Сусанна Александра Тейт

Любимая жена и мать

Она ушла красивой.

Она спит спокойно.

Холодный ветер нежно касается моего лица и в горле снова образуется комок. Меня накрывает поток вины за то, что я ни разу не посещал ее могилу в течение стольких лет. Я становлюсь на колени, чтобы положить цветы на ее могилу и в первый раз за все время, что я себя помню, я чувствую, как слеза катится по моей щеке. Я вытираю ее.

— Как думаешь, как она? Спокойна?

Отец смотрит на меня.

— Сын, ты и есть ее спокойствие. Ты принес ей столько мира и радости с самой первой минуты, как только она взяла тебя на руки, поэтому она назвала тебя Пакс. Твоя мать любила тебя больше всего на свете. Она с удовольствием отдала бы свою жизнь, чтобы сохранить тебя в безопасности. Все, что тебе нужно сделать — просто жить хорошей жизнью ради нее. Она так надеялась на тебя. Перед смертью все, чего она хотела для тебя — чтобы ты был счастлив.

Теперь слезы текут потоком, и отец обнимает меня. И просто так, два взрослых мужчины стоят, обнявшись, перед одиноким надгробием.

Через несколько минут он отстраняется, и я вижу, что он тоже плачет.

— Я тоже тебя люблю, Пакс. Надеюсь, ты знаешь это.

Я киваю, слишком подавленный, чтобы говорить. Я чувствую, как будто кто-то взял мои кишки в руки и засунул их обратно через горло в неправильное место. Все болит. Но в первый раз, это нормальная боль. Боль чувствуется хорошо, как будто я должен ее чувствовать. Она не похожа на боль от позора, которую я чувствовал ребенком, когда не мог спасти свою маму.

В моем сердце больше нет той старой пустоты. Она заменилась пониманием. Моя жизнь это то, что есть. Моя мама умерла насильственной смертью, и я наблюдал за этим. Я должен пройти через это и двигаться дальше. Она хотела бы, чтобы я это сделал.

Стоя здесь, перед ее могилой, в этом безмятежном месте, я понимаю, что не смог бы спасти ее. Мне было семь лет. Отец прав. Насильник все равно убил бы ее. Это изначально было его планом, иначе он бы не принес пистолет.

Мы едем в аэропорт в тишине.

Наконец, отец говорит:

— Ты должен позвонить Миле. Она очень беспокоилась о тебе.

Я смотрю на него с удивлением.

— Она разговаривала с тобой?

Он кивает.

— Она — причина, по которой я пришел в твой дом, помнишь? Она позвонила мне, иначе я не узнал бы, что все было так плохо. Она любит тебя, Пакс. И если есть что-то, что тебе нужно взять из этой ситуации, так это то, что вам нужно жить сегодняшним днем. Завтра вам не обещали.

— Я ее не заслуживаю, — говорю я ему честно. — Я был мудаком. Я причинил ей только боль.

Отец смотрит на меня с сомнением.

— Если бы это было правдой, она бы так тебя не любила. Она ждет тебя. Она проверяла тебя сто раз и задала мне миллион вопросов, но я не знал, что ей ответить. Только ты. Ты должен ответить на эти вопросы. Ради нее.

— На какие?

— Такие, как, вернешься ли ты? В порядке ли ты? Держишь ли себя в руках? Ты не говоришь об этом, поэтому я не знаю, что ей ответить. Ты не можешь и дальше продолжать прятать свои проблемы в наркотиках и виски. Ты знаешь это.

Я киваю. И это больно, потому что это правда.

— Я облажался, — говорю я просто.

— Да, — мой отец соглашается. — Но не во всем?

Я не ответил. Я углубился в свои мысли и продолжил вертеть кольцо Милы на пальце.

Когда мы идем через аэропорт, папа поворачивается ко мне.

— Я собираюсь рассказать твоему деду, что ты вспомнил. Это одна из причин того, почему он перестал разговаривать с нами. Он не соглашался со мной, когда я не заставлял тебя думать об этом, потому что он хотел найти убийцу твоей матери. Когда я отказался от попыток заставить тебя, он не мог смириться с ложью, которую я сказал тебе, — что твоя мать погибла в автомобильной катастрофе. Это моя вина, что его нет в твоей жизни… Вина лежит на моих плечах. И мне очень жаль.

Я киваю. Я подумаю об этом позже. Это последнее, о чем я беспокоюсь прямо сейчас. В моей голове только одно лицо. Оно красивое, мягкое и имеет широкие, зеленые глаза.

Наш самолет приземляется в Чикаго, и отец отвозит меня домой.

— Я надеюсь, что теперь все изменится для нас к лучшему, Пакс, — говорит он мне по дороге, и я вижу, что он искренен. Я киваю.

— Я тоже надеюсь, — отвечаю я. Я уверен, это займет некоторое время. Мы не можем исправить годовые повреждения наших отношений за минуту. Но, по крайней мере, это только начало. Если мы будем держаться вместе, может быть, однажды снова будем в порядке.

Он уезжает. Я смотрю на его машину до тех пор, пока его красные задние фары не исчезают из зоны видимости и набираю опасную скорость для города. Я могу думать только об одной вещи.

О ней.

Я врываюсь в дверь ее магазина, и она удивленно смотрит, стоя у прилавка. Мила одна и, кажется, изучает портфолио. Когда я вошел, она узнала меня и подпрыгнула. С радостью.

Но она быстро приходит в себя, и я чувствую укол прямо в центре моего сердца. Я сделал это с ней. Я научил ее охранять и защищать себя от меня, потому что я мог раздавить ее. Это убивает меня.

Я иду по магазину, не останавливаясь, не стесняясь. Делаю шаг вокруг прилавка и прижимаю ее плотно к себе.

— Пожалуйста, — говорю я ей. — Пожалуйста, прости меня. Мне так жаль, что я сделал тебе больно. Мне так жаль, что я был таким мудаком и отгородился от тебя. Я не знал, как обращаться с вещами без саморазрушения. Уничтожения всех, кого я знаю. В глубине души, я чувствовал, что заслужил это.

Я делаю паузу и смотрю вниз. Она смотрит на меня своими великолепными, ясными глазами, и мои кишки сжимаются.

— Дай мне еще один шанс, — отчаянно прошу я. — Я сделаю все, что хочешь, если ты просто скажешь мне, что мы можем начать все заново. Знаю, я не заслуживаю этого, но все равно прошу. Я не знаю, смогу ли дышать без тебя. Пожалуйста. Я люблю тебя, Мила. Пожалуйста, скажи, что мы можем решить это.

Я смотрю в ее глаза. Она кажется неопределенной, и я чувствую панику.

— Я не хочу начинать сначала, — говорит она медленно. — Мне нравилось то, что у нас было. Я не хочу начинать сначала. Я люблю тебя, Пакс. Но я не знаю, смогу ли справиться, если ты снова оставишь меня. Ты закрылся от меня, и я не могла тебе помочь. Люди не делают так, когда любят друг друга. Ты разорвал мое сердце и растоптал его.

— Я знаю, — соглашаюсь я. — Я знаю это. Ты понятия не имеешь, как мне жаль. Я просто не так хорош в отношениях. У меня не было никакой практики. Но если ты останешься со мной, если ты останешься... Я обещаю, что никогда не оставлю тебя снова. Я никогда больше не уйду. Я буду работать и исправлять то, что не работает. Обещаю.

— Я хочу верить тебе, — говорит она медленно, все еще удерживая глаза на мне. — Но я слишком боюсь, Пакс. Ты меня напугал. Сильно. Как я узнаю, что ты снова не закрылся от меня? Как я узнаю, что следующая проблема, с которой мы столкнемся, не отправит тебя в другое падение, и я найду тебя на заднем дворе, в таком же положении, в каком как мы обнаружили Джилл?

Она делает паузу. Ее глаза умоляют, желая, чтобы я сказал что-то, желая, чтобы я спорил с ней. Но я не знаю, права ли она. Поэтому ничего не могу сказать.

— Два младенца Джилл сейчас в приемных семьях, Пакс. Вся жизнь разрушена. Я не знаю, смогу ли доверить тебе себя. Вдруг ты сделаешь это со мной. Я не спала несколько дней, а когда засыпала, мне снились ужасные кошмары. Я разрушена, Пакс. И я не хочу, проходить через это снова. Я просто не думаю, что смогу.

Ее слова пугают меня, и я снимаю кольцо, держа его дрожащей рукой.

— Любовь никогда не слабеет, Мила. Так считали твои родители. И из-за тебя, я сейчас думаю так же. Ты была со мной и любила меня, когда я этого не заслуживал. Я хочу лишь шанс, чтобы доказать, что я могу быть достоин тебя. Твои родители облажались, как и я. Они никогда не обращались за помощью, которая им необходима. Но я это сделаю. Я обещаю. Буду работать. Я буду учиться справляться с болезненными вещами, и я никогда снова не оставлю тебя. Просто скажи мне, что ты останешься со мной.

Я смотрю на нее, ожидая, затаив дыхание.

— Пожалуйста, — шепчу я.

Наконец, она берет кольцо из моей руки и поднимается на цыпочки, тихонько прижав свои губы к моим.

— Я так люблю тебя, — шепчет она. — Я так тебя люблю. Но я не могу. Не сейчас.

— Я знаю, — я говорю ей, честно. — Я понимаю.

И я понимаю.

Правда такая грубая и искренняя, что мне больно. Но я не дал ей повода остаться, поэтому нет никаких причин, которые ей нужны. Есть только одна вещь, которую я могу сделать... дать ей кое-что.

Я сглотнул, надеясь, что комок в горле пропадет.

— Я дам тебе причину, — говорю я ей, мой голос дрожит. — Я обещаю. Если ты дашь мне шанс, я дам тебе причину быть со мной.

Она снова целует меня, и я борюсь с желанием не вдыхать ее запах, чтобы не прижать ее к своей груди и не отпускать, чтобы заставить остаться.

— Я рассчитываю на это, — бормочет Мила, отходя на несколько шагов. — Мне просто нужно немного времени Пакс. Времени для тебя, чтобы показать, что ты серьезно относишься к этому, что начнешь работать. Это все, что мне нужно.

Я знаю, что для нее это так же сложно, как и для меня. Я ненавижу себя за то, что сделал это с ней. Я ненавижу то, что эта боль на ее лице из-за меня.

Я медленно киваю, и даже это движение кажется болезненным.

— У тебя есть столько времени, сколько нужно, Мила. Я буду ждать вечно, если придется.

Слеза скользит по ее щеке, и она смотрит в сторону. Мое сердце сжимается, когда я большим пальцем вытираю ее слезы, потом поднимаю ее подбородок.

Я поцеловал ее в щеку.

— Я люблю тебя, — бормочу я ей на ухо.

И тогда я использовал каждую частичку своей силы, потому что только так можно уйти от нее.

Дата добавления: 2015-08-18