Глава 3. Бестер перестал печатать, остановившись на середине фразы

Бестер перестал печатать, остановившись на середине фразы, улыбка появилась на его лице.

Луиза дома! Он мог ощущать, как она входит в парадную дверь, зефир, бриз запахов меда и красок. Он оставил свою работу и поспешил вниз по лестнице. Когда он появился в кафе, Луиза была уже там, едва опустившая на пол багаж.

– Клод! – ее улыбка, казалось, вспыхнула на лице, и мгновением позже он уже держал ее в своих объятиях. Напряженность улетучилась, как только он почувствовал ее надежное тепло, сомнения спрятались обратно в его подсознание. За это можно отдать что угодно.

Она поцеловала его в губы скоро, но горячо.

– Ты готов? – спросила она.

– Готов к чему?

– Просто возьми меня за руку и скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя. Что…

– Так вы, должно быть, Клод.

Он повернулся на звук несколько неодобрительного женского голоса.

– Да, это он, – сказала Луиза весело. – Клод, знакомься – майор Женевьева Буэ, моя сестра.

Бестер улыбнулся высокой брюнетке со всем фальшивым обаянием, какое мог изобразить. Луизе необязательно было называть ее ранг – он достаточно явствовал из ее военной формы. Он разглядел черты Луизы в ее серьезном, неглупом лице, но никогда бы не догадался, что они сестры.

– Рад знакомству, – пробормотал он, пожимая ей руку. Ее пожатие было крепким, а мысли, которые затопили его сознание при прикосновении, были упорядочены и ясны. Недовольство действительно было, но порождалось по большей части заботой о Луизе – майор не хотела увидеть свою сестру вновь страдающей. К его громадному облегчению, он не почувствовал ни намека на узнавание.

– Я также, – сказала майор. – Должна сказать, мистер Кауфман, вам придется соответствовать. Луиза трещала о вас, будто школьница, чего с ней никогда не бывало.

– Хорошо, я постараюсь, – отозвался он. – Если у меня когда-нибудь и были ожидания, ради которых стоило бы жить, то их мне подарила Луиза. Кстати, она не называла мне ваш чин. Я весьма впечатлен.

– Нет нужды. Последние десять лет нанесли урон офицерскому составу, и продвижения обесценились.

– Судя по тому, что рассказывала мне Луиза, я думаю, вы скромничаете. Вы ведь служили в личной охране Кларка?

Она кивнула на это, и повисла неловкая пауза. Бестер это почувствовал.

– Так когда ты успела уладить оба дела? – спросил он Луизу. – Я думал, ты отправилась повидать другую сестру – ту, что в Мельбурне.

– Верно, – откликнулась Луиза. – Все прошло не так хорошо, как я надеялась – но, по счастью, Женни была там в увольнении, и я сумела уговорить ее заехать. Я хотела показать ей своего нового парня.

– Ну, я едва ли парень, как заметила твоя сестра.

Он был вознагражден легким чувством стыда у майора.

– Мне все равно, будь вам и двести лет, – сказала она, – если вы делаете мою сестру счастливой. – Это было наполовину ложью, но Бестер воспринял это в том духе, который она имела в виду, любезно кивнув.

– Мы проголодались, – сказала Луиза. – Почему бы вам двоим не поболтать, пока я что-нибудь нам состряпаю?

– Вздор, – ответил Бестер, – готовить буду я, а вы посидите и выпьете вина. Уверен, перелет вас утомил.

– Клод невысокого мнения о моей стряпне, – шутливо сказала Луиза. – Он не догадывается, что все это – уловка, чтобы заставить его зависеть от меня во всем.

– Теперь догадался, – сказал Бестер. – Но, на самом деле, я просто купил бутылку "шато-неф". Позвольте мне принести его. Даю вам двоим шанс сравнить заметки насчет "парня".

– От этого не откажусь, – улыбнулась майор. Бестер усмехнулся в ответ, не ее словам, но чувствам, их породившим. Дело шло хорошо.

– Ну, человек, умеющий так готовить, не может быть совсем плох, – сказала майор, положив вилку возле остатков суфле. – Некоторые из этих старых моделей работают очень хорошо, кажется.

– Мне можешь не объяснять, – просияла Луиза.

Бестер поднял бокал.

– За воссоединение семьи, – сказал он.

– За частичное воссоединение, – поправила Луиза, но тост поддержала.

– О, да. С Элен дела пошли не так хорошо.

– Она дозреет, – сказала Женевьева. – Элен злопамятна. Она вкладывает в это страсть. Но начало было хорошее. По крайней мере, она выговорилась.

– По крайней мере, да – подтвердила Луиза.

Циничная улыбка промелькнула на лице майора.

– Не докучай мистеру Кауфману нашими семейными раздорами. По крайней мере, две из нас снова дружат. Как я и сказала, начало хорошее.

– Мне ничуть не скучно, – сказал Бестер. – Мне никогда не наскучит то, что так сильно заботит Луизу.

Майор вздохнула.

– Будьте осторожны в своих желаниях, – сказала она, – они могут исполниться. Еще глоток-другой вина, и мы можем увязнуть в этом и просидим здесь всю ночь. – Ее суровый взгляд остановился на сестре. – Для протокола, Луиза, я думаю, ты права. Я пыталась связаться с Анной. В конце концов, тому уже почти десять лет. Если Космофлот может помириться, то мы двое тоже. – Она снова повернулась к Бестеру. – Проблема, видите ли, должно быть, в том, что наши семейные привязанности пылки часто вопреки здравому смыслу. – Она покружила свое вино. – Нет, довольно. Мистер Кауфман, я так поняла, вы были на военной службе?

– Да, что-то вроде. Шу-шу-шу и все такое. К счастью, во времена Кларка я был частным лицом, так что не был втянут в гражданский конфликт. Выбор, который пришлось сделать вам, был не из тех, что я пожелал бы для себя, но я уважаю его.

Майор пожала плечами.

– У меня в то время выбора не было. Это работа сената и суда – и, в конечном счете, избирателей – определять легитимность президента и его решений. Совершенно не задача кадровых офицеров делать это. Создай такой прецедент – где мы окажемся? Наедине с собой я оспаривала каждый отдельный случай, в котором мои солдаты могли подвергнуться опасности. Но официально, никакая армия не может функционировать без принципа субординации.

Она пожала плечами.

– Моя сестра придерживается иного мнения. Я так понимаю, что по сей день. Оглядываясь на это, в некоей абсолютной проекции, я верю, что она была права. Но, попав в ту же ситуацию, я сделаю тот же выбор. Но, знаете что? Становясь старше, частично ожесточаешься, частично же размякаешь, n'est-ce pas (не так ли (фр.) – Прим. ред.)? Я устала от того, что все это стоит между мной и Анной.

– За смягчение, – сказал Бестер, вновь поднимая бокал.

– Я за это выпью, – сказала Луиза. Так они и сделали.

– Ты ей нравишься, – сказала ему Луиза той ночью в постели.

– Она во мне сомневается, – ответил Бестер. – Она считает меня похитителем младенцев.

– Она всего лишь осмотрительна. Но она моя сестра, и любит меня. Она желает мне наилучшего, а каждый, кто побудет с тобой полчаса, поймет, что лучшее для меня – ты.

Он повернулся, чтобы видеть ее лицо. Ее глаза тихо блестели в слабом свете, проникавшем с улицы.

– Ты покоряешь меня, – сказал он. – Ты даришь мне воспоминания, которых у меня никогда не было, и мечты, о которых я никогда не помышлял. – он помолчал. – Я вчера начал писать книгу.

– Правда?

– Да.

– Когда я смогу ее прочесть?

Он хмыкнул.

– Когда я смогу увидеть картину?

– Когда она будет готова.

– Ну вот ты и знаешь мой ответ, – он почувствовал укол страха. Однажды она прочтет книгу, и тогда ей придется узнать по меньшей мере то, что он телепат. Она поймет, что он лгал ей, в известном смысле – своим молчанием. Но в этот момент ему представлялось невозможным поверить, что она не поймет, не простит. Он ни разу в жизни не был так близок с человеческим существом, даже с Кэролин. Это было самое пугающее и самое восхитительное ощущение, какое он когда-либо знал.

– Надолго она остается, твоя сестра?

– На несколько дней, может – на неделю. Ты ведь не возражаешь?

– Нет. Тебе это нужно, – это была тоже ложь, но небольшая. Его страх, что майор узнает его, казалось, был безоснователен. За весь вечер не было ни намека на это, ни даже подсознательного рефлекса. А он был начеку, осторожен. В этот раз кости, похоже, выпали в его пользу.

– Спасибо тебе, Клод. Знаешь, это все благодаря тебе. Ты заставил меня понять, что стоит рискнуть полюбить снова, наладить отношения. Ты подарил мне это.

– Я отлично понимаю, – прошептал он, – отлично.

Она поцеловала его, поцеловала еще, и ночь растворилась в тихих вздохах и ласках, непринужденных, полных наслаждения, утешения, счастья.

Позже, погружаясь в сон, он подумал о Жюстине, о его теле, медленно погружающемся в реку. Он подумал – что сказала бы Луиза, узнай она, и ощутил необычайный комок в горле, взрыв такой тоски, что это едва не задушило его. Лица проходили в темноте его зрачков. Байрон, Хэндел, Феррино, люди, чьих имен он не мог припомнить.

Этому пришел конец. Ему пришел конец. Ему подумалось, что – когда Луиза недавно назвала его имя, Клод, – он не вздрогнул, как когда-то. Не пожелал, чтобы она могла звать его Альфред. Альфред Бестер не заслуживал Луизы, он был недостоин ее. Но Клод – да, возможно, Клод не был иным, но мог быть. Если б он работал над этим, если бы всегда напоминал себе, что мог быть лучше.

"Прости, Жюстин, – думал он, – я должен был это сделать, но я сожалею. Ты был последним, кого убил Альфред Бестер. Потому что Альфред Бестер мертв."

– Клод?

– Да?

– Ты плачешь?

– Я… – так и было. Он не заметил, как, но его лицо стало мокрым.

– Отчего?

– Оттого что я счастлив, – вымолвил он. – Оттого, что я так счастлив.

Дата добавления: 2015-08-05