СЛОВО‑ОШИБКА

Все знают слово «зенит».

Еще не так давно, правда, им пользовались только немногие ученые люди: мало кого в народе особенно занимала та, практически ничем от других не отличающаяся точка небесного свода, которая приходится как раз у каждого над головой.

Поэтому, пожалуй, у слова «зенит» почти и не было «слов‑детей», производных слов; лишь астрономы да землемеры употребляли такие выражения, как «зенитный круг» или «перевести через зенит»; кроме них, никто ими не пользовался.

Теперь же, за последние двадцать – тридцать лет, слово это удивительно пошло в ход. Если уж футбольные команды носят такое название, если таким словом называют папиросы или конфеты, – значит, оно стало известным.

Породило оно и целую семью детей, производных слов: «зенитка», «зенитчик», «зенитный», тоже отлично известных в народе. Изменилось его точное значение: теперь, говоря «зенит», мы чаще всего подразумеваем вовсе не единственную математическую точку небосвода, расположенную у нас как раз над головой, а всё небо вообще, воздух, верх.

Мы говорим: «Орудия, приспособленные для стрельбы по зениту», то есть поверху, по самолетам. «Сначала стреляли по танкам, потом перешли на зенит».

Все это случилось по очень понятной и важной причине: небо вместе со своим «зенитом» приобрело совсем новое значение в жизни людей с тех пор, как в нем появились военные самолеты. Но ведь вражеские самолеты не все и не всегда появляются точно в «зените»!

Меня, однако, сейчас интересует не весь этот период в жизни слова «зенит», а самый момент его рождения. Что значит это слово? Откуда взялось оно у нас?

Слово «зенит» существует не только в русском, но и во многих европейских языках. «Зенит» остается зенитом и по‑французски, и по‑немецки, и по‑английски. Но, так же как в русском языке, сколько бы вы ни искали, вы найдете некоторое количество произведенных от него слов‑детей, но не обнаружите нигде слова‑ предка, того, от которого родилось бы само слово «зенит».

Это и неудивительно: таких «безродных», на первый взгляд, слов можно указать немало в любом языке; чаще всего обнаруживается при этом, что повсюду они «взяты напрокат» из какого‑либо третьего языка. В тех случаях, когда одно и то же безродное слово попадается в ряде языков Европы, обычно приходится предположить, что оно взято либо из греческого, либо из латинского языка, или же из языка арабов. Особенно это справедливо, если речь заходит о научных терминах, о словах астрономических, математических, географических и т. д.

Однако если говорить о слове «зенит», то тут‑то и начинается странность.

Ни в одном из этих языков такого слова не обнаруживается. Нет даже похожих на него слов того же корня. Выходит, что слово это родилось во всех современных языках само по себе, а «родителей» нигде не имеет. Это вещь совершенно невероятная.

Понадобились сложные разыскания, чтобы разоблачить «беспаспортного пришельца», явившегося невесть откуда и самонадеянно обосновавшегося во всех странах. Что же оказалось?

Слово «зенит» – очень редкий пример слова‑ошибки. Происхождение его, как выяснилось, все же арабское. Только в арабском языке самая высокая точка неба именуется вовсе не «зенит», а «замт». Да, «замт»!

Когда астрономы Европы ознакомились с арабскими астрономическими трудами, они стали охотно заимствовать из них многие термины, для которых еще не существовало соответствующих европейских слов.

Не было нигде в Европе и слова, которое бы значило: «верхняя точка небосвода». Показалось удобным наименовать ее арабским словом «замт».

Трудно уже сейчас сказать, когда и как именно была сделана ошибка, но какой она была – понятно.

Как только арабское «замт» переписали европейскими, латинскими буквами – zamt, в середине слова образовалось сочетание из трех вертикальных палочек. Они означали здесь букву «м».

Но малообразованным переписчикам чужое слово «замт» ничего не говорило; оно было непонятно, да и звучало для европейского, для испанского в частности, слуха как‑то дико. Переписчики решили, что ученый, видимо, нечетко пишет, и те же три вертикальные палочки прочли не как m (м), а как ni (ни), то есть не «zamt», а «zanit», – так, на их взгляд, слово выглядело хоть и столь же непонятно, но все же более удовлетворительно. Ошибки никто не исправил: арабского языка не знали. Так и пошло в испанском языке астрономов гулять чужое слово «занит», которое скоро превратилось в «зенит». Слово родного языка недолго, конечно, просуществовало бы в таком искаженном виде. А слово языка чуждого, да еще столь малоизвестного в Европе, как арабский, не только осталось жить, но и начало путешествовать по всем народам и странам.

Не все ли было равно людям, так ли называется «зенит» по‑арабски или иначе? У нас он называется так! И понадобились труды языковедов, чтобы восстановить истину.

Теперь, прочитав на футбольном состязании или на пачке папирос слово «Зенит», вы будете знать, что перед вами одно из редчайших слов в мире: оно появилось во многих языках в результате простой ошибки (даже описки) переписчика.

Но, с другой стороны, перед вами одно из самых обыкновеннейших слов мира, имеющих самую обычную историю. Оно пришло в европейские языки из чуждого им азиатского языка; позаимствовано оно было для того, чтобы им можно было назвать понятие, у которого еще не было имени. Значит, и возражать против него не приходится.

Во всех языках большое число новых слов, особенно таких, которые нужны новейшим наукам и технике, заимствуется именно таким образом из древних языков. Как вы видели только что и как увидите сейчас, при этом происходят иной раз курьезные случаи. Против их наличия, против существования созданных ими слов тоже бессмысленно протестовать: победителей, как говорят, не судят.

Дата добавления: 2015-08-03