И церковнослужителй Бобруйской епархии 20-м веке.

Можно проследить четыре волны репрессий против Церкви: три до Великой Отечественной войны и одну послевоенную.

Первая волна связана с трагическими событиями первых послереволюционных годов. Террор, ставший привычным орудием новой власти, обрушился на Церковь как хранительницу «старых» устоев. Всячески поощрялись расправы на местах со священнослужителями, изъятие ценностей, поругание храмов и православных святынь. Для этого времени характерно почти полное отсутствие письменных свидетельств о репрессиях. Объяснить это можно тем обстоятельством, что еще не успела в полную мощь развернуться репрессивная машина ВЧК. Отсутствовал четкий план действий, многочисленные рейды не всегда протоколировались, а деятельность отдельных «активистов» и вовсе носила откровенно разбойничий характер и ни кем не координировалась. Однако отсутствие свидетельств не говорит о том, что гонений не было. Вот свидетельство священномученика Иоанна Пашина, записанное им в 1919 году: «Репрессии со стороны большевиков, особенно в Минске, усиливаются. Бесконечные аресты и частые расстрелы. Город стонет». Современный исследователь, священник Федор Кривонос, комментирует эти слова в том смысле, что гонения на Церковь распространялись на всю республику, и добавляет, что для исследователей этого периода события послереволюционных лет – белое пятно. Действительно, все заключения, которые сейчас можно сделать о судьбах священнослужителей, пострадавших в Бобруйской епархии в то время, касаются только обстоятельств их назначения на приход и обнаружения места вакантным, спустя некоторое время. Бобруйска и окрестностей особенно касаются свидетельства современного исследователя И. И. Янушевича: «Прифронтовая полоса, частая смена режимов, постоянные боевые действия… - все это давало повод обвинить в контрреволюции практически любого священнослужителя. Клирики подвергались арестам, допросам, а некоторые просто исчезали». Период первой волны гонений можно определить примерно так: от 1917 до 1921 года, когда был заключен Рижский мирный договор о разделе республики на Западную и Восточную Беларусь. Бобруйская епархия целиком вошла в Восточную часть, оставшуюся под советской властью.

Условно началом второй волны репрессий можно считать начало тридцатых годов. При этом нельзя сказать, что двадцатые годы были мирными. Все это время велась самая оголтелая кампания дискредитации Церкви и священнослужителей, интриги, изъятия ценностей, провокации, показательные суды. Властями всячески инициировался обновленческий раскол, целью которого было разрушить Церковь изнутри. Вместе с тем, в это время Советское государство пыталось создать себе имидж в мировом сообществе, открывало диппредставительства, прислушивалось к мнению зарубежной общественности. Была объявлена новая экономическая политика, приведшая к временной либерализации социальных отношений. В связи с этим карательные органы старались избегать громких процессов в отношении священнослужителей. Среди имен 127 репрессированных, установленных епархиальным отделом по канонизации, только несколько относятся к периоду до начала тридцатых годов. Как пример, можно привести жизнеописания священников Шелепина Александра Мануиловича, Шимановского Ивана Семеновича.В эти годы сроки приговоров еще небольшие, но факты говорят о том, что к своим семьям, своей пастве пастыри уже не вернулись. Как в этих случаях, так и в множестве последующих формулировка «дальнейшая судьба неизвестна» означает одно человек сгинул в недрах ГУЛАГа.

Как говорилось выше, вторая волна гонений определяется в рамках периода 1930-1933 годов. В это время победой Сталина закончилась внутрипартийная борьба, был взят курс на жесточайшую централизацию власти и устранение малейших признаков оппозиции. Церковь, как организация «не от мира сего», по определению оказалась в списке врагов режима. Вот имена некоторых священнослужителей, пострадавших в это время:

Адамович Константин Степанович

Ализнюк Федор Степанович

Миклуш Виктор Викентьевич

Рункевич Александр Максимович

Скрипунов Парфен Иванович

Андренко Спиридон (монах Спиридон). Монах Спиридон Андренко был из братии Киев-Печерского монастыря, и проходил по одному делу с группой из 27 человек. Групповое дело №10669 хранится в архиве УКГБ Могилевской обл.

По всей видимости, последнее дело имеет отношение к имевшему место примерно в это же время разгрому Борколабовского монастыря. Общее же наблюдение за ситуацией такое: наряду со старыми методами давать небольшие сроки ради обезглавливания общины в Бобруйском уезде появляются первые расстрельные приговоры. Другое наблюдение – появились групповые дела, чекисты будто бы выявляли заговоры с целью свержения и дискредитации Советской власти. Таким образом, приход не просто запугивался, а уничтожался полностью, с целью истребить всякие ростки веры в дальнейшем. Эта тактика в полной мере даст себя знать позже, в конце тридцатых, когда на полную мощь заработает государственная машина уничтожения. Во время третьей волны гонений пострадало 22 священнослужителя из числа установленных 127, репрессированных в пределах Бобруйской епархии.

Третья волна репрессий обрушилась на Церковь в 1937 и 1938 годах. После сталинской статьи «Головокружение от успехов» и чистки ОГПУ у верующих появилась надежда, что бесконечная ночь репрессий закончится. В период между третьей и четвертой волнами вышла сталинская Конституция, формально объявившая свободу совести. Но это было лишь затишье перед бурей.

Репрессии этого времени не имеют аналогов в мировой истории. Богоборцы эпохи Древней Церкви соблюдали юридические правила того времени: суд всегда вершил правитель области, прилюдно, приговор выносился на основании диалога с обвиняемым. Здесь же мы видим, когда сотни и тысячи городских и сельских «троек», состоявших из малограмотных и жестоких людей, писали под копирку чудовищные приговоры, которые тут же приводились в исполнение. Парадокс состоит в том, что на основании этих протоколов отделы по канонизации сейчас призваны принимать решения о прославлении новомучеников. Но сделать это весьма затруднительно, ибо правдивых протоколов, которые отражали бы возможное исповедание Христа перед лицом смерти, практически не существует. Такова была работа этой машины смерти: все уже было давно решено и оформлено. Думается, более определяющее значение в такой ситуации имеют предыдущие плоды пострадавших и свидетельства очевидцев. Именно по этим критериям из числа 49 пострадавших в 1937-38 годах отделом по канонизации избраны 4 для тщательного сбора материалов для прославления. Вот их имена:

Севбо Павел Николаевич

Шустов Федор Леонтьевич

Альбов Иван Николаевич

Валько Николай Иванович [ род. 1887, г. Бобруйск – 1937 г.] староста Свято-Успеского храма, построенного о. Иоанном Альбовым сначала в камне, затем, когда здание отобрали власти - в дереве. О Николае Ивановиче и о. Иоанне сохранилось множество воспоминаний современников. Это были твердые в вере, до конца преданные Церкви люди. Очевидцы помнят, что до самого ареста о. Иоанна в его храме молилась девочка, исцеленная по молитвам настоятеля от паралича. Николай Иванович, уже находясь в тюрьме, передал родным единственную записку, в которой исповедал свою верность пастырю – «Передайте поклон Альбову». Все воспоминания очевидцев хранятся в архивах комиссии по канонизации

После 1938 года Православная церковь на Беларуси вообще и в Бобруйской епархии в частности лежала в руинах. Священник Федор Кривонос пишет об этом: «Скорбное, мрачное безвременье наступило в жизни верующих… Те, кто остались на свободе, не имели отныне возможности посещать храмы Божии. Только в Бобруйске до 24 июня 1939 года еще продолжала действовать маленькая кладбищенская церковь Святой Софии».

Война промчалась по Беларуси очистительным пожаром. В годы немецкой оккупации открывались храмы, и немногочисленные оставшиеся в живых пастыри возвращали многострадальному народу живые источники веры. Но то, что случилось по возвращении Советской власти, дает повод говорить о четвертой волне репрессий.

12 персоналий из числа 127, пострадавших от Советской власти, были репрессированы именно в это время.

Таким образом, послевоенные репрессии были последним эпизодом, когда священнослужители массово привлекались к суду и несли незаслуженное наказание в пределах Белоруской Церкви и Бобруйской епархии. Хрущевские гонения характеризовались прежде всего административным давлением, к этому времени относится множество материалов о печальной участи храмов, но не отдельных персоналий. А в скором времени станет понятно: государство использовало все свои резервы, но не смогло уничтожить Церковь. Закончилось время разбрасывания камней, пришло время их собирать.

Дата добавления: 2015-08-05