Глава 5 4 страница. Не могу сказать, что расширение этих идей шло гладко

Не могу сказать, что расширение этих идей шло гладко. Тот же Бочаг, как и при первой Империи, отметился восстанием, которое, по слухам, подавлено было жестоко, что, по мнению большинства имперцев, вполне справедливо. Кто я, чтобы судить? И все же иногда мне казалось, что стоило поддаться искушению, сесть на Вилецкий стол хотя бы для недопущения Бочажской резни.

Как я уже говорил, старые князья больше не могли быть соперниками Императору. Начали накаляться отношения с чубами и Золотым Мостом. Имперцы вроде бы не пытались давить на них силой. Больно опасно это. Чубы оставались лучшим войском нашего мира, ну а Золотой Мост был выгодно расположен, хорошо укреплен и обладал наилучшим огнестрельным оружием, тем более что эти две силы продолжали оставаться союзниками. Империя с каждым годом все больше и больше взвинчивала цены на железо для златомостцев, при этом завела песню: мол, вы и мы – венеды, мы братья, зачем враждовать? Надо объединяться. Ибо никто не знает, чего ждать из Заморья. На севере анты, на юге – кочевые орды. Чубы противостоят им одни, но все венеды готовы помочь. На востоке – заведеи. И кто знает, когда надоест им жить в своих бесплодных песках. Кругом враги.

Да, так все громче кричали имперцы. Никто не удосужился спросить чубов – нужна ли им помощь ценой объединения с Империей? Поможем – и все тут. А златомостские купцы возмущались: что же это за братство такое, что железо уже в десять раз подорожало? А оружие по большим ценам покупать не хотите. На что же нам тогда жить? На это им резонно, по меркам тех же имперцев, отвечали, что братство – братством, а железо – железом. И оружие будете продавать. Куда денетесь? Куете-то его больше, чем нужно и Заморью, и чубам, вместе взятым. Излишки лучше продать в ту же Империю. Всяко выгодней, чем выбросить. Логической нестыковки во всех этих рассуждениях не видел никто из подданных Империи. Это тоже считалось непатриотично. Золотомостцы не спешили пугаться внешних угроз. Заморье они знали. Половина их армии состояла из наемников-заморцев. Кстати, в Империи сейчас вошло в моду другое их обозначение – «заморыши». Про жителей Золотого Моста говорили, что те сами продались заморышам, потому и не хотят объединяться с братьями. Потому и стоит их душить если не имперской ратью, так полновесным золотым.

Но дальше подобных мер дело не шло. Чубами правил схимник Атаман, Золотой Мост надежно держал под контролем схимник Механик. Бедуины находились под защитой Палача. В том, что имперскую идеологию мог внедрить за столь короткий срок только схимник, я не сомневался. Значит, за Императором стоит схима. И значит, войны не будет. В этом я был уверен. Схимнику хватит ума не трогать другого схимника, тем более оседлого, а не такого бродягу, как я. Потому что он давно оброс учениками, приобрел влияние на все, что происходит в его вотчине. Взять Золотой Мост – это не Бочаг в крови утопить. Воевать с Атаманом, лучшим из существующих полководцев, – нужен огромный перевес в силе.

Вот такие мысли бродили у меня в голове. Уже тогда я подумывал рвануть в Золотой Мост. Поговорить с Механиком – что он обо всем думает? Во времена ученичества Механик был самым нелюдимым из нас. Его не интересовали боевые приемы Атамана, которые остальные перенимали с воодушевлением. Он постоянно чертил на песке какие-то схемы, формулы, ругаясь себе под нос. И тот, кто мешал ему в этом занятии «идиотскими вопросами», рисковал нарваться на саркастичную тираду о «венедских варварах, только и умеющих дубасить друг друга мечами по пустым головам, созданным лишь для ношения шлема».

Чувствовал, чувствовал я свою вину за происходящее. Ведь, искоренив чуму, ушел из Лихова, слова никому не сказал. Словно сам расчистил путь любому схимнику, вознамерившемуся осчастливить всех венедов скопом. Кто из братьев или кузенов встал за спиной марионетки-Императора? И могу ли я решать за венедов, как им жить? Ну скину Императора. Ведь с его узурпированным правом на абсолютную правоту может уйти и все хорошее, что он принес. Вновь расплодятся разбойники, вновь начнут драть с народа три шкуры удельные князьки – потомки легендарного Лихослава. Стоит ли этого возможность иметь свое мнение? Ведь мнением детей не накормишь.

Падал легкий снег. Он шел со вчерашнего полудня не переставая. Вокруг лежало белое поле, ровное, как стол. Ни деревца, ни холмика. Хотя нет, вдали виднелся одинокий могучий дуб, невесть как выросший посреди степи. Обоз протаптывал дорогу наново, потому двигались мы не быстро. Может, снег убаюкал меня, и я начал подремывать на ходу. А может быть, тяжелые мысли виной тому, что слишком глубоко ушел в себя. Да к тому же о разбойниках в этих краях давно позабыли. Чего волноваться? Потому не сразу понял я, что произошло.

Мы поравнялись с дубом, когда три снежных облачка взвихрились слева. Сверкнули метательные топоры, и кони, тянувшие первые сани, рухнули как подкошенные.

– Засада! – закричал кто-то.

Всего три человека? Охранники тут же развернулись в ту сторону. Недружный залп из легких самострелов и охотничьих луков хлестнул по наглецам. Но несмотря на неопытность охраны, нападавшие должны были умереть. Должны. Но не умерли. Тела с невероятной ловкостью ушли с линии стрельбы. Сверкнули шесть мечей, разрубая в полете стрелы тех, кто успел сместить прицел следом за целью.

– В атаку! – закричал Заяц и упал. Горло его пробила длинная белооперенная стрела.

– Сзади! – крикнула Малышка.

Я успел толкнуть ее в снег. Другой рукой взял прямо из воздуха предназначенную мне стрелу. Трое оказались лишь отвлекающим маневром. Под деревом притаились еще пятеро. Белые маскировочные плащи, знакомые длинные луки. Неужели лесные братья? Далеко забрались они от своих земель. Но то, как быстро редели ряды охраны, не оставило сомнений – это не простые разбойники.

– Бешеная, за мной, Зануда, тыл! – рявкнул Барчук.

Нам с Малышкой досталось лишь по одной стреле. Конечно, мы ведь безоружны, никто не видел в нас опасности. Даже били не на поражение – целились в ноги. Зануда опрометью ринулся к дубу, отбивая стрелы своим небольшим щитом. Я поймал еще две стрелы. Четверо лучников выкашивали охрану, но пятый постарался разобраться со странным безоружным человеком, проявившим неожиданную прыть. Более двух десятков тел уже пятнали снег кровью. Остальные, оставив мысли о сопротивлении, спрятались за санями. Лучники на один залп оставили в покое Зануду и меня, уложив пятерых погонщиков и внеся еще большую панику в сердца охранников. А потом Зануда оказался рядом с ними. Лесные братья отбросили луки, выхватывая знакомые мне антские мечи.

Да, засада оказалась подготовлена великолепно. Не будь с обозом нас, восемь нападавших уже расправились бы со всеми, не потеряв никого из своих. Однако против троих, в ком я сразу опознал принявших схиму, встала точно такая же схима. Барчук довольно ловко увел за собой среднего, сознательно ввязываясь в бой сразу с двумя противниками. На ближайшего ко мне налетела Бешеная. Скрестились клинки. Девушка смяла противника, но не смогла сразу дожать. Тот выдержал ее натиск и контратаковал. Напавшие на обоз чужие ученики рубились с мечами в двух руках. Это давало им определенное преимущество. Воительница сражалась со своим противником на равных. А вот Барчук пустил в ход все умение, чтобы выжить. Его небольшой круглый щит явно не был предназначен для парирования ударов принявших схиму. Лопались металлические полосы оковки, летели щепки от деревянной основы.

– Не вытягиваю! – крикнул бывший воевода, смещаясь так, чтобы прикрыться одним противником от другого.

– Держись! – ответил ему Зануда.

Первому из моих учеников повезло больше, чем двум другим. Лесные братья – опытные рубаки, но все же простые люди. Они поняли, кто против них, быстро, но не сразу. К тому времени дубинка Зануды уже уложила двоих на снег. Остальные продержались ненамного дольше. Подхватив выроненный кем-то из лесных братьев клинок, Зануда бросился на помощь остальным.

– Бешеная, лови! – крикнул он, пробегая мимо девушки.

Та, не отвлекаясь от боя, поймала брошенный меч. Зануда ринулся на одного из противников Барчука, пригнувшись за щитом. Глубокие сугробы не сковывали его передвижения. Снег за спиной взвивался плотным облаком и медленно оседал. Чужой ученик успел повернуться к моему вовремя, оставив в покое Барчука, державшегося из последних сил. Он нанес низкий удар, пытаясь подрубить Зануде ноги. Последний подпрыгнул так, как может только принявший схиму, буквально провернулся в воздухе вокруг меча, ударив дубинкой под колено. Противник не удержался на ногах, упал, откатился и тут же вскочил. Но теперь он припадал на одну ногу. Если с лесными братьями Зануда сдерживал силу ударов, дабы не расколоть им черепа, то сейчас, уже понимая, кто ему противостоит, вложил в дубинку слившуюся воедино силу всех своих мышц.

– Сдавайтесь, – предложил Барчук, пятясь от своего противника. – Я держался против двоих, сейчас нас три на три, и наш учитель может вступить в бой. Тогда вы вынуждены будете повернуть против него оружие, чем дадите право вас убить.

Ответом стала новая атака. Двое попытались на сей раз смять Зануду одним молниеносным броском. Но тот не стал проверять, что крепче – его изрядно потрепанный щит или клинки антской ковки. Он ушел в сторону перекатом, стряхнул щит с руки, метнул в ноги ближайшему противнику, который весьма заметно хромал, и сам прыгнул следом. Клинок, ударивший навстречу, он принял на дубинку жестко. Когда-то после такого его парирования Бешеная, еще незнакомая со схимой, просто выронила меч. Нападавший решил противопоставить силу силе. Это и стало главной ошибкой. Зануда и не думал так легко обезоружить ученика-схимника. Свободной левой рукой он схватил противника за запястье, завернул руку за спину, при этом смещаясь, чтобы уйти от удара вторым мечом, и сам пнул ногой под то же больное колено. Нападавший потерял равновесие, рухнул вперед, подставляя затылок под дубинку, которая не замедлила ударить.

Бешеная теперь теснила своего противника. Она не спешила завершить поединок, нанося мелкие порезы, обильно кровоточащие. Чужой ученик уже побледнел от потери крови, но продолжал сражаться. Никто из них не собирался сдаваться. Я это ясно видел. И не хотел смерти чужих учеников, к тому же уступающих моим по глубине постижения схимы. Но сознательно оставил это решение Барчуку. Пусть четвертое поколение само разбирается. Меж тем Барчук, довольно ловко отбив клинки противника, сблизился с ним и, бросив свой меч, обхватил за пояс и повалил на снег, придавливая собой. Нападавший выронил оружие, попытался вывернуться, но не смог соперничать с бывшим егерем, хорошо обученным кулачному бою и борьбе. Барчук встал над ним на колени и ударил в лицо, потом еще раз и еще. Даже ученика не так-то просто лишить сознания. Но бывший воевода бил его, пока нападавший не обмяк на снегу.

Третьего они обступили и скрутили уже втроем. Он вырывался до последнего. Наконец Зануде пришлось и его угостить дубинкой. Люди Зайца уже опомнились от пережитого страха, выбрались из укрытий, связали пятерых лучников, притащили поближе к саням. Лесные братья приходили в себя. Кто-то что-то сказал, и непутевые охранники набросились на пленных, сполна отыгрываясь за ужас перед смертоносными стрелами, за смерть соратников. Их били ногами, древками копий, прикладами самострелов, всем, что подвернулось под руку. Барчук и Зануда ворвались в эту толпу, больше напоминавшую свору бродячих собак, раздавая пинки и затрещины.

– А ну назад все! – рявкнул Зануда. – Пленных бить много доблести не надо! Где вы были, когда мы сражались? Сейчас туда же загоню!

Барчук молчал, но взгляд его был красноречивее любых слов. И озверевшие люди испуганно попятились. Тем временем Бешеная скрутила оглушенных учеников. Вязала их ремнями, буквально заматывая все тело. Зная по себе силу подобных людей, девушка понимала, что простая веревка их не остановит. Купец что-то кудахтал, суетясь возле убитых лошадей. Как видно, до потерянных людей дела ему не было. Меньше народу – меньше платить.

Оставшиеся в живых наемники помогли погонщикам распрячь коней. Сани поставили в круг. Трупы собрали, завернули в дерюгу и бросили на сани. Долбить промерзшую землю, чтобы их похоронить, никто не собирался, но и бросать павших соратников в чистом поле – не годится. Разожгли большой костер, благо под дубом хватало сухих веток. Мы расположились отдельно. Мои ученики все еще зыркали на наемников недружелюбно. Те отводили глаза.

Я переводил взгляд с одного ученика на другого. Все они были мрачны и подавлены. Малышка держалась лучше всех, но лишь потому, что не довелось ей принять участия в бою, в котором схима пошла на схиму.

– Ну как же так, – жалобно проговорил Зануда. – Они же видели, что мы – такие же, они узнали в учителе схимника. Почему не сложили оружие?

– Засада продумывалась тщательно, – произнес Барчук. – Даже мы ничего не заметили, пока не стало слишком поздно. Трое учеников легли в снег еще вчера, чтобы вокруг лежки не осталось следов, чтобы снегопад все скрыл.

– Сутки пролежали? – удивилась Малышка.

– А что? Ты и я можем так же. Разгонять кровь движениями мышц, ускорять бег, чтобы не замерзнуть, чтобы руки да ноги не онемели. А дышали через это. – Бывший егерь продемонстрировал камышинку, покрашенную в белый цвет.

– Все верно, пар от дыхания над землей заметить сложно, – согласилась Бешеная.

– Ученики отвлекли охрану, подставляя под стрелы лучников. А те подползли ближе к дороге, накинув белые маскировочные плащи. След там не заметен, а длинные луки бьют далеко. Учитель, это все слишком сложно придумано. Зачем?

– Вы же сами видели: они поняли, кто я, но не сдались. Они ожидали, что в охране будут принявшие схиму, – тихо ответил я. – Возможно, я стал для них неожиданностью. А вы – нет. Приведите их.

Барчук и Бешеная развязали путы на ногах трех пленных учеников, подвели их к нашему костру. Зануда взвел свой арбалет и демонстративно опустил болт в ложе. Я поднял на них взгляд. Обычные парни, лет по двадцать пять – двадцать шесть. Губы у всех плотно сжаты. На лицах – одинаковое выражение упрямства, а на лбах – шрамы от ожогов складывались в изображение паутины. Я тут же вспомнил Паучиху, одну из своих сестер. Ее отец, кажется, был то ли егерем, то ли состоял в тайной службе какого-то князя. В общем, все, что касается ремесла лазутчика, она знала отлично. Многое мне рассказывала. Ее ученики? Все говорило о том, но что за дурацкие метки на лбу?

Паучиха чем-то напоминала Механика. Скрытная, немногословная, недоверчивая. Тем удивительнее показалась всем нам ее любовь к Мечтателю, самому бездарному из наших братьев. Лишь мне подумалось, что так и должно быть. Больно уж своевольна была Паучиха. Мягкий, вечно задумчивый Мечтатель подходил ей. Жесткая и решительная женщина, узнавшая изнанку жизни не хуже меня или того же Мятежника, заботилась о нем, словно мать. Но выжигать свой знак на лбах учеников – на мой взгляд, это даже для Паучихи было слишком.

– И давно схимники стали своих учеников клеймить? – спросил я.

Пленники потупились, но промолчали.

– Вас плохо обучили. Ведь ваша цель была – не убить нас, а что-то, что находится в этом обозе?

Вновь молчание в ответ.

– Отвечайте, когда спрашивает учитель! – вспылила Бешеная.

– Тише, девочка моя, тише, – остудил я ее пыл.

– Мы не можем разглашать нашу цель, – произнес наконец самый бледный, тот, кто в бою столкнулся с нашей воительницей. Двое других одновременно толкнули его в бока локтями.

– И не разглашайте. Только одному из вас надо было прорываться к саням и пытаться найти вашу цель. Но вы слишком увлеклись возможностью победить моих учеников. Слишком много в этом личного. Видно, те, кого вы ожидали встретить, для вас смертельные враги. Не знаю, как до этого дошло. И это не мое дело. Вы обознались. Думаю, ваш учитель и я учились вместе. Запомните мое лицо. Я – Искатель. Я хожу с торговыми караванами. И нанявший меня купец – под моей защитой. До чужой вражды мне дела нет.

– Ты хочешь их отпустить? – вдруг поняла Малышка.

– Да, хочу. Они – наши пленники. Но сперва я кое-что объясню им. В следующий раз, когда встретите схимника, бросайте оружие. Это – добрый совет неразумным юношам. Пусть третье поколение разбирается само в своей вражде. Вы – четвертое. Не стоит рычать на того, кто способен выбить тебе зубы. Привет вашему наставнику. Скажите, Искатель велел кланяться и усердствовать более нынешнего, а то не ученики – срам один.

Мои все поняли без лишних объяснений. Зануда столь же демонстративно вынул болт из ложа арбалета. Барчук, все время находясь за спиной пленников, подрезал их путы.

– Спасибо, Искатель. – Бледный неловко поклонился. – Ты действительно не тот, кого мы ждали встретить. Прости.

– Если надумаете вернуться за союзничками, чтобы без крови у меня, – предупредил я. – А теперь делаем все быстро.

Мои слова прозвучали, и тут же ремни, связывавшие пленных, лопнули. Все трое разом развернулись. Барчук получил два удара – в лицо и живот, упал на истоптанный снег. Трое перепрыгнули через него и опрометью ринулись прочь.

– Стоять! – заорал Зануда, припадая на колено и картинно спуская арбалет.

– Промазал! – крикнула Бешеная, выхватывая меч и устремляясь вслед за беглецами.

Но те уже перемахнули через сани, окружавшие лагерь, и тьма беззвездной ночи скрыла их.

– Факелы! Дайте свету! – приказал Барчук. – Далеко не уйдут!

Наемники и погонщики зашумели. Принять участие в погоне хотели все. Когда рядом мои ученики, эти люди не боялись сбежавших пленников. Погонять по степи тех, кто сильнее тебя, расплатиться за страх и обмоченные портки под ливнем стрел. Лагерь опустел. Когда, проплутав полночи, но так никого и не поймав, все вернулись, оказалось, что и остальные пленники исчезли. Но сил даже на злость ни у кого уже не осталось. Спать повалились, даже не выставив часовых. Я вспомнил Картавого. Он своим людям подобной расхлябанности не позволил бы. Кроме того, я уверен: охраняй этот обоз он – наемники справились бы не только с лесными братьями, но и ученикам моим помогли бы.

А утром, стоило нам разбросать по саням груз с тех, которые лишились лошадей, и двинуться в путь, навстречу попался отряд конницы. Ратники – в кольчугах и мисюрках, с луками наготове. На наплечных пластинах была изображена голова коня.

– Слободской полк, – тихо произнес Барчук. – Я в их знаках не разбираюсь.

– Имперцы, – веско подытожила Бешеная.

Вел их тот, в ком мы сразу узнали ученика схимника. И Барчук выдвинулся вперед, оттеснив купца, уже смиренно кланявшегося предводителю. Завидев моего ученика, последний сделал знак подчиненным, и те подняли луки.

– Уберите оружие, – глухо проговорил Барчук. – Обоз под нашей защитой.

– Назови себя, – отрывисто бросил предводитель, не спеша подчиниться требованию. – Теперь мы берем охрану на себя.

И тут вперед вышел я. Имперец побледнел. Видимо, не ожидал подобной встречи. Наверно, до сих пор он и схимников-то, кроме учителя своего, не видел.

– Езжай, откуда прибыл, – посоветовал я. – Обоз под моей защитой. Хозяин нанял меня, и я доведу дело до конца. Имперских законов мы не нарушаем.

– Прости, я не знал. – Ученик спрыгнул с коня и низко поклонился. Этот оказался почтительнее предыдущих или умнее. Его люди опустили оружие. – На вас никто не нападал? – спросил он.

– Вчера была засада. Мы справились. Я им сказал и тебе скажу: не знаю, что ваши учителя не поделили, но держитесь подальше от купцов, которые под моей защитой. И поскольку ты умнее их, попробуй понять, что любую попытку напасть я буду рассматривать, как твое покушение на меня со всеми правами, которые мне это дает.

– Здесь замешаны интересы Империи.

– Пусть Империя в будущем лучше охраняет свои интересы.

Вот теперь точно все. Имперец увел своих людей, не рискнув спорить со схимником. Мы довели обоз до границы с чубами. Так и осталось для меня загадкой, чего же в нем было такого важного. И почему имперцы не озаботились достойной охраной или хотя бы прикрытием. А если положились на тайну и решили не привлекать лишнего внимания, то как их враги, предположительно ученики Паучихи, узнали об этом секрете? Впрочем, так или иначе, в Империи мне стало душно, тесно, и я подался в Золотой Мост. Хотелось посоветоваться с Механиком, посмотреть на происходящее его глазами.

Дата добавления: 2015-08-05