Глава 7 мистический камень

Ребята выскочили следом за псом из палат­ки. Тот кинулся в густой кустарник. Оттуда по­слышались треск, возня, рычание.

- Явно кого-то взял, - солидно произнес Игорь.

Именно в этот момент пес, жалобно воя, вы­скочил обратно и, поджав свой хвост, понесся к костру.

Ранили! - горестно вскрикнула Настя.

Он сам кого хочешь ранит, - возразил Игорь, которому мигом стало все ясно. - Види­мо, ежик решил у нас чем-нибудь поживиться, - принялся объяснять он ребятам. - Вот Аскер на него и бросился.

А мы-то думали, - разочарованно произнес Димка.

Знаешь, - возразил ему Командор. - Я, например, даже рад, что на нас в темноте не напали. Тем более если их двое или больше. Ну, с одним я, пожалуй, справился бы, - про­демонстрировал Петька несколько тай-дзи-сюаньских выпадов. - А с остальными что де­лать?

Мы тоже, знаешь... - шагнул вперед Димка.

Не выступай, - перебил его Игорь. - Голо­вы у нас с тобой нормально работают. А вот против грубой физической силы один на один... Во всяком случае у меня это не самая сильная сторона.

Холодный ум и трезвый расчет, - ехидно проговорила Маша.

А чего тут такого? - ничуть не обиделся Игорь. - Надо уметь на себя со стороны взгля­нуть. - Иногда бывает очень полезно.

Ты это моему братцу скажи, - посовето­вала Маша. - У него явно завышенная само­оценка.

Заткнись, - вмешался любящий брат-близ­нец. - А вообще-то, - перевел он взгляд на Иго­ря, - я, если надо, врезать могу. И Петька помо­жет, - повернулся он к Командору. - При твоей подготовке ты и с двумя справишься.

А ты не допускаешь, что у этих из «БМВ» тоже наверняка подготовка? - спокойно воз­разил ему Игорь.

Вообще-то мужик, с которым мы ели моро­женое, такой же хилый, как Димка, - вырвалось у Насти.

Спасибо на добром слове, - насупился Димка.

Вот уж не знала, что ты у нас на звание Шварценеггера претендуешь, - усмехнулась сестра.

-Терпеть не могу всех этих накачанных идиотов, - высокомерно произнес брат. Коренастый накачанный Петька хмыкнул.

Ребята! Ложитесь спать! - крикнули папы. - Мы хотим завтра пораньше выехать!

А зубы почистить? - потребовал Димка.

Может, тебе еще тут по-быстрому органи­зовать душ с горячей водой? - спросила Маша.

Душ не душ, но хоть как-то надо, - настаи­вал брат.

Я тоже привык перед сном чистить зубы! - донесся до пятерых друзей капризный голос Арнольдика.

-Димка, тебе не кажется, что Арнольд мог бы стать твоим духовным отцом? - спросил Игорь.

- Возле самой двери в салоне автобуса сто­ит канистра, - тем временем устало объяснял Петькин отец. - Только прошу пользоваться экономно, Арнольд, - добавил он. - Мы завтра перед отъездом тоже хотим умыться.

Спустя полчаса путешественники наконец угомонились. Правда, слова Валерия Петрови­ча о вынужденном ночлеге под открытым не­бом для многих оказались пророческими. Сам он улегся в палатке девочек, чтобы их охра­нять. Арнольдик предался сну праведника под сенью брезентово-полиэтиленового чертога. А вот Владиславу Андреевичу, Петьке и Игорю пришлось куда хуже. Уже улегшись спать, они почувствовали, что в палатке стоит удушающе химический запах.

- Вот вам и фирма, - заметил по этому пово­ду Владислав Андреевич.

Но оказалось, что фирма не виновата. Про­сто Димка, вечно боровшийся с комарами, вымазался какой-то сверхэффективной жид­костью, после чего немедленно заснул. Не­счастные его соседи сперва пытались как-то приспособиться к запаху средства, но затем покинули негостеприимный кров. Расстелив на траве чехлы от палаток и спальные мешки, они в конце концов тоже уснули, благо дождь, на их счастье, так и не состоялся. Один лишь Аскер не оставил палатки. Видимо, Димкино противокомариное средство его совсем не смутило.

Впрочем, подводя на следующее утро итоги первого дня ночевки на лоне природы, Владис­лав Андреевич отметил, что он лично доволен. По его словам, иногда расслабленные город­ской цивилизацией путешественники ведут се­бя поначалу куда хуже и опаснее. Тут папа Игоря, с удовольствием поглощая утренний бу­терброд, поведал в качестве примера историю каких-то своих знакомых, которые, перепутав канистры, начали мыть посуду бензином, а так как один из них при этом курил, то остаток от­пуска ему пришлось провести в ожоговом от­делении какой-то больницы.

В общем, я это к тому, что жидкость от ко­маров - подлинная ерунда, - завершил свою речь старинный университетский друг Петькиного отца.

Для кого как, - отозвался Командор, у кото­рого после мучительного сна на кочках до сихпор болели бока.

А Игорь тихо пообещал Димке, что в следу­ющий раз они его самого вытащат на улицу. На этом походный завтрак окончился, и путе­шественники отбыли в Переславль-Залесский. Вел машину на этот раз Владислав Анд­реевич. Петькин отец устроился в салоне. Юным детективам приходилось теперь быть осмотрительней. Все же они внимательно сле­дили за дорогой. Но зеленый «БМВ» ни разу не показался.

Переславль - город художников. Тут был дом Коровина. И теперь здесь у многих худож­ников дачи, - объяснил Валерий Петрович ре­бятам. - Кстати, у нас там знакомый живет. Па­вел Петрович Даморин.

Колоритная, между прочим, личность, - по­вернулась Маша к Игорю.

Ты его тоже знаешь? - спросил тот.

- Мы все его знаем, - откликнулись Петька и Дима.

- Кроме меня, - уточнила Настя.

Академик живописи Павел Петрович Даморин еще несколько лет назад был одним из ста­рожилов Красных Гор. Затем после смерти жены он оставил дачу детям, с которыми посто­янно ругался. Сам же приобрел дом в Пере­елавле-Залеском.

А чем он колоритный? – заинтересовался Игорь.

Сам увидишь, - хорошо помнила Маша эксцентричного Павла Петровича.

- Сам так сам, - не стал настаивать Игорь.

Никуда не сворачивая с шоссе, они вдруг очутились в деревянном городе.

- Вот это да! - воскликнула Настя.

Ярославское шоссе является главной ули­цей Переславля-Залесского, - начал очеред­ную экскурсионную лекцию Владислав Андрее­вич. - Город основан в 1152 году князем Юрием Долгоруким и раньше носил название Переяславль. Был одним из укрепленных пунктов, за­щищавших границы Ростово-Суздальского кня­жества...

Слушай, ты, укрепленный пункт! – завопил Валерий Петрович. - Сбавил бы скорость не­ много. Нам где-то тут завернуть надо-то ли направо, то ли налево.

Как это так? - притормозил папа Игоря.

Я точно не знаю, где находится дом Павла Петровича, - признался Петькин отец. – Мне дети его объяснили, но смутно.

А сколько этому вашему Даморину лет? - спросил у ребят Игорь.

За восемьдесят, - ответила Маша. – Но энергии и подвижности на всех нас хватит.

Вроде бы в каком-то переулке недалеко от монастыря, - не слишком уверенно говорил Ва­лерий Петрович.

Исчерпывающее объяснение, - с боль­шим сарказмом ответил ему Владислав Анд­реевич. - Лучше бы про Переславль послуша­ли. - Он никак не мог смириться с тем, что его познавательные лекции не пользовались ус­пехом у спутников.

Давайте спросим! - заметила Маша на тро­туаре женщину с хозяйственной сумкой.

Валерий Петрович ее окликнул.

- Не подскажете, где-то тут поблизости дом художника Даморина?

- У нас тут этих художников, - пренебрежи­тельно отмахнулась женщина, - как собак нере­заных.

-Вы его наверняка видели. Такой неболь­шой, - не сдавался Петькин отец.

А-а! - понимающе закивала женщина. - Старик такой рыжий? Бешеный?

Да, да, - обрадовался Валерий Петрович. - Небольшого роста.

Маленький, да удаленький, - фыркнула женщина.

Я вижу, что ваш Даморин действительно яркая личность, - обратился Игорь к друзьям.

Уж яркости ему, точно не занимать, - под­твердил Петька.

Он что, и впрямь рыжий? - удивилась На­стя. - Неужели в такие годы не поседел?

В молодости был рыжий, а теперь краше­ный, - объяснила Маша.

Женщина с сумкой тем временем объясняла мужчинам дорогу.

-Свернете, значит, налево. Потом еще раз налево. Там будет большой дом. Да вы его сра­зу узнаете. По виду в нем будто лет десять уже никто не живет. Вот как раз там ваш Даморин и есть.

Обрисовала женщина все на редкость точ­но. Проехав по указанному маршруту, путеше­ственники остановились перед двухэтажным домом с каменным цоколем и бревенчатым вторым этажом.

Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, в сколь плачевном состоянии пребывает это жилище. Давно не крашенный деревянный забор покосился, а местами во­все рухнул. Одни лишь ворота стояли на ди­во прямо и прочно. На них даже висел мощный замок, что особенно восхитило пя­терых друзей.

Типичная картина российской жизни,- сказал Игорь. - Вокруг путь свободен, хоть на танке въезжай, но ворота обязательно за­перты.

Чаще всего возле таких вот ворот еще сто­рож сидит, - подхватила Настя.

Они вылезли из машины:

Вы ко мне? - услышали путешественники резкий скрипучий голос.

К вам! - крикнул Валерий Петрович. – Ну совершенно не изменился, - пригляделся он к человеку, бегущему навстречу.

О-о! - воскликнул хозяин дома, подбежав с поистине молодой прытью к воротам.

Ростом он был не больше полутора метров. Голова с выкрашенными хной волосами смахи­вала на шляпку гриба подосиновика.

- Валера! - с разбега повис он на шее у Петькиного отца.

Тот выдержал натиск.

Повисев с минуту на Валерии Петровиче, Даморин переключился на Владислава Андре­евича. Пнув его с силой по-дружески в грудь, а затем изрядно похлопав по плечам, акаде­мик живописи вдруг пытливо уставился ему в глаза и с большим подозрением полюбопыт­ствовал:

А ты, собственно, кто такой?

Это мой друг. Мы все вместе к вам, - пото­ропился с объяснениями Петькин папа.

О! Друг! - проскрипел художник, после чего Владислав Андреевич был немедленно одарен бурным троекратным поцелуем.

Однако, - совершенно сбили с толку Вла­дислава Андреевича резкие эмоциональные пе­реходы хозяина.

Павел Петрович в это время уже обрабаты­вал Арнольдика, который после каждого из дружеских похлопываний лишь чудом умуд­рялся сохранять равновесие. Натешившись вволю над жертвой, Даморин с уверенностью изрек:

Лицо мне твое незнакомо. Ты чей?

Ковровой-Водкиной, - виновато пролепе­тал Арнольдик.

Наташин муж? - воскликнул художник Да­морин. - Моя Диана! Ты женат на богине!

Ребята, спрятавшись за автобусом, дали во­лю смеху.

Нам бабушка как-то рассказывала, - поде­лилась Маша. - У Даморина в молодости был бурный роман с Ковровой-Водкиной.

Во время Коврова или во время Водкина? - заинтересовалась Настя.

В промежутке, - внесла ясность Маша.

Коврова-Водкина будет, пожалуй, на голову Даморина выше, - деловито проговорил Игорь.

Им это вроде не помешало, - прыснула Ма­ша. - А за высокий рост Даморин ее и прозвал своей Дианой-охотницей.

Тут до друзей донеслось лепетание Арноль-дика, объяснявшего, что он, собственно говоря, женат не на Наталье Владимировне, а на ее дочке Светлане.

- Это хуже, - разочарованно проскрипел академик живописи.

Арнольдик обиженно запыхтел и явно наме­ревался возразить.

Арнольд! - пресек вовремя Валерий Петро­вич его попытку.

Природа, мой милый, всегда на дочерях от­дыхает, - упорно отстаивал свою точку зрения академик живописи.

Арнольд! - еще раз проконтролировал си­туацию Валерий Петрович.

Заезжайте, - начал Даморин возиться с во­ротами. - Вот черт! - покосился он свирепо на замок. - Понавесили тут.

Хозяин вдруг резко рванул замок на себя, и ворота рухнули на землю.

- Отвалились, - оторопело взглянул академик живописи на плоды трудов своих. - А, лад­но! - с беззаботностью отмахнулся он. - Может, оно и к лучшему. Все равно скоро капитальный ремонт предстоит. Давайте-ка, мужики, мы это оттащим в сторону, а потом машины во двор за­гоните.

Путешественники, освободив дорогу от по­верженных ворот, заехали на даморинскую тер­риторию.

Места тут дивные! - повел их по запущен­ному двору хозяин. - И от. земли исходит мисти­ческая энергия.

Не знаю уж как насчет энергии, а стройма­териалы точно исходят, - запнувшись о кусок шифера, проворчал Дима.

Вот так иногда тут встанешь, - устроив­шись посреди участка, кричал Даморин, - гла­за прикроешь и будто оказываешься на пятач­ке среди звезд. А там бесконечность, - вытянув правую руку, указал он на покосив­шийся сарай. - И там бесконечность! – указал он левой на столетнего возраста баньку.

-Терминатора к бесконечности близко не подпускать, - тихо сказала Маша друзьям.

Да уж, - подтвердил Петька. - Иначе все это мигом обратится в конечность.

Паша! У нас что, гости? - показалась на крыльце брюнетка лет сорока.

Знакомьтесь! - мигом отрешился Павел Пет­рович от бесконечности. - Мой секретарь и муза!

Муза подошла к путешественникам. -Тоже богиня! - Академик живописи вдруг бухнулся на колени и пополз навстречу брюнетке.

Паша, встань. Неудобно, - смущенно про­говорила женщина.

Всю жизнь я стою на коленях перед пре­красным! - крикнул Даморин.

А я-то думаю, почему у него на коленях брю­ки вымазаны, - обратился Игорь к друзьям. - Теперь понятно: ему слишком часто прекрасное на глаза попадается.

- Богиня! - пытался тем временем академик живописи обхватить стан секретаря и музы. Та вырвалась и подняла его на ноги.

Ирина, - представилась она гостям. – Вы проходите в дом, а я сейчас на стол соберу.

Ты лучше посмотри, кто приехал! – издал очередное восклицание академик живописи. - Это Валера! Это его друг! Это зять Дианы! - снова удостоил он дружеским тычком в грудь Арнольдика. - А это все их дети! - обвел он обобщающим жестом пятерых друзей. - А это, - только сейчас заметил он Аскера, - вроде бы собака. Пошли ко мне в мастерскую! - пота­щил он внезапно всю компанию вверх по шат­кой лестнице, которая вела с улицы прямо на второй этаж.

Советую подниматься по одному, - шепну­ла Ирина гостям. - Иначе не выдержит.

Предупреждение было сделано вовремя. Димка как раз взялся за перила, маленький ку­сок которых остался у него в руках.

Слушай, может, лучше тебе вообще не хо­дить? - предложила Маша. - Поможешь Ирине на стол собрать, а мы пока все посмотрим. По крайней мере целы останемся.

Ну уж нет, - возразил Дима. - Я, между прочим, в искусстве гораздо больше тебя раз­бираюсь.

Однако страхи сестры на сей раз оказались напрасными. Вся компания благополучно до­стигла мастерской, где хозяин уже расставлял вдоль стены картины.

- Смотрите и наслаждайтесь! - распоря­жался Даморин. - Как-никак я... - Тут его речь прервалась рыданием, и он с полными слез глазами добавил: - Я - последний русский ху­дожник!

Настя вздрогнула и, побледнев, наклонилась к Машиному уху.

Слушай, а он вообще-то нормальный?

Абсолютно, - прикрыв рот ладонью, ус­покоила Настю подруга. - Просто, когда он говорит о себе, его такие чувства переполня­ют, что Даморин от слез удержаться не в си­лах.

Вот! - продолжал всхлипывать Павел Пет­рович. - Последнее направление в моем твор­честве. Запомните мои слова! - повысил он го­лос. - Скоро эти полотна будут висеть в галерее Уффици...

Его охватили такие рыдания, что он вынуж­ден был прерваться.

В галерее Уффици во Флоренции! - нако­нец нашел в себе силы произнести академик живописи.

Ну и фрукт, - поделился с друзьями Игорь. - Этот даже, пожалуй, почище вашей Ковровой- Водкиной будет.

- Я же тебе говорила: своеобразная лич­ность. - Маша осталась очень довольна его ре­акцией.

Присмотревшись к полотнам, гости вынужде­ны были признать, что за годы, проведенные в Переславле, творчество Даморина и впрямь претерпело сильные изменения. Прежде он пи­сал разные русские просторы. Теперь же его интерес переместился в сферу обнаженной женской натуры. Причем на всех полотнах без труда угадывалась «богиня Ирина».

По-моему, она у него куда больше муза, чем секретарь, - прошептала Настя.

Кто их там разберет, - отозвался солидно Игорь.

Академик живописи остался вполне удовлет­ворен. Прорыдав напоследок, что он не только последний русский художник, но и вообще, если говорить строго, единственный стоящий живо­писец на свете, Павел Петрович пригласил всех к столу.

Обед удался на славу.

Потчуя гостей, Даморин расхваливал на все лады собственный дом, уверяя, что это ярчай­ший образец классической русской архитекту­ры. Дом отвечал на похвалы по-своему. В недрах его постоянно что-то трещало, по­станывало и ухало.

- Ремонт небольшой, конечно, не помешает, - словно бы вскользь заметил хозяин, после того как в салат Арнольдика плюхнулся с потолка ку­сочек лепнины.

Сделаешь с ним ремонт! – пожаловалась Ирина. - Третью бригаду рабочих уже прогоня­ет. Говорит: они не творцы, а сапожники. Если так дальше пойдет, мы вообще скоро под об­ломками будем погребены.

Молчать, женщина! - треснул кулаком по столу Павел Петрович.

Вдруг глаза его засияли. Он повернулся к го­стям:

Вы вообще-то синий камень когда-нибудь видели?

Нет, - отвечали те.

А что это за камень? - широко раскрыла глаза Настя.

Мистический! - возвестил академик живо­писи. - Пошли смотреть! Заводите машины. Нам на Плещеево озеро надо!

Ну что с ним поделаешь? - развела сму­щенно руками Ирина.

Вскоре все уже ехали к озеру.

Дорогой Павел Петрович поведал и впрямь удивительную историю. Синий камень почи­тался в Древней Руси язычниками как святы­ня. При закладке Горицкого монастыря монахи решили использовать камень в качестве стро­ительного материала и повезли его зимой по льду на другую сторону озера. Но камень слов­но бы воспротивился. На полпути он провалился под лед. А позже вернулся на то же самое место, где веками ему поклонялись язычники. Больше трогать его никто не решался.

- Стоп! Приехали! - скомандовал Павел Пет­рович.

Путешественники залюбовались Горицким монастырем, стоявшим на противоположном крутом берегу Плещеева озера.

Ах ты, скотина! Руби его, братцы! – отвлек их внезапно воинственный клич Даморина.

Господи! - воскликнул Валерий Петрович. - Теперь в драку ввязываться придется. Бежим!
Ведь убьют старика.

Дайте полюбоваться-то, - не отрывая глаз от монастыря на горе, ответил Владислав Анд­реевич. - Вечно вы так. Не успеешь приехать, уже куда-то спешите.

Но остальные его не слышали. Они торопи­лись спасти академика живописи. Только они подоспели, как все сразу стало ясно: Петькин отец волновался зря. Маленький рыжий Даморин, неизвестно как отняв молоток у детины, размахивал им перед самым носом врага, которому едва доставал до плеча. Тот ис­пуганно пятился.

-Я тебе покажу «памятная надпись»! -тес­нил противника художник. - Я тебе дам «ту­рист»!

- Положи молоток, дед, - продолжал паниче­ское отступление детина. - Ведь убьешь!

- И убью! - замахнувшись, пообещал Даморин. - Я лучший в мире боец! Про меня в моло­дости по всей России легенды ходили!

Молоток, просвистев в воздухе, лишь случай­но не задел противника. Тот вскрикнул и, оста­вив на произвол судьбы зубило, пустился на­утек.

- Гады! Весь мистический камень испоха­били! - продолжал кипятиться Павел Петро­вич.

Древняя языческая святыня и впрямь была испещрена надписями. Самая свежая из них гласила: «Здесь был Во...» Начертать полно­стью имя трудолюбивому туристу помешал до­блестный академик живописи.

- Я дал зарок охранять эту реликвию! - по­грозил Павел Петрович сухоньким кулачком уже невидимому врагу. - Однажды утром я решил сюда прогуляться. Вдруг он как загу­дит, - посмотрел Даморин на камень. – Я ухом к нему прижался. А изнутри камня голос: «Ты - великий художник!» Вот такой умный
камень!

И Павел Петрович вновь разрыдался.

Когда все вдоволь налюбовались камнем, озером и монастырем, Даморин стал уговари­вать путешественников остановиться у него в доме. Те, однако, решили разбить лагерь на берегу. Павел Петрович еще какое-то время по­был с ними, затем засобирался домой.

- Моя муза без меня долго не может, - уве­ренно произнес он.

Мужчины предложили его подвезти, но ака­демик живописи отказался. Он их заверил, что ничего нет лучше послеобеденной прогулки, и почти бегом припустился к дому.

Неужели ему за восемьдесят? – проводила Настя изумленным взглядом художника.

Если не за девяносто, - отозвался Валерий Петрович. - Ну-ка, ребята, за дело!

Он начал разгружать микроавтобус. Осталь­ные поспешили ему на помощь.

Мой спиннинг! - воскликнул Владислав Ан­дреевич.

Плохо спрятал, - с досадой шепнул Димка ребятам.

И как раз на озеро приехали, - воодушев­ленно продолжал Владислав Андреевич. - Зав­тра рыбалку устроим.

Рекомендую держаться подальше, - обра­тился Игорь к друзьям.

Не завтра, а сегодня, - неожиданно про­явил интерес к спиннингу Арнольдик. – Дайте я наловлю. У меня всегда великолепно клюет.

Арнольд! Может, не надо? - с большим со­мнением посмотрел на него Петькин отец.

Однако Арнольдик на этот раз проявил на­стойчивость. И даже заверил присутствую­щих, что не позже чем через три часа угостит их великолепной ухой собственного приготов­ления.

Дальше любимый зять Ковровой-Водкиной повел себя еще неожиданней. Велев Валерию Петровичу держать наготове необходимые спе­ции и котелок, а ребятам - сложить костер, Ар­нольдик потребовал большое ведро и отправил­ся к озеру.

- Надеюсь, его там не слопает какая-нибудь старая зубастая щука, - беспокоился Валерий Петрович.

Арнольдик не только вернулся целым и не­вредимым, но и с весьма солидным уловом, ко­торый и превратил в замечательную уху.

Ну, Арнольд! - не мог скрыть восхищения Петькин отец.

Откуда вы это умеете? - вырвалось у Петьки.

В деревне научился, когда гостил у няни - был очень польщен Арнольдик всеобщим вни­манием. - Мы там почти каждый день с местны­ми ребятами на рыбалку бегали.

-По-моему, он весь свой жизненный опыт почерпнул в деревне у няни, - прошептала На­стя подруге.

Маша молча кивнула в ответ. Она была заня­та ухой.

На ночлег в этот раз устроились без при­ключений. Только Димка был недоволен. Ему наотрез запретили пользоваться противокомариным лосьоном. Однако он так умаялся за целый день, что даже комары не помешали ему заснуть.

Наутро первыми встали Игорь и Петька. Об­менявшись взглядами, они тихо вышли из па­латки.

- Аскер! - позвал Игорь.

Пес вяло пошевелился, но так и не встал.

Ну и лентяй, - возмутился хозяин.

Пусть спит, - махнул рукой Петька. - А мы пока в озере искупаемся.

Идея! - обрадовался Игорь.

Ночь была жаркой. Утреннее купание перед завтраком казалось блаженством. Мальчики спешили к воде.

- Это еще что такое? - вдруг уставился Игорь на синий камень.

Петька тоже посмотрел и едва не вскрикнул. На камне неподвижно распласталось человече­ское тело.

Дата добавления: 2015-08-05