Глава третья. – Гранит, я – Волына

– Гранит, я – Волына. Со стороны – направление прямо посредине между селом и дорогой – группа из пяти вооруженных людей. Движутся в нашу сторону...

– Сделай так, чтобы не двигались. Ни в какую сторону! – категорично потребовал подполковник Ведьмин.

– Рад бы, но слишком далеко. Прицел видит, даже тепловизор видит, но винтовка не достанет. Расстояние около трех километров.

– Тогда что паникуешь?

– Я не паникую, я предупреждаю. Вдруг они идут нам морды бить. Надо хотя бы умыться... Так что, начнем работать по первым раньше или дождемся?

– А до их прихода разве не справимся? – поинтересовался капитан Локматов.

– Справимся. Но если стрельба пойдет громкая, можем спугнуть...

– Громкой стрельбой есть возможность согрешить только у Алыксандыра, – сказал Локматов. – Я попрошу его по возможности оставить ночь в покое. Он еще недалеко...

– Давайте! И – работать...

Должно быть, группа Теймуразова отошла в самом деле недалеко, и капитан быстро догнал ополченцев. Работать снайперы начали уже вскоре.

– Волына, я готов.

– А я тебе мешаю? Щелкай, только патроны попусту не трать. Да у тебя дистанция такая, что промахнуться может только пьяный. Ты сегодня, кажется, не пил. Ладно, и у меня смена начинается...

Подобная болтовня среди спецназовцев – дело обычное, она стала расцветать с введением в боевой обиход «подснежников». Что ни говори, а напряжение болтовня всегда снимает и не сильно отвлекает, потому что не несет, как правило, серьезных сообщений. А серьезные сообщения из болтовни выцарапать можно без когтей.

– Поехали...

Из наушника до подполковника Ведьмина донеслись почти одновременные слабые хлопки выстрелов, произведенных из винтовок с глушителем. Тут же послышалось еще два выстрела. И сразу же в кармане завибрировала трубка спутникового телефона. Определитель номера показал, что с подполковником Ведьминым очень желает пообщаться полковник Мочилов. А полковник Мочилов не будет звонить без весомой причины, следовательно, необходимо отвечать, а не выстрелы считать.

– Слушаю, Юрий Петрович...

– Как обстановка, Василь Василич?

– Одновременно уничтожаем и пост, и командный пункт капитана Бессариона. Силами двух снайперов... – подполковник мудро не сказал, что в его группе появилась трофейная винтовка. Используется такая, и хорошо. А если доложишь, то будешь уже обязан сдать трофей. А этого очень даже не хотелось делать. – Попытаемся взять живыми, кого удастся не добить из винтовки. Надо бы допросить...

– Четверо на посту у дороги, пятеро на командном пункте. Со стороны по направлению к нам движется еще одна группа в составе пяти бойцов. Пытаемся их не спугнуть, ждем приближения на удобную дистанцию.

– Понял. Теперь перевари мою информацию. Первое: сбит самолет. Сбит как раз теми силами ПВО, что устроились в вашем районе. Летчик катапультировался. Произошло это около часа назад. Нам доложили совсем недавно. Мы просили, чтобы сразу докладывали, они что-то тянули. Сначала, говорят, просто думали, что неполадки со связью. «Х-06» потерял связь, когда возвращался с задания. Но потом поймали его радиомаяк. Радиомаяк крепится на парашюте и срабатывает при катапультировании. Грузины, кстати, обладают той же летной аппаратурой и тоже, наверняка, радиомаяк засекли. Готов к вылету вертолет с эвакуационной командой, но по данным наших локаторов подлеты к району контролируются сменяющими друг друга грузинскими истребителями. Вертолет ждет поддержки наших истребителей. Теперь тебе предстоит решать – будешь идти навстречу летчику или подождешь, когда «командос» его в село загонят... Ориентируйся по обстановке, мне отсюда приказы отдавать сложно.

– Я в первую очередь, товарищ полковник, обеспечу безопасность селу. Без этого нельзя никак, – Ведьмин не долго думал, как поступить, – иначе на нас могут навалить кучу всякого собственного дерьма. «Командос» все равно пригонят летчика сюда. Пусть побегает, не все ему летать. Легкие тоже прочищать надо. Я там временем сниму вокруг села оцепление. Потом встречу и летчика, и его преследователей тоже.

– Добро... Если получится... Будь осторожен...

– Это касается второй информации?

– Да. В твою сторону едет, судя по всему, на таком же, как у тебя, внедорожнике – это не я утверждаю, это утверждает спутник управления космической разведки – подполковник Леви. Он уже миновал Гори и свернул в сторону Цхинвали. Через полчаса будет у поворота. Мы контролируем все его передвижения. Приготовься к встрече.

– Буду рад познакомиться очно. Но теплых объятий не обещаю. Вообще, я, как заурядный человек, не люблю, когда меня так нагло обманывают... Он же обещал, что выходит из операции. Ладно, с Ицхаком мы разберемся.

– Мы нашли на него небольшое досье. Это крупный специалист по провокациям. Любит и умеет устраивать различные гадости, имеющие широкий резонанс. Его следует нейтрализовать при первом удобном случае. Будет случай, работай. Не будет, оставь до лучших времен. До надежных времен...

– Понял. Надежные времена следует создавать самому. Мы попробуем создать их сейчас, но, если не получится, то оставим до подходящего момента. Снайперы, что молчите? Мне доложить нужно...

– Все кончено, командир, – спокойно сообщил Локматов. – Подбирай раненых...

– Снайперы доложили. С постом и командным пунктом, товарищ полковник, покончено. Мне надо идти разбираться с ранеными. Хочу узнать, где они выставили коридор для летчика. По возможности постараюсь проредить его...

– Ладно. Доложи потом, что Ицхак тебе расскажет.

* * *

Теперь подполковник Ведьмин выставил две засады. В первую, составляя и командный, и личный состав в едином лице, вошел старший лейтенант Маврин, решивший сменить свой пост на ближайшей высотке на пост на высоте господствующей, где недавно еще сидел наблюдатель грузинских «командос». Маврину, помимо обзора господствующей высоты, еще хотелось и трофей поиметь – бинокль с прибором ночного видения. Такие в штатном оснащении российского спецназа не числятся, как не числятся и трофейные бинокли, но снайперу эта штука бывает порой просто необходима, и, если не отчитываться за трофеи, то бинокль будет принадлежать не прапорщику-кладовщику или какому-то генералу интендантской службы, а тому, кто его добыл. Маврин видел в этом пусть небольшую и не совсем законную, но жизненную справедливость.

В обязанности старшего лейтенанта входило уничтожение с дистанции приближающейся группы грузинских «командос». И потому следовало найти место, в котором не за что будет спрятаться, и потом не дать никому убежать, чтобы исключить возможность предупреждения других групп о засаде.

Вторая засада всеми остальными наличными силами поджидала на командном пункте подполковника Ицхака Леви. Пришлось оттащить в кусты два трупа часовых с поста, подальше отвести раненых «командос», которых уже допросили, впрочем, без особого успеха. Разговорчивостью никто из крепких характером грузин не отличался, но зато красноречивой была топографическая карта в планшете у капитана Бессариона. На карту были нанесены отметки о выставленных постах коридора и точки, где было выставлено оцепление вокруг села. То есть это была та самая информация, которой подполковник Ведьмин надеялся добиться в ходе допроса.

По большому счету подполковник Леви сильно мешал сейчас. Следовало бы поторопиться и заняться уничтожением живой силы на постах коридора и в оцеплении села. Но к селу Василь Василич выслал капитана Локматова со старшим лейтенантом Теймуразовым. Вдвоем снять пятнадцать одиночных постов вполне реально, учитывая подготовку капитана и наличие у него бесшумной снайперской винтовки «винторез» и карты, где обозначено местонахождение постов. При необходимости Локматов мог бы и один справиться...

Ицхак Леви должен был вот-вот появиться, и все внимание подполковника Ведьмина было сосредоточено на дороге. Движение там было достаточно оживленным, но, как ни странно, почти односторонним. Василь Василич не сразу даже смог проанализировать ситуацию, но подсказал Авдан, молодой осетинский ополченец, которого старший лейтенант Теймуразов оставил за себя как самого грамотного в группе и самого сообразительного. Сейчас, когда был убит капитан Бессарион, надобность в постоянном присутствии Теймуразова, чей голос Бессарион идентифицировал с голосом Автандила, отпала, а старший лейтенант рвался в бой. И грех было не отпустить его с капитаном Локматовым.

– А сдается мне, товарищ подполковник, или ваши войска уже вышли из Рокского тоннеля, или наши врезали грузинам по первое число... – сказал Авдан. – Не знаю точно, какими силами, но врезали... Они ж, посмотрите, из Цхинвали драпают. Не отходят, а именно драпают со всех ног.

– Войска еще не вышли из Северной Осетии. И в тоннель не вошли. Но что они убегают, это точно. А ты за семерых соображаешь... – Василь Василич уже знал, что имя молодого ополченца переводится, как «нас семеро». С таким именем и за семерых думать не грех. – Надо бы полковнику Фриеву позвонить, спросить. Но Леви мешается... Это, кстати, не он?

По шоссе ехала в направлении Цхинвали машина. Что это была за машина, рассмотреть в темноте было невозможно даже в бинокль, поскольку видны были только ярко горящие фары.

– Волына, я – Гранит, тебе дорогу видно?

– Пока еще видно. Через две минуты спущусь между двух сопок, не видно будет.

– Тогда посмотри в прицел хорошенько. Машина в сторону Цхинвали...

Молчание длилось не больше двадцати секунд.

– «Ленд Ровер Дефендер». Как наш, и тоже без номеров... Набит битком. Похоже, девять человек. Могу отсюда снять их водителя. Пусть покувыркаются по склону...

– Вот этого не надо. Разбегутся раньше, чем мы подоспеем. Работай по своей программе, мы здесь сами справимся.

«Ленд Ровер» стал сбрасывать скорость. Включился сигнал правого поворота. Но с шоссе, к неудовольствию Василь Василича, машина не съехала, а остановилась на обочине. В темноте было бы совсем плохо видно, что происходит, но встречные машины дальний свет не убирали, и Ведьмин сумел разобрать, что из-за руля вышел человек, посмотрел в сторону командного пункта Бессариона, потом вытащил трубку и позвонил.

Звонок трубки чуть в стороне. Трубка Бессариона, как оказалось, валялась в углу, слегка присыпанная землей, из-за чего ее не заметили. Подполковник Ведьмин торопливо вытащил ее, чтобы ответить.

– Я слушаю вас, господин подполковник...

Леви слухом при рождении обижен, видимо, не был и голос узнал сразу.

– Василий, я хотел у вас спросить, что происходит в Цхинвали? Не поделитесь информацией? А то меня смущает ситуация на дороге...

– По моим данным, Ицхак, грузины ударились в бегство. Наверное, осетины хорошо потрепали их. Ситуация на дороге очень похожа на панику. А вы в Цхинвали направляетесь?

– Вы знаете, где я?

– Мой снайпер рассматривает вас через прицел...

Голос отставного подполковника чуть дрогнул, но самообладания он не потерял.

– Я еду посмотреть и забрать документы из канцелярии Кокойты. Их захватили «командос». Могут пригодиться.

Ведьмин сразу понял, что Леви водит его за нос в очередной раз. Не может человек, не владеющий не только осетинским, но даже грузинским языком, быть отправлен на такую работу. И вообще архивы разбираются обычно после окончания боевых действий, но никак не в ходе их.

– Может быть, встретимся в Цхинвали, – пообещал Василь Василич, что приободрило Леви, думающего, должно быть, как ему выбраться из-под прицела снайпера. Но он не знал, по какую строну дороги сидит снайпер, и потому, кажется, предпочел не рисковать. И продолжил разговор.

– Бессариона жалко. Из него мог бы получиться хороший вояка.

– Война всегда забирает лучших... – согласился Ведьмин. – Но, если не научился толково воевать, лучше не лезть в это дело. Потому что лучших побеждают тоже лучшие, те, кто уже стал лучшим, а не обещает им стать в будущем... Счастливого пути! Мы не будем в вас стрелять.

Леви поверил сразу – и потому, что у него не было желания не поверить, и потому, что русский подполковник мог бы приказать стрелять раньше, а не успокаивать противника. Он заторопился в машину.

– Гранит, ты отпустил его? – удивился издали капитан Локматов.

– Я бы не отпустил, но у меня не было возможности произвести тихий захват. Он был слишком далеко, и машина была набита парнями из «командос». Нам сейчас ни к чему громкая перестрелка. Но мы все равно найдем его в другом месте... Только здесь все закончим, желательно без шума, и найдем. Он под контролем спутника, и лично мне очень хочется узнать, что еще задумал специалист по гадостям... Такие люди не ездят смотреть бумаги, они ездят делать гадости...

– Гранит, я удачно отработал. – сообщил снайпер. – В мотивах скорострельной саги. Они застряли между большими камнями, и деться было некуда...

– Молодец. Жди нас. Вместе выходим в сторону коридора. Базилио, что у тебя?

– Два выстрела. На рукопашную дистанцию не выхожу. Оба дурака сидели и курили. Стрелял прямо в огонь сигареты. Вот, Теймуразов возвращается. Показывает пальцем вниз. Значит, осталось двенадцать постов. Мы сдвигаемся левее, пройдем по кругу и выйдем на вас поперек вашего курса.

– На посты коридора не нарвись.

– Не успею. Я не умею уничтожать посты противника с реактивной скоростью. Ко времени нашего выхода вы уже уничтожите первый пост.

– Мы постараемся...

* * *

Работа пошла почти рутинная, которую подполковник Ведьмин не любил, но снимать вражеские посты и засады тоже надо. Однако, когда таких постов и засад слишком много, это сильно утомляет однообразием. В принципе, все происходило просто до примитивности. Тепловизор винтовки старшего лейтенанта Маврина позволял определить местоположение поста со стопроцентной точностью. На двух первых постах личный состав спал, выставив часового. Часовому доставалась пуля крупного калибра – «Фалкон 96» не предназначен для того, чтобы оставлять раненых. Но при попадании в бронежилет звук удара бывает достаточно громким, может кого-то разбудить, и потому Маврин стрелял в голову. Осетинские ополченцы без шума, как им казалось, хотя так и не казалось подполковнику Ведьмину, подходили к спящим, и все кончалось в секунды.

Третий пост был на ногах и готовился к выступлению. Здесь бы весьма пригодилась вторая бесшумная винтовка, но капитан Локматов, судя по его сообщению, еще заканчивал работу с оцеплением вокруг грузинского села, и «винторез» был занят там. Пришлось искать другие варианты. Но и здесь выбор был небольшим.

– Гранит, у них машина в кустах, – сообщил Маврин. – Туда идут...

– Теймуразов! Гранатомет!

Старший лейтенант Теймуразов вооружился гранатометом и вместе с подполковником, сделавшим остальным знак оставаться на месте, выдвинулся к заросшей травой старой дороге. Привычный уже «Ленд Ровер Дефендер» выехал из закрытой кустами ямы в двадцати метрах правее. Ведьмин кивнул в ответ на вопросительный взгляд старшего лейтенанта. Тот поднял гранатомет.

Одного выстрела РПГ-7 фугасно-осколочной гранатой хватило. Из горящей машины никто не выскочил...

Но, едва стихло эхо выстрела и взрыва, как откуда-то со стороны послышалась активная автоматная стрельба. Но длилась она недолго.

– Волына, что там?

Старший лейтенант Маврин находился по-прежнему на высоте, откуда и отстреливал часовых, но высота не давала видеть то, что было прикрыто другими холмами.

– Мне не видно. Где-то свет фар промелькнул. Пока прицел перевел, уже ничего... Это от вас в километре.

– Проверь все вокруг первых двух постов. Там тоже есть машины?

– Ищу...

Доклад последовал через три минуты:

– Гранит, на первом посту машину не нашел. Может быть спрятана так, что мне не видно. Если двигатель не включен, тепловизор в яме ее не увидит.

– А на втором?

– В кустах стоит. Прикрыта той же странной маскировочной сеткой. Взгляд тепловизора рассеивает, но контуры все же видно. Это тоже «Ленд Ровер». Похоже, модель на вооружении у «командос».

– Можно предположить, что две оставшиеся группы «на колесах».

– Резонно... – согласился снайпер.

Стрельба возобновилась с другой стороны. И такая же активная.

– Ничего не видно?

– Не видно. Могу предположить, что между двумя холмами «прогоняют» пилота. Стрельбой дают ему направление.

– Тогда он выйдет.

– Тогда он выйдет напрямую на вас. Готовьте объятия.

– Жалко, Мочилов не сообщил ни звание, ни фамилию. Будем окликать по позывному... Всем внимание. Ждем гостя. Не подстрелите его случайно. Кто заметит, обращение к беглецу: «Х-06»... Мимо он никак не пройдет. Его гонят прямиком в село, а другого пути туда нет.

* * *

Ждать пришлось долго, не менее получаса, хотя дистанция была небольшая и преодолеть ее любой беглец мог бы и быстрее. Но он, скорее всего, чувствовал, что его пытаются куда-то направить, и потому не желал этого направления придерживаться, отыскивая возможность свернуть в сторону и спрятаться где-то на склонах покрытых кустами холмов. А его оттуда, судя по время от времени возникающей автоматной стрельбе, старательно выбивали и гнали, куда следовало. Но догорающий остов машины прямо посреди этого направления не мог быть маяком, на который побежит человек, не желающий попасть в плен. Потому пришлось растянуть заградительную линию, а это было не самое лучшее при приближении двух групп «командос».

– Гранит, я вижу троих. Это не пилот, это «командос». Они по склону холма движутся. Так могут и вас справа обойти...

– Твоя задача понятна?

– Не дам вас в обиду. Работаю...

Через несколько секунд в наушнике раздалось:

– Двоих снял с дистанции. Один вовремя сообразил. Ломанулся куда-то через кусты. В обратную сторону. Не вижу его. Может, соседний склон мешает...

– Предположительно, их осталось восемь человек. Звук двигателя! Волына, машину видишь?

– Нет... Но звук слышу. Он «гуляет» между холмов. По звуку местоположение не определишь. Кажется, к вам тянется...

– Больше некуда, – согласился Ведьмин.

Гранатомет ухнул весомо, и сразу поднялся грохот взрыва и пламя. Кто-то из осетинских ополченцев на самом левом фланге добрался до «Ленд Ровера».

– Вспышку видел, машину не вижу, – сообщил старший лейтенант Маврин. Свой левый фланг держите самостоятельно, он от меня прикрыт...

– Эй... Э-эй... – раздался голос почти оттуда, где горела машина. «Икс ноль шесть», сюда гони! Сюда...

И тут же автоматная очередь отсекла от бегущего преследователей.

Чем ближе к Цхинвали, тем порядка было меньше.

Ицхаку Леви пришлось покинуть дорожное полотно, благо, местность здесь позволяла ехать не ползком и больших преград не было, но и рядом с дорогой то и дело встречалась техника, отходящая от Цхинвали в сторону Гори. Около танка, рядом с которым суетились танкисты, отставной подполковник остановился.

– Акаки, поговори с парнями. Что там впереди происходит?

Старший лейтенант выпрыгнул из машины ловко, но дверцу за собой не закрыл. Разговор с танкистами длился минут пять и завершился, видимо, какими-то горячими высказываниями в адрес друг друга. Хорошо хоть за оружие никто не хватался, хотя бойцы «командос», как видел Леви, слыша разговор и понимая его, готовы были выскочить из машины на помощь своему командиру. Наконец, Акаки вернулся.

– Поругался? – поинтересовался Ицхак с усмешкой.

– Прочитал этому майору лекцию о вреде паники. Тоже мне. командир танковой роты... Он хотел меня пристрелить, но видел, что из окон стволы торчат, и не решился. Очень переживает, что у него горючее кончилось, и не может дальше бежать...

– Так что там случилось? Русские идут?

– Нет. Просто был приказ на отступление.

– И что?

– А они восприняли его как приказ к бегству. Отступивших никто не встретил, не были объявлены мобилизационные точки и места концентрирования. Просто: «Отступаем!» – и не сказали даже, кто и куда отступает. Это или предательство, или провокация...

– Что было в городе, не спросил?

– Сам все рассказал. Орал на меня, необстрелянного, как отъявленный ветеран... Сначала все хорошо было. Осетины встречали, несколько танков сожгли, но они прорвались. Много пехоты полегло. А потом пехоту то ли отсекли, то ли она сама на рожон не полезла. Короче, танки прорвались, пехота осталась, между танками и пехотой осетины, и танки остались без прикрытия. Осетины на броню взбирались, заставляли открыть люки, и угрожая гранатами заставляли по своим стрелять.

– И стреляли?

– Майор говорит, что он сам такой танк из своей роты уничтожил... Да, похоже, там ад был настоящий.

– Я давно говорил, что ад не под землей, а на земле, – холодно заметил Леви, трогая машину с места. – Они что, без связи сидят?

– Есть, наверное, связь, если приказ на отступление получили, – предположил Акаки.

– И никто не говорит, где сгруппироваться?

– Такое впечатление, что командовать некому. Перед делом командиров слишком много было. Как до дела дошло, все куда-то пропали...

– За ночь осетины укрепят позиции, и их снова брать придется. Надо было додавливать ночью. Утром уже может быть поздно... – сделал свой вывод Леви и поехал быстрее, хотя и не выходя за пределы допустимого риска.

Отступление грузинских войск должно внести коррективы в общие планы. Но это, возможно, сделает операцию, для выполнения которой Леви и выехал в район Цхинвали, неизбежной. Может быть, для всей кампании в целом такое отступление уже является началом краха. Но умелые действия отставного подполковника израильского спецназа дадут возможность этого краха избежать. Естественно, если после успешной операции успешно поведут себя высшие грузинские чиновники. А на них полагаться в такой трудный момент можно лишь ограниченно...

* * *

Сама мысль о проведении акции принадлежала именно Ицхаку Леви, и он, не задумываясь тогда еще о своем участии, а просто представляя грузинскому командованию подготовленных им парней из «командос», обмолвился о возможных действиях с использованием своих подопечных. Вопрос был, можно сказать, гипотетическим, тем не менее, Леви ответил спросившему его грузинскому генералу:

– А много эти парни могут?

– Если русские вступят, предположим, в Южную Осетию, мои мальчишки могут захватить командование пятьдесят восьмой армии вместе со штабом. Устроят засаду и захватят... И что за армия будет без командования?..

– Штаб должен хорошо охраняться... Так уверены в своих ребятах?

Леви улыбнулся чуть свысока:

– На все сто процентов... В ваших ребятах, в своих воспитанниках...

По большому счету, Ицхак слегка прихвастнул, потому что не знал конкретной обстановки за пределами лагеря «командос», расположенного совсем недалеко от Тбилиси. Он даже обстановки в Тбилиси не знал. Но хотелось представить воспитанников красиво и чуть-чуть небрежно. Просто однажды, много лет назад, еще во времена войны в Боснии, подполковнику Леви попалось на глаза интервью русского наемника, бывшего офицера спецназа ГРУ, воевавшего в «русском черном батальоне» на стороне сербов, какому-то израильскому журналу. У спецназовца спросили, что может сделать «черный батальон» в ходе той войны. Ответ был конкретным и скучным: «Все!» А на просьбу журналиста уточнить возможности, спецназовец ответил просто: «Предложат нам выкрасть президента Боснии, мы его выкрадем с женой или без нее – как прикажут. Можем вместе с семейной кроватью и запасными кальсонами...» Ицхак тогда посчитал такой ответ хвастовством. Но потом услышал, как испугался этой угрозы человек, прекрасно знающий обстановку на месте – сам президент Боснии. И тут же набрал к себе в охрану наемников из тех же бывших офицеров спецназа ГРУ, только уже мусульман по вероисповеданию. Специально отправлял в Россию вербовщиков, чтобы отыскивали таких офицеров. Потом довелось узнать, что президент Боснии имел веские основания для своих опасений...

В этот раз Леви похвастался в подражание тому интервью. Но уже через день, когда он сам забыл о сказанном, его пригласили в разведотдел генерального штаба и попросили помочь советом, как провести подобную операцию, если русские в самом деле вступят на территорию Южной Осетии. Деваться было некуда, на повестку дня выплыла репутация «Моссада», и отказаться уже было просто невозможно. Ицхак, сначала несколько робко вступил в разработку плана, но, познакомившись с картами местности и с данными, которыми располагал разведотдел, вдруг понял, что в плане нет ничего невероятного. Такую акцию вполне можно было провести успешно, учитывая, что помогающие грузинской разведки американцы имели в своем распоряжении результаты прослушивания почти всех радио и телефонных разговоров в Северной Осетии. И не только военных из пятьдесят восьмой армии, но и гражданских чиновников, так или иначе связанных с коммуникациями и со снабжением военных. Ицхак при этом старался опираться на понимание факта, что ни одна наступательная акция большого воинского контингента не может пройти незамеченной, в каком бы страшном режиме секретности она ни готовилась. Следы всегда остаются... Сюда же следовало приплюсовать и неплохую агентурную работу грузинских разведчиков в том же регионе. Грузинский разведотдел стремился знать действия пятьдесят восьмой армии до мелочей. Агентуры было заслано и завербовано много. И это позволяло многое видеть и прогнозировать.

Дорога, по которой штаб должен был добираться до Цхинвали, не просто давала большие возможности для успешной атаки. Она словно была специально сделана так, чтобы успешнее атаку произвести. Главная цель – захват командующего или начальника штаба, уничтожение остальных старших офицеров, захват документации. Лишенная командования армия в случае удачи могла бы на время потерять управление и понести такие потери, которые сразу восполнить не удалось бы.

Ицхак принял самое активное участие в разработке плана. Но, будучи занят в другой операции, он оставался только теоретиком, а выполнение плана лежало на самих грузинских офицерах. А теперь и выполнение тоже легло на его плечи. Задача была, конечно, не простая. Тем не менее, как считал Ицхак, вполне реальная...

* * *

Теперь следовало найти какую-то грузинскую воинскую часть, не поддавшуюся общей панике, чтобы можно было там узнать действительную обстановку. Потом, если возможно, оставить на время машину и выходить в нужный район своим ходом, поскольку Зарская дорога все еще контролировалась, по сути дела, осетинским ОМОНом и разве что простреливалась и время от времени разрывалась отдельными отрядами «командос» или какими-то другими прорвавшимися сюда подразделениями. Об этом Леви узнал еще в кабинете Арчила Нугзаровича.

С имеющимися у него полномочиями, подполковник Леви вполне мог бы потребовать от командира любой воинской части выполнения своего приказа. Но такого командира тоже предстояло найти, а найти его было сложно, судя по встреченному командиру танковой роты. Побывав в сумбуре боя, насмотревшись на смерть глаза в глаза, многие в собственной голове обрели сумбур. Порядка в грузинской армии не было и не предвиделось. По отдельности, может быть, каждая отдельно взятая воинская часть, каждое отдельное подразделение и стоили тех слов, которые им постоянно говорили и президент Грузии, и его окружение, и американские и прочие военные специалисты. Но армия – это не набор отдельных единиц. Армия – одна ударная единица. А этого достичь сложно и этим грузинская армия не обладала. Те же «командос», подготовленные Ицхаком Леви и другими специалистами. Это вполне боеспособные, и грамотно выращенные подразделения, которым по силам самые сложные задачи, но задачи локального характера, и не более. Задачи же более крупные «командос» не по силам. А чтобы они стали по силам армии, нужно время, нужно тщательное притирание всех механизмов, многократная отработка их взаимодействия и еще многое и многое другое. Тот же Израиль, имея людские ресурсы не большие, чем Грузия, сумел создать собственные силы самообороны, можно сказать, с нуля, но в результате вышла не кисть руки с растопыренными пальцами, а сжатый кулак. Грузии это не удалось. И результатом стало отступление, похожее на паническое бегство.

А тут еще российские самолеты. Они летали всю ночь, постоянно, и звеньями, и поодиночке, и где-то слышались разрывы из бомб или ракет. И это опять же добавляло масла в огонь. Все в Грузии понимали, что такое – вступить в открытое столкновение с российской армией. И все надеялись, что такого столкновения не произойдет. Но авиационные удары уже предполагали, что Россия вступила в конфликт. И никто не знал, выступила или нет сама российская армия. Отсюда слухи и домыслы, отсюда лишняя нервозность, постоянное стрессовое состояние всех военнослужащих, независимо от звания, и, в конце концов – паника...

Остановившихся или даже встречно идущих воинских частей больше не попадалось. Похоже Ицхак Леви мог бы и в сам Цхинвали въехать. Но он постоянно забирал левее, потом сверился по карте, и оказалось, что они находятся уже совсем недалеко от осетинского села Хетагурово. Мелькнула в голове шальная мысль навестить грузинский миротворческий пост, но мысль в самом деле была шальная: там, судя по всему, никого застать уже было невозможно, да и не нужно это было Ицхаку, поскольку он занимался совсем другими делами. Следовало ехать дальше и искать хотя бы средней величины штаб. Официально Цхинвали находился в окружении. Значит, штаб где-то был. Но где его найти в этой ночной неразберихе – этого Леви никто подсказать не мог.

– Если бы вся армия состояла из «командос», дело уже было бы сделано, – сказал Ицхак, не столько себя подбадривая, сколько стараясь вселить уверенность в тех притихших парней, что ехали с ним. Их надо поддержать, тогда они смогут себя показать...

– Не сомневаюсь, – поддержал его Акаки. – Будем исправлять, что можно исправить...

Старший лейтенант тоже хотел вселить уверенность в своих подчиненных. Может быть, надеялся сам эту уверенность у них почерпнуть.

Леви опять выехал на дорогу и добавил скорости. На востоке уже начал слегка краснеть горизонт, когда он, совершив большой объезд, чтобы не рисковать и не нарваться на обнаглевших осетинских ополченцев, подъехал к какой-то горной гряде. И там опять сверился по карте. Впереди были только горы...

* * *

– Готовим укрытие, маскируем машину. Она может нам еще сгодиться, – распорядился Ицхак. – Лучше среди кустов на самом склоне. Неглубокую яму, чтобы колеса ушли... Остальное кусты скроют.

Повторять приказание не пришлось, потому что все в группе английским языком, кажется, в той или иной степени владели. По крайней мере, поняли сразу. Акаки начал делать разметку, другие уже достали лопатки и сразу начали копать.

– Землю далеко не отбрасывайте. Заметно будет...

Такие задания Ицхак не раз давал парням из «командос» в процессе обучения. Они всегда справлялись легко. В боевой обстановке они работали вдвое быстрее и намного тщательнее. На маскировку машины ушло чуть больше получаса. Результат порадовал отставного подполковника. Как маскировочный материал использовались еловые лапы и молодые ели, по которым долго не узнаешь, что они оторваны от корней.

– Три дня простоит, – решил Леви. – А больше нам и не надо.

– Отдыхать будем или сразу выступаем? – поинтересовался старший лейтенант.

Ицхак глянул на солнце, вышедшее из-за гор.

– Время поджимает. Отдохнуть успеем... Вперед!

– Вперед! – уже командным тоном повторил Акаки.

За время, что ушло на маскировку, Ицхак уже прикинул по карте маршрут. Правда, он не слишком хорошо знал профиль местных лесистых гор, но зато карта спутниковой съемки чистые и высокие горы, скалистые, от покрытых лесом отличать позволяла стопроцентно. Естественно, Леви не собирался сам перебираться через скалы, да и готовил он к боевым действиям вовсе не команду скалолазов. Маршрут наносить на карту Ицхак не стал. Это сделало бы из карты секретный документ, а секретные документы, учтенные по полной форме, он привык хранить в сейфе. Но память профессионального разведчика-спецназовца позволяла держать просчитанный маршрут в голове, где уже осели и цифры, обозначающие время и пройденные километры.

Главное сейчас было – не нарваться маршевой колонной на осетинскую засаду. Чтобы этого избежать, Акаки выслал вперед дозором пару бойцов. Отставному подполковнику пришлось объяснять им свой маршрут. Переносить его на карты, что имелись у каждого, Леви запретил. Все должно оставаться только в памяти.

После первых пройденных километров, когда Ицхак уже убедился, что ходить пешком он вовсе не разучился, да и бойцы его группы шли ровно и усталости не показывали, позвонил Арчил Нугзарович.

– Как дела, Ицхак?

– Идем просчитанным маршрутом. Машину оставили в кустах на подходе к горам без присмотра. Больше оставить было негде. На пути не попалось ни одного грузинского подразделения. Дальше только пешком...

– Перед Гори выставили заслон. Разворачивали всех, кто слишком далеко уходил. Переформировывали, заправляли, вооружали. Говорят, что собрали все силы, которые вчера были в городе, добавили тех, что смогли подойти в дополнение. Сейчас состав получился более сильный, чем вчера. Вот-вот начнется новая атака на Цхинвали. Главное, чтобы их на пути не остановили авиацией. А русские, кажется, на это сильно рассчитывают. Не попадите под обстрел со своей стороны. Из танка погоны не видно...

– По горам танки не ходят. А мы уже в горах, – успокоил Леви полковника.

– Будут новости – обязательно сообщайте. Я как на иголках сижу... Пока ни единого серьезного успеха. Сбили семь российских самолетов, хотя русские говорят, что только два. Это успех не наш. Это украинские ракетчики со своими установками. Ну разбросанные в разных местах «командос» не дают осетинам покоя. Пленный осетинский офицер так и сказал, что из всей грузинской армии по-настоящему только «командос» умеют драться. Мне тут подсказали, что и у полковника Чарльза что-то не пошло. Вы не в курсе, что у него происходит?

Вопрос прозвучал как проверочный. Отставной подполковник явственно почувствовал, что Арчил Нугзарович имеет подозрения относительно причастности Леви к провалу полковника Редди Чарльза. И сказанные перед тем комплименты в адрес «командос» были только вводной частью, своего рода, маскировкой к вопросу. Такое подозрение следовало переадресовать, что Леви сделал достаточно ловко.

– Я вообще отошел от тех дел и не хочу в них вникать. Мы проехали недалеко от поста в Хетагурово, я и не заглянул туда. Две серьезные операции совместить невозможно. Кроме того, сам Редди... Мне как-то не хотелось контактировать с его делами. Я выразил недоверие данным ЦРУ, а полковник полностью на них опирается. Боюсь, это его и подвело. Кажется, у русских есть такая поговорка: «шапками закидаем»... Я так работать не привык, о чем и сказал полковнику откровенно. На этом мы и расстались. Похоже, он уже чувствовал провал всего мероприятия, и у него началось что-то похожее на тихую истерику...

– Так вы считаете, что уже происходит общий провал? – осторожно спросил Арчил Нугзарович. – И все потеряно?..

– На данный момент впечатление именно таково. Кто вчера додумался дать приказ к отступлению из захваченного города? Зачем? Чтобы мародерам вывезти то, что они нахватали? Это самая большая ошибка, и она оттянула концовку на неопределенный срок, и даже сделала ее проблематичной. Осетины перегруппируются, закроют наиболее опасные участки, выставят в местах вероятного прорыва минные поля, и захватить город будет в несколько раз труднее.

– Говорят, осетины очень здорово дрались... А у нас произошел разрыв между танками и пехотой. Без отвода войск мы просто потеряли бы все танки...

Леви вздохнул. И на ходу придумал историю, чтобы его слова выглядели нагляднее:

– Я вчера на улице видел драку двух собак. Хозяин около уличной помойки натравил своего пса на бездомного, который на этой помойке кормится. Большая и крупная, мощная домашняя собака, откормленная и не знающая ни в чем отказа сначала чуть не придавила более мелкую. Но мелкая не уступала, она лезла вперед и грызлась, как настоящий отчаянный воин. Для нее важнее было не отступить и не потерять уважение к себе, чем сохранить жизнь. У нее всего-то и было в жизни – эта помойка, и за нее она дралась до конца. И большая собака просто убежала. Даже хозяина не послушалась. Просто убежала... Осетины дерутся, как та маленькая собака. За свою помойку... А грузинская армия бежит, потому что ей не хватает духа. Не из тех людей армия комплектовалась, не по тому принципу, как это следовало бы... Не так армия обучалась... Извините, Арчил Нугзарович, что-то у нас произошло. Дозор возвращается бегом.

– Спроси и сообщи мне.

К отставному подполковнику спешил Акаки, выслушавший дозорных.

– Осетинский ОМОН. Группа в шестнадцать человек. В нашу сторону.

– Зарядить подствольные гранатометы. Пулеметы вперед! – скомандовал Леви, не убирая трубку от уха.

Два пулеметчика с ручными пулеметами сразу выдвинулись на передовую линию.

– Один чуть выше, за камни, – подсказал Ицхак. – Второй на три метра ниже, в кусты.

– Ицхак, не буду мешать, – понял ситуацию полковник. – Позвони, как все закончится.

– Понял. Позвоню, – Леви убрал трубку. – Позицию занимаем в предельной близости к тропе поверху. Выше, чтобы самих осколками не достало. Стрелять прямой наводкой...

Дата добавления: 2015-08-05