вышла 1 кн. стихотв. сб. «Смешной слоненок».

Эдуард Николаевич Успенский

(род. в 1937 г.)

Родился в 22 декабря 1937 года в городе Егорьевске Московской области.Окончив школу, поступил в Московский авиационный институт.

1961––окончил Моск. авиац. ин–т. 3 года проработал инженером на моск. з–де авиац. приборостроения.

Свой путь в литературе начал в 1960 г. как писатель-юморист для взрослых—писал стихи и фельетоны кот. публ. в эстрадных сб. библиотечки «В помощь худож. самодеятельности», в газ. «Неделя», «Крокодил». У него совместно с А. Аркановым вышло несколько юмористических книг.

В 1966 г. в ж. «Детская литература» были опубликованы первые стихи ля детей Лит. деятельность начал как писатель–юморист. Еще в студ. годы писал стихи, фельетоны.

1964––член СП СССР.

В школ. годы У. нравилось работать вожатым в мл. классах и в пионер. лагере. «Если бы я не был вожатым, я бы не стал дет. писателем» [1],––признается У. в одном из интервью.

вышла 1 кн. стихотв. сб. «Смешной слоненок».

По собственному признанию, в детскую литературу попал случайно. Помог ему в этом, как водится, случай...

Однажды летом работал Успенский в пионерском лагере. И чтобы успокоить жаждавший впечатлений отряд, читал им разные интересные книжки. А потом все интересные книжки неожиданно кончились. Скучные книжки отряд слушать не хотел, и Успенскому уже ничего не оставалось как не задумываясь начать: «В одном городе жил крокодил по имени Гена, а работал он в зоопарке крокодилом». Т акая фраза у Эдуарда Успенского в голове вертелась. И вдруг... Из-за угла показались два длинных носа — ручной крысы Лариски и хулиганствующей старухи Шапокляк. Хлопнула дверь телефонной будки и оттуда выбрался какой-то непонятный плюшевый зверь. «Это же Чебурашка!» — догадался Успенский. И начал рассказывать свою знаменитую сказку...

История про Чебурашку и крокодила Гену очень понравилась маленьким слушателям. Но почему-то совсем не понравилась взрослым начальникам. «У Чебурашки нет Родины!» — восклицали они. «И вообще неизвестно, что это за фрукт (то есть, простите, зверь)!» Но, несмотря ни на что, книжку все-таки напечатали.

Большой успех принес У. цикл о Крокодиле Гене и Чебурашке:

1966—«Крокодил Гена и его друзья»

1977—«Чебурашка»

1996—«Чебурашка уходит в народ»

1999—«Крокодил Гена—лейтенант милиции»

«Бизнес Крокодила Гены»

«Отпуск Крокодила Гены»

1–я сказ. повесть «Крокодил Гена и его друзья» принесла автору широкую известность.

Один из гл. героев—Гена—представлен не просто как крокодил: он работает в зоопарке крокодилом. Причем, оказывается, не один. Однажды Галя с Чебурашкой зашли к нему в зоопарк и удивились, что Гена как-то вдруг потолстел. Они здороваются с ним, но в ответ слышат: «Я не Гена… Я Валера. Я работаю во вторую смену. А ваш Гена пошел одеваться».

Здесь скрытая пародия на известный анекдот: студент, чтобы немного подзаработать, подрядился служить в зоопарке львам. Однажды в его клетку ворвался настоящий лев. Студент был уверен, что его разорвут, как вдруг лев его спрашивает: «И давно ты тут работаешь?..». «Настоящий» лев, оказывается, тоже работал львом.

У. использует анекдот для своих целей.

Успенский: «У Чебурашки не было прототипа. История его появления состоит как бы из 2-х этапов. Однажды мне предложили написать сценарий к документ. фильму про Одесский порт. Я смотрели отснятые материалы, и вдруг мое внимание привлек следующий эпизод: на экране показывали склад, куда привезли тропические фрукты, и на одной из банановых связок испуганно притаился маленький хамелеончик. Сцена эта запомнилась… Образ… сложился, когда я увидел на улице маленькую девочку в шубе, купленной явно на вырост. Бедняга…двигалась неуклюже и все время шлепалась на землю. “Ну вот, опять чебурахнулась”,--сказал кто-то из стоящих рядом со мной. После этого нужно было только прибавить немного фантазии».

Вспомним, чем занимаются герои «Крокодила Гены..». Поначалу одинокие, разобщенные, они находят друг друга в большом городе и становятся друзьями, а потом помогают и другим существам, нуждающимся в дружеском общении и поддержке, найти себе друзей и единомышленников. В реальности постройка дома—дело трудоемкое. В сказ. же повести «дом рос не по дням, а по часам. Сначала он был Крокодилу по колено. Затем по шейку. А потом и вовсе закрыл его с головой. Все были очень довольны».

Сначала стр-во продвигалось очень медленно. Не потому, что стоить дом тяжело. А потому, что в стр-ве д.б. участвовать не только гл. герои, но и те, «кто хочет подружиться».

У. не только воспроизводит кардинальную фольклор. сказ. схему, но и кардинально трансформирует ее. Из внешнего, как в фольклоре, пространства он переносит ее в пр-во внутреннее, психологическое. Чтобы ликвидировать беду-недостачу герои должны, как в фолькл. сказке пройти свою путь-дорогу, в конце кот. их ждет победа. Но этот путь носит именно внутренний, нравственный характер. Героям не надо в буквальном смысле отправляться в путь, чего требует обязательно народ. сказка (вспомним, если герой не желает слезать с печи, то сама печь отправляется в дорогу). Путь Крокодила Гены и его друзей—это работа души.

Фольклор. и собственно литературная составляющая поэтики повести сливаются воедино, что, вероятно, было одним из немаловажных факторов, обеспечивших всенародный («вседетский») успех повести-сказки.

Каков же нравственны смысл беды-недостачи, претерпеваемой Чебурашкой, Крокодилом Геной и др. персонажами?

Все одни одиноки. А победить одиночество может только дружба.

Идея дружбы—одна из излюбленных идей советской педагогики и шире—советской идеологии, популярная в 50—60-е гг. В связи с известными практическими следствиями этой идеологии безусловно справедливая и глубоко гуманная идея дружбы в жизни сов. общ-ва приобретает официальный характер и в педагогике («Пионеры должны дружить между собой»), и в спорте («Победила дружба»), и в политике («Ун-т Дружбы Народов»).

В результате официального, предписанного сверху характера идея дружбы приобретает в общ. практике 60-х гг. зачастую формальный, «пустой» смысл. Следы такого официального понимания дружбы легко заметны в «Крокодиле Гене…»: недаром герои, желающие подружить всех между собой, прежде всего организовывают учреждение на квартире у Гены, со всеми его бюрократическими признаками: «Закончив уборку, она (Галя) поставила посредине комнаты стул и прикрепила к нему табличку: “Для посетителей”». А потом собираются строить и строят спец. Дом дружбы (это ассоциируется с Домом культуры, Домом офицеров и проч. вполне официальными сов. учреждениями).

Вспомним, как писатель вводит в свое повествование тему одиночества:

«А вы знаете,--вдруг сказала Галя,--сколько в нашем городе таких вот одиноких Чандров и Тобиков?

--Сколько?—спросил Чебурашка.

--Много,--ответила девочка.—У них совсем нет друзей. К ним никто не приходит на день рождения. И никто не пожалеет, когда им бывает грустно!

Гена слушал все это печальный-препечальный. Из его глаз медленно выкатилась огромная прозрачная слеза. Глядя на него, Чебурашка тоже пытался заплакать. Но из его глаз выкатилась малюсенькая-малюсенькая слезинка, Такая, что ее было даже стыдно показывать

--Так что же мы должны делать?— вскричал Крокодил. —Я хочу помочь им!».

Этот отрывок интертекстуально отсылает нас к сказ. поэме К. Чуковского, но смысл его иной, нежели в этой поэме. В нем очень ярко выражена грустная лирическая эмоция, связанная с экзистенциальной трагической ситуацией. Это вечная ситуация отчуждения, «одиночества в толпе», кот. в 60-е гг. активно обсуждалась, в т.ч. в связи со ставшими тогда популярными лит. произведениями, например, Кафки, и проблемами философии экзистенциализма.

У Чебурашки ситуация одиночества и отчуждения усиливается еще 2-мя обстоятельствами:

1.он, живший на природе, в лесу, оказывается в «очень большом городе»;

2.«он похож на бракованную игрушку», и его берут на работу в магазин уцененных товаров—«стоять в витрине, чтобы привлекать внимание прохожих». Т.е. «бракованностью» свидетельствовать о качестве продаваемых в магазине вещей. Мотив отчуждения углубляется чувством неполноценности, уцененности.

«Надо их всех передружить»--говорит девочка Галя обо всех одиноких существах, живущих в городе. Эту фразу можно ставить эпиграфом ко всем повестям У.

Еще охотней, чем когда-то Чуковский, У. пользуется откровенной пародией, вводимой в русло детской игры. Крокодил Гена без особых раздумий заменяет заболевшую приятельницу Галю в роли Красной Шапочки. У него есть опыт худож. самодеятельности. По мнению девочки, если крокодил хорошо играет, никто не заметит подмены. И Гена играет хорошо! Ребята в восторге, только забывает слова спектакля, обстановку, в кот. находится. «А почему ты такая лохматая, бабушка?»--наобум спрашивает Гена волка и получает неожиданный ответ растерявшегося зверя, что у него нет времени побриться…

Пародийный характер приобретает у У. широко известная история про льва Чандра и собачки Тобика. Лев пришел по объявлению—он ищет подходящего друга, и ему рекомендуют собачку, выгнанную на улицу безжалостной хозяйкой. Не беда, что лев большой, а собачка маленькая. Было бы желание дружить!

Объектами пародии для У. могут служить и шедевры бюрократической письменности, и ставшие популярными изречения знаменитых современников, и фрагменты школ. сочинений. Стихия пародирования влияет на жанр и структуру его пр-й: складывается некий каламбур из анекдотов, детских страшилок, броских фраз, приказов, заявлений, протоколов, статей из учебников, газетных передовиц и заметок,--словом, из той «литературы», в кот. Реально погружен современный ребенок. В результате любое пр-е У. превращается в пародию на нашу жизнь и культуру. Эти пародии дают отчасти решение проблемы сатиры в дет. лит-ре.

За веселым, озорным, даже праздничным фасадом сказ. повести У. скрывается, как и в др. его ранних пр-ях, лирическое переживание трагедийности мира. и это сочетание открытой радости и внутренней грусти составляет еще одну характерную особенность худож. манеры писателя.

Скрытая грусть становится открытой во вставной новелле (см. 7 гл.). Важность ее автор подчеркнул, снабдив спец. названием: «Короткая и печальная история маленькой собачки Тобика». Тобик был крошечной собачкой, совсем малюсеньким щенком, когда его принесли в дом будущей хозяйке.

«Ах, какая прелесть!—говорила хозяйка, показывая его гостям.—Не правда ли, он очень мил?»

И гости находили, что он милый и что он прелесть. Все играли со щенком, угощали его конфетами. Шло время, щенок рос. Он уже не был таким симпатичным и неуклюжим, как раньше. Теперь хозяйка, показывая его гостям, не говорила: «Ах, какая прелесть!»--а, наоборот: «Моя собака ужасно некрасива! Но не могу же я ее выгнать из дому? Ведь у меня доброе сердце! Оно в пять минут разобьется от горя!».

Но однажды в дом кто-то принес нового щенка, и Тобика выставили за дверь.

Эта история, в кот. слышны андерсеновские интонации, совсем не сказочна. Она представляет собой конспект большой психологич. повести, демонстрирующей отчужденное трагическое состояние мира, преодолеть кот. можно лишь в сказке: история Тобика закончилась счастливо, но лишь потому, что он встретил Чебурашку.

Образ Шапокляк очень сложен. Иногда генезис этого образа связывают с фольклор. сказкой. Облик старухи вызывает в воображении ее старинного предка—Бабу-ягу. Шапокляк представляет собой персонификацию детских пороков. Она стреляет по голубям из рогатки, нарочно переходит дорогу в неположенном месте. Соединение несоединимого создает комический эффект. При первой встрече с ней дети пугаются: «Галя вскрикнула и влезла с ногами на диван. Гена сорвался с места, забежал в шкаф и захлопнул за собой дверцу». Страх усиливает и «большая серая крыса» на веревочке, неизменная спутница Шапокляк. Она творит зло, чтобы прославиться: «Добрыми делами не прославишься. Я делаю пять зол в день. Мне нужны помощники».

Героев сказки спасает дружба. Пока Крокодил Гена и его друзья строили Дом дружбы, все без него подружились. Каждый нашел свою половинку.

Много неожиданных компонентов вбирают в себя сказки У. Помимо широко разлитого в них инженерного домысла, тут находят место и самые актуальные вопросы сегодняшнего дня. Иначе говоря, «оживленная» публицистика в том виде, в каком она м.б. доведена до детского сознания.

Повесть–сказка––основной жанр

1972––«Вниз по волшебной реке» [2]

В сказочной повести мы особенно ясно видим смещение сказочного и реального: обыкновенный московский мальчик Митя отправляется погостить в Подмосковье к своей бабке Егоровне и по дороге встречает Серого волка, потом—молочную реку с кисельными берегами (молоко в ней местами слегка прокисло), потом—избушку на курьих ножках, в кот. и живет Егоровна, от скуки превратившаяся в Бабу Ягу.

Это сказка по-настоящему веселая, со множеством разных находок.

«Работая в пионерских лагерях,--сказал он,--я поражался, как плохо знают ребята героев русских сказок. Вот мне и захотелось написать сказку, в кот. участвовали бы почти все персонажи русского фольклора».

Намерение свое писатель выполнил. Кого тут только нет: кот Баюн, Кащей Бессмертный, Василиса Прекрасная, Лихо Одноглазое, Баба Яга, Домовой, Кикимора, Иван—крестьянский сын, Змей Горыныч, Соловей-разбойник…

1974—«Гарантийные человечки»

Гарантийные человечки—герои одноименной повести-сказки. Крохотные герои появляются как неотъемлемое достояние механизмов обычной современной квартиры. Часов и холодильника, швейной машины и пылесоса, радиоприемника и рояля… Все эти предметы приобретаются с гарантией. Гарантия перестает быть понятием отвлеченным. Она одушевляется, она действует, она создает сюжет, взаимоотношения лиц реальных и фантастических, она вмещает мораль умную и необходимую.

Один гарантийный человечек живет давних времен в старинных часах—старый мастер в черном сюртуке и золотых очках, Иван Иванович Буре. Часы его—с кукушкой Машкой, кот. кукует неохотно, особенно когда хозяев нет дома. Вместе со взятым напрокат холодильником приехал другой гарантийный человечек Холодилин. Был еще швейный человечек в швейной машинке, но уже уехал—кончился срок гарантии. А живут в квартире еще 2-е: один в пылесосе—мальчишка-ученик из мастерской, Пылесосин, другой в радиоприемнике, и зовут его Новости Дня.

Гарантийные человечки, в существование кот. уверена девочка Таня, и явл. героями волшебных происшествий повести У. Каждый действует в соответствии со своим характером, каждый проявляет сметку и знания специалиста-изобретателя, каждый укладывается в остроумное действие современной доброй сказки, многими подробностями близкой детям.

Гарантийные человечки сразу находят друг с другом общий язык и помогают друг другу—интересы их едины. Жить и работать им приходится между двух огней. С 1-й стороны—любопытная и настойчивая девочка, обуреваемая намерением увидеть и поймать человечков; все свое умение и сметку приходится им пускать в ход, чтобы не быть обнаруженными. С другой стороны—мыши. Подпольное мышиное королевство объявляет гарантийным войну. Почти как в сказке А. Гофмана о Щелкунчике и мышином короле. Только элегические тона старой сказки здесь преображаются в комические.

И для этого есть основания. Во-первых, гарант. человечки, в противоположность мышиному королю и его генералам, не питают к соседям никаких враждебных чувств. Они угощают парламентеров сосиской, чем вносят смятение в ряды агрессоров-мышей. Ведь при таком отношении противника вся мышиная армия может переметнуться на его сторону!

Во-вторых, гарант. человечки разумно мыслят и владеют техникой. Доброта и ум обеспечивают им конечную победу. Впрочем, самые разумные из мышат тоже не чужды техники. Дружественный гарантийным мышонок раньше жил во Дворце пионеров, разбирается в механике и электричестве. Подробно, наглядно и убедительно, в действии изображены У. человечки, живущие и работающие в домашних механизмах. Вплоть до устройства их крохотных комнат, не видимых человеческому глазу, вплоть до организации их собственного хозяйства, их гостеприимства по отношению к каждому собрату-гостью или новичку…

Тема коммуникабельности, поиска контакта—одна из основных. «Почему мы, гарантийные, хорошо на свете живем?—философствует Холодилин.—Да потому, что мы не привыкаем друг к другу, а сразу ладим. Мы к каждому мастеру подходим так, будто всю жизнь его знали. И не просто знали, а как хорошего человека».

Гарант. человечки остроумны, изобретательны и находчивы. В этом отношении они отчасти напоминают коротышек из трилогии Н. Носова о Незнайке, где техническое изобретательство тоже играет существенную роль, привлекая пристальное внимание ребят.

Такая близость мотива не снижает оригинальности сказочного сюжета У.—ведь он строится на совсем иной основе. Основа эта еще более эксцентрична, чем у Носова, но, кажется, в такой же мере вводится в русло игры.

Детская игра всегда остается первоосновой и даже сущностью сказочных повестей У. Игра современная, где возможно все: Чебурашка, «неизвестно кто»; кот, научившийся говорить в бытность свою питомцем профессора—специалиста по языку животных, да вдобавок кот бывалый, бывший мореход, в тельняшке; трактор, заряжающийся не бензином, а картофелем; корова Мурка, поющая романсы и т.д.

В аспекте игры надо принимать и сказочные характеры.

Находки У. разнообразны—и по масштабам, и по характеру. Он изобретает удивительных, неповторимых героев (Чебурашка, трактор Митя, «продуктовый, 20 л.с.», или Великий Трансформатор, гениально просто прекративший нескончаемую «войну 127 на 220»_, изобретает, открывает целые мира (см. Гарантийные человечки», «Вниз по волшебной реке»).

Несмотря на сказочную атрибутику У. наполнил свои пр-я дыханием сегодняшней жизни. Особенно характерен в этом отношении цикл о Простоквашино:

1975—«Дядя Федор»

1983—«Каникулы в Простоквашино»

1995—«Тетя дяди Федора, или Побег из Простоквашино

«Ноые порядки в Простоквашино»»

«Праздник в Простоквашино»

«Зима в Простоквашино»

«Любимая девочка Дяди Федора»

«Новые порядки в Простоквашино»

«Дядя Федор идет в школу»

«Дядя Федор, пес и кот». Тему преодоления одиночества автор развил в повестях-сказках «Дядя Федор, пес и кот», «Гарантийные человечки».

На первый взгляд, это повесть о любви к животным. Начинается она с того, что мама 6-летнего дяди Федора не хочет оставить в доме умного и симпатичного кота Матроскина, с кот. подружился ее сын и, протестуя против этого, мальчик уходит из дому. Проблема жилья решается не сказочно: пустых домов в деревне много: люди в город уходят (примета времени), и нашим скитальцам достается вполне приличный домик, даже с телевизором.

Новая забота—о пропитании. «Надо бы корову купить», -- предлагает кот. Но на реализацию этой доброй идеи нужны деньги. Новый тупик, преодолеваемый новой идеей: «Мы пойдем клад искать».

Нашли клад. В деревне легко искать: там земля мягкая. Хорошо бы еще к.-н. транспортом обзавестись. Только тут бездорожье—машина застрять может, а вытаскивать как? Придумали, что нужен трактор, работающий на продуктах человеческого питания. На бензине трактор не нужен. А откуда бензин взять?

Так и развивается сюжет у У. От препятствия к препятствию. Идеи в книгах У. возникают как из рога изобилия.

Но если внимательно вглядеться в «Дядю Федора…» внимательнее, станет ясно, что тема коммуникабельности, тема взаимопонимания звучит намного сильнее. Дядя Федор и кот, кот и пес, кот и профессор Семин, дядя Федор и родители—все они пытаются найти друг с другом общий язык, наладить дружеское общение. Не говоря уже о том, что на протяжении всей сказки трое героев пытаются подобрать ключи к сердцу и разуму Печкину, антипатичному персонажу, своеобразному воплощению бюрократизма.

Образ почтальона Печкина широко используется как в различных теле- и радиопередачах, так и в устном фольклоре в виде анекдотов, став своеобразным общекультурным явлением.

Он приносит посылку на имя кота Матроскина.

«--Только я вам ее не отдам,--неожиданно заявляет он коту,--потому что у вас документов нету.

Дядя Федор спрашивает:

--Зачем же вы ее принесли?

--Потому что так положено. Раз пришла посылка, я должен ее принести. А раз документов нету, я не должен ее отдавать.

--А как же быть?—спрашивает дядя Федор.

--Не знаю как. Только я к вам теперь каждый день ходить буду. Принесу посылку, спрошу документы и обратно унесу. Так две недели. А потом посылка в город уйдет. Раз ее не получил никто.

--И это правильно?—спрашивает мальчик.

--Это поправилам,--отвечает Печкин».

Однако в конце книги Печкин, получив подарок, мгновенно переродился. Он стал хорошим и полюбил животных. Неуместная по обычным худож. критериям перековка бюрократа закономерна по законам игры. Нельзя не увидеть здесь отголоска известной Чуковской истории о злодее-Бармалее, кот, побывав в унылом животе Крокодила, превращается в добродушнейшего и детолюбивого пирожника. Нельзя не вспомнить и лунного собственника Скуперфильда из носовской трилогии о Незнайке—этого бездушного толстосума, лишившегося своих богатств и поступившего работать на собственную фабрику.

В повести-сказке много авторской изобретательности, почти всегда влекущей за собой комические последствия и запоминающиеся по крайней мере улыбкой, а то и смехом.

«Русско-кошачий» и «охотничье-собачий» словари; трактор Митя, играющий Федром в футбол; кот, ведущий на веревке корову; корова мурка в роли сторожевой собаки; кот в роли грелки; пес Шарик в тельняшке, очках и шляпе—за рулем трактора.

В отличие от Евг. Шварца, Вал. Медведева или Ю. Коваля, У. сравнительно редко использует комический антропоморфизм. Все же и этот прием у него достаточно распространен и позволяет иной раз создать очень смешные сцены.

Кот Матроскин научился говорить, живя у проф. Семина, кот. изучал язык зверей. Но изучать-то изучал, а не подозревал даже, что собственный кот может по-человечески говорить. И как же он обрадовался, когда его познакомили с этим замечательным котом. Он начал задавать ему разные вопросы.

«--Вот я уточнить хочу. Как будет на кошачьем языке «Не подходите ко мне, я вас оцарапаю»?

--Это не на языке, это на когтях будет. Надо спину выгнуть, правую лапу поднять и когти вперед выпустить.

--А если «ш-ш-ш-ш-ш-ш» добавишь?

--Тогда это уже ругательство получается кошачье. Что-то вроде: «Не подходите ко мне, я вас оцарапаю. А идите лучше к собачьей бабушке».

Комизм этой сцены не только в антропоморфизме. Он и в «научном» объяснении очевидного. Ведь что означают эти кошачьи позы и шипение, мы и без всякой науки знаем…

Принцип антропоморфизма оказывает У. и другую услугу. С его помощью автор объясняет маленькому читателю разные «взрослые» понятия, кот. объяснить впрямую было бы нелегко.

Матроскин пишет письмо в науч. ин-т, где он жил раньше. «У меня там связи имеются»,--заявляет он[3].

«--А что такое «связи»?—спрашивает дядя Федор.

--Это знакомства деловые,--объясняет кот.—Это когда люди друг другу хорошее делают ни с того ни с сего. Просто по старой памяти.

--Понятно,--говорит дядя Федор.—Если, например, мальчик в автобусе ни с того ни с сего старушке место уступил, значит, он это по знакомству сделал. По старой памяти.

--Нет, это не то,--толкует кот.—Это просто вежливый мальчик был. Или учительница в том же автобусе ехала. А вот если мальчик когда-то старушке картошку чистил, а она за него в это время задачки решала, значит, у них было деловое знакомство. И они всегда будут друг другу помогать».

Заметим, что писатель не удержался от перевертыша: не мальчик объясняет коту человеческое понятие, а, напротив, кот мальчику. Это усиливает комическое звучание эпизода.

Просто и остроумно применяется прием комического антропоморфизма в др. эпизоде, когда дядя Федор пишет письмо родителям. Начинает он писать сам, а дописывают его сначала кот, а потом и пес Шарик. Пишут они тоже от имени мальчика, но каждый вносит в текст специфику своей жизни. Из-за этой разноголосицы письмо получается смешным:

Кот: «А еще у нас печка есть теплая. Я люблю на ней отдыхать! Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная. полная лишений и выгонягий. Но сейчас все по-другому. И колбаса у меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу. Пей—не хочу. Мне мышей даже видеть не хочется. Я их просо так ловлю, для развлечений. Или на удочку, или пылесосом из норок вытаскиваю и в поле уношу. А днем я люблю на крышу вскарабкаться. И там глаза вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке облизываюсь и сохну».

Собака: «А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется—хоть в дом не заходи. Зато новая растет –чистая, шелковистая! Просто каракуль. Да еще охрип я немножко. Прохожих много, на всех лаять приходится. Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист какой-то получается и бульканье.

Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный и лохматость повысилась. Мне теперь можно зимой даже на снегу спать. Я теперь сам в магазин хожу. И все продавцы меня знают. Кости мне бесплатно дают… Так что вы за меня не переживайте».

Для пса и кота эти монологи естественны, а вот для дяди Федора и его папы с мамой… Немудрено, что родители мальчика, прочитав такое письмо, решили, что сын у них в уме повредился от бродячей жизни.

Дописывание письма котом и собакой—не очень-то замысловатый прием. Однако до У. никто его не применял в русской детской литературе.

1983––«Школа клоунов»

1987––«Колобок идет по следу»

1988––«25 профессий Маши Филиппенко»

Смышленых детей посылают на производство в сферу обслуживания вроде консультантов. Для улучшения работы. Результат не всегда смешон; зачастую он плодотворен.

1989––«Меховой интернат: Поучительная повесть о девочке–учительнице и ее пушистых друзьях»

1994––«Тетя дяди Федора, или Побег из Простоквашино»

Мир каждого произв. неповторим, в чем–то близок реальному, а в чем–то невероятен и похож на утопию. В этом мире возможно все: каждый делает, что хочет, и получает все, что пожелает. Установленное автором правило развития сюжета––от одной задачи к другой––и неограниченная свобода выбора решения задач превращает каждую из сказок У. в «длинную веселую игру, дающую увлекательный простор фантазии и изобретательности героев»[4], и несомненно, самого читателя.

Игра позволяет герою, а вместе с ним ребенку–читателю, испытать себя в условиях полной независимости, примерить на себя различные социальные роли (см. «Дядя Федор…», «25 профессий…», «Меховой интернат»).

Среди героев у У. много говорящих зверей: кот Матроскин и пес Шарик («Дядя Федор…»), учащиеся мехового интерната («Меховой интернат»), крокодил Гена и «неизвестный науке зверь» Чебурашка («Крокодил Гена…). Все они живут обычной «человеческой» жизнью: ходят в гости, строят дом, копают огород, пишут письма, читают книжки, при том оставаясь животными.

Каждый звериный персонаж представляет собой тип. Слова и поступки зверей––это веселая, добрая пародия на людей, так же, как действия детей, разыгрывающих сценки из взрослой жизни,––это пародия на взрослую жизнь.

Мир героев У. стал базой целой индустрии в России и за рубежом.

1-я профессия писателя сказывается в его тв-ве: он придумывает героев, сюжеты, сами формы произведений, при этом легко формируя свои «конструкции» («Крокодил Гена и его друзья», «Бизнес Крокодила Гены», «Отпуск Крокодила Гены»). Его герой м.б. книжкой, открыткой, игрушкой, сувениром и т.п. При этом автор не оберегает свое тв-во от влияния массовой культуры, а, наоборот, использует ее приемы, идя навстречу массовому читателю.

Секрет успеха лучших пр-й У. заключается прежде всего в героях; недаром свой10-томник он назвал «Общее собрание героев…» Старуха Шапокляк, кот Матроскин сами уже составляют смешную компанию.

У. как бы добавляет действительность тем, чего ей не хватает с т. зрения ребенка. Он берет за основу какой-либо человеческий тип и 1—2 штрихами превращает его в карикатуру. Прибавим к банальному бюрократизму Печкина такие черточки, как любовь к сладкому и занудство, получим нового героя—бюрократа с детскою душою.

Положительные герои сказочны прежде всего потому, что они невероятно добры и воспитаны. Они не идеальны, а просто совершенно нормальны. Фантастическая дружелюбность, фантастическое чувство ответственности за свою работу, вежливость—и герой У. Готов. Остается дать ему простое, легко запоминающееся имя, подчеркнуть какую-нибудь особенность—и вот живой и «обреченный на успех». Заметим, что подобные приемы лежат и в основе образов народных сказок.

Герои существуют не в замкнутом круге традиционного сюжета, а живут своими повседневными заботами. Поэтому они легко переходят из книжки в книжку и в нашу жизнь. Они не совершают ничего такого, что отделяло бы их и нас непроходимой стеной,--просто строят дом, учат и учатся, помогают обустроить с/хоз-во, расследуют происшествия, верят в небылицы…

Кампания героев сама выбирает для себя род занятий, и сюжет получается хотя и странный, но очень удобный для них. Уехали в Простоквашино дядя Федор, кот и пес.

Идея самоценности личности особенно важна для сказки-повести «Дядя…». Напрасно умный, хозяйственный, но душевно не тонкий Матроскин пытается «пристроить к делу» Шарика. Но ни ездовую, ни сторожевую, ни комнатно-декоративную собаку из дворняги не получается сделать.

У. легко переиначивает жанры народ. Сказки, детектива, деревенских и городских баек и даже производственной прозы. Его персонажи будто передразнивают героев «серьезной» лит-ры:

«Булочкин распахнул дверь, и вошла полная пожилая гражданка молодежно-спортивного типа с судками. Колобок посмотрел на нее пронизывающими глазами:

--Вы очень взволнованны,--сказал он.

--Как вы догадались?

--У вас пальто нараспашку и на голове кашпо».

Объектами пародии для У. могут служить и шедевры бюрократической письменности, и ставшие популярными изречения знаменитых современников, и фрагменты школ. сочинений. Стихия пародирования влияет на жанр и структуру его пр-й: складывается некий каламбур из анекдотов, детских страшилок, броских фраз, приказов, заявлений, протоколов, статей из учебников, газетных передовиц и заметок,--словом, из той «литературы», в кот. Реально погружен современный ребенок. В результате любое пр-е У. превращается в пародию на нашу жизнь и культуру. Эти пародии дают отчасти решение проблемы сатиры в дет. лит-ре.

Нередко автор сам появляется на страницах своих книг, создавая пародию на себя. Он прямо обращается к читателю, ведет повествование от имени «писателя У.» (стих. «Удивительный пейзаж») и даже непосредственно общается с героями собственных книг (см. заключит. часть пов. «Крокодил Гена…»).

Фантазия У. неистощима. Он всячески стремится оживить мир предметов, наполнить его движением. В шахту лифта он поселяет лохматого лифтового зверя (стих. «Лифтовой зверь»), а в холодильник, часы, приемник, пылесос––деловитых гарантийных человечков (пов. «Гарантийные человечки»), по–детски парадуруя взрослые производственные отношения.

Предметом игры–пародии может служить и детектив («Колобок идет по следу»), и нар. сказка («Вниз по волшебной реке»). Последняя повесть вызвала неоднозначную реакцию критики: писателя обвиняли в формировании у детей неуважительного отношения к рус. фольклору[5]. Вольное обращение У. со сказкой и детективом определялось прежде всего желанием оживить «застывшие» жанры, раскрыть их новые возможности.

У. собирает дет. «страшилки». В кн. «Красная Рука, Черная Простыня, Зеленые Пальцы» (1991) входят одноимен. повесть и обширная подборка «страшных» рассказов из современ. дет. фольклора, сост. в содружестве с А. Усачевым.

Язык, его структура, его правила и нормы языка также становятся предметом игры. У. тонко чувствует тягу ребенка к словотворчеству и пытается удовлетворить его запросы. Наиб. интересно эти попытки представлены в пов. «Меховой интернат», где маленькая героиня осваивает забавный язык зверей («хендрики», «блюмкнуться, «темнотюр», «получальник», «людовецкий»).

Для У. «материалом может послужить и высоким словом именуемое народное тв–во, и серьезная лит–ра, порядком уже устаревшая и потому смешная, и шедевры бюрокатической письменности, и наиболее яркие изречения наших современников (легкая пародийность––общее обязательное условие веселой детской книжки»[6].

Однако «легкая пародийность» У.—это не безответственное осмеяние идеалов. Его повести–сказки ставят перед читателем актуальные проблемы современности: одиночество человека среди людей, формализм и тупоумие бюрократов, охрана окружающей среды и защита животных.

Добро в понимании У.—теплые дружеские отношения, желание приносить пользу людям, любовь к своему делу и умение при любых обстоятельствах оставаться собой. Зло––равнодушие, желание всех причесать под одну гребенку, рабская верность формальным правилам в ущерб доброму и нужному делу.

Сугубо отрицательных персонажей у У. мало. Злые дела старухи Шапокляк способны досадить героям, но не испортить им праздник. «Вредного» почтальона Печкина исправит подаренный ему велосипед. Беспощадно высмеиваются бюрократы всех мастей: чиновники, завхозы, «тетеньки» из Воспитательного Учреждения.

«Как сказочник, я борюсь со злом––в сказках и в жизни,––пишет У.—А главное зло для меня––рабство, холуйство, отношение к самому себе как к чему–то второстепенному» [7].

Пафос У.—в доверии к ребенку, к его умственным и нравственным достоинтвам, к его поразительной способности своей фантазией преображать мир.

Все тв–во У. это утверждение самоценности детства, права ребенка на самоопределение. По отношению к взрослому миру дети––это всегда «улучшатели». «По–моему, каждый ребенок взрослый», ––говорит один из героев––детектив Колобок («Следствие ведут Колобки»).

ПОЭЗИЯ

У.—поэт––продолжатель традиций К. Чуковского, Д. Хармса, Б. Заходера и др.

1973—«Гололед»

1974—«Академик Иванов»

1976—«Всё в порядке»

1980—«Над нашей квартирой»

1983—«Если был бы я девчонкой»

1991––«Разноцветная семейка» и др.

Стихи У. по большей части игровые. В них находит продолжение веселое озорство писателя в несколько смягченном виде: насмешка не переходит в язвительность, шутка остается в рамках хорошего тона.

Описательно-бытовые сюжеты стих-й «Птичий рынок», «Буренушка», «Лифтовой зверь», «Все в порядке» и др. имеют коэффициент занимательности и неожиданности, кот-е позволили на основе многих из них создать песенки, получившие широкую известность.

Ритмически и содержательно стихи У. ориентированы и на лит. и фольклор. традиции.

Стих. «Рыболов» описывает сборы на рыбалку:

Взял самовар,

Чтобы чай кипятить.

Взял он кровать,

Чтобы спать на кровати,

………………………….

Взял он собаку, чтоб все охраняла».

Здесь есть перекличка с 1-м из эпизодов Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки».

Структура стих. «Над нашей квартирой» напоминает «матрешечный» принцип включения предыдущей информации в каждой последующей строфе и соотносится со знаменитой англ. народ. Песенкой «Дом, который построил Джек».

Стих.-считалочка «Тигр вышел погулять» («Раз, два, три, четыре, пять// Вышел тигр погулять…») восходит к устному детскому фольклору—общеизвестной считалке про зайчика, вышедшего погулять.

Принцип русских песенок-потешек, перевертышей лежит в основе таких стих-й, как «Память»:

Ехал кактус на окне,

Вел старушку на ремне,

А собачка в это время

Мыла Ваню на коне…

К др. жанру детского игрового фольклора—дразнилке—обращается У. в стих. «Рыжий»-- радостная нелепица абсурдных извинений:

Рыжий! Рыжий! Конопатый!

Убил дедушку лопатой!

Автор создает особую смеховую стихию, способную снять негативное, что несет ребенку несколько нестандартная внешность.

Как в прозе, так и в стихах У. удовлетворяет желание ребенка активно и творчески познавать мир через слово и понятие. В веселых стих. обыгрываются представления о цвете («Веселая семейка») и размере («Необычайный слон»), о расположении предметов в пространстве («Над нашей квартирой»), о соотношении вещи и ее изображения («Удивительное дело»).

Близкие к народ. дет. поэзии, стихи У. полны веселой неразберихи, происходящей из–за перестановки слов в предложении. Они помогают ребенку в игровой форме освоить родной язык. Сказки-потешки У. («Жил-был один слоненок», «Пластилиновая ворона») нагромождают одно явление на другое:

В одном огромном парке,

А может и не в парке,

А может в зоопарке,

У мамы с папой жил

Один смешной слоненок,

Может не слоненок,

А может поросенок,

А может крокодил. («Жил–был один слоненок»)

В стихах «в большей степени, чем в прозе, выражается творческий метод У., заключающийся…в праве фантазии и игры на вседозволенность, в совершенной раскрепощенности и “незамутненности” сознания»[8].

Многие стих-я У. легли в основу м/ фильмов.

Пьесы и сценарии, созданные на основе прозаических произведений составляют самостоятельное художественное явление.

Совместно с Р. Качановым было создано несколько серий кукольного фильма по этим книгам, кот. в сочетании с песенками А. Шаинского на стихи В. Тимофеевского надолго стал бестселлером отечественной мультипликации.

Огромную популярность приобретают его пьесы, написанные совместно с Р.Качановым, - "Чебурашка и его друзья" (1970); " Наследство Бахрама" (1973); "Отпуск крокодила Гены"(1974) и др. Образы придуманных им Чебурашки, крокодила Гены и др. героев любят дети нескольких поколений.

У.—создатель и автор сценариев 10 вып. обучающих радио– и телепередач «Радионяня» (1970) и «АБВГДейка» (1972). Он придумад детский отдел в газете «Неделя»--«Неделька». У.—был одним из сценаристов 1-х серий м/ фильма «Ну, погоди!».

1992––организовал изд–во «Самовар», выпускающее веселые учебники и др. дет. книжки.

Сторонник идеи занимательного обучения он написал «развлекательно–обучательную» повесть «Школа клоунов» (1983)–– лит. продолжение «АБВГДейки», помогающее дошк. освоить алфавит.

Др. веселое учеб. пос., предназначенное для работы с группой дошк.—пов. «Грамота: Книга для одного читающего и десяти неграмотных» (1992), «Бизнес крокодила Гены» (1992) ––«пос. для начинающих миллионеров», своеобразный учебник бизнеса и предпринимательства. Популярные герои У.—крокодил Гена, Чебурашка, лев Чандр, старуха Шапокляк––изучают основы рыночной экономики. В кн. много стих. и песен.

1991––«Лекции профессора Чайникова» ––занимат. учеб. по радиотехнике. Написан в легкой юмористич. форме и рекомендован М–вом РФ в кач–вед оп. пос. для доп. образования.

Многие повести У. переработал в пьесы для кукол. театра и сценарии м/фильмов, ставших не менее популярными, чем книги писателя.

Книги У. известны за рубежом (Германия, Чехословакия, Финляндия и др.). Поп. швед. журн. комиксов по мотивам сов. м/фильмов назывался «Гена и Чебурашка».

В содружестве с голландской писательницей Э. де Грун он написали «комическую повесть» «Год хорошего ребенка», изд. в Нидерландах, России, Белоруссии, во Франции.

Собр. поп. «уличных» песен и город. романсов легло в основу развлекат. радиопередачи «В нашу гавань заходили корабли», выходящей в эфир с 1992 года. Среди постоянных гостей––актеры Н. Варлей, В. Меньшов, И. Муравьева, композитор Г. Гладков. Активно участвовали в передаче актер З. Герд, поэт В. Берестов, эстрадная певица К. Смирнова.

[1] Вожатый.—1988.-–№6

[2] См. подробнее: Васюченко И. Игра взаправду: Заметки о сказках Э. Успенского/ И. Васюченко// Дет. лит.—1984.--№2.—С.22—27; Неёлова А.Е. Жанровая специфика повести-сказки Э. Успенского «Вниз по волшебной реке»/ А.Е. Неёлова// Проблемы детской литературы и фольклор: Сб. науч. тр.—Петрозаводск, 2001.—С.83—97

[3] Ср. пьесу-сказку Е.Л. Шварца «Снежная королева» (слова о связях мачехи).

[4] Васюченко, И. Игра взаправду: Заметки о сказках Э. Успенского/ И. Васюченко// Дет. лит.—1984.-–№2.—С.22

[5] Селезнев, Ю. Если сказку сломаешь/ Ю. Селезнев// О литературе для детей.—Л., 1979

[6] Арзамасцева, И. Гарантийный сказочник Эдуард Успенский/ И. Арзамасцева// Дет. лит.—1993.-–№1.—С.10

[7] Моск. комсомолец.—1980.—6 янв.

[8] Архамасцева, И…––С.11

Дата добавления: 2015-08-03