Оставь заботу о теле его создателю. Живи в Духе.

Маняша была ученицей Порфирия Иванова, известного целителя и учителя, оставившего после себя многих последователей. В детстве он был слабым и болезненным ребенком, но, возмужав, укрепил здоровье целительной силой холода. Зимой он часами ходил за околицей деревни в одних трусах и босиком. Впоследствии он никакой другой одежды не носил.

Главными лечебными средствами Иванова были этика и холод. Первое, что он делал со своими пациентами, – это окатывал их ведром холодной воды из колодца. Во время войны немцы посадили Порфирия в душегубку вместе с группой односельчан. Когда душегубку открыли, Иванов был единственным, оставшимся в живых. Тогда его заперли в душегубке одного и вновь завели двигатель грузовика, но Порфирий опять оказался цел и невредим. Тогда немцы отпустили его, выдав бумагу, что ее податель является русским святым. Иванову, впрочем, никакой бумаги было не нужно. Он и был русским святым, совершившим множество чудес и исцелений. За свою долгую жизнь он принял около двух миллионов человек и никогда ни от кого не брал ни денег, ни подарков.

Советская власть неоднократно упрятывала Порфирия в психушку, где на нем испытывали новые лекарственные препараты. Иванов как-то умудрялся выводить ядовитые вещества себе в ногу, в результате чего потом охромел. Однажды Порфирий приехал в одних трусах в Москву и каким-то образом сумел попасть на прием к Калинину. Он представил «всесоюзному старосте» проект оздоровления нации путем широкого внедрения «холодотерапии». Проект, естественно, остался под сукном.

Принципы своей этики Иванов сформулировал в коротком манифесте, названном им «Детка» и состоящем из 12 пунктов. Из них мне запомнились только два: всегда желать людям старше тебя доброго здоровья и никогда не плеваться.

В Непале мне довелось встретиться с традиционной тибетской целительницей Лхамо Долкар. Она кусала своих пациентов и буквально высасывала из них болезни, что является старинной тибетской практикой. Лхамо бежала из Тибета от китайской оккупации и жила в Катманду. Каждое утро в ее квартире собирались больные, в основном местные, но приходили и иностранцы. Определенной платы за лечение не было – каждый оставлял, сколько может. Среди пациентов можно было встретить и бедных крестьян, и членов королевской семьи. Лечила Лхамо все.

До того, как стать целительницей, она была очень больна, и многие считали ее безумной. Это продолжалось до тех пор, пока Лхамо не встретила ламу по имени Таглунг Ринпоче, который благословил ее на путь целителя. По благословении Лхамо не только избавилась от мучавших ее недугов, но и стала проводником богини Дордже Юдронма, получив ее целительную силу. Впоследствии Лхамо благословил и Далай Лама.

Сеанс начинался с того, что целительница одевалась в ритуальную одежду и шапку, после чего молилась богине, призывая ее, простираясь ниц перед танкой (тибетской иконой) и раскачиваясь всем телом. После чего Лхамо преображалась – из простой тибетской женщины она превращалась в грозное буддийское божество – Дордже Юдронма входила в тело Лхамо Долкар, и та погружалась в транс.

Преобразившись, Лхамо подзывала первого пациента и, задав несколько вопросов на тибетском или через переводчика, которым была ее племянница, определяла болезнь и приступала к лечению. Последнее заключалось в том, что целительница впивалась зубами в различные части тела и высасывала темно-коричневую, дурно пахнущую жидкость, которую выплевывала в стоящий рядом таз. Иногда из тела выходили сгустки, иногда маленькие камешки. Камешки черного цвета полагалось выбросить, белые же – носить при себе как талисман.

Моя жена Вика хранит один из таких белых камешков, вышедших у нее из виска: Лхамо исцелила ее от хронической мигрени. Иногда Лхамо использовала длинную медную трубку и высасывала болезнь через нее. В этом случае пациент оказывался весь залитым темно-коричневой гадостью, сочащейся через его кожу. Процесс это очень болезненный, многие кричали в голос. Муж Долкар находился рядом, помогая ей. Странным образом вся эта фантастическая процедура воспринималась как совершенно заурядное и бытовое явление, в ней не было ничего мистического. Человеческая природа привыкает к сверхъестественному очень быстро.

Труд Лхамо Долкар был очень тяжелым. Представьте себе, что болезни пятнадцати-двадцати человек в день оказываются у нее во рту! В начале своей практики Лхамо проглатывала нечистоты, но впоследствии стала выплевывать их, чтобы процесс исцеления был более очевидным. В конце приема целительница повторяла свои поклоны перед танкой и выходила из транса, при этом на нее находила зевота. То, что происходило во время сеанса, Лхамо не помнила. Странным образом именно ее зевота убедила меня в том, что лечение подлинное. Не говоря уже о двух полных тазах с нечистотами, стоявших рядом!

С помощью моих друзей Лхамо приезжала в Россию и работала в Москве и Санкт-Петербурге. Сойдя с самолета, первое, что она сказала, было: «В этой стране убиты миллионы невинных людей, здесь необходимо проводить множество ритуалов очищения». Умерла Лхамо 31 декабря 2000 года, задолго до этого предсказав свою смерть.

В начале моей целительской практики очищение от негативной энергии пациентов было несложным – поток делал это автоматически. Но с тех пор, как я лишился Тошиного потока и работал, используя лишь собственные энергетические ресурсы, очищение и восстановление энергии превратилось в проблему.

Существуют два варианта поражения целителя болезнетворными вибрациями пациентов: он может либо заболеть, либо постепенно накапливать разрушительный потенциал. В первом случае плохая карма буквально «перескакивает» с больного на целителя, используя его тело как свой новый дом. Это происходит потому, что накопленная негативная карма не может быть просто удалена, она должна быть или переработана, или сожжена. Возможен вариант, когда целитель принимает болезнь в свое тело сознательно и сжигает ее внутри себя. Это хорошо известно матерям, когда они берут на себя температуру больного ребенка.

Во втором случае целитель набирает на себя отрицательные кармы пациентов и, когда их сумма достигает критической точки, тяжело заболевает. Так произошло со мной. После пяти лет работы я сломался. Конкретной болезни как таковой не было – просто тело отказывалось работать, и все. Работа всех органов и систем была нарушена, врачи ничего не понимали, помочь мне было некому. Тоша куда-то исчез, и, чтобы остаться в живых, мне нужно было что-то предпринять самому.

Стояла зима, и я решил лечиться холодом. Снял дом за городом, в Зеленогорске, и поселился там. В первое утро я вышел на снег в плавках на одну минуту. Мороз был минус двадцать пять, и ступни сразу же начали гореть. На следующее утро вышел на две минуты и, таким образом прибавляя понемногу, через месяц уже был в состоянии оставаться на морозе целый час. Я ходил, лежал, ползал, растирался – буквально жил в снегу. Попробовав обливаться холодной водой, я обнаружил, что снег холоднее – видимо, за счет своей кристаллической структуры. После снежного обтирания вода уже не ощущалась. К концу процедуры я чувствовал сильный жар во всем теле. По вечерам я гулял таким же образом в парке, распугивая своим голым видом старушек в мехах. В начале этих поздних прогулок по заснеженным, залитым лунным светом аллеям, я едва сдерживал себя, чтобы не побежать, – идти было страшно. Но я понимал, что бежать нельзя, и заставлял себя идти ровным медленным шагом.

Результат подобного лечения не замедлил сказаться – через месяц я чувствовал себя значительно лучше, а через два месяца полностью избавился от болезни. Мне стало ясно, что исцелил меня не столько холод – человеческое тело может выдержать и гораздо более низкие температуры, – сколько состояние шока от нахождения голышом в снегу спровоцировало возгорание внутреннего огня, и этот огонь очистил меня. Огонь в машине Николая, мгновенно исцеливший его от застарелого ревматизма, и мои снежные ванны имели один знаменатель – им было состояние шока, и шок этот оказался целительным.

Шок, однако, – не единственный способ для вскрытия внутренних ресурсов организма. Им может быть и полная перемена обстоятельств жизни. Я знал некоего Василия, мужа и отца двоих детей, работавшего программистом и жившего обычной для питерского технаря жизнью. Василия диагностировали с неизлечимым раком желудка. Делать операцию оказалось поздно, времени раздумывать не было. Василий собрался в один день и уехал в Сибирь, где стал вести жизнь таежного охотника-промысловика. Я увидел его в Питере через год. От рака не осталось и следа – Василий был крепок и здоров, как бык. Он приехал забрать свою семью в тайгу навсегда.

Дата добавления: 2015-08-05