кем-то связь и случайно попал под «фугу»… Причём связь с кем-то не из наших, - наши уоки-токи я знаю, к этой у нас пары нет. Второй… второй – что Генку нам подставляют как возможного засланного казачка, а на самом деле он чист, как вот это вот облако, - и Леонид кивнул в иллюминатор. – Мне и захотелось посмотреть: а как будет, если мы вроде как не нашли главную улику против Генки? А в последний момент я пригляделся к выходному отверстию в затылке, да и сходил прогулялся к вертушке. И ты знаешь, оно меня не обмануло, - Леонид усмехнулся. – Все те немногие дырки, что я нашёл в кабине, были не пятидесятого калибра, а – сорок четвёртого… Что думаешь по этому поводу?

Я молчал.

- А думать-то особо нечего. Выходило, что Генку кто-то пристрелил перед налётом. И этот же кто-то – повредил вертушку. Естественно, что без редуктора подруливающий винт не пойдёт, и лететь нельзя; но редуктор тоже был убит не с воздуха. Может, сразу после налёта, но, скорее всего, до. Чисто механически.

Я смотрел на Леонида, не мигая:

- И… кто?

- Я тебе сказал, да? Типа, в буссоль я видел кое-что интересное… Так вот: Михалыч тогда подошёл к кабине справа, где место второго пилота, и таким, знаешь, движением положил руки на открытую форточку… А потом убрал. И – побежал в сторону.

- Ну так и что?

- Слишком мало времени он там провёл, у кабины. Если он не собирался ничего сказать Генке, зачем подошёл? А если собирался – не успел бы выдать и двух слов. Время подхода было – на один выстрел. Хотя я не видел ни вспышки, ни ствола, я подумал так: жест – не нравится, а посмотрим, что будет. Что потом было, ты знаешь.

Леонид замолчал.

- Зачем ему было Генку-то убивать? – спросил я, пытаясь привести в порядок пространство под черепной крышкой.

- Зачем…? Во-первых, если Генка не в доле, он мог заметить вредительство с вертушкой. Во-вторых, Генка, будь он жив после обстрела, мог бы разобраться, насколько серьёзны повреждения и у редуктора, и у радио, - как-никак, у него подготовка была ничего так, я заметил. Он бы полез под крышки, стал ковыряться… а мы – видели только пулевые прострелы и слышали только вердикт Михалыча, что всё убито и невосстановимо. В-третьих, было удобно свалить всё на Генку как возможного засланца от неизвестных друзей…

Сияя фирменной улыбкой, стюардесса подкатила тележку с соками. Перегнувшись через похрапывающего Германа и стараясь его не разбудить, я принял у стюардессы два сока с трубочками, для себя и для Леонида. Какое-то время мы сосали коробки.

- Так вот, командир… Я для себя решил так: Михалыч почему-либо работает против. Пока неважно, почему; важно, что – против. Он обеспечивает невозможность нашего отхода, но одновременно он должен иметь и связь с кем-то, для кого он всё это делает. Вопрос: какая в этом углу может быть связь? Ответ напрашивался сам собой после осмотра генкиных карманов: уоки-токи. Радио в вертушке расстреляно и, скорее всего, нашими силами и правда невосстановимо, а другой всеволновой дальнобойной станции тут нет; следственно, будет что-то компактное, короткобойное. Уоки-токи работает на дистанцию прямой видимости. Два момента: надо было поймать Михалыча с уоки-токи, и надо было понять, с кем в прямой видимости он мог держать связь. А последнее, в свою очередь, должно было нам подсказать, кто должен прийти по наши души…

- Погоди. – Я сжал Леониду руку. – Ты уверен, что никакой ошибки с Михалычем…? Это очень серьёзно…

- Уверен ли я…?! – Леонид усмехнулся. – После того, как я услышал михалычевы переговоры, я ли да не уверен?!

- А что он говорил?

- Что говорил? Я тебе скажу, что он говорил. «Гашербрум коллз Чогори! Гашербрум коллз Чогори!» У кого из наших такие позывные, и почему на британском?

На меня, наверно, было жалко смотреть. Я бровями сделал жест Леониду продолжать.

- Видимо, там не отвечали, а Михалыч нервничал, отвлёкся… Во всяком случае, меня он пропустил, не заметил; я шумнул ему камешком в другую сторону и развернул его затылком к себе, дальше понятно… Ну, уоки-токи у него была такая же, как и в генкином кармане. А сзади за поясом у него оказался дезерт-игл, сорок четыре магнум. Вот почему он положил руки на форточку, понял? Эту дуру без привычки нормально не удержать, а требовалось попасть в голову, хоть и с полуметра… Если не приглядываться, её дырки потом сошли бы за последствия обстрела, а пробивная у этой машинки вполне себе… Да и кто бы приглядывался? и когда? А потом – ведь фазенду нашу очаровательную как штык спалили б, и вертушку до кучи, и гросс аллес капут… - Леонид втянул носом воздух.

- А… а что ты?

- Что я? Я продолжил вместо падшего Михалыча вызывать Чогори.

- И… вызвал?

- А то!! Через минуту оттуда прилетело: «Дыс ыз Чогори! А’м лыснын’!» Осталось ему туда загрузить – «Бёди из эйбл ту флай! Плас твенти фо, плыз! Ай репит: бёди из эйбл ту флай! Плас твенти фо, плыз! Кан’т спик мо, конфём де ресепшн!» И… оно там подтвердило приём.

- Та-ак… - Я оценивал картину. – То есть некто по твоей просьбе давал тебе двадцать четыре часа?

- Если бы. – Леонид цыкнул зубом. – Наверняка там начались бы переговоры по дальнобойной связи неизвестно кого неизвестно с кем и, скорее всего, было бы принято решение списать Михалыча вместе с нами, грешными… И духи начали бы с задержкой час или два. Суток Михалычу на якобы добитие вертушки точно никто бы не дал, такие вещи делаются быстро или не делаются вообще…

- Да-а… - Я помотал головой. Шутка сказать, - переворачивалась картина мира.

- Короче, надо было успеть бысенько и качественно закрепить Михалыча и прогуляться на мысок, в камушки. Если мои предположения были верны – в камушках, а больше-то и негде, должно было сидеть неназванное лицо с уоки-токи, парным к тому, которое я забрал у Михалыча, и дальнобойной рацией. Чем-то коротковолновым. Я не сомневался, что и «фуги» появились молитвами Михалыча к неназванному лицу-ретранслятору… А днём тут спрятаться негде, кроме самой базы и камней на мысу.

- Постой… как – прогуляться? Но ты же… хромаешь?

- Ага. Причём так, чтобы все видели. Это не мешает мне неплохо бегать рысью. Короче, на мысу я был ещё через пару минут. Тамошнее лицо задумалось, и у него тоже появилась дырка размером с глаз… Ничё так десертная курица бьёт, ага. Только я, в отличие от Михалыча, на форточку не опираюсь.

Остатки улыбки сползли с моего лица, и я отодвинулся от Леонида.

- То есть… ты вот так вот, здорово живёшь, взял и убил неизвестного тебе человека? И теперь вот так вот спокойно об этом рассказываешь?

Леонид коротко заржал:

- Бе-е-е…! Да ты гран наив, командир!! Опять ты со своими гнилыми мансами…! А-ля герр ком а-ля герр. Да ты же сам собирался кого-то там идти глушить, купно с англиканами; не?

- Да!! Собирался!! – Я тряхнул головой. – Но это разные вещи! Когда твой враг на тебя идёт и ты знаешь, что выхода нет… и когда неизвестно кто сидит и тебя не трогает, а ты его – в упор!!

- Ой-вэй, да вы только посмотрите на этого полупокера в полукедах…! Ты у нас совсем телёнок, командир. – Леонид осуждающе усмехнулся, устало провёл ладонью по лицу. – В современной войне, если хочешь знать, твой противник тебе сэмэсэ не зашлёт… про то, что он идёт на вы. Он просто нападёт, и всё. Если ты знаешь правила игры, ты видишь, кто в раскладе кто и кого надо изводить первого, а кого поберечь на сладкое. Это раз. А во-вторых… раз уж ты тронул этот момент, командир, то смотри: ты – правил как раз не знаешь. Ты просто смотрел много кино про сорок первый, сорок пятый год. И твои представления о войне – это твои представления о той войне. А не о нонешней. Дай я тебе свободу действий, ты бы эту войну проиграл, не начавши. Понял? Ты думаешь, война – это «Ура-а-а!!» и «Ни шагу назад!!» А сегодня война куда чаще – это когда у тебя закончился магазин, а сбоку укуренный дух хватает тебя за автомат, и ты смэтчетом сносишь ему пальцы… И ещё, для твоего морального спокойствия: этот, в камнях, к тем шестидесяти двум не много добавит.

Я переваривал услышанное.

- Каким… шестидесяти двум?

- Подтверждённым. Ещё вопросы?

Я пригнул голову, прижал к лицу обе ладони.

- О-ой, мать моя, Родина-а… Ну вот как после всего вот такого жить, а?

- Жить – очень просто как раз. Откупорить шампанского бутылку. Иль перечесть «Женитьбу Фигаро». Извини, командир, я тебя подвину. – Леонид встал. – По-моему, скоро уже Милан, надо бы зайти в толчок. Дай я пройду…

Я привстал, прибрав ноги. Леонид ловко просочился мимо меня и Германа, даже не разбудив его (правда, Герман заворочался и что-то буркнул во сне).

Пока Леонида не было, я пытался уложить всё услышанное в черепную коробку и сопоставить с лично увиденным. Выходило плохо.

Наконец, Леонид вернулся и обратным порядком проник на своё место у окошка.

- Ффу-у-у-ф... Ладно, замяли. И – что ты сделал потом?

- Потом…? А-а, - типа, заполучив дальнобойное радио? Ну, тут уже вопрос техники. Просто нашарил ту волну, которую выцапал у наших человечков ещё в Касабланке. Вот тут она и уй как пригодилась. Прелесть Морзе в том, что нетренированные ухи её не читают, и в эфире посторонний на неё не обратит внимания.

- Морзе…? Ты что, и Морзе знаешь?

- Да чего я только не знаю… Контора есть контора. Только давай не будем об этом, ладно?

- Хорошо, не будем… И – долго ты вызывал?

- Да не особо. Передал клером обзор ситуации и требование подать вертушку в студию, немедленно…

- И – вот так вот сразу тебе…?

- Хрен сразу. Они пытались там выёживаться. Ну, тот, кто был на связи, пытался, короче…

- А ты…?

- Да что я… Мы люди простые, грубые, без книксенов. Махорка, самогонка и портянка. Чьи-то нежные ушки беречь – вот ещё баловаться… «До-о-мики, луна-атики, бе-ей-барабан, щу-у-ка-а-ушла-а, та-а-ти-ти-та-а, та-а-ти-ти-та-а», вот и весь хрен до копейки.

- Кхм… Ты извини, я не понимаю. По-русски, плиз.

- Первое – «ДЛБ»… надо переводить? Второе – «Смените оператора». Там мигом въехали, что дело сурьёзное. Через десять минут всё увязали, подняли резервную вертушку. Коридор согласовывали уже в воздухе… Борт шёл над морем, на минимальной высоте. С моря зашёл, сел мигом рядом с нашим Ми-восемь, ребятки успели Михалыча упакованного к себе в грузовой амбар закинуть, пока я вас с фазенды на посадку уговаривал. С ним там двое конторских летело, ты их не видел… Не надо было, чтоб англикане были в курсе.

- Это почему?

- Ну, причин несколько. Прежде всего, раз они ничего не знают – а они такие же жертвенные агнцы и так же были предназначены к закланию, как и мы, - пусть уж до упора ничего и не знают. Разве будет лучше, если узнают? ООН и так уже неизвестно чем занимается и неизвестно на чём висит; ещё мы им лодочку качнём, ага. Скажем, что ООН стала придатком чьих-то спецслужб…

- А – Шеппард?

- Да что Шеппард… Его поставили с наказом, чтобы он разбирался, не разведка ли мы. Так, на всякий случай, из методичности. Но при этом – одни-то его поставили, а другие, похоже, списали в ноль. Но списание не случилось, парень выжил. Зачем же ему карьеру-то ломать? Будет знать правду – разуверится в собственных работодателях. Считай, что я его пожалел из корпоративно-цеховых соображений.

- Но ведь, раз такое затевалось…

- Командир, - у нас есть правило: каждый должен заниматься своим делом. Организовывать утечку инфы, распускать хвост перед прессой – это надо делать вовремя и в заранее отмеренных дозах. Момент пусть выбирают те, кто счас это дело досконально колупает, - контрики. Предварительно мы уже в Касабланочке побеседовали, ага. И Михалыча они в лучшем виде получили, и пусть работают.

- Сообщат хоть…?

- Зачем? Нам про это знать необязательно. И потом, нам не всё равно?

До задворков моего сознания долетело объявление о снижении на Мальпенсу с просьбой пристегнуть ремни.

- Ты знаешь, Леонид… лично мне – не всё равно. Как человек дошёл до жизни такой, вот что я хочу знать!! Это же всё-таки наш человек…

Леонид снисходительно усмехнулся:

- Лично для меня – такое знание обычно лишнее. Я хочу знать, кто, когда, откуда. А вот почему… это уже забота следствия. Возможностей много. Долговая яма, шантаж какой-нить, баба там… да мало ли; ты ж знаешь – в командировки он куда только не летал, где-нить и вербанули.

- Постой-ка. – Неясная мысль набирала силу и форму, я пытался её поймать. – Скажи мне: откуда взялся тот, с рацией? На мысу?

- Ну… - Леонид сделал жест бровями, - я могу только предполагать. Скорее всего, с моря. Меня у него интересовала только радиостанция. Думаю, что там на месте был и гидрокостюм, и дыхательный прибор, а под водой, метрах где-нибудь в двадцати от берега, не больше, - скутер… Радист пришёл с моря и должен был уйти морем, скорее всего. Был бы парашютист – вопрос ухода пришлось бы решать как-то ещё… С моря проще. Да и местность тут открытая, нафига висеть на парашюте, палиться на всю Питерскую?

- …Есть, вспомнил! – Я щёлкнул пальцами. – Вот что теперь скажи. Радист – с моря… А – те, кто должен был прийти к нам? Тоже с моря?

- Вот уж это нет. РДГ, если она идёт с моря, по определению должна действовать резко, без разведки, но этого в нашем случае делать как раз нельзя… Не впишутся в общую картинку в стране, понимаешь? Наследят по-своему. С воды действовать хорошо, когда своя война уже идёт и надо просто выбить кого-то на берегу. Но тут – надо подстраиваться под то, что уже происходит, симулировать работу одной из сторон в местном гражданском конфликте… которого тут фактически-то и нет, но в который теперь все должны поверить. Группа, заточенная под нас, должна уже какое-то время быть в стране, всё вокруг видеть, чувствовать ситуацию, ловить момент… и при этом ни у кого не вызывать подозрений и открыто перемещаться. И так же открыто уйти с территории, когда всё сделает. Понял теперь?

- А как можно закамуфлировать группу, чтобы… Ну, если сделать диверсантов какими-нибудь бедуинами там, туарегами, то ведь настоящие туареги их в момент расшифруют, правильно? И группа не может быть многочисленной, а в племенах народу… задавят, короче. Нет, тут что-то не то. И в столице такую группу не спрячешь! А замазать группу под военных – её расшифруют военные и расчехвостят племена! Нет, тут тоже не то. И в столице места мало, там вообще не спрячешься.

- О-ох ты, Боже ты мой… - Леонид помолчал. – Слушай, тебе нельзя в горячем климате. Попроси в следующий раз командировку на Таймыр, там энергичнее будешь соображать. Мозг не поплавится. Группа, если тебе так хочется знать, была – именно в столице. И довольно долго. Ещё до нашего прилёта.

- Где ж она пряталась…?

- У всех на виду. Поскольку здесь нет вокзала, она просто прыгала по улицам.

- Прыгала…?

- Именно. Ты никогда не видел, как они прыгают? В таких, знаешь, простынях весьма экзотического цвета… Брякают в жестяные брякалки, тюкают в ма-аленькие такие долблёные барабашки, подпрыгивают в таком вот ритме, та-та-там, та-та-там… «Харе Криш-на-а…! Харе Криш-на-а…!»

- Да ты смеёшься…?

- Если бы. Где ты видел документ, удостоверяющий, что его податель – действительный кришник? И нешто ты с почерку разберёшься, что они настоящее своё природное поют, а не из «Волосьев» Гелта Мак-Дермотта? А юродивые – и в Африке юродивые. Безобидные, бритые, припрыгали, к ним быстро все везде привыкают… Оно даже не раздражает. Плюшевые неадекваты, что с них взять? А под вечер вышли из столицы – так вышли же, не вошли… Пусть идут. До нас пешком – два часа, а бегом вдоль моря – час. Хотя не думаю, что они бы бежали. И надо где-то одеяние сменить, да и орудие где-то на берегу забрать. В крайнем случае под водой.

- Погоди… Зачем такие сложности? Почему нельзя было просто навалиться и всех нас прибить в первый же день? Всех сразу, с Михалычем и Генкой…?

- Нельзя. Я тебе битый час объясняю: весь смысел именно в том, что Михалыч должен был выжить, понимаешь? После всего – надуть резинку, отгрести от берега миль на десять с копейками и начать семафорить. Тут возле тервод всякие посудины пасутся, так и выбирается одна понейтральнее… А там – можно уже и рассказывать, с поправкой на будущие средства массовой информации, как местное воинственное племя нашинковало российских геологов и трёх мелких ооновских функционеров. Это была его гарантия, что он уцелеет один из всех. Для этого он и был нужен. И поэтому обеспечивал их с нашей стороны. Для вящего правдоподобия. По крайней мере, с короткого заходу никогда чисто не получается. Свидетели остаются почти всегда, а следы – вообще всегда. А цена ошибки – сорванная комбинация. С казачком всегда работа дольше, но чище. Всё по-зрячему. Элемент случайности исключается как класс. Поэтому я-то знал – принятие решения менять ход операции и жертвовать Михалычем кому-то пришлось долго пробивать, а это был выигрыш времени… для нас.

- Но с казачком же сложнее…?

- Ха. Ты не о той простоте… Самое простое – прилететь с моря и скинуть на нас вакуумную бонбу. Чтобы потом любой мальчишка соображал: ни у одной из сторон не то что бонбы, и авиации-то нету.

- Так ведь и «фуги»…?

- А кто бы потом узнал про наши «фуги», а, командир?! От «фуг» - только пулевые прострелы, да и с теми ещё разбираться надо. И потом, если на то пошло, неужели нельзя установить ДШК на какого-нить дромадера? В девятнадцатом веке у индусов-повстанцев вон артиллерия была на дромадерах… Какие проблемы? Про «фуги» знали только мы. А Михалыч бы молчал про них в тряпочку. Была бы комиссия ООН с эскортом «голубых касок», было б принято решение о направлении сюда ограниченного контингента…

- …в поддержание легитимной власти! То есть – столицы…!

- Ну да, прям ща. Носитель легитимной власти – это у нас был Молонга. Как говорится, иных уж нет, а те долечиваются… Вояки в столице – сейчас не носители власти, а разве только носители формы… Фактически территория попадала под контроль внешних сил, а племена бы при таком раскладе разбежались за внешние пределы. Кстати, ты меня натолкнул на мысель; надо бы предложить ребятам проверить, действительно ли Молонга живой и здоровый в Парагваях с Аргентинами… Ну как, тебе легче стало жить, узнамши?

Я сглотнул слюну.

- Теперь как с такими знаниями, - сам застрелишься или ребятишки лучше приедут? Шучу, не бледней. Шутка юмора… Но вот об чём тебя хочу попросить, командир, - не трепись про эту тему, лады? Ну, ни к чему оно. И тебе будет спокойней, и нам всем… Герке подъём кукарекни, - сонное царство, вашу всех мать… И ремень-таки пристегни, снижаемся.

- Ну его всё нафиг, мать его душу раз… - Я потёр пальцем нос, шморгнул, - Лёнь, а Лёнь…?

- А?

- А вот ты говоришь: наши, наши… А – кто тебе счас «наши»?Ты счас вообще – на каком статусе? На кого работал, едучи? – Я чуть подумал и уточнил: - …Работаешь, да…? На – кого?

- Да ну тя к дьяволу, командир. – Леонид привстал в кресле, сел, вытянув хромую ногу, поёрзал и сморщился: - Ты тут со своими вопросьями… По трудовой книжке и по договору я – участник твоей этой самой нефтеразведочной конторы, как и ты. А без трудовой книжки – никогда такую формулу не слышал, м? – русский офицер бывшим не бывает. Новая мысель, правда? И вы вот, ты и все ваши эти… - он потыкал указательным пальцем куда-то передо мной, в спинку переднего сиденья, - как-то чересчур доверяете всяким там прочитанным бумагам, а потом – слишком уж удивляетесь, когда что-то поехало мимо бумаги. Мы же… - и он ткнул большим пальцем назад, через плечо, - мы не так. Мы смотрим – расклад, какие фигуры на доске и в каких позициях… и – кто с кем. Случится играть – мы привыкли играть. Без истерик, как ты с англиканами. Надо будет лечь – ляжем. Как те ребята в Осетии в восьмом годе, - держались, пока было можно… а, кроме них, там тогда больше никого и не было, остальные позже подтянулись. Те пацаны бы стенкой не встали, слились бы, - и остальное бы потеряло смысел. Они делали своё дело. А, между прочим, тот парень, который амерской прессе походя подтвердил, что наш будущий президент – не лидер, тоже… делал своё дело. Что прямо повлияло на выбор момента для нападения. Знай тогда противник, что момент ему преимущества не даёт, он бы поставил на что-то другое, и не факт, что удалось бы всё разрулить так быстро. А современная война – или решается за несколько дней, или это уже никому не надо. И решается, между прочим, так, чтобы ни пресса, ни дипломаты потом не имели во что вцепиться. Вон, по нашему делу: собаку бы повесили на племена как штык, вопили б, что в стране нету порядка… и – ввели б свой порядок, ага? Дело прочно, когда под ним струится кровь, - и это должна была быть наша с тобой кровь. Генкина вон и пролилась… - Леонид помолчал. – Эх, Гена, Гена… Несчастный парень. Думал – командировка денежная, финанцев подсоберёт, на девчонке на своей женится…

- Лёня… А если ты всё равно ошибся…? Скажем, не в общем раскладе. А, например… с кришниками?
Леонид посмотрел на меня сбоку, криво поджав губы.
- Пусть твоя совесть заткнётся и не чирикает, командир. Наши успели между делом нашелестеть телеграмму воякам, в столичку. – Покряхтев и бормотнув что-то вроде «Бох ты ж мой же ж…», Леонид встал и вынул из багажной полки белый полиэтиленовый мешок.
- На, это тебе, - хмыкнул он, всовывая мешок мне в руки. – На память.
- Что это? – спросил я, разворачивая.
- Кучерявенькие загорелые вояки прислали гостинец, с человечком. Это твоё, забирай.
Я распаковал.
В пакете лежали две круглые жестяные тарелочки-шумелки, стандартный аксессуар уличных кришнаитов. В маленьком прозрачном пакетике с замковым швом я разглядел рассверленный автоматный патрон на стальной цепочке, - чей-то медальон.

Это было всё, что осталось от неизвестной группы.

Дата добавления: 2015-08-18