Границы Церкви

Г. Ц., термин, используемый в христианском богословии для определения принадлежности к единой Христовой Церкви как отдельных лиц, так и целых христианских сообществ (конфессий, деноминаций, общин). Вопрос о Г. Ц. является одной из самых актуальных тем современной, в т. ч. правосл., экклезиологии. Он представляет собой сложную богословскую проблему и включает несколько аспектов: канонический, догматический, сакраментальный, харизматический.

Представления о Г. Ц. на основании Священного Писания. Вопрос о Г. Ц. в Священном Писании прямо не ставится, однако исходя из отдельных важнейших положений библейской, главным образом, новозаветной экклезиологии, можно обозначить некоторые существенные его аспекты.

Ветхозаветный Израиль, который рассматривается в святоотеческой экзегезе в качестве одного из основных прообразов новозаветной Церкви, обладал целым рядом признаков, прежде всего религиозных, выделявших его из среды древнего человечества. Между Израилем и окружающим его языческим миром пролегают четко означенные границы (например, Исх 23, 32-33). Смысл этой «отделенности» заключается однако не в самом по себе противопоставлении другим народам, но в принадлежности истинному Богу. На последнее, в частности, указывает еврейское слово qahal, «собрание народа Господня» (см.: Втор 10, 4; 23, 2-3; 31, 30; Пс 21, 23). Этот термин выражает ключевую идею ветхозаветной истории: для осуществления Своего предвечного замысла Бог избирает и призывает Израиль, тем самым образуя из него особое сообщество, цель которого быть избранным народом, уделом Божиим, царством священников, народом святым, частью Господа (см. Исх 19, 5-6; 23, 22; Втор 32, 9; Ис 43, 20-21). Почти буквально эти выражения используются и в Новом Завете для описания Церкви Христовой – «род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел» (1 Пет 2, 9). Последнее выражение – «люди, взятые в удел» – для Ветхого Завета наиболее типично (см., например, Втор 4, 20; 9, 26; 9, 29). Слово «удел», означающее отмеренную часть земли, переданную кому-либо во владение (например, Нав 19, 9), содержит в себе сильно акцентированную мысль об определенных границах.

В греческой Септуагинте еврейское qahal в большинстве случаев передается словом _ekklhs0ia. В классическом словоупотреблении _ekklhs0ia использовалось в значении собрания граждан, объединенных соответствующим социально-правовым положением и общей целью. Собрание это созывалось в соответствии с законом. Т. е. «_ekklhs0ia заключает в себе два признака: упорядоченное единство и призвание (k6lhsiq, _ekkale0in)» (Троицкий В. 1912. С. 11). Кроме того, «в понятии _ekklhs0ia заключается сильный момент видимости» (Болотов В. В. Т. 1. С. 13) (подробнее см. статью Церковь).

Тем не менее полных оснований для абсолютизации представления о ветхозаветной Церкви как формально едином и имеющем четкие внешние границы обществе людей в библейском тексте нет. Вышеозначенные характеристики в строгом смысле применимы только к подзаконному Израилю. Но при буквальном использовании их по отношению к ветхозаветным праведникам, жившим вне Моисеева Закона (например, Енох, Ной, Авраам, Лот, Мелхиседек, Иов), экклезиологический статус последних оказался бы под вопросом. Таким образом, Церковь Ветхого Завета и в этническом, и в хронологическом отношении намного шире Израиля, и ее границы следует связывать не с теми или иными формальными признаками самими по себе, а, в первую очередь, с реальной принадлежностью истинному Богу. Исходя из засвидетельствованных в Священном Писании фактов, говорящих о степени принадлежности Богу и древнего Израиля как общины, и конкретных ветхозаветных праведников (например, Быт 4, 4; 4, 26; 5, 24; 6, 8-9; 12, 8; 14, 18; 17, 1-2; Иов 1, 1; 1, 8; Ион 3, 5; 4, 11), можно предпринимать попытки описания этих границ. При этом следует признать, что исчерпывающий рациональный критерий в данном случае невозможен.

В Новом Завете слово _ekklhs0ia встречается и в изначальном нерелигиозном значении (Деян 19, 32; 19, 39-41), и в ветхозаветном смысле «собрания израильтян» (Деян 7, 38). Однако в остальных случаях этот термин указывает на совершенно новую реальность, созидаемую воплотившимся Сыном Божиим Иисусом Христом (см. Мф 16, 16-18). Причем _ekklhs0ia может означать Церковь и как конкретную общину (Мф 18, 17; Деян 15, 41; Рим 16, 16; 1 Кор 4, 17; 7, 17; 14, 33; Кол 4, 15), и как вселенское собрание верных (Мф 16, 18; Деян 20, 28; 1 Кор 12, 28; 15, 9), и как открывающееся в тварном мире Царствие Божие (Еф 1, 22). Признание тождества при одновременном различии этих трех составляющих новозаветной экклезиологии представляет собой сложную богословскую задачу, в том числе и при решении вопроса о Г. Ц.

Новый Завет вполне определенно говорит о единстве и единственности Церкви, которые обусловлены ее укорененностью в едином Господе Иисусе Христе. Связь между Христом и Его Церковью описывается в образах одного стада и одного пастыря (Ин 10, 16), лозы и произрастающих из нее ветвей (Ин 15, 5). В так называемой первосвященнической молитве Иисус Христос молит Отца: «соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино» (Ин 17, 11). Онтологические основания этого единства – неотмирность Церкви (Ин 17, 16), ее причастность славе Божией (Ин 17, 22), ее пребывание в божественной истине (Ин 17, 17), что тождественно пребыванию в Святом Духе (ср. Ин 16, 3; 1 Пет 1, 22; 1 Ин 5, 6). Единство Церкви связывается с единством Пресвятой Троицы, причем не просто как отвлеченное сопоставление, но в том смысле, что церковное единство проистекает из природного единства Отца и Сына и на этом единстве основывается: «как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин 17, 21). Церковное единство, таким образом, рассматривается не как образец (пусть даже самый совершенный) простой человеческой солидарности, но как богоданное свойство, которое неотъемлемо в силу того, что через Христа и во Христе Церковь причастна божественному естеству (ср. 2 Пет 1, 4).

Единство и единственность Церкви довольно отчетливо выявляются в книге Деяний Святых Апостолов, где Церковь рассматривается, главным образом, как субъект человеческой истории. Единство апостольской Церкви характеризуется рядом существенных признаков, важнейшие из которых – единодушное пребывание верных в истинном учении и их молитвенное и евхаристическое общение. Принятие евангельского благовестия сопрягалось с вступлением в Иерусалимскую апостольскую общину через крещение (Деян 2, 41) и возложение рук (Деян 8, 14-17). Все уверовавшие «постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах» (Деян 2, 41-42). Духовное единство христиан выражалось и на социальном уровне: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян 4, 32; ср. Деян 2, 44-45). Вместе с тем Церковь была четко отграничена от внешних. Господь «прилагал спасаемых к Церкви» (Деян 2, 47), при этом «из посторонних никто не смел пристать к ним» (Деян 5, 13).

Единство как онтологическое свойство Церкви с количественным увеличением христианских общин не нарушалось. Местные церкви-общины внутренне тождественны Церкви как целому, так как каждая из них утверждена «на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание» (Еф 2, 20-21). Предостерегая коринфских христиан от разделений и призывая их хранить единство, ап. Павел подчеркивает, что бытием своим каждая местная община обязана не своему земному основателю (Аполлосу, Павлу или Кифе) но распятому за Свою Церковь Христу, Который не может разделиться (1 Кор 1, 10-13).

Через единение во Христе преодолеваются национальные, социальные, половые и т. п. границы: «Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3, 27-28). Во Христе христиане составляют единое тело (Рим 12, 4-5; см. также Еф 4, 4-6), это тело Самого Христа, и оно есть Церковь. Христос глава тела Церкви (Кол 1, 18), христиане – его члены (1 Кор 12, 27; Еф 5, 30).

Образ тела, указывая на органическое единство верных со своим главою Христом и между собою (Рим 12, 5), вместе с тем предполагает существование грани, отделяющей их от остального человечества. Невозможно участвовать в жизни тела, не будучи его членом. Принадлежащих к Церкви ап. Павел называет «внутренними», противопоставляя им сынов мира сего как «внешних» (1 Кор 5, 12-13). Вместе с тем, возможны случаи, когда при сохранении видимой принадлежности к Церкви, фактически человек оказывается вне ее (см. 1 Кор 5, 1-11). Т. е. сам факт вступления в Церковь через крещение еще не гарантирует неизменного участия в присущей ей благодатной жизни. Дар Христов должен быть не только сохранен, но и преумножен (ср. Мф 25, 14-27). Он требует динамичного восприятия и непрестанного развития, «возгревания» (ср. 2 Тим 1, 6), прежде всего, через делание заповедей (Ин 15, 10) и достойное евхаристическое причащение (Ин 6, 56). Напротив, отступая от евангельской правды человек вновь становится заложником мира сего, делается рабом тления (ср. 2 Пет 2, 19-21) и тем самым извергается из тела Церкви (ср. Ин 15, 6). Отпадение от Церкви не всегда сопряжено с отлучением как видимым церковным актом (см. 1Кор 5, 2; 5, 5; 5, 13), отпадение от Тела Христова может быть и сокровенным (ср. Откр 3, 1). Однако разрыв с Церковью не является необратимым. Через покаяние дар Христовой жизни может быть возобновлен (ср. Откр 3, 3), что позволяет предположить, что некая таинственная связь между Церковью и отпавшим от нее грешником все же сохраняется.

Дата добавления: 2015-08-05