Есть ли какая-то разница между просветленным человеком и обычным?

По пути назад я спросил Тошу, что он думает о практике дзэнского коана. Он ответил: – Коаны работают только на японском языке и созданы для дальневосточного менталитета. На работу с коаном может уйти много лет, для этого нужно быть монахом, иметь посвящение и наставника. Та парадоксальность, изысканность и кажущаяся легкость, которые привлекают западного человека, не имеют ничего общего с подлинной работой над коаном. На самом деле – это очень тяжелый труд.

Есть история о дзэнском монахе, которому была дана современная версия древнего коана. Старый коан звучит так: «Останови взбесившегося несущегося на тебя коня». Монаху был дан такой вариант: «Останови скорый поезд, идущий из Токио». В течение десяти лет он медитировал на этом коане и, наконец, в один прекрасный день пришел на железнодорожные пути и бросился под этот самый поезд.

— Он погиб?

— Раздавило, как муху.

Сказать на это мне было нечего, и мы продолжали шагать молча. Через какое-то время Тоша возобновил разговор.

— Тебе не нужно больше никаких специальных техник или методов. Того, что я вам уже дал, вполне достаточно. Теперь все дело за практикой. Имей в виду, что самая изощренная техника не будет работать, если связь с потоком нарушена. С другой стороны, поток входит в тело по своей воле и ни в каких практиках и техниках не нуждается. Это нам нужны костыли для того, чтобы восстановить утраченную связь. Я спросил:

— Так не лучше ли забыть все, чему ты нас учил?

— Это было бы неплохо, – согласился Тоша. – Только я сомневаюсь, что вы сумеете это сделать, все-таки нагрузил я вас изрядно. Практика – это игра, которая ускоряет наш рост. Когда вырастаешь, отбрасываешь ее, как ребенок отбрасывает игрушки, в которые уже наигрался.

Мы практикуем для того, чтобы научиться жить, а не наоборот. Я хотел бы довести вас до той точки, когда вы сможете просто жить и радоваться всему, что с вами происходит. Тогда моя работа будет сделана, и можно будет забыть обо всех техниках и практиках. Жизнь сама по себе вполне самодостаточна.

Поразмыслив некоторое время, я спросил:

— Так что же мы будем делать, если перестанем заниматься? Просто жить, и все?

— А разве этого недостаточно? – спросил Тоша в ответ.

— Не знаю, – искренне признался я. – В жизни надо что-то делать.

— Перед тем, как что-то делать, разве не нужно сначала научиться жить?

— Но разве мы уже не живем? Чему тут учиться?

— Жить-то мы живем, но довольны ли мы своей жизнью? Если да, то никаких вопросов нет. Живи дальше и радуйся, что еще нужно? Если же нет, что бывает чаще, то делай садхану. Между прочим, просто плыть с потоком, ничего особенно при этом не делая, – это самая сложная вещь и наивысшая из практик.

— Что препятствует этому течению?

— Нарушение законов потока.

— Что это за законы?

— По-моему, ты их уже знаешь. Попробуй сформулировать сам, – предложил Тоша.

— Не хвататься за поток, – сказал я наобум.

— Близко, но это не самое главное.

— Ну, тогда, значит, делать то, ради чего поток дан. Поскольку он не предназначен исключительно для нашей личной реализации, то нужно передавать его другим и расти вместе с ними, так?

Тоша кивнул:

— Короче – передавай поток дальше. Что еще?

— Не использовать его для своих личных целей.

— Это подразумевается первым законом. Если ты замыкаешь поток на себя, он дальше не идет. Какое второе правило?

Я безуспешно шевелил мозгами.

— Если ты все время передаешь поток, что происходит с тобой? – подсказал Тоша.

— Он продолжает идти на тебя. Шеф сформулировал за меня:

— Не разрывай связь. Это работа с вниманием. Если осознание потока становится таким же непрерывным, как струя масла, переливаемого из одного горшка в другой, ты обязательно дойдешь до истока. Третий закон.

— Поток ослабевает, если делаешь ошибку, и усиливается, если поступаешь правильно.

— Точно. Воспринимай поток как учителя. Он постоянно корректирует твои действия степенью своей интенсивности – как внутренние, так и внешние. Если окончательно разрываешь связь и принимаешь решение действовать самостоятельно, то поток уходит совсем.

— А четвертый?

— Ты хочешь четвертый? Пожалуйста: иди вверх по течению. Другими словами – ищи источник потока.

Я возразил:

— Но разве это не противоречит тому, что ты говорил раньше о том, что с потоком нужно плыть?

— Вся штука в том, что исток и устье потока – одно.

— Как это?

— Есть такой древний символ йоги – пламя свечи, тянущееся к солнцу. Источник пламени один – это солнце, понимаешь?

Какое-то время я шел молча, пытаясь переварить Тошины слова. После длинной паузы он продолжил.

— Ну, и последний закон – это то, что ты сказал вначале: не. хватай. Поток нельзя насиловать, этого никто не любит. Это закон насчет терпения. Помнишь в Писании: претерпевший до конца спасется.

Я искоса взглянул на начальника. Вот уж на священника он был похож меньше всего. Я ухмыльнулся:

— Тогда уж, святой отец, и про смирение бы добавить не худо.

— Истину говоришь, чадо, – сказал Тоша, усилив свое северное оканье до нижегородского. – А и добавим. Смирись, скотина.

— Почему же скотина?

— Потому что это скот в человеке смириться не может, пашу по-санскритски. А коли смирится – так, глядишь, и человеком станет.

— Ну, это уже что-то из Федора Михайловича.

— Ладно, не будем ломать стиль. Уберем про скотину. Пусть будет пять законов. Пятерка – это пятиконечная звезда, символ власти над пятью стихиями. Ну что, осталось вырубить скрижали? Где-нибудь, – Тоша оглянулся вокруг – вон на той скале.

— Оставим потомкам.

Мы дошли до разрушенного камня, остановились и сняли рюкзаки, чтобы перекурить. Тоша продолжил на серьезной ноте:

— В работе с потоком есть одна серьезная проблема. Чем больше ты открываешься на него, тем сильнее поддержка, это очевидно. Поток работает как катализатор, усиливая в тебе и хорошее, и дурное. Таким образом, чувство эго растет, как на дрожжах, и риск пасть его жертвой, то есть замкнуть поток на себя, очень велик.

Парадокс заключается в том, что, становясь сильнее, нужно, вместе с тем, исхитриться стереть себя в порошок, а это штука непростая. Сила хороша поначалу, чтобы окрепнуть, но со временем она превращается в препятствие. Мощное эго постепенно развивает нечто вроде панциря, который блокирует поток. В этом панцире можно провести долгие годы, пока не израсходуешь накопленную силу, потом опять приходится начинать все сначала.

Я потрогал носком россыпь камней на месте разрушенного валуна и спросил:

— Это ты про себя?

— И про себя тоже, – с какой-то непонятной грустью отозвался Тоша.

Я с удивлением взглянул на него. Сантименты мастера? Что-то раньше я от него такого не слышал. Мы поднялись, подтянули рюкзаки и двинулись дальше. Я сказал:

— Это твои проблемы, меня пока больше заботит мое сомнение.

— От него есть хорошее лекарство, – усмехнулся Тоша.

— Что за лекарство?

— Посмотреть на прану.

—???

— Прану можно видеть в любое время, она всегда вокруг тебя, – скажем, в воздухе.

— Разве она не невидима?

— Посмотри на небо, – скомандовал он.

Я прикрыл глаза ладонью от солнца и взглянул вверх.

— Расслабь глаза и не фокусируй взгляд. Смотри рассеянно, это называется веерное зрение.

Я последовал инструкции.

— Что ты видишь?

— Я вижу маленькие прозрачные капли, плавающие в воздухе.

— Это и есть прана.

— И всего-то? Их все видят.

— Извини, – Тоша развел руками, – виноват.

— А как насчет ночи? Ночью тоже видно?

— Ночью посмотри таким же образом на обнаженное тело. Потом доложишь.

— Слушаюсь, товарищ начальник.

Мы переходили через ручей, и я нагнулся, чтобы напиться.

Тоша продекламировал:

— Пьющий из ручья не подозревает, что вода выше по течению была отравлена павшим животным. Я выплюнул воду.

— Ты что, серьезно? Тоша засмеялся:

— Это тебе коан на вечер.

Я махнул на него рукой и продолжал жадно пить.

Дата добавления: 2015-08-05