Глава 17. Вершины и бездны тимоса

287 Nietzsche, Twilight of the Idols and the Antichrist. London, 1968. Р. 23.

288 См. на эту тему короткое, но блестящее эссе Джоан Дидион "On Self-Respect" в Didion, Slouching Towards Betlehem (New York: Dell, 1968), рр. 142-148.

289 Аристотель говорит о тимосе под рубрикой "величия души" (мегалопсихия), которое для него является главной человеческой добродетелью. Люди великой души "на многое претендуют и многого заслуживают" в смысле уважения, величайшей из всех внешних целей, и таким образом сохраняют середину между тщеславием (на многое претендовать и мало заслуживать) и приниженностью души (претендовать на малое и заслуживать многого). Величие души включает в себя все прочие добродетели (т.е. храбрость, справедливость, умеренность, правдивость и т.д.) и требует колокагаии (переводится как "моральное благородство"). Человек великой души, иными словами говоря, требует величайшего признания за обладание величайшей добродетелью. Интересно отметить, что,. согласно Аристотелю, человек великой души любит владеть "красивыми, но бесполезными вещами", поскольку лучше быть независимым (автаркус гар маллон). Жажда бесполезных вещей возникает у тимотических душ из того же импульса, который заставляет рисковать жизнью. Аристотель, "Никомахийская этика" II 7--9; IV 3. Принятие жажды признания или чести -- одно из главных различий между греческой и христианской моралью.

290 Согласно Сократу, тимос недостаточен для завершения справедливого города; он должен быть дополнен третьей стороной души, рассудком или мудростью -- в обличье короля-философа.

291 См., например, "Государство", 375b--376b. На самом деле Сократ сильно вводит Адеймантоса в заблуждение, утверждая, что тимос чаще всего друг рассудка, а не враг.

292 Как напоминание о совершенно ином этическом смысле, который когда-то придавался мегалотимии, приведем следующий пассаж из Клаузевица:

"Из всех страстей, что вдохновляют человека на бой, ни одна, должны мы признать, не бывает так сильна и постоянна, как жажда чести и славы. В немецком языке эти слова несправедливо замараны уничижительной ассоциацией в терминах "жажда чести" (Ehrgeiz) и "погоня за славой" (Ruhmsucht). Злоупотребление этими благородными амбициями, несомненно, было причиной самых отвратительных зверств над людским родом, тем не менее по своим истокам они имеют право числиться среди самого возвышенного в природе человека. На войне они действуют как дыхание жизни, одушевляющее инертную массу. Другие эмоции могут быть более обычны и более чтимы -- патриотизм, идеализм, месть, энтузиазм любого рода, -- но они не могут заменить жажду славы и чести" (Carl von Clausewitz. On War. Princeton, 1976. Р. 105).

За эту ссылку я благодарен Алвину Бернштейну.

293 Конечно, желание славы несовместимо с христианской добродетелью смирения. Alber O. Hirschman, The Passions and the Interests (Princeton, N.Y.: Princeton University Press, 1977), рр.9-11.

294 Отметим, в частности, главу 15 "Государя". Об этой общей интерпретации Макиавелли, "более великого, чем Колумб", см, Strauss (153), стр. 177--179, а также главу Штраусса о Макиавелли в сб. под редакцией Leo Strauss and Joseph Cropsey History of political Philosophy, second edition (Chicago: Rand McNally, 1972), рр. 271-292.

295 См. Книгу I, главу 43 "Дискурсов", озаглавленную "Только те, кто идут в бой ради собственной славы, -- хорошие и верные солдаты" Niccolo Machiavelli. The Prince and the Discourses N.4, 1950. P. 226--227, также Michael Doyl, "Liberalism and World Politics", American Political Science Review 80 no. 3 (December 1986) и Mansfield (1989), рр. 137, 239.

296 Mansfield (1989), рр. 129, 146.

297 См. Harvey C. Mansfield, Jr., "Machiavelli and the Modern Executive" в Zuckert (1988), р. 107.

298 Это мысль Гиршмана (1977), который убедительно прослеживает намеренное принижение тимоса у ранних мыслителей нового времени;

299 Жажда признания является центральной и для мысли Жан-Жака Руссо, который организовал первое крупное наступление на либерализм Гоббса и Локка. Резко не соглашаясь с картиной гражданского общества, провидимого Гоббсом и Локком, Руссо согласен с ними в том, что жажда признания является основной причиной зла в общественной жизни человека. Для жажды признания Руссо употребляет термин "amour-propre", или тщеславие ("себялюбие"), и противопоставляет ее "любви к себе" ("amour de soi"), которую считает свойственной естественному человеку, еще не испорченному цивилизацией. Amour de soi относилась к удовлетворению естественных потребностей человека в еде, отдыхе и сексе; это была эгоистическая страсть, но, в сущности, безвредная, поскольку, по мнению Руссо, человек в естественном состоянии жил одинокой и неагрессивной жизнью. С другой стороны, amour-propre возникла в результате исторического развития человека, когда люди вошли в общество и стали сравнивать себя друг с другом. Процесс сравнения ценности одного человека с ценностью другого является для Руссо основным источником человеческого неравенства, а также злобности и недовольства цивилизованного человека. Он послужил источником частной собственности и всех социальных неравенств, с ней связанных.

Но решение, которое предлагал Руссо, в отличие от решения Гоббса и Локка не требовало полного изгнания упрямой самооценки человека. Следуя Платону, Руссо искал способ сделать тимос основой духа гражданственности в демократической и эгалитарной республике. Целью легитимного правительства, как описано в "Общественном договоре", является не защита прав собственности и частных экономических интересов, но создание социальной аналогий природной свободе, volonte generale, или общей воли. Человек снова приобретает естественную свободу не по Локку-- когда государство предоставляет его самому себе, чтобы он мог копить деньги или имущество,-- но путем активного участия в общественной жизни небольшой и спаянной демократии. Общую волю, составленную из индивидуальных воль жителей республики, можно себе представить как единую гигантскую тимотическую личность, находящую удовлетворение в своей свободе самоопределения и самоутверждения. См. Jean-Jacques Rousseau Oevres complutes, vol.3 (Paris: Gallimard, 1964), рр. 364--365; см. также обсуждение разъединения души, вызванное вхождением человека в общество и вытекающей из этого его зависимости от других у Artur Meltzer, The Natural Goodness of Man (Chicago: University of Chicago Press, 1990), рр. 70--71.

300 Конечно, смена этики в Японии, где этос аристократии сохранялся в военном сословий; прошла совсем не так гладко. Взрыв японского национализма, поведшего в конечном счете к Тихоокеанской войне с Соединенными Штатами, можно понимать как последний вздох традиционно тимотического класса.

301 The Federalist papers (New York: New American Library, 1961), р. 78.

302 Federalist (1961), рр. 78-79.

303 Эта интерпретация "Федералиста" представлена Дэвидом Эпштейном в The Political Glory of the federalist (Chicago: University of Chicago Press, 1990), рр. 6, 68-- 81, 136-141, 183-184, 193-197. Я благодарен Дэвнду Эпштейну, который обратил мое внимание на важность тимоса не только в "Федералисте", но и у многих других политических философов.

304 Federalist (1961), стр. 437.

305 См. первую главу C.S. Lewis, The Abolition of Man, or, Reflection on education with special reference to the teaching English in the upper from of schools (London: Collos, 1978), рр. 7--20.

306 Ницше Ф. Соч. в двух томах. М, 1990. С. 42.

307 Там же. С. 49-50.

Дата добавления: 2015-08-03