Последнее усилие скворешни

Оставшись одни, Скворешня и Павлик запустили винты, поднялись на несколько метров над дном и понеслись на восток-юго-восток. Они плыли на трех десятых хода, остерегаясь многочисленных препятствий, смутные силуэты которых то и дело появлялись со всех сторон.

Встречая заросли водорослей, они пробивали их, спустив предохранительные решетки на винты. Через час перед ними возникла непрерывная гранитная стена, границы которой как вверху, так и к северу и югу уходили, теряясь в подводной мгле. Стена была изборождена глубокими морщинами фиордов, бухт, массой больших и малых пещер, гротов, выступами мысов, нагромождениями свалившихся скал и обломков. Все было покрыто водорослями, тянувшимися к поверхности моря или стелющимися по дну: на огромных скалах и их обломках, на валунах и мелких камнях.

Павлик и Скворешня стали на дно. Вокруг них шмыгали разнообразные рыбы, промелькнул тюлень, в испуге бросившийся в сторону; морская выдра с большой рыбой в острых зубах резко взмыла кверху. По дну на водорослевом ковре ползала масса различных иглокожих, крабов, ракообразных.

– Отдать якорь! Приехали, товарищ начальник, – сказал Скворешня.

В увлечении занимательной охотой они долго блуждали по дну, среди хаоса «Млечного Пути», взбирались на отмели, на нагромождения скал, заглядывали в жуткую, полную тайн темноту подводных пещер и гротов.

Наконец мальчик объявил, что он устал и голоден.

– Давайте закусим и отдохнем, Андрей Васильевич, – предложил он. – Обедать мы сегодня не вернемся на подлодку – Арсен Давидович предупредил капитана.

– Знаю, – подтвердил Скворешня. – Ну что же! Глоток горячего какао не помешает.

Павлик случайно поднял глаза кверху. Высоко, у границ луча фонаря, быстро промелькнула длинная тень, отливающая металлически-матовым синим блеском.

– Что бы это было? – спросил себя Павлик вслух. – Должно быть, тюлень. Только узкий какой-то… Жаль, не разглядел.

– Ну, в другой раз увидишь, – равнодушно заметил Скворешня. – Закусывать так закусывать! И у меня аппетит разыгрался. Где бы тут присесть?

– оглянулся он вокруг себя.

– Зайдем вот в эту пещеру, Андрей Васильевич, – сказал Павлик, указывая на темнеющий недалеко от них вход. – Осмотрим ее да там же закусим и отдохнем.

– Валяй, ваше благородие!

Над входом в пещеру, словно козырек, нависал небольшой свод, на нем громоздилось несколько огромных скал, густо обросших водорослями. Скворешня и Павлик вступили в пещеру и, держа наготове ультразвуковые пистолеты, настороженно и тщательно осмотрели ее дно и стены. Пещера оказалась очень небольшим гротом, не больше двух метров в глубину. Два луча ярко осветили его. Грот был пуст; по дну и стенам ползали звезды, ежи, голотурии. На дне валялось несколько небольших валунов.

– Ну и чепуха! – сказал Скворешня, подвешивая пистолет к поясу. – А отдохнуть, поглотать какао здесь будет недурно. Садись, хлопчик, располагайся!

Они сняли мешки и сели рядом прямо на песчаное дно, опершись спинами о заднюю стену грота. Было уютно, как в ложе театра. Открыли патронташи, нажали кнопки от термосов и с наслаждением сделали несколько глотков.

– Хорошо! – довольно прогудел Скворешня. Павлик хотел что-то ответить, но не успел. Глухой грохочущий гул неожиданно потряс стены грота. Перед входом мелькнула в песчаном облаке огромная темная масса и не далее чем в полуметре от вытянутых ног Скворешни ударилась о дно.

Одним прыжком Скворешня очутился на ногах и кинулся к выходу.

Первое мгновение Скворешня в полном замешательстве стоял, не зная, что делать, перед высокой глухой стеной из гранита, плотно закупорившей грот. Потом с криком: «Мы заперты!» – бросился плечом вперед, на стену. С глухим металлическим звоном его отбросило, как мяч, назад. Скворешня стоял оглядываясь, словно ища чего-то. Крутые стены вздымались вокруг – немые, спокойные, равнодушные. Павлик сидел молча в том же положении, в каком его застигла катастрофа, окаменевший, бледный. Его губы что-то невнятно шептали, но Скворешне было не до него.

Успокоившись, он начал внимательно осматривать так неожиданно возникшее препятствие.

– Это скала, – рассуждал он вслух, – та скала, что нависала на козырьке над входом. Как она свалилась? Почему? Она стояла прочно. Я успел это заметить.

Павлик шевельнулся при этих словах, попробовал что-то сказать, но не смог: он словно онемел.

Скворешня на минуту замолчал, продолжая обшаривать скалу рукой. Потом он возобновил свое бормотание:

– Ни щели, ни просвета… Гляди, точно по заказу, Как в гнездо засела.

Он опять замолчал, потом уперся в скалу и медленно, все сильней и сильней начал нажимать на нее. Лицо его сделалось багровым, жилы на лбу надулись, колонноподобные ноги уходили все глубже в песок. Казалось, этим гигантским усилием можно было опрокинуть гору. Но скала стояла не шелохнувшись. Вдруг лицо Скворешни посинело, и, тяжело дыша, он медленно опустился на дно у подножия скалы.

Павлик с криком бросился к нему:

– Андрей Васильевич, Андрей Васильевич, придите в себя!.. Андрей Васильевич, нам надо иначе… Выпейте глоток какао. Трубка перед вами. Надо иначе… иначе…

Скворешня приоткрыл глаза. С минуту он бессмысленно смотрел на Павлика, словно не узнавая его. Потом приподнялся на локте и сел у скалы, спиной опираясь на нее. Отдышавшись, он поднял голову:

– Что ты говоришь, Павлик? Как иначе?

– Нужно вызвать помощь из подлодки, Андрей Васильевич. Нужно взорвать скалу.

Скворешня безнадежно махнул рукой:

– Зови.

Павлик громко позвал:

– Арсен Давидович! Арсен Давидович!

– Слушаю, бичо. Чем ты так взволнован?

– Арсен Давидович, скала обвалилась и закрыла выход из маленькой пещеры, куда мы зашли. И Андрей Васильевич ничего не может сделать с ней. Помогите нам, Арсен Давидович! Вызовите помощь из подлодки.

– Что ты говоришь, бичо!

С этим возгласом зоолога, полным тревоги, переплелся глухой, взволнованный голос Горелова:

– Где это произошло, Павлик? Надо прежде всего найти вас!

– Мы плыли сначала на ост-зюйд-ост, ближе к осту, а потом шли все время на зюйд. Но тут ужасный лабиринт. Я не могу даже сказать, сколько километров мы проделали по дну.

– Арсен Давидович, – быстро заговорил Горелов, – я нахожусь к ним ближе. Вызывайте подлодку и договоритесь с вахтенным о помощи, а я пока поплыву на зюйд и попытаюсь отыскать их. Ладно?

– Хорошо, Федор Михайлович, – согласился зоолог. – Плывите.

– Павлик, – продолжал Горелов, – подавай мне непрерывно ультразвуковые пеленги.

– Но тут со всех сторон гранитная стена, сплошная!

– Неужели нельзя найти хоть какую-нибудь щель?

– Андрей Васильевич говорит, что нет.

– Ага! Вот как! – сказал Горелов, и настороженному уху Павлика послышалась какая-то тень удовлетворения в его голосе.

– Укажи хоть какой-нибудь заметный признак возле вас.

Павлик задумался.

– Недалеко от нас, – вмешался Скворешня, – примерно в пятнадцати минутах ходьбы к норду, стоит высокая и тонкая, как шпиль, скала.

– Ну, и на том спасибо. Плыву.

Тяжелое молчание воцарилось в маленьком тесном гроте. Время тянулось медленно. Нарастала тревога и тоска. Изредка слышались вопросы, сообщения зоолога и Горелова. Ученый передавал, что отряд вышел уже из подлодки, снабженный патронами теренита – взрывчатого вещества огромной силы, и что он плывет отряду навстречу. Горелов говорил, что он медленно плывет к югу зигзагами, чтобы лучше обыскать местность и не пропустить скалистый шпиль. Марат и Цой, находившиеся в отряде, соединились по радиотелефону с Павликом и Скворешней и старались подбодрить и развлечь осужденных на бездействие узников гранита.

Часы уходили за часами. Время от времени Скворешня вслух задавал себе вопрос, очевидно с особой силой и настойчивостью мучивший его:

– Почему она свалилась? Если бы было землетрясение, то все остальные скалы последовали бы за ней. Не понимаю.

И каждый раз, когда Скворешня заговаривал об этом, Павлик порывался что-то сказать, но не решался. Наконец, как бы невзначай, он промолвил:

– Андрей Васильевич, вы видели, как скала падала?

– Нет. Я смотрел на стену. А что?

– А я как раз видел…

– Ну и что?

– Когда скала упала, то не сразу закрыла вход… Ее верхняя часть описала дугу слева направо. И вот в последний момент, в самый последний момент, когда уже оставался только узкий просвет между стеной и скалой, я увидел… а может быть мне показалось…

– Ну, говори же. Павлик, чего ты тянешь?

– Мне показалось, что в просвете опять промелькнул, но теперь уже сверху вниз, почти рядом со скалой тот самый синеватый тюлень…

– Тюлень?! Так что же из этого? Не думаешь ли ты, что он задел скалу и так удачно сбросил ее?

– Разве смог бы тюлень это сделать? Я думаю… тюлень ли это был?

– Почему же нет? Правда, я не видел его тогда, когда он пронесся над нами.

– Странный какой-то тюлень! Узкий, длинный. И плечи не покатые, сливающиеся с шеей, а прямые, квадратные… И не работал ни ластами, ни хвостом. Да и хвост, я заметил, какой-то обрубок. Знаете, Андрей Васильевич… – Павлик почему-то оглянулся и понизил голос до шепота. – Знаете… что-то было в его фигуре человеческое…

– Ну что ты, Павлик, говоришь! Откуда здесь мог появиться человек? Да еще плавающий так быстро?

– Просто померещилось тебе, Павлик, с испугу! – послышался вдруг глухой, чуть насмешливый голос Горелова.

Павлик вздрогнул, опустил глаза:

– Не знаю… может быть, мне показалось.

Скворешня пожал металлическими плечами и погрузился в какие-то свои размышления. Наконец он поднял голову и сказал:

– Если мы не найдем способа пеленговать, то, пожалуй, дело затянется до бесконечности. Вернее, до конца наших запасов кислорода. Надо что-нибудь предпринять, сделать хоть маленькую щель… Вот что, Павлик: давай-ка еще раз пошарим – не найдем ли мы все-таки такую щель. Прошлый раз я, может быть, и пропустил ее… волновался, надо признаться…

Они начали тщательно осматривать линию, по которой скала прилегла к краям входа. Поиски оказались напрасными: скала плотно – действительно, как по заказу, – слилась с линией входа и выступами вокруг него.

– Та-а-ак!.. – протянул Скворешня задумавшись. – Придется попробовать пустить в ход ультразвук. Может быть, ему удастся пробить края скалы: там она, вероятно, тоньше.

Начал свою неслышную работу ультразвуковой пистолет Скворешни, с дулом, плотно приставленным к одной точке края скалы. Гранит медленно распадался на небольшие комки, которые легко потом под пальцами Павлика превращались в грязь. Но мощность ультразвукового луча пистолета была недостаточна, чтобы быстро разрушить скалу. Лишь ультразвуковой пушке «Пионера» это было бы под силу. Мощность быстро падала, и, когда она совсем иссякла в двух аккумуляторах, в скале оказался небольшой тонкий канал, длиной около десяти и диаметром в три сантиметра.

Павлик отстегнул свой пистолет и протянул его Скворешне. Тот отрицательно покачал головой:

– Не годится, Павлик… Еще десять сантиметров канала – этого мало. Скала здесь, очевидно, слишком толста. А пистолет может еще пригодиться.

– Тогда знаете что, Андрей Васильевич, – сказал Павлик, – почему бы нам не попробовать подрыться под скалу, сделать подкоп? А? Право! Дно, наверно, мягкое, песчаное, и мы быстро сделаем себе ход. Как кроты! А?

Глаза Павлика радостно сверкали, он был очень доволен своей идеей.

– Правильно! Хорошая мысль! – одобрил его предложение Скворешня. – Рыть – так рыть скорее! У нас уже остается мало времени…

– Времени? – удивился Павлик. – А кто его отнимает у нас?

– Мы сами, хлопчик, – ответил Скворешня, снимая с пояса свой универсальный топорик и делая первый удар по песчаному дну. – Мы съедаем кислород и с каждой, для примера сказать, съеденной нами каплей кислорода мы съедаем часть нашей жизни… Выгребай песок… Ах, дьявол!..

Топорик звякнул о что-то твердое, под лезвием засверкали искры.

– Гранит! – сказал Скворешня и, делая все новые удары в разных местах у основания скалы, непрерывно повторял: – Гранит… Гранит… Ну, Павлик, идея твоя прекрасна, но никуда не годится. Сам видишь: ничего не поделаешь… А теперь я присяду. Устал очень. И душно что-то. Фу-у-у!.. Должно быть, кислород у меня подходит к концу…

– Да что вы, Андрей Васильевич! – проговорил, бледнея, Павлик. – Я не чувствую никакой духоты…

– Ты маленький… А я вон какая махина! Я больше съедаю кислорода. Надо уменьшить подачу, экономить.

Он открыл свой патронташ и, переведя кнопку «кислород» на новую позицию, с трудом, глубоко и порывисто дышал, стараясь захватить как можно больше воздуха.

– Как вы себя чувствуете, друзья мои? – послышался вдруг голос зоолога. – Весь отряд рассыпался цепью, и каждый из нас по участкам обследует дно. Ищем скалу, похожую на шпиль.

– Боюсь, Арсен Давидович… – ответил, задыхаясь, Скворешня, – не дождусь… У меня… кончается кислород… Начинается удушье…

– Держитесь!.. Держитесь, Скворешня! – испуганно закричал ученый. – Мы ускорим поиски! Еще немного! Экономьте кислород! Не разговаривайте!

– Есть не разговаривать! – пробормотал гигант и лег на спину, упираясь плечами в заднюю стену грота. Он попытался вытянуться во весь свой огромный рост, но не смог: ноги встретили скалу и остались в согнутом положении, коленями вверх.

Прошло пятнадцать, двадцать минут. Прошло полчаса. Павлик с ужасом смотрел на лицо Скворешни. Оно искажалось страданием, его заливала багровая краска, широко открытый рот напрасно ловил воздух, но именно того, чего он искал – драгоценного кислорода, – уже почти не было…

– Прощай, хлопчик… Умираю… Дыши медленно… Береги кислород…

Он начал бормотать что-то невнятное. Павлик чувствовал, как его охватывают ужас и отчаяние. Он готов был броситься на эти безжалостные гранитные стены, бить кулаками, рвать пальцами, только бы спасти своего друга. Ему было страшно смотреть на страдания умирающего, но в то же время он не мог, не в силах был отвести от него глаза.

– Андрей Васильевич… голубчик… – невнятно говорил он дрожащими губами. – Может быть, можно как-нибудь перелить к вам хоть немножко моего кислорода? Скажите! Скажите, как это сделать?

Гигант отрицательно покачал головой и, глубоко и прерывисто дыша, бормотал что-то неразборчивое, изредка выкрикивая:

– Проклятая!.. Посмотрим!.. Покажу!..

Огромные ступни его ног, упиравшиеся в основание скалы, пришли в движение. Они медленно поползли вверх по скале. На высоте полуметра от дна они встретили выступ и перебрались на него. Теперь ноги еще больше согнулись. Рука гиганта медленно приблизилась к открытому патронташу, металлические пальцы нащупали кнопку «кислород» и передвинули ее на полную, до отказа, подачу газа.

«Для чего? – подумал со страхом Павлик. – Ускорить конец?..»

Лежа на спине, упираясь ногами в выступ скалы, а плечами в заднюю стену грота, Скворешня затих в этой необычайной позе. Лишь глубокое дыхание показывало, что он еще жив и что в его огромном теле с новой силой разгорается огонь. Потом неожиданно прекратилось дыхание, и Павлику показалось, что все кончено…

Вдруг ужасный, полный яростного гнева и вызова крик потряс стены грота и оглушил оцепеневшего от ужаса Павлика.

Все гигантское тело Скворешни внезапно наполнилось утроенной мощью и жизнью. В сверхчеловеческом усилии напряглись огромные согнутые ноги, выгнулась кверху грудь, и казалось – погружались в стену широкие металлические плечи.

– А-а-а! – гремел гигант сквозь оскаленные зубы. – Прок-кля-та-я!.. А-а-а!..

Колонноподобные ноги дрожали во все возрастающем напряжении. Словно из неведомого, иссякающего источника приливали в тело гиганта все новые и новые силы, которым, казалось, не было конца. И вместе с ними все выше и выше гремел его голос.

Прижавшись к стене, Павлик не верил своим глазам: ему показалось, что скала покачнулась и пришла в движение! Под его шлемом бились, звеня и сплетаясь, испуганные голоса друзей:

– Павлик! Что случилось?.. В чем дело? Почему так кричит Скворешня? Павлик! Павлик!.. Да отвечай же!..

Павлик ничего не слышал, никому не отвечал: он не мог прийти в себя.

Скала подавалась. Она колебалась. Она наклонялась под исполинским напором Скворешни. Еще! Еще немножко!

И вдруг, сорвавшисьс места, Павлик бросился к скале, и его пронзительный крик сплелся с громовым криком Скворешни:

– Ура-а-а!.. Еще немножко!..

Всеми своими маленькими силами мальчик налег на скалу возле огромных ног гиганта. И словно именно этого последнего грамма усилий не хватало Скворешне для полной победы. Скала дрогнула, закачалась и рухнула наружу, на покатое дно. Выход был открыт!

Ноги Скворешни бессильно упали, умолк его громоподобный голос, закрылись глаза, и, огромный, закованный в металл, он безжизненно вытянулся на песчаном дне грота.

Сквозь песчаное облако, поднятое со дна, дрожа от нетерпения и восторга, Павлик вскочил на поверженную скалу и выбежал наружу. Его звенящий голос понесся в пространство:

– Сюда! Сюда! Скворешня сбросил скалу! Скорее на помощь! Он умирает! Скорее! Я пеленгую ультразвуком! Ловите! Ловите! По глубиномеру – семьдесят два метра от поверхности!

Он водил дулом пистолета, и во все стороны помчались неслышные гонцы – вестники победы и горя.

Павлик не смог бы сказать, сколько прошло времени в этом лихорадочно напряженном ожидании – минута или час, когда из подводной тьмы вдруг донесся радостный крик Марата:

– Поймал! Поймал! Держи луч, Павлик! Держи! Плыву точно на норд-ост! Ко мне! Ко мне, товарищи!

И отовсюду – с севера, с запада, с юга – понеслись радостные восклицания, восторженные крики.

– Плыву за тобой, Марат, – доносился голос Цоя.

– Сейчас будем у тебя, бичо!.. – кричал зоолог.

– Держись, Павлик! Держись, мальчуган! – говорил комиссар Семин. – Сюда, сюда, Матвеев! Вот я!

Словно рой сорвавшихся с темного неба звезд, неслись к Павлику со всех сторон огоньки фонарей. Павлик опустил онемевшую руку с пистолетом и лишь поворачивал шлем с фонарем на все румбы, словно маяк, привлекая к себе огоньки спешивших друзей. Огоньки росли, множились и вдруг завертелись вокруг Павлика бешеным хороводом, ослепляя его, заполняя всю окружающую темноту.

Рой звезд налетел, словно вихрь. В один миг десятки рук подхватили безжизненные тела Скворешни и Павлика, и через минуту отряд стремительно несся в открытый океан, к подлодке «Пионер», замершей в ожидании на глубине двухсот метров.

Дата добавления: 2015-08-05