Усвистел

– Ну так звони своему хорошему человеку. – Умник сунул трубку. – Аппарат чистый.

– Откуда знаешь?

– Знаю.

Чего-то темнишь ты, парень, уже не в первый раз подумал Сергей. Ладно, я тебя после разъясню. Когда Марию найдем.

Номер Сэнсэя напарнику говорить не стал, сам набрал, скосив глаза на диск.

Гудка, наверно, после десятого Иван Пантелеевич наконец отозвался.

– Милая у тебя появилась привычка по ночам меня будить, – говорит. – Ты где?

– По полю еду.

И рассказал, какая каша тут заварилась. По возможности коротко, но ничего важного не упустил.

Сначала Сэнсэй вставлял короткие замечания по ходу. Услышал про КГБ – присвистнул и обещал выяснить, что да к чему. Когда дошло до трупа, крякнул, сказал – придется залечь на дно. А потом разговор вдруг оборвался.

Было это так.

– Да, тут вот еще что. – Сергей вспомнил подробность, которая могла Ивану Пантелеевичу что-то подсказать. – Козел этот, который с обрыва прыгнул, какой-то санаторий поминал. Типа докладывать туда надо. Я так подумал, что этот санаторий не медицинское какое-нибудь учреждение, а…

– Санаторий? – перебил его Сэнсэй странно изменившимся голосом. – Ты не ослышался?

Дронов поглядел на умника, который прижимался ухом к самой трубке. Тот кивнул.

– Точно. А что это за…

– Вот что, друг дорогой. – Иван Пантелеевич нервно откашлялся. – Ты мне больше не звони. И упаси тебя Боже когда-нибудь попасться мне на глаза. Ублюдок, во что впутать хотел! Тебе совет нужен? Изволь. Лучшее, что ты можешь теперь сделать, – вернись на тот обрыв и тоже грохнись с него.

Вытаращив глаза, Дронов посмотрел на пищавшую сердитыми гудками трубку. Впервые за эту довольно-таки кошмарную ночь ему стало по-настоящему жутко.

– Никогда не слыхал, чтоб он так разговаривал. Что это за Санаторий такой, если его сам Сэнсэй испугался!

А умник, который знать не знал, какой крепкий мужик Иван Пантелеевич, значения не придал. Пожал плечами:

– Все равно залечь на дно для нас не вариант. Надо Анну спасать.

– Марию, – из принципа поправил Сергей.

Стыдно стало, что так труханул. Дарновский хоть и хлюпик, но не раскис, дело говорит. Видно, не зря Мария его полюбила.

От этой мысли сердце противно сжалось, и страха как не бывало.

– Куда едем? Вон впереди шоссе. Налево в Москву, направо в область.

– В Москву, – велел умник. – Давай, жми на полный. Светло уже.

Ну, Сергей и нажал. Тачка у гебешников была что надо. Лучше «широкого». На посту ГАИ мент засвистел, замахал палкой, но когда разглядел номер, взял под козырек. Красота, а не езда.

Раз такое дело, Дронов вообще по встречке погнал, благо из Москвы машин ехало мало, всё больше из области, на работу.

На светофоре все-таки пришлось встать – по поперечному Антоновскому шоссе тоже шел поток.

От будки вразвалочку приближался регулировщик. Думал, как минимум червонец к нему приехал, а то и четвертак – за езду по встречке-то.

Это он номер не разглядел. Подошел со стороны пассажира, пузырь ленивый, просунул рожу.

Роберт ему прямо в нос развернутую корочку. Что, съел?

Гаишник башку из окна вынул, козырнул. Тут желтый свет включился, и Сергей дал по газам.

Едва отъехали, вдруг умник велел:

– Стой!

Дронов затормозил.

– Чего ты?

Лицо у Дарновского было не то злое, не то напряженное. И говорил он сдавленным голосом, коротко.

– Быстро! Выскакиваем. Голосуешь и сваливаешь. Давай!

Выпрыгнул из машины, как ошпаренный. Сергей за ним.

– Да чё случилось-то?

Умник стоял на обочине, махал рукой – и сразу же остановился «москвичок».

– Значит, так, – быстро-быстро и шепотом заговорил Дарновский, уже держась за открытую дверцу. – Ни к кому из тех, кого знаешь. Засядь где-нибудь и сиди. В семь часов вечера, у входа в Центральный Телеграф. Входишь туда, через минуту выходишь. Я подойду. Если не подойду – завтра. Послезавтра. И так каждый день. Шеф, поехали!

– Да стой ты! – схватил его за плечо Сергей. – Я с тобой!

– Нельзя. Слишком приметная пара.

Отпихнул, хлопнул дверцей и усвистел, темнила проклятый.

Дата добавления: 2015-08-05