Глава 10. Десять лет спустя

Десять лет спустя

П

ланета Серенно, что находилась во Внешнем Кольце, была одним из самых процветающих миров Республики. Нельзя не сказать и о том, что в то же время она являлась рассадником антиреспубликанских настроений и радикальных сепаратистских движений, часто тайком финансируемых из глубоких карманов многочисленных сереннианских благородных семей, страсть как желавших сбросить с себя политический хомут Галактического Сената.

И все же, несмотря на рисковые революционные идеи местного общества, а, может, как раз из-за них, огромный палаточный рынок столицы планеты, Караннии, был широко известным центром внимания межзвездной торговли. Покупатели нескольких дюжин разных рас вольно бродили между палатками и толпились под навесами прилавков доброй тысячи торговцев. От рассвета до заката крики лавочников, продающих добро, свезенное с различных уголков Галактики, соревновались с громким гамом торгующихся покупателей. И даже богатеи и почтенные лица не гнушались посещать переполненный рынок, охотно опускаясь до уровня непокорной толпы, и толкаясь меж прилавков в поисках редких и ценных сокровищ, добыть которые можно было только в Караннии. Занна неподвижно стояла в укромном местечке на рыночной площади, стараясь избегать чужого внимания. Ей непросто было слиться с толпой; несмотря на средний рост, девушка была весьма привлекательна. Часто приходилось быть настороже, чтобы не навлекать на себя голодные взгляды мужчин и завистливые взоры женщин. Именно поэтому сейчас на Занне был надет просторный черный плащ, скрывавший ее с головы до пят, и прятавший стройную, спортивную фигуру. На голову девушка опустила капюшон, прикрыв копну длинных, светлых кудрей; тень, которую капюшон бросал на лицо, успешно скрывала ее светлые, горящие огнем глаза.

Не довольствуясь малым, Занна окружила себя легким ореолом незаметности, иллюзией темной стороны, позволявшей избегать прямых взглядов на публике. Это не укроет ее от посторонних глаз, но пока она не привлечет к себе внимания, никто из пестрой толчеи простаков не заметит и не запомнит ее.

Но, не смотря на все предосторожности, Занна то и дело замечала, как кто-нибудь бросает на нее несмелый взгляд. Что-то неуловимое в ее движениях, и даже в том, как она стояла, выделяло ее из толпы. Хотя ей маскировка давалась не в пример проще, чем ее учителю. За прошедшие десять лет орбалиски, приставшие к торсу Бейна, размножились и покрыли почти все его тело. Только ступни, кисти рук и лицо не пострадали от паразитов, да и то лишь потому, что он принимал особые меры: не снимал с себя специальных перчаток и сапог, а когда спал, надевал шлем, по виду напоминавший клетку, и не дававший паразитам разрастись по его лицу.

Плащи и плотные одежды едва ли могли скрыть то, во что Бейн превратился. Случись кому хоть мельком углядеть блеск раковин у Бейна под одеждой, впечатлений хватило бы на целую жизнь. Как результат, Бейн редко покидал лагерь на Амбрии. Он доверил ученице быть его глазами и ушами во внешнем мире. Он поручил ей представлять его, пока сам координировал ее действия и надзирал за замысловатыми планами, которые вынашивал за кулисами.

Поэтому сейчас Занна стояла на рынке, ожидая молодого тви’лека, известного ей под именем Келад’ден. Хотя, навряд ли имя было настоящим. Ведь ее имени тви'лек не знал и подавно… не смотря на то, что они стали любовниками.

Кел был революционером - самозваным борцом за свободу, ведущим бой с тиранией на правах влиятельного члена мелкой экстремистской группировки, чьей главной целью было свержение Республики. Занна потратила несколько месяцев только на то, чтобы заслужить доверие Кела, пока тот, наконец, не поддался. Прошлой ночью, когда они лежали, сплетясь телами, на грубых простынях в снимаемой Занной квартире, тви’лек пообещал встретить ее в полдень на рыночной площади, чтобы провести на одну из тайных встреч своей организации.

И судя по высоте солнца в дневном небе, Келад’ден, очевидно, задерживался. Но Занна упорно продолжала ждать. Она давно уже поняла ценность терпения…

- Скрытность. Коварство. Терпение. Вот оружие ситов, - говорил ей учитель.

Они покинули Ондерон восемь дней назад, бросив «Звездный след» на произвол судьбы и приобретя у неймодианского торговца другой корабль, на котором добрались до Амбрии. Именно на той отдаленной планете Бейн начал ее обучение.

- Действуя под влиянием гнева, даешь фору противнику, - объяснял Бейн. - Иной раз правильнее, но гораздо сложнее, не принимать никаких действий вообще. Даже величайшие из воинов подчас теряют терпение в ожидании нужного момента для атаки. Этой ошибки мы допустить не можем.

Занна кивала, внимая словам и сохраняя их в памяти. Но слова были только частью ее обучения. Учитель поручил ей задание - испытание, которое докажет, что она действительно усвоила урок.

В одной из пещер у берега озера Натт, в нескольких километрах от лагеря, проживал маленький выводок ников: мелких амбрианских травоядных рептилий. Не достигая ростом и метра, ники передвигались на задних лапках, в качестве опоры и равновесия используя крохотный хвост. Их передние лапы были короткими и недоразвитыми, и годились разве только для того, чтобы откапывать корешки да таскать в гнездо орехи. Ники были длинношеими, с крохотными головами и маленькими, беззубыми ртами, больше всего походившими на клювы.

В день, когда они с Дартом Бейном сели на планете, Занна заметила, как ники снуют и мечутся по горячему прибрежному песку. В качестве первого задания, Бейн поручил ей привести к нему одного из них, живого и покорного.

Задача оказалась гораздо сложнее, чем выглядела поначалу. Ники, служившие источником пищи для крупных плотоядных, обивавших берега озера Натт, по натуре были очень пугливы. Зверьки уплетали прочь при одном только виде Занны, тотчас шныряя в мелкие щели и трещины в камнях, окружавших пещеры и служивших их жилищем.

Занна не могла поставить ловушку, чтобы поймать зверька; требования Бейна четко указывали, что тот должен явиться к нему по собственной воле. Сперва Занна пыталась заманить ников в лагерь, оставляя за собой дорожку из еды, но те оказались слишком недоверчивы и проигнорировали подачку. Далее, она попробовала взять под контроль разум зверька, как делал Бейн в случае с дрекслом. Но неизвестный ей древний джедай некогда запер в озере Натт темные силы своих врагов. Энергия, что веками источалась из глубин отравленных вод, изменила ников, сделав их невосприимчивыми к ее неуклюжим попыткам силового контроля.

В итоге она поняла, что придется приручить одного из зверьков, заставив его к ней привыкнуть. И, руководствуясь этой задумкой, каждый день с утра пораньше Занна шла к входу в пещеру, где сидела, скрестив ноги, и упражнялась в задачках на медитацию, что подкидывал ей Бейн.

Она не двигалась по несколько часов кряду, затем спокойно вставала и возвращалась в лагерь под самый вечер, только чтобы повторить то же самое на следующее утро. Первые три дня никто не нарушал ее покой, но на четвертый день показались ники. Сперва настороженно, они выпрыгивали из-за камней и стремглав проносились мимо, вдалеке от Занны. Но к середине второй недели зверьки, ставшие привыкать к девочке, уже сидели на задних лапках в нескольких метрах и без опаски ее разглядывали. Время от времени один из ников тявкал или утробно щебетал. К третьей неделе один неимоверно любопытный детеныш, ростом не достававший даже Занне до коленки, подошел достаточно близко, чтобы она смогла протянуть руку и коснуться его.

После этого Занна стала приносить с собой еду, каждый раз кладя маленький кусочек в протянутую руку. Все тот же храбрый маленький ник опасливо подскакивал к ней, искушаемый соблазнительным запахом орешков на раскрытой ладони девочки. Занна осторожно подзывала зверька, и совсем скоро малыш собрал всю свою храбрость, подпрыгнул к ладони и стащил с нее кусочек, сразу же скрывшись в своей пещерке, возбужденно пища.

Занна стала выбирать для медитации места подальше от пещеры. Каждый день ник выбегал на ее поиски, при этом выходя за знакомые границы своей территории. Мало-помалу Занна подводила зверька все ближе и ближе к лагерю, пока, в один прекрасный день, ник ни последовал за ней, когда она закончила свои упражнения.

Девочка старалась идти спокойным, неторопливым шагом, чтобы не всполошить зверька. Она передвигалась короткими шажками, и, чтобы не потерять равновесие, осторожно переносила вес с одной ноги на другую, ведя крохотное создание к учителю.

Когда она пришла, на горизонте уже сгущались сумерки; темп ее шага превратил обычно короткий путь от озера до лагеря в долгое четырехчасовое путешествие. В кольце лагеря располагалось несколько палаток: в двух спали Занна с Бейном, одна служила для хранения еды, в другой лежали одежда и обмундирование, а остальные были отданы под склады оружия и топлива для звездолета и вездехода. Палатки стояли не замкнутым кругом, выходя на костровую яму.

Бейн сидел у огня, ожидая ученицу и помешивая ароматно пахнущее варево в бурлящем котле. Он снял рубаху, взмокнув от жара летней ночи. В трепещущем свете языков пламени было заметно, что орбалиски начали разрастаться. Тот, что поселился на лопатке Бейна, уже добрался до бицепса и подбирался напрямую к локтю мускулистой руки, тогда как паразит на груди теперь обтягивал половину брюшных мышц и начал тянуться к горлу. Каждую из раковин по вертикали разделяли несколько узких полосок темно-розовой кожи, и девочка поняла, что в довершение к росту, паразиты делились и размножались.

Подавляя дрожь, Занна тихо окликнула темного повелителя:

- Я закончила с первым уроком, учитель.

Бейн опустил глаза на крохотного ника, забредшего в лагерь вслед за девочкой - прямое доказательство, что ученица верно выполнила задание. Занна проследила за его взглядом, и повернулась к зверьку. Тот глянул на нее и выжидающе пискнул. Девочка нагнулась, чтобы дать нику еды, и Бейн Силой свернул длинную, тонкую шейку зверька.

- Ты хорошо потрудилась, - чуть слышно произнес он, когда девочка в ужасе уставилась на крохотное тельце, подергивающееся возле ее ноги. - Теперь брось его в котел.

Занне потребовалось какое-то мгновение, чтобы взять себя в руки и отрешиться от горя, грозившего поглотить все прочие эмоции. Она поняла, что Бейн, поручая ей задание, уже знал, что она привяжется к нику. Будь она поумнее, предвидела бы это, и сочла бы зверька лишь инструментом, - чем можно воспользоваться и затем выбросить за ненадобностью - не позволяя себе лишних эмоций. Боль, которую она чувствовала после смерти ника, была предупреждением - напоминанием о том, что она должна быть верна только учителю.

Занна подняла тельце зверька и поднесла к кипящему котлу. Бросая его в воду, она краем глаза следила за Бейном.

- Похоже, вы решили преподать мне сразу два урока, учитель.

Ответом Бейна была лишь мрачная улыбка…

- Рейна, - услышала она чей-то голос, перекрывающий рыночный гвалт. Ее звали по имени, которое она использовала на всех своих заданиях.

Через мгновение Занна разглядела в толпе Келад’дена, рукой подзывавшего ее на другой конец площади.

Хотя цветовая гамма кожного покрова тви’леков была довольно широка, Кел принадлежал к редкой когорте краснокожих литанов. Как и большинство литанов, он был неоспоримо красив. Кел был высок, широк в плечах, с плоским, упругим животом и идеально пропорциональными руками и ногами. Одет он был в обтягивающие черные брюки и просторную желтовато-коричневую блузу, наполовину расстегнутую и обнажавшую бугорки мускулов на груди и животе. Черты лица тви’лека были чувственны и идеально симметричны: нежные, полные губы и темные, горящие огнем глаза, в глубине которых можно было утонуть. Его плотные, красивые лекку обвивались вокруг шеи и плеч, соблазнительно спускаясь по блузе на обнаженную грудь.

- Рейна! - крикнул Кел во второй раз, заставив сразу нескольких людей остановиться и с любопытством взглянуть на него.

Занна тихонько выругалась и быстро двинулась сквозь толпу в направлении тви’лека.

- Можно потише? - прошипела она, подойдя ближе. - На нас все смотрят!

- Пускай смотрят, - вызывающе бросил Кел, но все же сбавил голос. - Они простолюдины. Их мнение - ничто для меня.

Кела взрастили общественное положение и привилегии. Помимо принадлежности к литанам, он происходил из семьи, что считалась знатью в касте воинов-тви’леков. Всю его жизнь его окружение напоминало ему о его исключительности; само собой, вырос он с осознанием того, что все остальные просто ничтожество.

Временами Занна восхищалась его врожденным высокомерием. Это был признак силы: Кел знал, что он лучше других, и не боялся это показать. Но в том же заключалась его величайшая слабость. Занна уже давно обнаружила, что Келом легко манипулировать как с помощью лести, так и взывая к его гордости и эго, и она ничуть не гнушалась пользоваться этим знанием во благо собственнго задания.

- Ты опоздал, - сказала она. - Не люблю, когда меня заставляют ждать.

- Я вообще не должен был приходить, - огрызнулся Кел.

- Прости, - сказала Занна, прижавшись к нему и обвив руками его шею и плечи. - Я уж было подумала, что ты нашел мне замену, - промурлыкала она. - Если когда-нибудь увижу тебя с другой, вырву ей сердце.

Кел еще сильнее прижал ее к себе.

- Ты - лучшая награда для любого мужчины, - прошептал он Занне на ухо, от чего по коже у той пробежали мурашки.

Она чмокнула Кела в губы и вырвалась из его объятий.

- Не будем терять времени, - возразила она. - Твои друзья уже ждут.

Облизав губы, словно смакуя вкус поцелуя, Кел кивнул и схватил ее за руку.

- Идем, - сказал он и потянул ее через толпу торговцев.

* * *

Когда сумерки поглотили лагерь на Амбрии, Дарт Бейн потянулся к крохотной хрустальной пирамидке, которую осторожно разместил на небольшом пьедестале в центре пустой палатки. Не спеша, он прикоснулся к ее холодной, безжизненной поверхности, и тут же отдернул руку, увидев вздрогнувшую кисть. Через секунду пальцы свело судорогой - острая боль пронзила руку от локтя до кулака. Проронив беззвучное проклятие, Бейн скрипнул зубами и закрыл глаза, пытаясь обуздать приступ.

Из-за орбалисков, полностью покрывших тело, он привык жить в состоянии бесконечной боли. Боль всегда была рядом, напоминая о себе глухим биением, ощущаемым где-то на уровне подсознания. Как правило, он мог заглушить ее, без видимых признаков снося муки инвазии. Но если он не проявлял осторожности - если пытался прыгнуть выше своей головы - физические аспекты брали верх. Дрожь в руке была предупреждением, первым признаком того, что он выходил за рамки болевого порога.

Уже три раза он пробовал создать свой голокрон, и каждое начинание оборачивалось неудачей. На сей раз, он был намерен победить. Бейн понимал, что одно неверное движение на данном этапе работы, и весь его труд, все годы подготовки, пойдут прахом. Также он понимал, что у него не остается другого выбора, кроме как найти способ разобраться с болью и продолжить работу.

Первую попытку он предпринял пять лет назад. Используя в качестве шаблона голокрон Фридона Надда, он воссоздал замысловатую матрицу кристаллических решеток и узлов, позволяющих хранить почти неисчерпаемое количество знаний в базе данных, настолько миниатюрной, что та умещалась на раскрытой ладони. Много месяцев ушло на то, чтобы собрать и вплести редкие кристаллы в волокна сложно построенной сети, и еще несколько недель на ювелирную и кропотливую подгонку деталей. Матрица, не соответствуй она чрезвычайно строгим параметрам, могла обрушиться, и Бейн провел сотни часов за тысячами тщательных, субатомных регулировок при помощи Силы, чтобы удостовериться в том, что каждая кристаллическая нить находится строго на своем месте.

Когда матрица внутри голокрона была готова, он с особым тщанием нанес на поверхность пирамиды древние ситские символы. Маркировка голокрона была частью могущественного ритуала, необходимого для поддержания стабильности матрицы после возбуждения ее энергией темной стороны. Незнакомый с точным назначением и смыслом мистических иероглифов, Дарт Бейн и здесь использовал голокрон Надда в качестве образца, изучая узоры, высеченные на его поверхности, и затем старательно копируя их на собственное творение.

Но когда он попытался активировать голокрон, направив в него свою силу, матрица взорвалась, коллапсировав внутрь себя и в белой вспышке превратив артефакт в горстку блестящей пыли.

Через несколько месяцев он предпринял вторую попытку, и результат оказался таким же. Отказываясь признавать, что секрет сборки голокрона был все еще для него недоступен, Бейн стал разыскивать все, что имело отношение к могущественным ситским талисманам. С помощью Занны, он накопил обширный багаж знаний по искомой тематике.

Бейн с жадностью поглощал все инфокарты, исторические документы и персональные записи, проливавшие хоть малейший свет на те шаги, что требовалось предпринять для создания невероятно сложной пирамидки. Он обнаружил тысячи скрытых упоминаний и сотни теоретических домыслов об искусстве сотворения голокрона. Но Бейн так и не смог отыскать единого источника, который бы четко и ясно описывал необходимые заклинания и ритуалы, а потому тайны голокрона по-прежнему от него ускользали.

Но Бейн не опускал рук. Он продолжал поиск, гоняясь за редкими томами, тайными текстами и запрещенными научными работами. На все про все ушло три года, но он понял смысл и назначение иероглифов… и получил ответ, почему все прежние его попытки оказались неудачны. Он обнаружил, что каждый голокрон расписывали символами, уникальными для повелителя ситов, ответственного за сборку артефакта. Миниатюрные пирамидки были совсем не обычными собраниями «сырой» информации. Передача данных производилась под мудрым руководством «хранителя» - высокотехнологичной имитации личности создателя. Правильная комбинация символов, вкупе со специфическими колдовскими обрядами и заклинаниями древних ситов, позволила бы Бейну скопировать свою внешность, знания и когнитивные функции. Внутри голокрона те трансформируются в трехмерную голограмму, которая будет руководить процессом получения знаний и направлять тех, кто воспользуется артефактом. Когнитивная сеть, питающая хранителя, также стабилизировала волокна кристаллической решетки и узлы матрицы, предохраняя ее от разрушения, как то случалось при ранних попытках Бейна.

Вооруженный новыми знаниями, Бейн, два года назад, предпринял третью попытку создать голокрон. Он подошел к делу с особым тщанием; ритуалы, необходимые для заклинаний и нанесения правильных символов на поверхность пирамиды выматывали как физически, так и умственно. Едва начав подозревать ошибку, он откладывал процесс на долгих две недели. Как ни смешно, осторожность сыграла с ним злую шутку. Взявшись за регулировку внутренних структур кристаллической матрицы на последнем этапе сборки, он ощутил, что сила символов заметно упала. Когнитивная сеть хранителя деградировала настолько, что утратила способность поддерживать и стабилизировать матрицу.

Отчаявшись, он попытался хоть как-то восстановить структуру, но только осознал, что все усилия тщетны. Разъяренный очередной неудачной попыткой, он растер бесполезную пирамидку в пыль голыми руками.

Прежде чем приступить к четвертой и самой последней попытке, Бейн поклялся себе, что на сей раз не ошибется. Время играло решающую роль. Надо было закончить регулировку матрицы и подпитать ее энергией темной стороны всего за несколько дней, прежде чем когнитивные функции хранителя начнут деградировать. Сейчас, после нескольких месяцев, проведенных за сбором редких компонентов, недели медитации для фокусировки силы, и трех дней и ночей интенсивной концентрации, он, наконец, был близок к концу. Оставалось внести еще с пару дюжин мелких поправок, но Бейн тщательно следил за проходящим временем.

Три дня нескончаемого единения с Силой без еды, воды и передышки истощили его тело, разум и дух. В таком состоянии он был чрезвычайно уязвим для орбалисков. Обычно, те впитывали потоки темной стороны, которые все время циркулировали в теле Бейна, но процесс создания голокрона требовал направить все имевшуюся у него силу в работу. Орбалиски медленно дохли с голоду, в ответ выпуская в кровоток темного повелителя химикалии и гормоны. Паразиты пытались довести его до слепой ярости, что позволило бы им вкусить плоды темной стороны, когда сит предастся гневу.

Судорожно подергивающиеся мышцы руки и пальцев Бейна были прямым результатом их усилий, и он мог лишь ждать, когда минует дрожь. На окончание работы оставалось всего несколько часов, но Бейн не мог позволить себе ошибиться и повредить чувствительные сплетения кристаллических волокон внутренней структуры голокрона.

Мало-помалу он смог восстановить контроль над дрожащей рукой, жалея о каждой драгоценной секунде, утекающей в пустоту. Когда рука, наконец, успокоилась, он медленно, глубоко вздохнул, собирая свой разум, и вновь призвал Силу, чтобы коснуться матрицы.

Мириады электрических лезвий вонзились в мышцы и нервы его позвоночника, заставив резко распрямить спину и вскричать от невыносимой боли. Боль мигом нарушила концентрацию, и неконтролируемый порыв энергии темной стороны вырвался из тела Бейна и угодил прямиком в голокрон. Через секунду тот взорвался, осыпав Бейна хрустальной пылью и мириадом осколков.

Несколько мгновений он просто глядел на пустой пьедестал, ощущая пульсирующий голод орбалисков и собственный нарастающий гнев. Глаза его застелила кровавая пелена, и Дарт Бейн целиком и полностью вручил себя в объятия ярости.

Дата добавления: 2015-08-09