Вино Лафонтена

В Сен-Манде съезжались экипажи, привозившие гостей. В доме шли деятельные приготовления к ужину, в то время как сам министр мчался на своих быстроногих лошадях в Париж. К городской ратуше он подъехал со стороны набережной, чтобы миновать оживленные кварталы города. Было без четверти восемь, когда Фуке и сопровождавший его Гурвиль вышли из экипажа на углу улицы Лонг-Пон и пешком направились к Гревской площади.

Повернув на площадь, они заметили человека солидного вида, одетого в черное с лиловым, который садился в наемную карету, приказывая кучеру ехать в Венсен. Он держал большую корзинку с бутылками, только что купленными им в соседнем кабачке под вывеской «Нотр-Дам».

– Ба, да ведь это Ватель, мой дворецкий, – сказал Фуке. – Зачем он приезжал сюда?

– Наверное, за вином.

– Что такое? Покупать для меня вино в кабаках! Неужели у меня такой плохой погреб?

И он направился к дворецкому, который заботливо устанавливал в карете корзину с бутылками.

– Эй, Ватель! – крикнул он повелительным голосом.

– Будьте осторожны, монсеньер, вас узнают, – остановил его Гурвиль.

– Так что за беда! Ватель!

Человек, одетый в черное с лиловым, оглянулся. У него было добродушное, но маловыразительное лицо. Глаза его блестели, на губах блуждала улыбка.

– Ах, это вы, монсеньер! – воскликнул он.

– Да, я. Что вы здесь делаете, черт возьми? Что у вас тут? Вино? Ватель, вы покупаете вино в кабаке на Гревской площади?

– Но зачем вмешиваться в мои дела? – с полным спокойствием произнес Ватель, бросив недружелюбный взгляд на Гурвиля. – Разве мой погреб плохо содержится?

– Не сердитесь, Ватель, – сказал Фуке, – я полагал, что мой… ваш погреб настолько богат, что мы могли бы обойтись без кабака «Нотр-Дам».

– Да, сударь, – с легким презрением произнес дворецкий, – ваш погреб так хорош, что некоторые из гостей ничего не пьют на ваших обедах.

Фуке с изумлением взглянул сначала на Гурвиля, потом на Вателя.

– Что вы говорите, Ватель?

– Я говорю, что у вашего дворецкого нет вин на все вкусы и что господа Лафонтен, Пелисон, Конрар ничего не пьют у вас за столом: они не любят тонких вин. Что же тут поделаешь!

– И что же вы придумали?

– Я и покупаю их любимое вино Жуаньи, которое они каждую неделю распивают в этом кабачке. Вот почему я здесь.

Фуке, почти растроганный, не нашел что ответить. Вателю же хотелось сказать очень многое.

– Вы бы еще упрекнули меня, монсеньер, – продолжал он, все более горячась, – что я сам езжу на улицу Планш-Мибре за сидром, который пьет господин Лоре у вас за обедом.

– Лоре пьет у меня сидр? – со смехом воскликнул Фуке.

– Ну конечно, сударь. Оттого-то он и обедает у вас так охотно.

– Ватель, вы молодец! – воскликнул Фуке, пожимая руку своего дворецкого. – Очень благодарен вам: вы поняли, что для меня господа Лафонтен, Конрар и Лоре – те же герцоги, пэры и принцы. Вы образцовый слуга, Ватель, и я удваиваю вам жалованье.

Ватель с недовольным видом слегка пожал плечами и проворчал себе под нос:

– Получать благодарность за то, что исполняешь свои обязанности, оскорбительно.

– Он прав, – произнес Гурвиль, движением руки отвлекая внимание Фуке в другую сторону.

Он указывал ему на запряженную парой лошадей низкую повозку, на которой колыхались две обитые железом виселицы, положенные одна на другую и связанные цепями. На перекладине сидел стражник, с угрюмым видом он пропускал мимо ушей замечания толпы зевак, старавшихся разузнать, для кого предназначаются эти виселицы, и провожавших повозку до городской ратуши.

Фуке содрогнулся.

– Вы видите дело решено! – сказал Гурвиль.

– Да, но оно еще не окончено, – возразил Фуке.

– Ах, не обманывайте себя напрасной надеждой, монсеньер! Если уж сумели усыпить ваше внимание, то теперь дела не поправить.

– Но я-то еще не утвердил приговора.

– За вас утвердил де Лион.

– Так я отправлюсь прямо в Лувр.

– Нет, вы не поедете туда.

– И вы предлагаете мне такую низость! – вскричал Фуке. – Вы советуете мне бросить на произвол судьбы друзей, сложить оружие, которое у меня в руках и которым я еще могу сражаться?

– Нет, монсеньер, я не говорил ничего подобного. Можете ли вы покинуть свой пост суперинтенданта в такой момент?

– Нет, не могу.

– Ну, а если вы явитесь к королю и он тотчас же сместит вас?

– Он может сделать это и заочно.

– Но тогда он сделает это не по вашей вине.

– Зато я окажусь негодяем. Я не хочу смерти моих друзей и не допущу этого!

– Разве для этого необходимо являться в Лувр? Имейте в виду, что, очутившись в Лувре, вы будете вынуждены либо открыто защищать ваших друзей, позабыв о личных выгодах, либо безвозвратно отречься от них.

– Этого я никогда не сделаю!

– Простите… Но король поставит вас перед выбором, либо вы сами предложите королю выбирать.

– Это верно.

– Поэтому нужно избегнуть столкновения, монсеньер Вернемся лучше в Сен-Манде.

– Нет, Гурвиль, я не двинусь с этого места, где готовится преступление и где обнаружится мой позор. Повторяю, я не сделаю и шага, пока не найду средства одолеть своих врагов!

– Монсеньер, – возразил Гурвиль, – я пожалел бы вас, если бы не знал, что вы – один из самых сильных умов на свете. У вас полтораста миллионов, вы занимаете королевское положение и в полтораста раз богаче короля. Кольбер даже не сумел убедить короля принять дар Мазарини. Когда человек – первый богач в государстве и не боится тратить деньги, то немного он стоит, если не добьется того, чего хочет. Итак, повторяю: вернемся в Сен-Манде…

– Чтобы посоветоваться с Пелисоном?

– Нет, монсеньер, чтобы сосчитать ваши деньги!

– Хорошо! – вскричал Фуке с загоревшимся взором. – Едем!

Они сели в карету и пустились в обратный путь. В конце Сент-Антуанского предместья они обогнали экипаж, в котором Ватель вез домой свое вино Жуаньи.

Несшиеся во весь опор вороные кони министра испугали робкую лошадь дворецкого, который в страхе закричал, высунувшись из кареты:

– Осторожнее! Не разбейте моих бутылок!

Дата добавления: 2015-08-03