Прудон: что есть собственность?

Отмена незаработанного дохода, т. е. так называемой добавочной стоимости, которая также может быть выражена в банковском проценте или ренте, есть немедленная экономическая цель любого социалистического движения. Общий предлагаемый метод достижения этой цели есть коммунизм в форме национализации или социализации производства. Я знаю только одного социалиста – Пьера Жозефа Прудона – чьи исследования природы капитала указывают на иное решение этой проблемы. Требование национализации производства выдвигается во главу угла потому что, мол, сама природа средств производства неумолимо сего требует. Обычно это берётся априори, как трюизм, мол, именно из владения средствами производства вытекает (при любых обстоятельствах) превосходство капиталиста перед рабочими, когда они начинают торговаться о зарплате последних. Это самое превосходство представлено – и никак иначе, без объяснений – добавочной стоимостью, извлекаемой в силу этого капиталом. Никто кроме Прудона так и не смог постичь, что перевес сил, ныне безоговорочно присваиваемый чистой собственности, может быть изменён в сторону тех, кто не обладает собственностью (работников), простым строительством нового дома рядом с уже существующим, постройкой новой фабрики рядом с уже основанной и работающей.

Прудон показал социалистам ещё пятьдесят лет назад, что непрерывная тяжёлая работа является единственным успешным атакующим оружием против капитала. Но ныне эта истина ушла в "туман" непонимания ещё дальше, нежели она была во времена Прудона.

Прудон, разумеется, совсем уж людьми не забыт. Но он так до конца никем и не понят. Если бы его советы были поняты и если бы его советам следовали, сейчас мы бы уже забыли, что такое капитал вовсе. Но в связи с тем, что Пьер Прудон ошибся в методе (банки обмена), на его теории был также поставлен крест.

Как так получилось, что марксова теория капитализма всё ж таки вытеснила теорию Прудона и тем дала ход суверенному развитию коммунистического социализма? Как так получилось, что Маркса и горячее обсуждение его теории можно найти в каждой газете мира? Некоторые могут предположить, что сие происходит от безнадёги, а также от безвредности его доктрины. "Ни один капиталист не боится его теории, равно как не боится капиталист и христианской доктрины; посему однозначно положительно для капитала иметь в качестве обсуждений Маркса и Христа, причём обсуждать их как можно более широко. Ибо Маркс никогда не навредит капиталу. Однако будьте осторожны с Прудоном; вот его-то надо держать недоступным для обсуждения! Он опасный малый, потому что до сих пор никто так и не привёл доказательств его убеждённости в том, что если позволить рабочим трудиться беспрепятственно, без перерывов, без призывов к забастовкам, то вскоре капитал будет УДУШЕН избытком самого себя (не смешивать с переизбытком произведённых товаров!). Предложение Прудона для атаки на капитал есть очень опасное предложение, поскольку его можно сразу же и начать применять. Марксистская программа говорит об огромном производительном потенциале нынешних хорошо обученных рабочих, работающих на оборудованных современными машинами предприятиях, но Маркс не способен применить этот потенциал, тогда как в руках Прудона он становится смертельным оружием против капитала. Посему, давайте-ка занудствовать по Марксу, давайте трындеть по Марксу, а вот Прудона забудем!"

Объяснение, приведённое выше, вполне правдоподобно. И не является ли это объяснением движения за земельную реформу Генри Джорджа? Владельцы земли вскоре ведь обнаружили, что это движение представляет из себя овцу в волчьей шкуре; что налогообложение рентных платежей за землю не может быть толком выполнено, а посему этот человек и его реформа абсолютно безвредны. Прессе было позволено пропагандировать утопию Генри Джорджа, а реформаторы земельного вопроса стали приниматься в лучших слоях общества. Каждый немецкий "аграрий" и спекулянт зерном мгновенно превратился в плательщика налогов (с рентных доходов). Лев оказался беззубым, посему с ним можно было и поиграть, примерно так же масса народа с удовольствием поигрывает в христианские принципы.

Исследование Марксом капитала удалилось в сторону.

Маркс поддался на популярную уловку: мол, капитал состоит из материальных вещей. А вот по Прудону, наоборот, ростовщический процент не есть продукт либо материальная вещь, он представляет собой экономическую ситуацию, состояниерынка.

Маркс считает прибавочную стоимость трофеем капиталиста, получающегося из-за того, что капиталист неправильно употребляет данную ему власть – право собственности. По Прудону же, прибавочная стоимость – есть субъект закона спроса и предложения.

С точки зрения Маркса, прибавочная стоимость всегда однозначно есть "плюс". А Прудон утверждает, что возможность минусовой прибавочной стоимости тоже надо принимать во внимание. (Положительная прибавочная стоимость есть такая приб. стоимость, которая расположена в предложении, т. е. на стороне капиталиста, тогда как отрицательная приб. стоимость – на стороне труда).

Лекарство Маркса состоит в политическом превосходстве тех, кто лишён средств производства, сие может быть достигнуто через организации соответствующих движений. Лекарство Прудона есть устранение всех препятствий для людей трудиться как можно более производительнее.

По Марксу, забастовки и кризисы – явления положительные, а конечная цель экспроприация экспроприаторов – есть райский финал. Прудон же говорит обратное: "Ни при каких обстоятельствах не позволяйте НЕ работать, потому что самыми мощными союзниками капитала являются забастовки, кризисы и безработица; тогда как нет ничего более фатального для капитала, чем БЕСПРЕРЫВНЫЙ ТРУД!"

Маркс говорит: "Забастовки и кризисы сметут капиталистическую нечисть на вашем пути к цели; а самый большой кризис после борьбы даст вам конечную цель – рай на земле." – "Нет!", – говорит Прудон, – "Это – подлог, такой метод уведёт вас от цели ещё дальше. С такой тактикой вам никогда не удастся стащить с капиталова «пирога» больше, чем 1% от ставки ростовщического процента."

По Марксу частная собственность означает власть и превосходство. Прудон понимает, что это превосходство заложено в деньгах, в системе их функционирования, и что, при изменённых условиях функционирования, превосходство частнособственнического капитала превратится в его слабость.

Но теперь мы знаем, что капитал не увеличивается простым сложением, поскольку введённый дополнительный капитал часто порядком уменьшает существовавшую до этого совокупную стоимость капитала. Правду приведённого выше высказывания можно легко увидеть в повседневной жизни. При некоторых условиях цена тонны рыбы может быть выше цены 100 тонн рыбы. С чего цена может надуться, если предложение изобильно? Да ни с чего. Мы получаем прибавочную стоимость БЕСПЛАТНО.

Незадолго до развязывания первой мировой войны владельцы земли в пригородах Берлина хватались от ужаса за голову, рента на дома, т. е. прибавочная стоимость, падала, а вся капиталистическая пресса выла из-за непрекращающейся "строительной ярости рабочих и подрядчиков", которая была вызвана "эпидемией строительства в индустрии возведения жилых домов." (цитаты из немецкой прессы тех лет.)

Разве эти выражения не являются откровением по поводу шаткости природы капитала? Капитал, тот самый капитал, перед которым марксисты аж благоговеют, умирает из-за "чумы непрерывного строительства"; он срывается с места и исчезает перед лицом наступления "строительной лихорадки" рабочих! Что бы посоветовали Прудон и Маркс делать в такой ситуации? "Прекращайте строить!" – закричал бы Маркс, – "Плачьте, несчастные, рыдайте о том, что вы безработные, объявляйте забастовку! Потому что каждый дом, который вы возводите, прибавляет к силе капиталистов дополнительную силу, как если сложить два и два, то выйдет четыре. Сила капитала в его прибавочной стоимости, т. е. в данном случае ренте; поэтому, чем больше домой вы построите, чем более сильным станет капитал. Поэтому мой, марксов, совет вам: ограничьте свои старания и усилия, выступайте за восьмичасовой трудовой день или даже за шестичасовой, поскольку каждый построенный вами дом добавляет к ренте дополнительную ренту, а это и есть прибавочная стоимость – сила капитала. Ограничьте, друзья, свой строительный пыл, ибо чем меньше вы строите, тем дешевле вам обойдётся жильё!"

Вполне вероятно, что Маркс не стал бы произносить весь этот бред. Но доктрина-то Маркса, считающая капитал суть материальными товарами потребления, уводит рабочих мыслями в сторону и диктует другой способ поведения.

Теперь послушаем Прудона: "Прибавьте пару, друзья! Давайте ещё сильнее и энергичнее строить, даёшь чуму строительства! Рабочие и подрядчики, ни при каких условиях не позволяйте выпускать мастерок из ваших рук. Гоните взашей всех, кто встревает в вашу работу; эти самые, кто хочет вас отвлечь – ваши самые ненавистные враги! Кто они, болтающие о "строительной чуме"? Кто они, рассуждающие о сверхпроизводстве в строительной индустрии, тогда как ренты всё ещё показывают прибавочную стоимость, показывают, что интерес на вложенный капитал ещё есть? Пусть же сдохнет капитал от строительной чумы! Ибо за те пять лет, что вам было позволено заниматься тем, что вы и делаете, т. е. строительством новых домов, все капиталисты уже почувствовали приближение их конца, все они стали пищать о том, что прибавочная, де, стоимость ПАДАЕТ, а арендные платежи уже упали с 4% до 3%- иными словами, на четверть. Ещё три раза по пять лет такой беспрерывной работы – и вы получите дома ВООБЩЕ БЕЗ прибавочной стоимости. Капитал подыхает, и это вы, кто убивает его своим трудом!"

Правда инертна, как крокодил в грязи вечного Нила. Время правду не волнует; а уж то время, которое умещается в среднюю человеческую жизнь – вообще ничего для правды не значит, поскольку истина бессмертна. Но у правды есть один посланник, смертный, как и человек, и вечно спешащий. Для этого посланника время есть деньги; он вечно занят и возбуждён, и звать этого посланника ЗАБЛУЖДЕНИЕ. Заблуждение не может себе позволить просто лежать-полёживать, не двигаясь, и смотреть, как мимо проплывают столетия. Заблуждение раздаёт тумаки направо-налево, и так же получает их, потому что встаёт на пути каждого, а каждый человек постоянно на его пути. Вечное противостояние.

Поэтому то, что Прудон – табу ничего не означает. Его оппонент Маркс, со своими заблуждениями, сделал всё, чтобы рано или поздно правда вышла наружу. И в этом смысле мы можем сказать, что Маркс является посланником Прудона. Прудон ныне в могиле, покоится с миром. Но его слова бессмертны и значимы. Марксовы же слова вынуждены постоянно меняться. Но однажды правда явится во всём своём обличье, и доктрина Маркса будет спокойна сослана в музей человеческих ошибок. На хранение.

Даже если бы Прудоновы идеи были действительно задушены, замяты и забыты, то натура капитала бы никуда не делась. Правду всё равно бы обнаружили; ну а имя нового первооткрывателя в данном случае неважно.

Автор этой книги шёл по пути, протоптанному Прудоном, и пришёл к тем же выводам, что и его учитель. Вероятно автору даже помогло то, что изначально он не был знаком с прудоновской теорией капитала, ему пришлось попотеть, независимо от чужого мнения, а такая вот независимость, непредвзятость является лучшим помощником при научном исследовании.

Но я удачливее Прудона. Я обнаружил не только то, что в свою очередь Прудон обнаружил пятьдесят лет до меня, т. е. природу капитала, но и практический путь к цели, обозначенной Прудоном. А это именно то, чего не хватило Прудону.

Прудон спрашивал: "Почему у нас не хватает домов, техники, кораблей?" И давал ответ, правильный ответ: "Потому что деньги ограничивают строительство, производство всего на свете." Или, его собственными словами: "Потому что деньги – это закрытые ворота при входе в рынки, сделанные специально для того, чтобы никого туда не пускать. Вы же думаете, что деньги – это ключи, которые открывают вам дорогу на рынок (под рынком имеется в виду обмен товарами), но это не так, деньги – это тот ключ, который ворота ЗАПИРАЕТ."

Деньгам совершенно безразлично, будет ли построен ещё один дом в дополнение к уже существующему. Как только капитал прекращает выдавать на горА свой традиционный процент прибыли, деньги начинают забастовку и прекращают свою работу. Поэтому-то деньги действуют как сыворотка на "чуму строительства", на "лихорадку беспрерывной работы". Деньги ссужают капитал (в виде домов, заводов, кораблей) иммунитетом против угрозы своего своего собственного бесконечного роста.

Обнаружив эту блокирующую природу денег, Прудон озвучил свой призыв: "Давайте бороться с привилегией денег быть тем, кем они есть, ростом производства товаров и ростом труда. Давайте и труду дадим ту же привилегию, которой обладают деньги. Потому что одинаковые привилегии двух оппонентов, если их противопоставить, нейтрализуют друг друга. Присовокуплением к товарам прибавочной "товарности", как это "делают" деньги со своей прибавочной стоимостью, мы сбалансируем их обоих."

Такова была вкратце идея Прудона. И для того, чтобы её реализовать, он основал банки обмена. Как все знают, они так и не заработали в полную силу. Идея с ними провалилась.

И всё же решение проблемы, которая так и не спасла Прудона, достаточно простое. Всё, что нам нужно, – это изменить обыденную точку зрения, перестать думать с точки зрения владельца денег, а взглянуть на проблему с точки зрения труда и владельца товаров. Это изменение позволит нам мгновенно ухватить суть проблемы и мгновенно же её решить. Товары, а не деньги, есть реальный фундамент экономики. Товары и их составляющие – есть 99% нашего богатства, а на деньги приходится только 1%. Поэтому давайте относится к товарам, как к фундаменту, как к базе; давайте не будем смешивать эти понятия. Мы должны воспринять товары так, как они появляются на рынке. Т. е. мы их не можем изменить. Если они ржавеют, ломаются, исчезают, пусть с ними происходит то, что происходит; это природа товаров, которые суть материальные вещи, которые суть не вечны. Как бы ни эффективно мы могли организовать банки Прудона, мы не сможем спасти газету, отданную на продажу продавцу газет, если день закончится, а он её так и не продаст, то непроданная газета пойдёт в переработку. Более того, мы должны помнить, что деньги есть универсальное средство накопления; все деньги, обращающиеся в сфере коммерции как средство оплаты, приходят в банки и там оседают до тех пор, пока их снова не позовёт на рынок "процент" использования капитала. И как же мы сможем тогда приподнять товары до уровня готовых денег (золота) в глазах тех, кто склонен их накапливать? Как мы сможем убедить их вместо накопления денег набивать банки или склады-хранилища книгами, зерном, нефтью, ветчиной, кожей, динамитом, фарфором… и т. д.?

И это было именно то, что предлагал Прудон, то, что он реально делал, в попытках привести деньги и товары к единому знаменателю. Прудон проглядел тот факт, что деньги являются не только средством для обмена товаров, но и средством накопления, поэтому деньги и, скажем, помидоры, деньги и лайм, деньги и одежда никогда не будут выглядеть вещами с одинаковыми характеристиками (одинаковой стоимостью и полезностью) в глазах накопителей. Молодёжь всегда предпочтёт накопления в одной золотой монете набитому товарами, даже самому большому складу.

Поэтому мы не можем переделывать товар в деньги, они не равнозначны, хотя и обладают базовыми характеристиками всего того, к чему имеют отношение. Но давайте рассмотрим деньги поближе, потому что именно в них находится искомое и могущее быть изменение. Должны ли деньги оставаться нынешними деньгами всегда? Должны ли деньги, как товар, быть по отношению к другим товарам, которые они, собственно, и обслуживают, неподвластными? Ведь в случае пожара, наводнения, кризиса, войны, смены моды и т. д., только ли деньги должны быть невосприимчивы к ущербу? Почему деньги должны быть выше товаров, которые деньги и обслуживают? И не является ли нынешнее положение вещей (деньги выше товаров) такой привилегией денег, которая, если покопаться, является источником прибавленной стоимости, т. е. той самой привилегией, которую Прудон намеревался изничтожить? Ну так, в чём дело, давайте положим конец привилегии денег. Никто, ни рантье, ни спекулянты, ни капиталисты более не смогут найти денег, как высшего товара, а только лишь как то, на что они могут обменять содержимое магазинов, складов и рынков. Если деньги будут держать себя так, как будто им на всё наплевать (по отношению к товарам), они, как и товары не пользующиеся спросом, должны УМЕНЬШАТЬСЯ, портиться, ржаветь, гнить, исчезать. Пусть деньги тоже подвергаются физическим воздействиям природы: мошкам и ржавчине, болезням и напастям, выветриванию, в конце концов; и, когда придёт время монете умирать, пусть её владелец заплатит за гроб и за похороны. Только тогда, и никак не раньше, мы сможем сказать, что деньги и товары являются равными и абсолютно взаимозаменяемыми величинами – т. е. именно тем, чего так добивался Прудон.

Давайте изложим это требование в коммерческой форме. Мы говорим: "Обладатель вещей, за время их хранения, обязательно терпит убыток в количестве и качестве. Более того, он должен ещё и заплатить за услуги хранения (ренту, страховку, обслуживание и т. д.). Чему равен объём таких ежегодных выплат? Скажем, 5% – и эта цифра ещё значительно занижена."

А теперь вернёмся к нашим баранам: какую цену платит банкир, капиталист за то что он хранит или распоряжается деньгами? На какую сумму уменьшились военные расходы, т. е. деньги, за 44 года, что хранились в Шпандау Юлиусом Тауэром? Ни на пенни они не уменьшились!

Если всё так, как я изложил, то ответ на вопрос ясен, деньги должны терять в стоимости примерно так же, как теряют стоимость и товары, которые лежат на хранении. Деньги в таком случае перестают быть неподвластными напастям, которым подвергаются все остальные товары; не будет никакой разницы между тем, чем владеть и что хранить: товары или деньги. Деньги и товары в таком случае становятся равными эквивалентами, проблема Прудона решена, а путы, сковывающие развитие человечества, падают ниц.

Я намереваюсь придать моему дальнейшему исследованию форму социальной и политической программы. Но эта задача сподвигла меня отложить полное решение проблемы и показать её лишь в частях 3-5 этой книги. Начну же я с разделов ^{Распределение} и ^{Свободная земля}. Такое расположение частей служит более ясному изложению общей схемы и обнаружению более чётко определимой цели естественного экономического порядка. Читатели, которым не терпится узнать, а как же проблема Прудона решена, могут сразу перейти к частям 3-5 и вернуться к частям 1,2 попозже.

Дата добавления: 2015-08-09