Интервью с пристрастием. С сергеем мавриным мы встретились в студии московского Дворца молодежи

С Сергеем Мавриным мы встретились в студии Московского Дворца молодежи, той самой, в которой «Ария» записывала «Игру С Огнем» и «Кровь За Кровь» и в которой он вместе с Валерием Кипеловым работал над их совместным проектом «Смутное Время». Когда я спешил на встречу с Мавриным, то никак не предполагал увидеть его таким — Сергей заметно похудел, а неестественно рыжеватый цвет шевелюры придавал ему сходство с ведьмаком. Впрочем, все вышесказанное можно списать на счет прошедших студийных сессий. Когда музыканты записывают альбомы, с ними происходят и более удивительные вещи…

Сергей Маврин играл в «Арии» ровно восемь лет — с начала 1987 по февраль 1995 — и записал в ее составе три альбома: «Герой Асфальта», «Игра С Огнем» и «Кровь За Кровь». Потом его отношения с коллегами дали сбой, и он покинул группу. Обо всем этом я и собирался более подробно поговорить с Сергеем.

На улице — жаркий июльский день, духота такая, что впору надевать на голову грелку со льдом. В помещении студии не лучше — хоть там и работает кондиционер, создается ощущение, что и ему осталось жить несколько минут. Сергей предлагает поехать к нему домой и переговорить в менее напряженной обстановке. Мне абсолютно все равно, где разговаривать, поэтому предложение принимается. (Нас сопровождает жена Сергея — Лена, с которой он вообще редко расстается.) Маврин торжественно водружается за руль своей тридцать первой «Волги», и, пока мы, активно пыхтя сигаретами, едем в его резиденцию, я постепенно приступаю к своему любимому занятию — задаванию вопросов.

Сергей Маврин родился в Казани, где тогда работал его отец — следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам. В двенадцать лет Сергей вместе с родителями переехал в Москву, где вскоре и произошло его первое знакомство с рок-музыкой. Как многие молодые люди того времени, Сергей Маврин увлекся роком, и больше других пришлись ему по нраву «Deep Purple», «Nazareth», «Creedence» и «Slade». Развитие его пристрастий можно кратко описать следующей последовательностью шлягеров детства: «Звездочка Моя Ясная», «Солнечный Остров» и, наконец, «Smoke On The Water». Первая группа, как у всех, — в школе. Первая электрогитара, как и у многих в то время, — накопил денег и купил звукосниматель за девять рублей. После школы — профессионально-техническое училище с не совсем музыкальной специализацией слесаря-сборщика. Еще во время обучения в ПТУ Сергей Маврин, не имея никакого специального образования, оказался в ансамбле Юрия Иосифовича Гальперина. Это была самодеятельность, но самодеятельность весьма высокого профессионального уровня. Через русский народный коллектив «Мелодия» под управлением Гальперина прошло немало ярких творческих личностей, включая, кстати, и вездесущего Артура Беркута. Денег за выступления Маврин не получал и, играя, так сказать, на общественных началах, повышал свою квалификацию. Потом Сергею Маврину пришлось два года отслужить в армии. «Полгода с трубой, полтора года с гитарой» — так это выглядело, по его собственному определению. После армии Сергей снова вернулся к Гальперину, но уже ненадолго — через полгода его подхватила волна нарождающихся тяжелых групп.

Первым его серьезным шагом на профессиональной сцене стала группа «Черный Кофе», внесшая, кстати, немалый вклад в развитие русского хэви-метала. Работая в «Черном Кофе», Сергей Маврин уже считался профессиональным музыкантом — его трудовая книжка лежала в Актюбинской филармонии. Родители Сергея, поначалу не приветствовавшие «несерьезного» увлечения сына, потихоньку оставили своего отпрыска в покое. Все-таки их сын имел постоянную работу, которая приносила стабильный заработок. Единственное, что их огорчало, так это его частые отлучки. Иногда гастроли затягивались на целых полгода!

Но в «Черном Кофе» Сергей задержался ненадолго. Дала о себе знать патологическая страсть лидера группы Дмитрия Варшавского к перемене состава. Вместе с барабанщиком Максимом Удаловым Маврин перебрался в «Металлаккорд». Ну а после «Металлаккорда» была «Ария»…

…Фу, наконец-то мы доехали! Едва распахивается дверь квартиры, раздается дружный лай трех мопсов добродушнейшей наружности. Все трое — девицы, и имена у них соответствующие — Маня, Катя и Даша. «MAKADASH» — уточняет Маврин и, в подтверждение своих слов, демонстрирует мне гитарный звук, найденный им на процессоре и названный так в честь своих любимиц. Дисплей процессора это подтверждает. (Кстати, на альбоме 1998 «Скиталец» присутствует инструментальная композиция «Макадаш». — Прим, автора.) «Собаки у нас как члены семьи, — продолжает Сергей, довольный произведенным впечатлением. — Все, как видишь, «дворники», они к нам самыми разными способами попали: кого у метро купили, кого просто подобрали. А хобби? Раньше рыбалку любил… Сейчас не могу, рыбу жаль — прикинь? А вообще, природу люблю, лес, речку…» Сергей задумался и мечтательно посмотрел в окно.

— Когда мы встречались с тобой в последний раз, ты был гораздо более волосат, чем сейчас, — не удержался я, наблюдая на голове Сергея модное удлиненное каре.

— Ты знаешь, волосы достигли такой дикой длины, что я просто не выдержал и постригся. Поверь, голове стало намного легче.

— А из татуировок у тебя за последнее время ничего нового не появилось?

— Пока, как видишь, ничего.

(В 1991 году «арийцам» понравилось украшать себя татуировками, а Сергей Маврин стал в этом деле первопроходцем. На правой руке у него соседствуют беркут и тигр, левая же конечность посвящена изображениям двух монстров, один из которых является по совместительству эмблемой английской группы Allmighty, играющей мелодичный хард-н-хэви. Елена подтверждает, что разделяет увлечение своего мужа. Более того — последний рисунок Сергею она подобрала сама, выискав его в каком-то тату-журнале.)

Мы чинно рассаживаемся в гостиной, больше напоминающей апартаменты иностранного журналиста, аккредитованного в Москве. Лена незаметно скрывается на кухне, а Маврин категорически уточняет, что мы будем пить — чай или кофе: спиртного в последнее время он практически не употребляет, разрешая себе «оторваться» не более двух раз в году. Припомнив, сколько водки и пива было выпито во время встреч с остальными музыкантами, я покорно соглашаюсь и достаю диктофон и блокнот.

— Хороший кофе! Можно я начну с комплимента? По-моему, ты идеальный гитарист для хорошего вокалиста и…

— Очень лестно. Только что бы это значило?

— Могу пояснить. Во-первых, ты, будучи одним из лучших русских соло-гитаристов, — такую оценку, в частности, тебе дает и Холстинин, — никогда особенно не увлекался инструментальной музыкой, предпочитая работать с группой или каким-нибудь конкретным исполнителем, будь то Валерий Кипелов, Дмитрий Маликов или Ольга Дзусова…

— Наверное, ты все-таки не прав. Просто у меня не всегда получалось записывать инструментальные пьесы. Элементарно не хватает времени. Хотя на альбоме «Смутное Время» инструмен-тала в общей пропорции порядком хватает.

В качестве доказательства, что он не гнушается новомодных гитарных веяний, Сергей ставит свою вещь «Flying», быструю, очень энергичную — в духе MacAlpine. Я же быстро пробегаю взглядом по кассетам, лежащим возле магнитофона. К моему глубокому удивлению, никаким роком здесь и не пахнет: Григ, Берлиоз, Вивальди — исключительно классика.

— По крайней мере, я вижу, что от хэви-метал ты подустал.

— Даже не представляешь, как! «Смутное Время» — это первая попытка прорыва, первая ступень, что ли. Пока я толком не уверен, что из этого получится. Но надо работать, а не сидеть, сложа руки! Иногда меня просто берет отчаяние — такая огромная страна, и такое ничтожно малое количество музыкантов и новых музыкальных идей. Вообще я обожаю музыку старую. Ведь старая музыка, как и старые инструменты, — хорошая и надежная штука: «Queen», «Led Zeppelin»… Естественно, «Deep Purple». А из новых дел дико подсел сейчас на «Radiohead» — классная вещь! Попробовал послушать «Marilyn Manson», но осилил с трудом.

— А чем ты занимаешься, когда у тебя выдается свободное время? Помимо гитары, конечно.

— Фильмы, музыка, книги — стандартный набор, верно?

— Книги, если не секрет, какие?

— Разные: Голсуорси, Кинг. В былые времена я все-таки читал гораздо больше. Сейчас на первом месте у меня стоит гитара… Как, впрочем, и раньше.

— Ну уж если мы заговорили о гитаре, позволь спросить, какие гитаристы тебя привлекают или близки по духу? Кто в наибольшей степени повлиял на твою манеру игры?

— Конечно, Ричи Блэкмор. Сейчас, может, это не так заметно. Но все равно Ричи Блэкмор до сих пор остается одним из моих кумиров. Он и Брайан Мэй из «Queen».

— Какое интересное сочетание! Наверное, поэтому все твои соло такие мелодичные?

— Это у меня принципиально. С самого начала, как только я взял гитару в руки, я старался подчеркнуть мелодию. Не спорю, это влияние Брайана Мэя, потому что «Queen» — для меня все. Ведь каждый играет по-своему, у кого-то манера игры более хаотичная, импровизационная, что ли; у кого-то больше пентатоники. А у меня вот так.

— А русские гитаристы?

— Русские? Сложный вопрос. В свое время очень нравился Кузьмин. Сейчас, конечно, мне он не так интересен. По-своему интересны Иван Смирнов и Вадим Голутвин.

— Возвращаясь к надоевшему вопросу. Неужели для тебя было так принципиально играть только с Кипеловым?

— Да, конечно. Потому что выставлять Кипелова из группы — это самое настоящее безумие. «Ария» бы тут же закончилась. Я слышал пленки всех претендентов, их было всего трое. Последний, четвертый, кандидат в вокалисты на студию не приезжал, прислав только демо-запись. (Это была страшная смесь Дмитрия Варшавского и Преснякова.) Все трое мне понравились по-своему, и, уверен, с каждым из них получился бы очень сильный состав… но только не «Ария». Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что без меня группа могла существовать, а без Валерия группы бы просто не было. (Александр Морозов был, кстати, изначально против таких «экспериментов» с вокалистами.)

— А как ты относишься к своему преемнику Терентьеву?

— Сложный вопрос. Он клевый гитарист, у него клевый сольник, но у него совсем другое направление в игре, он сам по себе. Когда я был в «Арии», мы с Холстом прикалывались, что Холст играет так, а я — так, все взаимозаменяемо и гармонично… А насчет Тери мне сложно объяснить, хотя повторяю: он классный гитарист.

— На первых двух альбомах с твоим участием — «Герой Асфальта» и «Игра С Огнем» — вы играли с Холстининым, «как кошка с собакой». На «кровавом альбоме» ваши соло можно и перепутать. Я не берусь утверждать, что было лучше, а тебе самому в какой манере больше нравилось играть?

— Ну, наверное, в группе для того и существует два гитариста, чтобы каждый привносил что-то свое. Мне больше нравилось, когда мы играли в разной манере. Вот на «Кровь За Кровь» у нас получился самый удачный тандем. Вообще в «Арии» мне целиком нравится первый альбом и совершенно не нравится второй. «Кровь За Кровь» — просто обалденная песня, «Игра С Огнем» — вообще целая баллада, я люблю большие и фундаментальные, но мелодичные произведения.

— Наверное, ты сторонник «крупных форм в искусстве»? Тогда расскажи подробнее про «Смутное Время» — о том, как альбом создавался и записывался.

— Мы с Кипелычем давно собирались написать эдакое масштабное сольное творение! Еще в 80-х подобные планы неоднократно посещали нас. Дальше благих намерений никак не продвигалось, но полтора года назад наконец-таки наступило это время смутное, — название правда только потом появилось, — и мы с Валеркой уже серьезно решили что-то выпустить. Кипе-лов к моим порывам отнесся с пониманием, и, вспомнив былое, мы приступили к репетициям. Я, сказать честно, устал от по-псы — как-никак два года пришлось работать с Димой Малиновым…

(Наш разговор прерывает телефонный звонок. На том концг провода… Дима Маликов. Его интересуют координаты директора «Арии», с тем чтобы соорудить совместную с «арийцами» га строльную поездку. М-да…)

— Сережа, а ты сам как считаешь, Кипелов во время записи сольника оторвался по полной программе?

— Оторвался еще как! Он раскрылся на все сто, притом что в «Арии» он поет процентов на пятьдесят… На то сольники и даются!

— А Морозов сразу согласился на это, можно сказать, аван тюрное предложение?

— Сначала он был достаточно осторожен с принятием решения. Мы принесли ему демонстрационную запись, скажу честно: он рисковал, но, судя по всему, не прогадал.

— Тогда закономерный вопрос: сколько все-таки продалось ваших кассет и компактов — если не секрет, конечно?

— Это не секрет, это тайна, покрытая мраком. Мы сами до сих пор не знаем точного тиража нашего альбома, могу лишь сказать, что сто тысяч кассет ушло очень быстро, а первые три тысячи компактов смели со складов в первый вечер, нам даже не хватило презентационных экземпляров. Я был в одной серьезной фирме, занимающейся дистрибуцией кассет и CD, там мне сообщили приятную новость, что наша кассета — лидер среди продаж всей «арийской» продукции. (Нам кажется, что подобные сведения от одной единственной фирмы не могут расцениваться как объективная информация. К тому же неизвестно, сколько времени — неделю или месяц — данный альбом продавался лучше «арийской» продукции. — Прим, автора.)

— Ну, почему вместе с вами, работал Алик Грановский, мне, допустим, ясно. А как ты объяснишь выбор кандидатуры Пал Палыча Чинякова в качестве барабанщика?

— С Палычем мы еще в 80-х параллельно отработали много концертов, он — у Тони Жмаковой, а я — в «Арии», так что знакомы давно. Алик, понятно, и хороший басист, и старый однополчанин одновременно. Кстати, один раз во время записи «Смутного Времени» Грановский отличился. Мы доделывали последнюю песню: там перед соло развязка, если помнишь, есть достаточно лиричная, где Кипелыч поет «Не проси, не возьму тебя с собой!». И в этот момент оживляется Алик, отвлекшийся, очевидно, от дум о «Мастере», и говорит: «А давайте здесь та кой низкий хор пустим: «Не проси, не проси!». Я чуть со стула не упал, как представил в этой песне «мастеровский» хор в духе «Палачи, палачи!». Алик иногда умеет… Ха-ха! Так вот, я вполне доволен составом, не совсем доволен результатом. Надо было лучше выбирать студию. По сути, в Москве считанные единицы студий, где можно качественно писать тяжелую музыку: у Кузьмича, «SNC», ну и «арийская», конечно. Тогда на «SNC», как назло, был ремонт, а на студии МДМ, сам знаешь, сколько «арийского» материала было записано, — вот мы и решились. Плохих отзывов о качестве записи от слушателей не было, но музыканты, разумеется, замечали кое-какие недостатки. Я думаю, что со временем мы перепишем этот материал заново, а потом с Кипелычем запишем еще один альбом.

— А как же Артур Беркут? Ведь, по данным разведки, именно он споет все вокальные партии на твоем следующем альбоме? (Альбом «Скиталец» увидел свет в 1998 году. — Прим, автора.)

— Я очень давно знаю Беркута, мы с ним играли одно время в его русско-американском проекте «Царь» — было предложение поехать «туда», но я не захотел полгода разносить пиццу, прежде чем выбраться в люди. Вообще-то, хотелось бы записать новый альбом с Кипеловым, но «арийцы» сейчас по горло загружены своими проблемами. Был очень неплохой претендент — Леша Нелидов из группы «Ангелы и Демоны». За два месяца мы сделали четыре песни, он впечатлил всех своим вокалом, спев лучше Дэвида Ковердэйла, но потом мне показалось все это вторичным. Имидж Ковердэйла в нашей стране очень популярен среди вокалистов старшего поколения, по сути у нас вся страна состоит из одних Ковердэйлов… Хотя Лешка самый лучший Ковер-дэйл, ха-ха!

— А Беркут?

— Артурище — человек самобытный, диапазон его голоса, конечно, уже, чем у Кипелыча, но Беркут неподражаем, даже не знаю, кого напоминает его манера петь… наверное, только некоего Михеева из «Автографа».

— Не привнес ли он доли «американизма» в твою музыку?

— Нет, я за этим строго слежу, так как не приветствую американизм. Почему так популярна «Ария»? Потому что поет по-русски.

— Музыка на новом альбоме будет сильно отличаться от «Смутного Времени»?

— Да, музыка предполагается более широкая и разноплановая, что ли. Для меня всегда примером в этом плане была группа «Queen», которая играла хэви-метал, когда его еще и в помине не было, при этом они смело использовали и классические, и джазовые оркестровки, и прочие музыкальные моменты, переплетая их в один хитрый узор. У нас будет все — от хэви до фортепианных произведений! Женя Трушин говорит, что это — про-грессив, Рита Пушкина — что неохард, но ты же знаешь: у меня на первом месте стоит песня, а не демонстрация техники.

— А как будет называться твой новый альбом?

— Альбом — «Скиталец», а группа — «Маврик». Просто и понятно. Был вариант назваться «Назад в Будущее», но потом я решил, чтобы лучше оно ни к чему не обязывало, вот так.

— Кстати, ты был на знаменитых «последних» концертах «Iron Maiden» в Москве?

— Я хорошо помню те выступления «Iron Maiden». Я стоял и смотрел на сцену со странным ощущением — такого у меня в жизни никогда больше не было. Я как будто смотрел на нашу группу со стороны. Все-таки это — феномен, ведь мы, толком не зная друг друга, так сроднились с этой британской группой!

— Скажу больше: по-моему, вы повязаны ментальной связью. Все, что происходит в составе «Iron Maiden», спустя некоторое время необъяснимым образом проецируется на «Арии». «Мэйден» выставят барабанщика — «Ария» не отстает от моды, уйдет из «Мэйден» Адриан Смит — и нету в «Арии» Маврина, уходит Диккинсон — ну а чем Кипелов хуже?

— Мне нечего сказать в свое оправдание! No comments! Ты в курсе — когда мы начали работать вместе с Кипеловым над «Смутным Временем», в студию с хитрым видом заходит Пушкина и говорит: «А знаете, кто пишет гитару на очередном альбоме Брюса Диккинсона? Адриан Смит!». Я только за голову схватился! Мистика!

Дата добавления: 2015-08-03