Читайте также:
|
После многодневного запоя
синими глазами мудака
погляди на небо голубое,
тормознув у винного ларька.
Ах, как все прекрасно начиналось:
рифма-дура клеилась сама,
ластилась, кривлялась, вырывалась
и сводила мальчика с ума.
Плакала, жеманница, молилась,
нынче улыбается, смотри:
как-то все, мол, глупо получилось,
сопли вытри и слезу сотри.
Да, сентиментален, это точно.
Слезы, рифмы, все, что было, - бред.
Водка скиснет, но таким же точно
небо будет через тыщу лет.
1997
"Почти случайно пьесу Вашу…"
К А.П.
Почти случайно пьесу Вашу,
вернувшись с минеральных вод,
прочел и вспомнил встречу нашу
в столице позапрошлый год.
…На легкой бричке - по казенным -
я из Казани прилетел
усталым, нищим и влюбленным
в поэмы Александра Л.
Звучит ли ныне эта лира,
умолк ли сей печальный глас?
От "Гезиода и Омира"[49]
готов заплакать хоть сейчас.
Иль это Батюшков? Но к делу!
нас познакомил Александр…
Простите, с рифмою заело:
тетраэдр… Гектор… автокар!
Да, точно Барюшков! Он, к слову,
поручик тоже. Что потом?
Зашли к жиду Золотареву,
дурным затарились вином.
Пошли гулять на всю округу,
к цыганам ездили гурьбой.
Неделю ехал через Лугу
в село Бобрищево, домой.
Лесочек, поле, шито-крыто,
мила соседка, глуп сосед.
А Вас спросить позвольте: мы-то
стрелялись, что ли? Или нет?
1997
"Положив на плечи автоматы…"
Положив на плечи автоматы,
мимо той, которая рыдала,
уходили тихие солдаты
прямо в небо с громкого вокзала.
Развевались лозунги и флаги,
тяжело гудели паровозы.
Слезы будут только на бумаге,
в небе нету слез и слова "слезы".
Сколько нынче в улицах Свердловска
голых тополей, испепеленных
И летит из каждого киоска
песенка о мальчиках влюбленных.
Потому что нет на свете горя,
никого до смерти не убили.
Синий вечер, розовое море,
белые штаны, автомобили.
1997
"В номере гостиничном, скрипучем…"
В номере гостиничном, скрипучем,
грешный лоб ладонью подперев,
прочитай стихи о самом лучшем,
всех на свете бардов перепев.
Чтобы молодящиеся Гали,
позабыв ежеминутный хлам,
горничные за стеной рыдали,
растирали краску по щекам.
О России, о любви, о чести,
и долой - в чужие города.
Если жизнь всего лишь форма лести,
больше хамства: "Водки, господа!"
Чтоб она трещала и ломалась,
и прощалась с ней душа жива.
В небесах муз ы ка сочинялась
вечная - на смертные слова.
1997
"Ночь. Каптерка. Домино…"
Ночь. Каптерка. Домино.
Из второго цеха - гости.
День рождения у Кости
И кончается вино:
ты сегодня младший, брат,
три литрухи и - назад.
И бегу, забыв весь свет,
на меня одна надежда.
В солидоле спецодежда.
Мне почти семнадцать лет.
И обратно - по грязи,
с водкою из магази…
Что такое? Боже мой!
Два мента торчат у "скорой".
Это шкафчик, о который
били Костю головой?
Раз, два, три, четыре, пять
Все - в машину, вашу мать.
Зимний вечер. После дня
трудового над могилой,
впечатляюще унылой
почему-то плачу я:
ну, прощай, Салимов К. У.
Снег ложится на башку.
1997
"Серж эмигрировать мечтал…"
Серж эмигрировать мечтал,
но вдруг менту по фейсу дал
и сдал дела прокуратуре,
Боб умер, скурвился Вадим,
и я теперь совсем один
как чмо последнее в натуре.
Едва живу, едва дышу,
что сочиню - не запишу,
на целый день включаю Баха,
летит за окнами листва
едва-едва, едва-едва,
и перед смертью нету страха.
О где же вы, те времена,
когда я пьян был без вина
и из общаговского мрака,
отвесив стражнику поклон,
отчаливал, как Аполлон,
обвешан музами с химфака.
Я останавливал такси -
куда угодно, но вези.
Одной рукой, к примеру, Иру
обняв, другою обнимал,
к примеру, Олю и взлетал
над всею чепухою мира.
1997
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 137 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Тайный агент | | | Леонтьеву |