Лье Под Водой: Фаллический Апофеоз

Буржуазная эпоха основательно перевернула бедные мозги человеческие, а Совдепия — страна, несмотря ни на что, угнетающе буржуазная, довершила этот процесс. Мы читаем в детстве очень сложные тексты — сказки, притчи, мифы, а простую литературу, к примеру. Канта или Пруста, читаем в так называемом зрелом возрасте. Жюль Верн для нас — интересный, весьма трогательный рассказчик, плюс к тому энтузиаст научного прогресса. Рассказчик он действительно неплохой, но наукой интересовался мало и относился к ней очень мрачно. Вернее, отношение это с годами колебалось, пока не утвердилось в торжествующем пессимизме-- имеется в виду неоконченный роман “Последняя Атлантида” (1903 г.). Поразительно, что научно инспирированный писатель, который всю жизнь интересовался проблемой источников энергии, вообще игнорировал нефть. Его всегда воодушевляла греза об электричестве, но под электрическом он понимал нечто весьма своеобразное. “В природе существует сила могущественная, простая в обращении. Эта сила — электричество.” Капитан Немо почти адекватно передал мысль алхимика Бернара Тревизана (15 век). Тревизан разумел под электричеством “модификацию тайного огня”.

Транскосмическое единство манифестируется в этом мире двояко — каждый элемент космогонии обладает двойной природой: мать Земля оплодотворяется пресной водой, отец Океан оплодотворяет морские берега соленой водой Земля дает своим креатурам жизнь изменчивую и транзитную, Океан — жизнь вечную Пальма — древо жизни, где рождается феникс согласно вавилонской мифологии — растет на морском берегу, ее корни питаются солью, а “в морской соли скрыт творящий огонь” (Авиценна). И капитан Немо излагает сугубо алхимическую мысль: “Хлористый натрий содержится в морской воде в значительном количестве. Вот этот-то натрий я выделил из морской воды и питаю им свои элементы... В соединении с ртутью он образует амальгаму... Ртуть в элементах не разлагается”.

Это, надо полагать, полная ересь с точки зрения электротехники. Капитан Немо, похоже нашел способ извлечения “амбиполярного” электричества, о котором писал Эдисон, электричества, независящего от источников питания. Его подводный корабль, “подвижный в подвижной среде” оторвался от матери Земли и живет в другой сфере бытия — в сфере Океана или “космогонической воды”. Жюль Верн предстает как миротворец, созидатель принципиально мужской жизненной парадигмы. Земля порождающая, кормящая, уничтожающая, осталась сама по себе, когда “Наутилус” погрузился в бездну Океана. парадигма вполне прозрачная: Жиль Верн жил в эпоху набирающего силы матриархата. материализма, когда мужской интеллект окончательно превратился в рациональное орудие, стимулирующее всепоглощающую разумную материю. Но капитан Немо освободился от этой глобальной ситуации. “Наутилус” представляет собой удлиненный цилиндр, по форме напоминающий сигару.” Это еще напоминает фаллос без тестикулов, избавленный от необходимости оплодотворять и порождать. Этот “ вечный двигатель” светится собственным светом и снабжен смертоносным тараном. Только и всего, кстати говоря. Почему увлеченный научным прогрессом Жюль Верн не отдал в распоряжение своего героя ни перископа, ни торпед — уже известных во время написания романа? Потому что его мало интересовала научная сторона вопроса. Для этого мистически ориентированного автора (наша гипотеза, понятно) манифестированная вселенная и в грандиозном и любом другом масштабе суть постоянно меняющийся результат беспощадной борьбы двух метафизических начал — духа и материи, огня и льда, космического фаллоса и космической вагины. История о капитане Немо — современный вариант мифа о борьбе светоносного Аполлона и всепожирающего Пифона, партеногенетического порождения великой матери. Актом тотального отказа капитан немо вызвал ненависть материального мира — ему приходится сражаться не только с людьми, но и с чудовищами более опасными. Защищая китов (символизирующих мировую ось, фаллический принцип мироздания) он вступает в схватку с кашалотами — “... у них только и есть, что пасть, да зубы.” Таран “Наутилуса” вонзается в этих монстров, кромсает на куски это воплощение беспредельной хищности материи: “Мы плыли среди гигантских тел с голубоватой спиной, белым брюхом, вывороченными внутренностями. несколько перепуганных кашалотов обратились в бегство. Вода на несколько миль окрасилась в пурпур, и “Наутилус” шел по морю крови”. Во время удивительной, напряженной, многоцветной жизни в безднах Океана, капитан Немо периодически сражается с порождениями сжимающей, удушающей смерти. Спруты, ледяной плен в Антарктике, едва не кончившийся страшной гибелью от асфиксии. Но, тем не менее, черное знамя с вышитой золотой буквой “N”утверждено на южном полюсе. Nemo — Никто. Вспышка тайного золотого огня в ночи. Вне родины, вне земли. Рассветы, закаты, времена года безразличны. Независимость как приближение к свободе.

Nord.

Урла

Они стоят у подъезда или на углу - вихрастые, лица колорита блеклой листвы, приятельски толкаются локтями - глянь, Паш”, у одного пузырится жвачка, у другого из угла рта натурально растет окурок, третий доламывает черные ногти о гитарную деревяшку, надрываясь “путана... путана... путана”, к ним подходит четвертый, щеголь, туфли начищены, красная морда набрита, серьга, белый шарф, перстень с печаткой, иногда золотой...

“Ну ты. Толик, даешь,” - повизгивает Коротышка, незаметно приклеившись к щеголю, последний не любит фамильярности, поворачивается в сторону гитариста: “Пончик, сбацай белый иней...”

Рассеянное внимание, чуткое, как паутина, окружает компанию и вибрирует при появлении возможной жертвы. “Эй, мужик, дай сигарету...”, хотя карманы набиты сигаретами, или: “Дай огоньку...” Великий момент распознавания “другого”: когда зажигалка освещает лицо прикуривающего, глаза “собирают информацию”. При этом кто-то из корешей толкает его в плечо и орет: “Возьми для меня сигаретку.” Инициатор ирикуривания бросает “отстань, дай с человеком поговорить” и т.д. Для обладателя зажигалки дело может обернуться плохо или вообще никак. Но вот в паутине внимания девушка, группа радуется, если она красива и дефилирует плавной независимой походкой, начинается вербальный обстрел ее прелестей, иные слова, клейкие, как леденцы, или острые, как льдинки, недурно попадают в цель...

Мы часто созерцали подобные компании или становились жертвами их интереса. Их называли “шантрапой”, “хулиганьем”. Но лучше всего пристала кличка “урла” - любопытная морфема для лингвистов, суггестивная ассоциация с названием рассказа Мопассана “Орла”, где повествуется о странной, неведомо как возникшей атмосфере ужаса.

Урла, подонки, отбросы, разъедающая улицы пенистая щелочь толпы... В такого рода группе, как правило, нет явного лидера и связанной с этим глухой борьбы за власть, группа от случая к случаю магнетизируется внешним объектом, а потом снова растворяется в болтливой дремоте. И хотя урла - явление сугубо городское, данное человеческое образование не поддается социологическим дефинициям, урла хорошо подтверждает ограниченность рациональной аналитики, В самом деле, гипотезы о безработице, плохих жизненных условиях, диких, алкоголичных, истероидных семьях, гипотезы о наркотиках, телевизионных “культах насилия и секса” совершенно неубедительны. Такие гипотезы основаны на постулате организованной классовой структуры, влияние которой ослабевает на периферии: возникновение урлы объясняют плохой системой школьного воспитания, плохой работой милиции и т.п. Это все равно, что объяснять рождение ребенка небрежностью родителей или расцвет чертополоха нежеланием сего растения приносить пользу людям. Большинство социологов и психологов верят в парадигмы и нормативные оси, призванные организовывать массу какими-то устройствами и механизмами вроде “общечеловеческих принципов” или “общественного мнения”. Но равно как планетарное бытие, все более динамизируют землетрясения, тайфуны, катастрофы, жизнь социальную сотрясают неуправляемые психические стихии, взрывающие с трудом наведенные мосты. Пионер социальной географии, Дэвид Ризман, говорит в “Одинокой толпе” о сбросах, аггломерациях, турбуленциях человеческих масс.

Когда-то сотворенный или организованный мир рассыпался под натиском древнего Океана, первобытного Хаоса.

Урла - это серьезно, урла предвещает и означает этот хаос, недаром ее так боится интеллигенция, хотя и пытается классифицировать данное деклассированное инферно. Но теоретическое мифотворчество - любимое занятие интеллигенции - лишь увеличивает беспокойство воображения. Когда интеллигент в очках созерцает сумрак своего кабинета, морщась от пьяных воплей урлы па улице - это еще локальное беспокойство; но вот его окружает группа, угреватый тип, поблескивая золотым зубом, срывает эти самые очки, стекло похрустывает под каблуком... и тут интеллигент чувствует мертвенный холод в солнечном сплетении и возносит мольбы к Богу, обычно презираемой милиции. И если он благополучно возвращается домой, то клянется ходить на занятия карате или, по крайности, купить газовый баллончик, не понимая, что это полная чепуха, - безликая, безымянная, необычайно нервная урловая масса настигнет его всюду и всегда, бесполезно прыгать на вулканическую лаву с ведром воды.

Телевидение и газеты еще пуще раздергают приличного человека байками о паханах, ворах в законе, уголовных авторитетах и организованной преступности. Почему байки?

Преступность, живая хаотическая стихия, исключает возможность теории о ней, преступником может стать всякий - от гориллоподобного амбала до ангелического ребенка. К преступности, более чем к другим явлениям, относятся слова Жака Лакана: “Теория это реальность, которую разум анализирует, поскольку сам ее продуцирует.” Когда криминальный ветер электризует какую-либо группу, она превращается в природный феномен. Урла совершенно лишена антропоцентризма, человек для нее точно такой же казус, как телевизор, собака или камень на дороге. Мир ориентирован на два полюса - зона и свобода. Мать и отец - две такие сущности, ради которых всегда стоит выхватить нож, причем конкретные родители вовсе не имеются в виду. Между этими полюсами и сущностями вспыхивают или сникают возмущения урловой массы. Бороться или удирать от урлы надо сразу и без рассуждений - это режим болота или водоворота. Последующие обвинения в трусости или смелости можно игнорировать.

Дата добавления: 2015-08-05