Самоопределение

СОСЕД vol. 2

ДИАНА КИЛИНА

Женщины смотрят жёсткое порно, но почему–то краснеют, видя полуобнажённые тела в художественном кино. Женщин возбуждает сама мысль о том, чтобы сосать член, но почему–то они брезгливо морщатся, обсуждая минет с подругами. Женщины округляют глаза в ужасе от словосочетания «анальный секс», хотя до мурашек хотели бы попробовать, что же это такое.

Я не была такой. Но, как оказалось, даже идеальных любовниц пускают в расход; выбрасывают, словно не нужную вещь, когда надоедает.

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ

Down on the West Coast, they got a saying

«If you're not drinking, then you're not playing.»

But you've got the music, you've got the music in you, don't you?

Lana Del Rey «West coast»

Смачное ругательство послышалось из–за двери ванной. Я просунула голову, обмотанную тёмным полотенцем, в приоткрытую дверь и посмотрела на своего соседа.

– Может, ты свои вещи разберёшь до конца всё–таки? – потирая колено, изрёк он, – Не пройти, не проехать.

Я пожала плечами, фыркнула и снова спряталась за дверью, продолжив прежнее занятие – втирание кокосового масла в кожу после душа.

– Агата? – громко сказал он, – Ты ещё долго? Мне тоже нужна ванная.

– Сейчас выйду!

– «Сейчас» ты говорила полчаса назад, – пробормотал он, думая, что я не услышу.

Я намазалась маслом, закрыла баночку и поставила её на стиральную машину – туда, где стояла моя косметика. Свободных полок у Расмуса было не много, поэтому я постепенно оккупировала не занятые им территории по всей квартире: стиральную машину, стул в прихожей, ящики в шкафу – у него всё равно только трусы и носки, а у меня нижнее бельё, пижамы и ночнушки.

Выйдя из ванной, я нашла его на диване, щёлкающим кнопки пульта от телевизора.

– Я бы разобрала свои вещи до конца, если бы ты мне выделил место, куда их повесить, – сказала я, усаживаясь рядом.

Он закатил глаза:

– Женщины… Подвинь мои в сторону.

– У меня много одежды, – я пожала плечами и подобрала колени к груди.

– Сложи что–то в шкаф, – не унимался этот умник.

– Помнётся, – огрызнулась я.

– Агата, – Расмус тяжело вздохнул, – Сложи так, чтобы не помялось. Правда, надоело спотыкаться о мешки.

– Я всё равно съеду через месяц, – я запнулась, припоминая, когда вернутся родители, – Или два, – добавила быстро.

– Да хоть через три. Просто повесь. Можешь переложить мои футболки и освободить себе место. Мне не жалко.

– Хорошо, – тихо сказала я, разглядывая маленькую комнату.

Взгляд упал на тонкий наматрасник, лежащий на полу. Стало не по себе – выгнала парня с дивана, наверняка неудобно.

– Ты уже завтракал? – осторожно спросила я, прикидывая в уме, что я умею готовить.

Оладьи, яичница, салаты – не густо. А, ещё, сырники. И, кажется, блины.

– Нет ещё, – он закинул голову на подголовник и закрыл глаза.

Я уставилась на его руку, лежащую слишком близко к моему бедру. На фоне моей, его кожа была слишком тёмной. Чёрной, от красок. «TRUST» – одна из больших каллиграфических надписей, всегда привлекала моё внимание. «Доверие» – почему такой выбор?

– Я могу что–нибудь приготовить, – сдавленно сказала я.

Расмус распахнул глаза, поднял голову и посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

– Ты умеешь готовить? – спросил он, иронично изогнув бровь.

– Немного, – мои щёки вспыхнули.

– Мне начинает это нравиться, – он мягко улыбнулся, и моё смущение мгновенно испарилось, – Что ты можешь мне предложить?

– Блины?

– Идёт.

Я подскочила с дивана и направилась на кухню. Где находятся продукты, и посуда я помню – за эти два дня тайком наблюдала за соседом, когда он хозяйничал на кухне.

В прихожей послышались его шаги, а потом в ванной зажурчала вода – пошёл умываться. Я принялась за готовку, параллельно прикидывая, хватит ли мне денег снять временное жильё, пока родители в отпуске. Мои подсчёты ввели меня в серую грусть – денег, может и хватит – на аренду. А вот на всё остальное: продукты, коммунальные расходы, счета за мобильный – определённо нет.

Кажется, мне действительно пора искать работу.

Down on the West Coast, I get this feeling like it all could happen

That's why I'm leaving you for the moment, you for the moment

Boy blue, yeah you.

Lana Del Rey «West coast»

Странно, но с ним я практически не чувствую неловкости. Иногда, конечно, смущаюсь, если он оставляет колкие замечания в мой адрес – мнение обо мне сложилось неоднозначное, оно и понятно. Я и сама долго размышляла, разглядывая по ночам потолок, кем я была для Андруса. Постепенно пришло понимание того, что он никогда не говорил мне о своих чувствах и не спрашивал о моих. Наши отношения сводились к голому сексу – хорошему, качественному – но сексу. Пять раз в неделю, в одно и то же время – по расписанию.

За эти дни я осознала, что мне двадцать пять, а я просто просрала полтора года моей жизни. Я могла бы делать карьеру, встречаться, влюбляться, как все молодые девушки; но, вместо этого, я позволяла собой пользоваться. И пользовалась сама, чего уж греха таить. В итоге осталась, как старушка из сказки Пушкина – у разбитого корыта. Только у меня даже покосившейся избушки нет – пришлось ютиться у соседа, которого даже толком не знаю.

Подругам, как и советовал Расмус, сказала, что вернулась к родителям. Нинка звонила в тот же день, хотела напроситься в гости. Долго сочувствовала, жалела, увещевала в трубку. Я как–то отшутилась и пообещала увидеться, как только немного приду в себя.

С ним мы мало разговариваем. То ли не о чем, то ли не за чем. Он молча ест мою скромную стряпню, психует по утрам – я привыкла принимать душ с спросонья, и долго ворочается ночью на полу – определённо неудобно.

– Расмус, а откуда у тебя такое имя? – спросила я как–то вечером, когда мы вышли покурить на балкон.

– Что не так с моим именем? – он затянулся с прищуром, и бросил на меня напряжённый взгляд.

– Ну, имя эстонское, но ты говоришь без акцента и очень хорошо, – я пожала плечами и опустила голову, позволяя волосам прикрыть моё лицо.

Такие тяжёлые глаза у него временами – никак не привыкнуть.

– Мама русская, отец – эстонец, – отчеканил он.

– Понятно, – протянула я, отметив, что он не сказал «папа».

Значит, с главой семейства напряжённые отношения.

– А у тебя? – вдруг спрашивает он.

– Что у меня? – я вскинула голову и посмотрела, как он докуривает свою сигарету одной длинной затяжкой.

– Почему у тебя такое необычное имя?

– Папа хотел назвать меня в честь бабушки – Агафьей, но мама предложила более европейский вариант, чтобы не было трудностей с документами и вообще.

– Понятно, – повторил он за мной и выстрелил окурком в окно.

Я невольно ухмыльнулась и тут же встретилась с его глазами – пристально разглядывал.

– Что? – спросил резковато, но к таким интонациям я начала привыкать.

– Я тоже всё время забывала купить пепельницу, – из меня вырвался смешок.

Расмус широко улыбнулся, от былой напряжённости не осталось и следа. Хрипло фыркнул, покачал головой и толкнул прикрытую балконную дверь ногой.

– Я сегодня на работу, – сказал он, пропуская меня вперёд.

– Хорошо. А где ты работаешь?

– Охранником в клубе, – спокойно ответил он, открывая шкаф и доставая из него одежду.

– О, – ляпнула я, – Ясно.

– Что, не престижно? – он стянул футболку через голову, и повернулся ко мне спиной.

На ней у него тоже были рисунки, непонятные мне – толком не разглядеть.

– Я думала, что ты бандит или сутенёр, – пошутила я, – Ты такой брутальный. И все эти, – я махнула рукой на него, когда он повернулся, накинув рубашку на плечи, – Ну, ты понял.

– Да, это моё маленькое милое хобби, – он улыбнулся, увидев, как я брезгливо поморщилась, – Предупреждали когда–то – сделаешь одну и уже не остановишься, но я не верил, – он рассмеялся, и подхватил джинсы с полки.

– Девушкам, наверное, нравится, – я пожала плечами, забросив ноги на журнальный столик.

– Нравится, – задумчиво ответил он, – Но не всем.

Его тон заставил меня внимательно посмотреть на него и нахмуриться.

– Ладно, – он резко дёрнулся, моргнул и отвёл взгляд, – Я ухожу. У меня один комплект ключей, так что закрой дверь на защёлку. И не огрей меня чем–нибудь тяжёлым по голове в пять утра, если испугаешься.

– Постараюсь.

– Не скучай, – бросил он, исчезая в дверном проёме.

– Постараюсь, – шепнула я.

It's getting harder to show it

I'm feeling hot to the touch.

You say you miss me

And I always say I miss you so much,

But something keeps me really quiet.

I'm alive, I'm a lush

Your love, your love, your love.

Lana Del Rey «West coast»

– Расмус! Прекрати, ради Бога! – вопила я, пытаясь вырваться из стального захвата.

Мои пятки оказались под безжалостными пытками – их щекотали без остановки. Я била ладонью об пол, захлёбываясь в визгливом смехе, тщетно пыталась вырваться, но этот говнюк держал мои коленки так крепко, не давая даже возможности пошевелиться.

– Хва–а–атит! – проскулила я, – Пожалуйста…

– Ну уж нет. Ты первая начала, – ответил он, продолжая экзекуцию.

Дёрнул меня чёрт поспорить с ним, кто выдержит дольше.

– Это нечестно, – крикнула я, заходясь в диком хохоте, перебивающимся на визги, – Ты не боишься щекотки вообще.

– Боюсь, просто я смог вытерпеть, – он ненадолго остановился и посмотрел на меня с насмешкой.

Я быстро сообразила, что это мой шанс спастись, и резко толкнула его пятками в грудь. Расмус с грохотом рухнул на пол, издав какой–то низкий горловой звук. Мои ноги оказались свободны, и я быстро подтянула их к себе, откатываясь подальше.

– Ааа, – протянул он за моей спиной.

– Что, ударился? – я замерла в своей попытке к бегству и с беспокойством посмотрела на него, – Прости, я не хотела!

Моя наивность когда–нибудь меня погубит. Только я двинулась к нему, чтобы осмотреть голову и другие части тела на предмет травм, он снова скрутил меня и начал щекотать пуще прежнего – теперь подмышки и бока.

– Стой, стой, стой, – прошептала я охрипшим голосом, – Всё, не могу.

– Ладно, – выдохнул он, отпуская меня и отодвигаясь, – Я выиграл.

– Да, ты выиграл, ты – лучший, ты – победитель, – я растянулась на полу, – У меня живот теперь болит. И лицо.

– Лицо?

– От смеха, – пояснила я, – Пойдём курить?

– Пошли.

Расмус быстро встал на ноги и протянул мне руку, помогая подняться. Мы вышли на балкон, я открыла окно настежь и заняла свою привычную позицию, облокотившись плечом о пластиковую раму. Он встал напротив, отзеркалив мою позу, и протянул мне открытую пачку. Я вытащила из неё сигарету, случайно вытянув фильтр второй и улыбнулась, когда он схватил его зубами.

Едкий дым обжёг мои лёгкие. Я выдохнула тонкую струйку из уголка губ, и посмотрела на ветвистый каштан за окном.

– О чём думаешь? – тихо спросил сосед.

– Работу надо искать, и вообще… – я запнулась, – Надо что–то решать. Что–то менять. Не знаю.

– Ясно, – он прищурился, чтобы дым не попал в глаза, и посмотрел куда–то за мою спину.

Резко выбросил сигарету и шагнул ко мне. Я удивлённо моргнула, когда его лицо оказалось в опасной близости от моего.

– Только не психуй, – шепнул он у самых моих губ, глядя глаза в глаза.

– Что ты имеешь… – начала я.

За спиной кто–то прокашлялся. Расмус медленно поднял голову и кивнул, бросив в ту сторону ледяной взгляд.

– Привет, – пролепетал до боли знакомый голос, – А мы теперь соседи.

Я застыла, замерла, окоченела. Начала медленно поворачиваться, он попытался меня удержать, сжав моё плечо. Когда моё тело повернулось на сто восемьдесят градусов, я смогла только сдавленно прошептать:

– Ты?

Серые глаза Нинки расширились. Рот приоткрылся в удивлении. Она переводила взгляд с меня на Расмуса и обратно. Её щёки порозовели, когда она шагнула назад, в сторону открытой балконной двери моей бывшей квартиры.

Квартиры, которую снимал мой бывший любовник.

– Ах ты сука, – выдохнула я.

Рука Расмуса больно сжала моё плечо, когда я рванула в её сторону. Нинка взвизгнула и скрылась в моей бывшей спальне, громко хлопнув дверью, повернув ручку и задвинув штору.

– Отпусти, – захныкала я, пытаясь отцепить его от себя, – Я её убью.

– Агата, успокойся, – он обхватил меня сзади, прижав мои руки по бокам.

Оторвал от пола и внёс в свою квартиру, открыв мной дверь. Я жадно хватала ртом воздух, не в силах что–то сказать. Даже кричать не могла – эмоции затопили лавиной.

Нинка. Как она могла. Мы же дружим с первого класса. Я же доверяю ей безгранично. Я же…

– Сядь! – рявкнул сосед, толкая меня на диван, – Вдохни и выдохни.

Я послушно вздохнула и выдохнула – резко и рвано.

– Глубже, – мягко сказал он, опускаясь на корточки, – Вот так, – проговорил он, когда я сделала глубокий вдох, – И ещё раз.

Выдохнуть снова я не смогла – слёзы потоками хлынули из глаз. Я зажмурилась, пытаясь их остановить и закрыла лицо руками.

– Агата, – тихо сказал Расмус, – Мне очень жаль.

– Как ты догадался? – промычала я в свои ладони.

– Интуиция, – после небольшой паузы ответил он, – На самом деле, я знал, что он постоянно водит девушек, – тихо продолжил он.

Я подняла голову и посмотрела на него нахмурившись.

– Ты же живёшь здесь всего несколько месяцев?

– Полгода. Но соседи шепчутся. До тебя были и другие, – пренебрежительно пожав плечами, он вздохнул и поднялся, – Я не знал, что это твоя подруга…

– Бывшая подруга, – злобно перебила я.

– Бывшая подруга, – поправился он, усмехнувшись и садясь рядом. Притянув меня за плечи к себе, он тихо сказал в мою макушку, – Просто увидел тебя на площадке тогда… Стало жалко, никто не заслуживает такого.

– Мне не нужна твоя жалость, – сквозь зубы процедила я.

– Ладно, мне тебя не жалко. Сама виновата, – он хохотнул и сжал меня чуть крепче.

– Дешёвая шлюха, – выдохнула я когда–то брошенные им слова.

– А вот за это извини ещё раз.

– Да ладно, за правду не извиняются, – я усмехнулась и вытерла лицо ладонью, – Чувствую себя грязной. Мерзко.

– Сходи помойся, – снова отшутился он тёплым голосом.

– Иди ты, – я стукнула его кулаком по груди.

Расмус хрипло расхохотался и отпустил меня, позволяя мне расправить плечи. Я бросила на него хмурый взгляд и вяло улыбнулась, когда он мне подмигнул.

– Ты как? – спросил он, разглядывая моё лицо.

– Паршиво, – честно ответила я.

– Чай будешь?

– Буду.

– Бить её не пойдёшь? – он покосился на закрытый балкон, а потом его глаза, прищурившись, вернулись ко мне.

Я промолчала и сжала губы.

– Агата, не надо этого делать. Не унижайся, – произнёс он.

Отвернувшись, я обхватила плечи руками и посмотрела на своё размытое отражение в глянцевой поверхности телевизора. Помолчала недолго, пригладила растрепавшиеся волосы рукой и тихо сказала:

– Не буду.

I can see my baby swinging

His Parliament is on fire when his hands are up

On the balcony and I'm singing.

Ooh baby, ooh baby, I'm in love.

Lana Del Rey «West coast»

Нинка не появлялась на лоджии, видимо, опасаясь моей мести. У меня же наступила апатия, полная безразличность ко всему, что происходило за стеной в соседней квартире. Я целыми днями бездумно листала вакансии на CV–keskus, пересматривала предложения о работе и понимала, что не могу найти ничего, чем я хотела бы заниматься.

Расмуса моё настроение напрягало. Он часто шутил, подкалывал, но я только устало улыбалась. Вздрагивала и брезгливо морщилась, когда слышала, как в час дня хлопает соседняя дверь – чёрт бы побрал тонкие стены. Уходила на кухню и включала чайник, если слышала стоны – спинка дивана стояла вплотную к стене и розетка добавляла «акустики».

Отправила Андрусу сообщение о том, что он урод. Он, естественно, не ответил.

Молча сидели на кухне с соседом – был вечер пятницы. Он уже оделся для выхода на работу, но за полчаса предложил попить чаю с шоколадкой, найденной в шкафчике над холодильником. Я жевала, даже не чувствуя вкуса и игнорировала его пристальный, напряжённый взгляд.

– Какое у тебя гражданство? – спросил он, нарушая тишину.

– Эстонское, – машинально ответила я, забрасывая в рот ещё один кусочек горького шоколада.

– Английский знаешь? – он постучал кончиками пальцев по столу, а затем поднял свою кружку и отхлебнул глоток чая.

Я встрепенулась и удивлённо посмотрела на него.

– Постольку поскольку.

– В Греции была? – не унимался с вопросами он.

– Нет, а что?

– А хочешь поехать?

– Ты можешь по существу, – раздражённо буркнула я.

– В Грецию, говорю, хочешь поехать? – повторился он.

– Ну, хочу, – дерзко ответила я, – Оплатишь тур?

Расмус загадочно улыбнулся, поёрзал на стуле и вытащил мобильник из кармана джинсов. Набрал чей–то номер, приложил трубку к уху и отпил ещё один глоток чая.

– Пеэтер, – растянув первый слог на чисто эстонский манер, сказал он, – Привет. Да, давно не слышались. Скажи, у тебя есть работа сейчас на острове?

Он замолчал, слушая, что говорит собеседник. Коротко нахмурился, а потом широко улыбнулся. Перевёл взгляд на меня и снова заговорил:

– Неплохо. А если я привезу с собой ещё одного человечка, – снова пауза, – Девушку. Да, знает. Да, хорошенькая. Будет супер? – не отрывая своих глаз от моих, он усмехнулся, – Отлично. Договорились, вылетаем завтра.

Отключив трубку, Расмус допил свой чай.

– Ты всё–таки сутенёр? – настороженно спросила я.

– Нет. У отца моего школьного друга на Крите сеть гостиниц. В сезон им нужны аниматоры, официанты, бармены – короче, есть работа.

– Ты, должно быть, шутишь? – я прищурилась и подобрала ноги на стул.

– На полном серьёзе.

– А билеты?

– Сейчас закажу. Паспорт с собой?

– Да, – промямлила я.

– Тогда собирай вещи, и купальников побольше прихвати, – улыбнулся он, поднимаясь на ноги, – Всё, я ушёл на работу. Буду утром. К соседям не ходи, – коротко раздал указания, подмигнул и скрылся в коридоре.

Я моргнула, посмотрела на его опустевшее место, потом оглядела кухню беглым взглядом. Входная дверь хлопнула, и я вздрогнула. Прокрутила в голове ещё раз его слова, а потом широко улыбнулась и пошла собирать чемодан.

Down on the west coast, they got their icons

Their silver starlights, their queens of saigon.

And you got the music, you got the music in you, don't you?

Down on the west coast, they love their movies

Their golden cars and rock–n–roll groupies.

And you got the music, you got the music in you, don't you?

Lana Del Rey «West coast»

– Это рай на Земле, – выдохнула я, пытаясь ухватить весь вид в камеру мобильного телефона, – Какая красота…

Короткий щелчок, и на карте памяти остаётся одно из первых воспоминаний об этом острове – невысокие скалы, белоснежный песок и лазурная вода. Не голубая, нет – лазурная. Прозрачная у самой кромки берега, и резко переходящая в ультрамарин на глубине.

Расмус разбирает вещи в номере – небольшой комнате с двумя кроватями в отдельном крыле гостиницы – для персонала. Если бы я знала, что окна таких комнат выходят на дикий пляж, всего в нескольких метрах от закрытой территории отеля, я бы никогда в жизни не ездила в отпуск по путёвкам.

– Ты не против, что нас поселили вместе? Пеэтер сказал, что работников теперь нечётное количество и остался только этот номер. Но, если хочешь, я могу поговорить с ребятами и подселиться к кому–нибудь…

– Нет, – прервала его я, – Нет, всё в порядке. Вдвоём веселее, я ведь никого кроме тебя не знаю.

Щёлкнув фотоаппаратом ещё раз, я пролистала последние снимки. Серый аэропорт Таллинна, взлётная полоса, облака–облака–облака, горы… Моё румяное лицо в голубом кресле самолёта сразу после посадки – в кадр попала рука соседа с его татуировками. Не думая, подключаюсь к бесплатному ВайФай, захожу в Instagram и публикую это фото с короткой подписью: «Я в раю».

– Ты мне так и не рассказал, чем конкретно мы будем заниматься? – спрашиваю я, вернувшись в номер с небольшого патио.

– Поразвлекаем постояльцев: волейбол, конкурсы, и прочая ерунда. Ничего сложного, я введу тебя в курс дела по ходу, – он разложил свои вещи на полки и кивнул на открытую часть шкафа со штангой и вешалками, – Твоё место. Чтобы не помялось ничего, – поддел он с издёвкой.

Я невольно улыбнулась и открыла свой чемодан. Вещей я взяла немного – пару платьев, бельё и купальники. Пять штук. На всякий случай прихватила тёплую вязаную кофту, если похолодает, и спортивные штаны.

– И надолго мы здесь? – я начала развешивать свои вещи, приглаживая чуть смятую после перелёта ткань.

– Пока на месяц. Если понравится, можно остаться до конца сезона.

Мои губы растянулись в улыбке шире – вот откуда у него такой загар.

– И ты работаешь тут каждый год?

– Да. Платят очень хорошо, к тому же это такая работа… – Расмус пожимает плечами, – Сама поймёшь.

– Я уже понимаю, – я рассмеялась и закрыла двери шкафа, повернулась лицом к нему, – За такой вид из окон люди платят бешеные деньги.

– Ну, а здесь будут платить нам, – он взглянул на часы, висящие на стене, – Сейчас будет ужин, познакомимся с остальными. В душ пойдёшь?

Я быстро закивала головой и рассмеялась, когда он простонал.

– Я знаю, кем ты была в прошлой жизни, – протянул он, заваливаясь на кровать.

– Кем же?

– Уткой. Только они могут проводить в воде так много времени.

– Я быстро, – крикнула я, скрываясь в дверях крошечной ванной.

– Конечно, как же, – ответил он громким басом.

«Кажется, жизнь налаживается» – подумала я, с улыбкой глядя на своё отражение в зеркале над раковиной.

Из ванной мне пришлось выбегать под вопли недовольного Расмуса – опять провела там больше получаса. Пока я одевалась в одно из прихваченных летних платьев – белое, в пол, на тонких бретельках, завязывающихся на шее – он быстро сполоснулся и вышел уже одетый в синие шорты и свободную чёрную майку, открывающую все его татуировки. Подмигнув мне, он открыл дверь, ведущую на патио, а оттуда – на петляющую между яркими кустарниками дорожку. Я выпорхнула на тёплый воздух и бросила ещё один взгляд на пляж, раскинутый внизу.

– А мы сможем там искупаться? – спросила я, пока мы шли к главному зданию на ужин.

– Сможем.

– А у нас будут выходные? – я продолжила засыпать его вопросами.

– Теоретически нет, но во время завтрака, обеда и ужина работать не надо. Ну, плюс ночное время, – он пожал плечами впереди, и обернулся.

– А сон?

– Сон для слабаков, – рассмеялся он, – Привет, – кивнув молодёжи, столпившейся у дверей ресторана, он остановился и подождал, когда я поравняюсь с ним.

– О, Расмус! – двое парней по очереди протянули ему ладони для рукопожатия, – Круто, мы уже не ждали тебя.

– Да, я собрался спонтанно, – мой сосед широко улыбнулся и посмотрел на меня, – Это Агата, мы приехали вместе.

– Ну у вас, у эстонцев и имена, – присвистнув, высокий худощавый парнишка улыбнулся и подмигнул мне, – Костя, – представился он.

– Саша, – произнёс второй, на лицо – полная копия предыдущего, только чуть старше на вид и чуть пониже ростом.

– Вы братья? – вырвалось у меня, пока я переводила взгляд на Константина и Александра.

– Ага, – они переглянулись и улыбнулись.

– Девочки! – рявкнул Саша, – Знакомьтесь, у нас новенькая.

Девушек было шестеро. Загорелые, как на подбор, с выгоревшими на ярком солнце волосами. Они подошли ближе, поздоровались с Расмусом – видимо он действительно здесь не в первый раз. Когда на меня посыпались имена, я затрясла головой и подняла ладони вверх:

– Я не запомню сразу всех, – с робкой улыбкой сказала я, – Давайте по ходу пьесы познакомимся. Вы все говорите по–русски?

– Да, – Маша, первая представившаяся, улыбнулась в ответ – открыто и искренне, – Мы с Ларой и Катькой из Тюмени приехали. А остальные с Украины.

– Понятно.

Пока мы знакомились, появился Пеэтер – парень с традиционной эстонской внешностью – высокий рост, светлые волосы, серо–голубые глаза. За одним небольшим исключением – загар. Он показал наш столик – в дальнем углу зала, и все побрели туда, рассаживаться и занимать места.

Ужин запомнился забавными историями, кратким экскурсом в типичные развлечения для туристов: конкурсы у бассейна, игры на пляже. Девочки сказали, что если хочется проводить время поспокойнее, то можно попроситься в детскую комнату – но я не верю в такой «спокойствие», поэтому отрицательно покачала головой. Я сфотографировала свою тарелку с овощами и куском запечённой рыбы и поймала смешок Расмуса, сидящего по правую руку. Знаю, о чём он подумал – я обязательно выложу эту фотографию в социальную сеть, как заправский хипстер.

– А ты свои трусики тоже фоткаешь и выкладываешь в Facebook? – шепнул он, чуть наклонившись ко мне.

Мои щёки покраснели, и я прищурилась.

– А знаешь, – невнятно сказала я с набитым ртом, – Это хорошая идея. В конце концов, кто–то же должен видеть мои трусики, – заговорщицки прошептала я.

Он сипло рассмеялся:

– Я их вижу временами, когда ты забываешь в комнате свою пижаму, – приглушённо, чтобы не услышали другие, проговорил он.

– Что ты прицепился к моим трусикам? – я ткнула в него вилкой, – Хочешь, дам поносить, если так нравятся. Тебе какие: розовые с рюшами или чёрные кружевные?

Расмус заржал громче прежнего и быстро прикрыл рот рукой.

– Тебе пойдёт, – невинно хлопнула глазами я.

– Ну уж нет. Носи сама свои трусики с рюшами. Я уж как–нибудь в плавках, – он продолжал посмеиваться и качать головой, сверкая озорными искорками в светлых глазах.

К концу ужина я раскраснелась, как рак – действие слабого столового вина, которое подавали к еде. Щёки горели огнём, и я невольно зажмуривалась, когда прохладный морской воздух, доносящийся из открытых окон, обдувал лицо.

– Душно? – сосед снова отвлёкся от россказней парней, – Пойдём прогуляемся?

– Пойдём, – вяло ответила я.

– Стойте! – остановил нас Саша, – Совместное фото первого дня. Это традиция, возражения не принимаются.

Подозвав бармена, он протянул ему свой телефон и попросил по–английски сфотографировать всех собравшихся за столом. Послышался щелчок, присущий всем айфонам, а потом наш «фотограф» указал телефоном на нас с Расмусом:

– Sit closer, please. You are not clear on picture.

Мы переглянулись, и подвинули свои стулья навстречу друг другу, соприкоснувшись плечами. Ещё один щелчок, телефон вернулся к хозяину.

– Все включаем Bluetooth, – последовала его отрывистая команда.

Восемь голов склонились над своими аппаратами. Я тоже подхватила свою трубку со стола, нажала заветную кнопку. Телефон булькнул, оповестив о передаче файла, я нажала «Принять». Мгновенная загрузка, и вот на экране наша компания с загорелыми лицами – одна я, как бело пятно на их фоне.

Улыбка тронула мои губы, и я, недолго думая, выбрала в меню снимка «Использовать, как обои». Настроив фото на наши с соседом лица, я установила его и улыбнулась шире. Показав мобильник Расмусу, я подмигнула ему и прошептала одними губами: «Спасибо».

Он ничего не ответил, просто рассеянно кивнул и бросил задумчивый взгляд на моё лицо.

You push me harder for the way

I'm feeling hotter than fire.

I guess I know and how to be and make me feel I'm a child

Didn't say you gotta know, boy it's you I desire

Your love, your love, your love.

Lana Del Rey «West coast»

– Ты знаешь, а мне нравится такая работа, – сказала я вечером третьего дня, развалившись в подушках на патио, – А реально работать весь сезон, а потом жить на заработанные деньги до следующего?

Он медленно затянулся и стряхнул пепел в маленькую металлическую пепельницу, которую стащил из ресторана, пока никто не видел. Пожал плечами, почесал покусанное комарами плечо.

– В принципе можно, если грамотно распределять средства.

– А ты почему работаешь в Таллинне охранником? – моё любопытство не унималось, и я вместе с ним.

– Кредит за учёбу выплачиваю, – он улыбнулся, предугадывая следующий вопрос.

– А на кого ты учился? – я хлопнула по ноге, на которую присел противный кровопийца, я потянулась за спреем от насекомых.

Разбрызгав по коже вонючую жидкость, я протянула баллончик Расмусу.

– Я учился на медбрата, – он распылил средство по спине и плечам, – И не делай такое удивлённое лицо.

– Ты – медбрат? – прошептала я, округлив глаза.

– Да. Хотел поступать дальше, на кардиохирурга, но не вышло.

– А почему? – снова спросила я, и осеклась, когда он рассмеялся.

– Агата, тебя надо было назвать «Почемучка».

Я поёжилась, сжала губы и процедила:

– Не хочешь, не отвечай. Я вообще ни о чём больше спрашивать не буду, – буркнула я, отвернувшись.

Он коротко фыркнул, замолчал ненадолго, а потом снова заговорил:

– Моя мама умерла пять лет назад, – тихо сказал он.

Я нервно дёрнулась и посмотрела на него, мысленно шлёпнув себя рукой по лбу за бестактность.

– Прости.

– Не извиняйся, ты не могла этого знать, – резко ответил он, – В общем, мама умерла и мне вроде как больше не для кого было учиться дальше. У неё было больное сердце.

– Ты надеялся, что станешь врачом и поможешь ей?

– Да, надеялся, – он докурил и затушил сигарету, сложил руки на согнутые колени и посмотрел в ночное небо над заливом, – Не судьба, видимо.

Я открыла рот, чтобы ещё раз выразить свои скупые соболезнования, но быстро его захлопнула. Наверное, не стоит.

– Ты совсем не куришь с тех пор, как мы приехали, – заметил он, когда я поморщилась от запаха дыма.

– А знаешь, не хочется, – я немного оживилась и посмотрела на него, – Наверное, это хороший повод бросить.

– Да, пожалуй, да, – он улыбнулся, не так открыто, как обычно, но всё же, – Забыл сказать – завтра у нас выходной. Я договорился с Пеэтером, хочу показать тебе остров.

– Серьёзно?

– Да. Тут есть очень красивые места.

– Это я уже поняла. А где мы возьмём машину?

– Агата, вот ты вроде бы брюнетка – он махнул рукой на мою голову с растрёпанными чёрными волосами, – А вопросы задаёшь иногда такие тупые, что я хочу узнать, не прячутся ли у тебя где–нибудь белые корни. В прокат возьмём, – вздохнул он с улыбкой.

– Когда ты ведёшь себя, как умник, ты меня бесишь, – огрызнулась я, – Нормальные у меня вопросы.

– Глупые.

– Нормальные.

– Глупые, утка–почемучка.

– Умник–грубиян, – я показала ему язык, и он снова рассмеялся.

– Утка–почемучка звучит оригинальнее.

– Иди ты, – буркнула я, потянувшись к телефону.

– Собрала лайки своим обедом? – подколол он.

– На самом деле, – я подняла голову от экрана и вздёрнула бровями, – Больше лайков и вопросов собрала фотография из самолёта.

– Это там, где моя рука видна? – он улыбнулся.

– Ага. Все хотят знать, кому она принадлежит.

– Давай создадим ещё большую интригу, – Расмус ехидно улыбнулся, – Иди сюда.

Раскинув руки, он подёргал бровями, как я совсем недавно. Я фыркнула и подползла к нему, устроившись на широкой груди с набитыми под ключицами крыльями.

– Давай телефон и устраивайся поудобнее, – он протянул ладонь, и я вложила в неё свой мобильник.

Моя макушка удачно вписалась в его подбородок. Обняв меня одной рукой – той, что была полностью покрыта чернилами, он вытянул вторую и на экране показалась я собственной персоной. Щёлкнул затвор, снимок готов.

– Дай посмотреть, – я потянулась к телефону и принялась разглядывать фотографию с лукавой улыбкой на губах.

Его лица не было видно, только губы и тёмная щетина. Моя кожа, казавшаяся мне до этого момента загоревшей за эти дни, казалась бледной на его фоне. Рука, обнимающая меня, получилась чёткой – можно было разглядеть практически все рисунки: часть черепа в розах на плече, большую птицу на предплечье, а также ту самую надпись «TRUST».

– Круто, Мистер Икс, – сказала я, выставляя фотографию, – Как подпишем?

– Не знаю, придумай сама что–нибудь, – промычал он у моего виска.

От его дыхания по коже поползли крошечные мурашки. Одной рукой он продолжал обнимать мой живот, а другую положил на плечо, пока я выдумывала незамысловатое название для снимка.

Его ладонь была горячей, обжигающей, и от контраста с прохладным вечерним воздухом я вся стала похожа на полиэтиленовый пакет с пупырышками. Мысли из головы куда–то разбежались, и я просто выставила фото, так и не подписав его.

– Замёрзла? – шепнул он, на этот раз его губы оказались на уровне моей щеки.

Я вздрогнула и отстранилась. Обернулась через плечо на него, криво улыбнулась.

– Да, немного. Во сколько завтра подъём?

– Можно поспать подольше, – задумчиво ответил он, прищуриваясь, – Выходной ведь.

– Хорошо. Я спать, – быстро сказала я, подпрыгнула на ноги и вошла в номер.

Прикрыв за собой дверь, я бросила из темноты взгляд на его силуэт, потянувшийся к пачке сигарет. Судорожно вздохнула, и прикрыла пылающие щёки ладонями.

Мне одной кажется, что мы сближаемся? Или у вас тоже появилось такое ощущение?

I can see my sweet boy swinging,

He's crazy and Cubano call my only love

On the balcony and I'm singing.

Move baby, move baby, I'm in love,

I'm in love,

I'm in love.

Lana Del Rey «West coast»

Крошечный кроссовер Suzuki огненно–красного цвета – мой выбор. Машины, которые были в прокате можно описать только двумя словами: «малолитражки и малогабаритки» – в Европе не любят большие и неэкономичные машины. Из открытого настежь люка бил прохладный воздух, треплющий мои и без того спутанные волосы. Расмус вёл машину уверенно, лавируя по серпантину и круто сворачивая на резких поворотах перед обрывами, так, что я визжала от ужаса.

Я поняла магию этого греческого острова – песок и камни; сухая трава и яркие цветы; густые леса вдалеке; белые квадратные домишки на побережье. Шагнула к воде, прикрыв глаза и вслушиваясь в шелест волн, крики чаек и гул ветра, который словно насвистывал какую–то мелодию, отражаясь от скал, окружающих бухту и остров Киссамос.

Вдалеке стояла яхта с дайверами, так мне пояснил Расмус. Он спросил перед выходом из отеля, хотела бы я понырять с маской, но я отказалась – не моё, боюсь глубины.

– Красиво, правда? – послышался его голос из–за спины.

– Да, очень, – я не стала оборачиваться, просто улыбнулась и проследила глазами за набегающими к ногам волнам.

Чуть вздрогнула, когда вода коснулась разгорячённой кожи на щиколотках и тут же расслабилась от освежающей прохлады.

– Искупаемся, и обратно, как раз успеем к ужину, – тихо сказал он, – Ты, наверное, проголодалась?

– Есть немного.

– Агата, ты в порядке? Ты молчаливая весь день.

– Просто хорошо, – я прикрыла глаза и вдохнула морской воздух полной грудью, – Мне хорошо; так хорошо, что, кажется, я умру.

– Э, не стоит, – мягко сказал он, откинув мои волосы с лица, – Ты мне ещё пригодишься живая.

– Не над кем будет издеваться? – прищурилась я с улыбкой.

– Я любя, – он шутливо щёлкнул меня по носу и кивнул на воду, – Наперегонки?

Кивнув, я быстро стянула с себя свободное платье–футболку и бросила его прямо на песок. Поймала его любопытный взгляд, изучающий моё тело в одном купальнике и мягко стукнула кулаком по плечу.

– Не пялься так открыто, это неприлично.

– Мне просто кажется, ты немного поправилась, – нахмурившись, сказал он, отклоняясь назад и смотря на мою задницу, – Да, определённо ты набрала пару лишних кило.

– Придурок, – прорычала я, – Я не поправилась. Я мало ем.

– Ты ешь, как слон, Агата, – он рассмеялся, и брызнул в меня водой, – Если бы не «Всё включено», то мы тратили бы всю зарплату на твой желудок.

– Как же ты меня бесишь, – я закатила глаза, махнула на него рукой и побежала в воду.

Обратно мы вернулись к тому моменту, когда все постояльцы почти разошлись. За нашим столом тоже никого не было, поэтому мы сидели вдвоём, уминая остатки еды со шведского стола.

– Пойдём на дискотеку? – спросил он, делая глоток вина из своего бокала.

Я пожала плечами. Дожевала пасту с морепродуктами, облизнула губы и усмехнулась, видя, как он проследил глазами за этим движением.

– Не хочу. Хочу в душ, я вся в песке и солёная после моря.

Он прокашлялся и сделал ещё один глоток, опустошая бокал одним махом. Посмотрел в окно за моей спиной, перевёл взгляд на меня – опять напряжённый и тяжёлый.

– Наелась?

– Да.

– Тогда пошли, провожу тебя, – он медленно поднялся из–за стола, и протянул мне руку, помогая встать.

Его пальцы сжали мои чуть сильнее, чем позволяют приличия; и задержали в своих чуть дольше, чем допускается простым жестом вежливости. Я не стала убирать свою руку из его ладони, впитывая эти ощущения – правильности и волнения. Какого–то наивного трепета – что он позволит себе дальше? И позволит ли?

Мы молча шли к нашему номеру, в котором жили, как соседи. Друзья, хорошие знакомые – не больше. Мы почти не касались друг друга специально, поэтому моя кожа медленно плавилась – с непривычки.

Он проводил меня до ступеньки, которая вела на патио. Медленно разжал пальцы, отпуская мою руку. Посмотрел из–под бровей, хмурый и задумчивый. Что–то пробормотал о том, что хотел зайти к парням, я только молча кивнула и понимающе улыбнулась. Скрылась в темноте пустой комнаты с двумя односпальными кроватями, оставив дверь приоткрытой – вдруг решит вернуться.

Стояла, глядя в одну точку и ожидая, что половицы скрипнут под его шагами. Потом плюнула и стянула платье через голову, бросив его на пол. Взяв с полки в шкафу вещами чистое нижнее бельё, я закрыла двери и пошла в ванную.

Успела только умыться и почистить зубы. Боковым зрением увидела его силуэт в проёме, вздрогнула от неожиданности и замерла.

Он посмотрел на меня голодными глазами, медленно выдохнул и шагнул навстречу. Места было мало для одного, а для двоих его не было вовсе – пришлось прижаться спиной к стеклянной стенке душевой.

Осторожное движение – его рука, приближающаяся к моему лицу. Пальцами погладил мой подбородок, нижнюю губу, подошёл вплотную и наклонился для первого поцелуя – странного, осторожного, долгожданного и сжимающего всё внутри.

– Агата, – прошептал у самых губ, посмотрел пристально в мои глаза и снова прикоснулся губами, – Ты понимаешь, что мы делаем?

– Нет, – честно ответила я полушёпотом, – А ты?

– Нет.

Я почувствовала его пальцы на своей шее. Он мягко потянул завязку бюстгальтера, обхватив другой рукой мою талию и сжав её до боли. Дёрнул вторую – между лопаток, и ткань медленно скользнула вниз. Посмотрел на меня, прикрыл глаза на секунду, и поцеловал – на этот раз смелее, проник языком в мой рот, погладил кончиком по нёбу, облизнул мои губы.

– Солёная, – сказал ухмыльнувшись, и поцеловал под ушком – особо чувствительное место, – Не обманула.

Я тихо ахнула, обхватила его плечи и потянула тонкий трикотаж вверх. Он поднял руки, позволил снять с него футболку и снова прижал меня к себе, покрывая короткими поцелуями мои ключицы и ниже, ниже, ниже…

Его рот оказался напротив моего соска, и он жадно всосал его, вырвав у меня короткий вскрик. Не отрываясь от моей груди, он обхватил ладонями мои бёдра, приподнял меня и понёс в комнату. Холодные простыни коснулись моей спины, когда он уложил меня на свою кровать; поднял голову и поцеловал в подбородок. Я судорожно втянула воздух сквозь зубы, притянула его голову к себе и поцеловала сама – жадно, покусывая его губы. Он застонал, когда я пробежала пальчиками по его животу, и спустилась ниже, ища шнурок на его шортах. Развязав его, я потянула шуршащую ткань вниз, а он просто следил за моими действиями, вытянувшись на руках. Когда мне удалось спустить остатки его одежды ниже, я провела рукой по его члену вверх, затем вниз, и сжала его в кулаке – какой большой и горячий.

Он сглотнул, следя за моей рукой, а потом поднял взгляд на меня.

– У меня нет презервативов, – прошептал он.

Мои глаза расширились, а потом я запрокинула голову и застонала, прикрыв глаза.

– Едрить твою налево, – сорвалось у меня, – Раньше не мог об этом сказать?

Расмус издал какой–то непонятный звук, и затрясся надо мной

– Я пошутил, – сказал он, тихо смеясь. Наклонился, прикусил мочку и шепнул на ушко, – Дотянешься до тумбочки?

Я хотела поначалу высказать всё, что я думаю о его шуточках, но, когда смысл последней сказанной им фразы дошёл до меня, я изогнулась на кровати и потянулась к ночному столику. Он снова припал к моей груди, я застонала, борясь с непослушной ручкой на ящике.

– Обожаю эти звуки, – промычал он, дёргая завязки на нижней части моего купальника, – Ты даже не представляешь, как.

– Извращенец, – пробормотала я, нащупывая рукой заветную коробку, или обёртку из фольги – хоть что–то.

– Есть немного. Приподнимись, – скомандовал он, когда справился с тонкими бантиками на моём бикини.

Я послушно подняла бёдра, и ткань соскользнула с моего тела. На её месте сразу же оказалась его ладонь – горячая, осторожная, но настойчивая.

Коробка была найдена, я раскрыла её дрожащими пальцами, пока он исследовал внутреннюю поверхность моих бёдер и ещё одно чувствительное место, оказавшееся до неприличия влажным.

Разорвать фольгу сразу не получилось, потому что, когда я начала это делать, он медленно погрузил в меня палец, параллельно посасывая каждый сосок по очерёдности. Я вскрикнула, презерватив выпал из моих рук. С губ сорвалось матерное ругательство, я резко вытащила второй из пачки и разорвала обёртку зубами.

– Теперь ты приподнимись, – выдохнула я.

Расмус вытянулся на руках, улыбнулся и посмотрел на мои руки, которые быстрым движением раскатали латекс по его члену. Зашипел, сквозь стиснутые зубы, когда я сжала его у основания и, согнув ноги в коленях, направила к своему входу.

– Ты всегда командуешь в постели? – спросил он, не двигаясь дальше.

Я закусила губу и потёрлась о него, почувствовав, как все мышцы сводит от желания. Подняла голову, прикоснулась губами к его губам, лизнула в подбородок – прося. Он опустил взгляд и начал медленно входить в меня, направляемый моей рукой. Очень медленно. Мучительно медленно. Бесконечно медленно.

Вошёл до упора и замер, позволяя мне приспособиться. Я чувствовала тяжесть внутри, давление – слишком большой, непривычно. Зажмурилась, когда начал двигаться – бережно, аккуратно, словно я – хрустальная.

Закинув ноги ему на талию, я обхватила его плечи руками. Он опёрся на локти, запустив пальцы в мои волосы и легонько сжал их, запрокинув мою голову. Прижался губами к шее, посасывая кожу в такт движениям своих бёдер. Прикусил, резко вышел и одним толчком заполнил меня до упора. Я вскрикнула, двинувшись ему навстречу и сжав ногами его бёдра. Он снова отстранился, резко толкнулся и прорычал мне в ухо.

– Чёрт, Агата. Прости.

Начал двигаться так дико, так быстро и проникать так глубоко, что я не смогла сдерживать крики. Накрыл мой рот своим, глотая каждый звук – и продолжал вбиваться в меня жадно и нетерпеливо. Мои ногти вонзились в его спину, я отчётливо почувствовала его кожу под ними и тёплые влажные следы – царапины. Он вскрикнул, толкнулся ещё два раза и задрожал всем телом, а потом гортанно простонал в мою шею.

– Блять, я надеялся, что продержусь дольше, – прошептал он виноватым голосом.

– Ну, ты продержался пару минут, а это не так плохо, – с улыбкой сказала я.

– Ты стала язвой, – он покачал головой, вышел из меня и выпрямился, – Дашь мне вторую попытку? – заломив бровь, спросил он.

– Может быть, – прошептала я, смотря на его силуэт, освещаемый лунным светом.

Когда он ушел в ванную, чтобы выбросить использованный презерватив и привести себя в порядок, я уставилась в потолок не моргая.

Ко мне никогда не прикасались так, как он. Меня никогда не целовали так, как он.

Когда его руки осторожно гладили мое тело, я растворялась. Таяла, плавилась, исчезала. Меня не сжигала похоть, я не хотела долгого и жесткого секса.

Я просто хотела, чтобы он прикасался ко мне вечно.

Дата добавления: 2015-08-03