Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Единство принципов обозначения фона и рамок

Читайте также:
  1. Вопрос. Второй период Новой истории. Проблема хронологических рамок.
  2. Единство возрастных и индивидуальных особенностей развития.
  3. КРАТКИЙ ОБЗОР ПРИНЦИПОВ РАБОТЫ С ЛЮДЬМИ
  4. Основные буквенные обозначения и геометрические характеристики
  5. ПОЯСНЕНИЯ ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЙ. ОБОЗНАЧЕНИЯ
  6. Применение принципов реинжиниринга

 

Чрезвычайно характерна общность формальных приемов при изображении фона,и рамок художественного произведения — общность, которая прослеживается в самых разных видах искусства. Так, в старинном театре элементы пантомимы, с одной стороны, были характерны для заднего плана действия, а с другой стороны, нередко служили введением в спектакль (сравни пантомиму в начале действия в старинном представлении «Убийство Гонзаго», изображенном в шекспировском «Гамлете»)75. В довозрожденческой живописи эта общность может проявляться, например, в единстве перспективных приемов, применяемых на фоне и по краям изображения (которые могут быть противопоставлены между тем перспективной системе, применяемой на переднем плане центральной части картины), в резких ракурсах, появляющихся в том.и в другим случаях,

 

74 О влиянии театра на живопись вообще писалось довольно много. См. прежде всего: Е. Mâle, L'art religieux de la fin du moyen âge en France, Paris, 1908; G. Соhen, The influence of the mysteries on art. — «Gazette des Beaux Arts», 1943; P. Francastel, La realite figurative. Elements structurels de sociologie de l'art, Paris, 1965, p. 215 sq; G. R. Kernodle, From art to theatre. Form and convention in the Renaissance, Chicago, 1945.

75 О пантомиме в начале спектакля см.: А. Аникст, Театр эпохи Шекспира, М., 1965, стр. 289.

 

 

и т. п. Та же общность может быть обнаружена и в литературном произведении — через противопоставление внешнего описания (характерного как для фона, так и для рамок повествования) описанию внутреннему.

Общность эта, конечно, никак не случайна..Как мы уже неоднократно отмечали, фон, точно так же как и рамки, принадлежит периферии изображения (или описания). Соответственно, если рассматривать произведение как замкнутую в себе систему, то и в случае рамок и в случае фона правомерно ожидать внешнюю, а не внутреннюю зрительную позицию. Задний план изображения выполняет в общем ту же функцию, что и его первый план (проявляющийся по краям изображения): оба плана прежде всего противопоставлены тому, что имеет место внутри изображения, то есть в его центре. Можно думать, что то, что представлено на фоне какой-то центральной изображаемой фигуры, в равной мере может мыслиться представленным и впереди нее, — но не изображается здесь только потому, что тогда это изображение, менее важное по самому своему существу, закрыло бы самое фигуру. С другой стороны, то, что на самом деле находится впереди изображения, в ряде случаев может быть вынесено средневековым живописцем на фон этого изображения — отчасти, возможно, и с той целью, чтобы не заслонялось главное изображение (сравни упоминавшийся уже способ передачи интерьера, когда изображение здания, в котором происходит действие, выносится на фон этого действия). Изображение фона во многих случаях может быть понято как зеркальность первого плана (или как «просвечивающий» первый план).

Помимо того, нередко рамки произведения бывают устроены таким образом, что последнее строится как произведение в произведении (картина в картине, театр в театре, новелла в новелле). Таким образом, рамки обозначаются здесь тем же общим способом, что и фон, хотя внутри этого единого принципа ситуация в данном случае прямо обратная. Если в рассмотренном выше случае приемом «изображения в изображении» обозначается фон произведения, причем изображение, помещенное внутри другого изображения, предстает как более условное по отношению к этому последнему (окаймляющему изображению) — то в данном случае изображение, помещенное в

 

 

другое изображение, является, напротив, основным (представляет собой центр композиции), тогда как окаймляющее изображение.выступает на периферии, играя роль рамок. Соответственно, в последнем случае внешнее (окаймляющее) изображение дается как более условное, по сравнению c которым внутреннее (центральное) изображение выступает как более естественное.

В отношении живописи здесь можно сослаться на изображение раздвинутых завес, окаймляющих картину (сравни «Сикстинскую мадонну» Рафаэля) или на нередкое изображение по краям картины оконной рамы или дверного проема — вообще того или иного экстерьера (смотри выше).

B отношении театра очень характерны те прологи, которые изображают беседу зрителя или актеров (на сцене) перед началом спектакля (сравни, между прочим, театральное вступление в «Фаусте») — и таким образом центральное действие предстает в виде сцены на сцене.

Что же касается литературы, то здесь можно сослаться на частый прием обрамления новеллы вводным эпизодом, который не имеет отношения к самому действию, но по отношению к которому данная новелла предстает как вставная (сравни «Книгу тысячи и одной ночи», «Декамерон» и т. п.).

Понятно, что при подобном способе построения рамок произведения — в виде дополнительного обрамляющего произведения, включающего в себя данное (центральное) произведение, — закономерно применение. внешней точки зрения именно к обрамляющему произведению, выполняющему роль рамки. Внешняя точка зрения, с одной стороны, непосредственно корреспондирует с точкой зрения зрителя или читателя и, с другой стороны, характеризуется подчеркнутой иллюзионистичностью (декоративностью, условностью), которая может оттенять центральное произведение, делая его более жизненным.

В связи со сказанным можно интерпретировать всевозможные колебания степени условности в произведении. Разнообразные всплески условности при описании, заключающиеся в неожиданной ссылке на используемый код, а не на передаваемое сообщение (типа пушкинского: «читатель ждет уж рифмы «роза», на-на, лови ее скорей»), можно уподобить условности обращения к публике в середине дейст-

 


вия (например, Ганс Вурст в средневековой комедии); и там и здесь имеет место выход на уровень метаязыка по отношению к непосредственному тексту повествования — иначе говоря, выход на периферию описания (на его фон или к его рамкам), позволяющий оттенить само описание.

Итак, мы можем видеть, что самый прием «произведения в произведении» употребителен как при изображении фона, так и при изображении рамок. При этом как для того, так и для другого случая характерно использование внешней точки зрения.

 


Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 86 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Грамматическая форма времени и вида и временная позиция автора | Второй тип описания поведения: внутренняя (по отношению к описываемому лицу) точка зрения. Формальные признаки того и другого типа описания | Проблема психологической точки зрения как проблема авторского знания | Несовпадение оценочной точки зрения с другими | Несовпадение пространственно-временной точки зрения с другими | СОВМЕЩЕНИЕ ТОЧЕК ЗРЕНИЯ НА ОДНОМ И ТОМ ЖЕ УРОВНЕ | ЗАВИСИМОСТЬ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ОТ ПРЕДМЕТА ОПИСАНИЯ | ТОЧКА ЗРЕНИЯ» В АСПЕКТЕ ПРАГМАТИКИ | ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ | РАМКИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Составной характер художественного текста| ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.007 сек.)