Единство и множественность

Если единство, неделимость и одиночество являются признаками индиви­дуальности, то множественность и рассеяние составляют ее противополож­ности. Примером такого противопоставления служит традиционная фило­софская проблема единого и множественного. Мы уже убедились, что миф о Нарциссе можно рассматривать как отражение процесса, который разру­шает первоначальное бессознательное единство и подвергает его расчле­нению и рассеянию. Эту стадию можно было бы назвать аналитической ста­дией развивающегося сознания. Но после состояния психической фрагментированности наступает стадия объединения или синтеза. В гнос­тической литературе существует немало примеров образа объединения того, что было разбросано или рассеяно "Например, в Евангелии от Фомы, цита­ты из которого приводит Епифаний, содержится следующий отрывок

"Я стояла на высокой горе и увидела громадного Человека и другого, кар­лика, и услышала громоподобный голос, и поднялась выше, чтобы расслы­шать его; заговорив со мной, он сказал: "Я есть ты и ты есть я; и где будешь ты, там буду и я, ибо я рассеян (разбросан) во всем; когда ты пожелаешь, ты соберешь меня, и, собирая Меня, ты будешь собирать Себя".

Огромный человек и карлик относятся к теме "большего, чем боль­ший, и меньшего, чем меньший", характеризующей состояние, в котором человек ощущает себя индивидом. Индивид есть ничто с коллективной, статистической точки зрения, но он есть все с внутренней точки зрения. Огромный человек одновременно и велик и мал. Он—Антропос, Первона­чальная Монада, которая подверглась рассеянию в процессе воплощения эго. Адаптация к реальному миру множественности требует вниматель­ного отношения к частностям, которые подвергают первоначальное со­стояние единства фрагментированию. В нашем тексте рекомендуется со­брать воедино разбросанные фрагменты.

Епифаний приводит отрывок из Евангелия от Филиппа, в котором душа оправдывается, восходя к небесному миру:

"Я распознала себя и собрала себя воедино со всех сторон. Я не оставила детей Правителю (Господину мира сего), но вырвала его корни; я собра­ла воедино свои члены, которые были далеко разбросаны, и теперь я знаю, кто ты есть "

Теологический вариант этого образа можно найти у Блаженного Августина:

"Поскольку через прегрешение безбожия мы отступили и отпали от единого истинного и высшего Бога и распались на множество, раска­лываемое на множество и рассекаемое на множество, было необхо­димо, чтобы множество объединилось, требуя пришествия Единого (Христа), и, оправдавшись в справедливости Единого, стало Единым" Эта же идея нашла замечательное психологическое выражение у Оригена:

"Существовал единый человек Будучи все еще грешниками, мы не можем удостоиться такой похвалы, ибо каждый из нас не един, но множественен... Взгляни на того, кто считает себя единым. Но он не един, ибо имеет столько личностей, сколько у него бывает настроений..." Разбросанность или множественность как психологическое состоя­ние может рассматриваться либо с внутренней, либо с внешней точки зре­ния. С внутренней точки зрения, множественность представляет собой со­стояние внутренней фрагментированности, включающее в себя ряд относительно независимых комплексов, которые при соприкосновении с эго вызывают изменения в настроении и установке, побуждая индивида осознать, что он не единственен, а множественен. С внешней точки зре­ния, множественность проявляется посредством экстериоризации или проецирования частей индивидуальной психики во внешний мир. Нахо­дясь в таком состоянии, индивид обнаруживает, что его друзья, враги, на­дежды, страхи, источники поддержки и угрозы потерпеть неудачу конкре­тизируются во внешних людях, объектах и событиях. Состояние разбросанности исключает возможность переживания существенной ин­дивидуальности. Индивид находится в плену у "десяти тысяч вещей".

Внутренний и внешний аспекты составляют лишь две точки зрения на одну и ту же реальность. С любой точки зрения необходим процесс соби­рания. Этот процесс занимает большую часть личностного анализа. Ана­лизируемый должен непрестанно говорить и определять ("я есть это"), с чем он имеет дело—с образом сновидения или с аффективно окрашенной про­екцией. Процесс собирания своего существа или, лучше сказать, самовос­становления предполагает признание правомерности существования всех аспектов своей сущности, оставшихся без внимания в процессе развития эго. В процессе реализации постепенно пробуждается сознание, что за ви­димой множественностью существует единство и что именно это, пред-существующее единство мотивировало постановку трудной задачи соби­рания своего существа.

Теперь мы обратимся к современному сновидению, которое послужит иллюстрацией к предметам нашего исследования. Фактически всю эту главу можно рассматривать как комментарий к значениям данного сновидения. Оно очень короткое:

"Сновидец увидел одноклеточный организм, небольшую массу пульсиру­ющей протоплазмы, похожей на амебу. В центре организма, где обычно находится ядро, располагалось отверстие. Через это отверстие он увидел другой мир, ландшафт, простирающийся до горизонта". Сновидение вызвало у сновидца ряд ассоциаций. Приведем некоторые из них. Одноклеточный организм напомнил сновидцу, что носителями жизни являются разрозненные, отдельные элементы, клетки. Здесь просле­живается несомненная связь с символизмом Монады. Протоплазма была охарактеризована как первичный материал для жизни, источник всех би­ологических влечений к выживанию. Ее можно было бы считать местона­хождением различных вожделений и желаний. Пульсация вызывала ассо­циацию с приливом и отливом, систолой и диастолой, чередованием дня и ночи. Отверстие в центре клетки напомнило сновидцу нору кролика, ко­торая в "Алисе в стране чудес" служила входом в другой мир. Пустота в цен­тре клетки напомнила сновидцу одно место, прочитанное в работе Юнга, в котором говорилось, что в центре традиционных религиозных монад помещается изображение божества, но центр современных индивидуальных монад обычно пустует. В целом, отверстие производило впечатление окна, выходящего в другой мир.

Таким образом, сновидение отображает Монаду в ее биологической форме, т.е. как клетку. Эта клетка состоит из пульсирующей протоплазмы, олицетворяющей основные желания, вожделения и влечения психики к жизни. В самом центре этой трепещущей массы вожделений и желаний по­мещается окно или вход в другой мир, в архетипическую психику. Это озна­чает, что индивид может увидеть мельком другой мир, проникнув в центр протоплазматических влечений и отвергая протоплазму. Другими слова­ми, познание индивидуальности как сверхличностной реальности нахо­дится в самом центре наших личных, эгоистических стремлений к власти, вожделений и самовосхвалений.

Это сновидение имеет сходство со сновидением, о котором сообщил Юнг:

"Сновидец оказался с тремя более молодыми спутниками в Ливерпуле. Была ночь. Шел дождь. Воздух был полон дыма и сажи. Они поднимались от гавани к "верхнему городу". Сновидец сказал: "Было ужасно темно, и мы испытывали неприятное чувство. Мы не могли понять, как мож­но это выносить. Мы немного поговорили об этом, и тогда один из моих спутников сказал, что, как ни странно, его друг поселился здесь, чем немало удивил всех. Во время этого разговора мы пришли к обще­ственному парку, который находился в центре города. Парк имел форму квадрата, и в его центре находилось озеро или большой пруд.. На нем находилось одинокое дерево, усыпанная красными цветами магнолия, которая стояла в вечном солнечном сиянии. Я заметил, что мои спутники не обратили внимания на это чудо, и тогда я на­чал понимать, почему этот человек поселился здесь ". Это сновидение имеет ряд сходств с предыдущим сновидением. Непри­ятная темень Ливерпуля соответствует протоплазме. Название города "Ли­верпуль" связано с печенью, местом пребывания жизни, и имеет такое же сим­волическое значение, как и протоплазма. В центре ливерпульского мрака помещается пруд вечного солнечного сияния, который имеет близкую ана­логию с ландшафтом другого мира в центре протоплазмы. Впоследствии сновидец описал место солнечного сияния как "окно в вечность", точно так же, как другой сновидец назвал отверстие окном в другой мир. Здесь мы имеем эмпирическое доказательство того, что, в конечном счете, Монада не безоконна. Ливерпульское сновидение привело к созданию картины мандалы, опубликованной Юнгом

Как показал Юнг, мандата, в сущности, символически выражает состо­яние, при котором человек ощущает себя индивидом. Такой образ спонтанно возникает из недр бессознательного в те моменты, когда индивид начинает сознавать грандиозность и ужас того, что значит быть единст­венной, неделимой и одинокой монадой. Сознательно-теоретическое знание символизма мандалы играет незначительную роль. Опасность этого знания состоит в том, что такие образы могут быть умышленно использо­ваны в качестве суррогата реального опыта. Как говорит Юнг:

"Необходимо проявлять чрезвычайную осторожность в этих вопро­сах, так как при подражательном влечении и, несомненно, нездоро­вом желании украшать себя диковинными перьями и наряжаться в экзотические наряды слишком многие люди ошибочно хватаются за такие "волшебные" средства, как мази и притирания, и применяют их снаружи. Люди готовы совершать самые абсурдные поступки, только бы не встретиться со своей душой".

Оставим пока в стороне такие помрачения ума. Все данные говорят о том, что переживание, символизируемое мандалой, составляет центральную, фундаментальную реальность человеческого существования. Я постарался охарактеризовать состояние, при котором человек ощущает себя индиви­дом, со всеми вытекающими отсюда последствиями и смысловыми значе­ниями. Эта смутно осознаваемая реальность служит источником наших са­мых возвышенных устремлений и опасений. Мы и любим ее, и ненавидим. В одно и то же время ее императивы ввергают нас в бездну страдания, вызван­ного разлукой и расчленением, и доставляют нам ощущение безопасности и глубокого смысла. Однако, при всех превратностях жизни, она неизменно остается конечной реальностью нашего бытия.

Вначале я отметил, что внешнее наблюдение указывает на то, что жизнь не является континуумом, но состоит из дискретных элементов. Тем не ме­нее, при рассмотрении безоконной природы Монады, мы установили сле­дующее: Монада все-таки имеет окно; в центре переживания индивидуаль­ности находится осознание того, что все другие индивиды, как и мы, живут в единственном, герметически закрытом мире, и это сознание позволяет нам устанавливать значимую связь со всеми другими элементами жизни. В результате этого мы чувствуем свою причастность континууму. Следова­тельно, на достаточно глубоком уровне внутреннее наблюдение вступает в противоречие с внешним наблюдением. В этой связи я вспомнил физиче­скую проблему природы света: состоит свет из частиц или из волн, т.е. состо­ит свет из отдельных элементов или составляет континуум? Современные данные требуют, чтобы свет рассматривался с парадоксальной точки зре­ния, т.е. как состоящий из частиц и волн одновременно.46 Также обстоит де­ло и с психикой: мы одновременно составляем единственные, неделимые элементы бытия и входим в состав континуума, который является всеоб­щей волной жизни.

Дата добавления: 2015-08-18