Понятие о договоре

1. Ст. 26 ГК. рассматривает договор, как разновидность сделок, именно, как сделку взаимную (или двустороннюю). Поскольку сама сделка есть разновидность юридических фактов, то и договор также оказывается одним из видов юридических фактов.

Всякая сделка содержит в себе выражение воли, направленной на установление, изменение или прекращение какого-либо правоотношения. Из такого понимания и исходит ст. 26 ГК, по которой сделка (а следовательно, и договор) есть действие, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей[54].

Сделка может содержать выражение воли одной стороны; например, завещание является совершенным, как только завещатель выразил в нем надлежащим образом свою волю; последующее выражение воли наследника принять наследство имеет свое значение, но оно является новой сделкой, отдельной от завещания. Подобного рода сделки, содержащие выражение воли одной стороны, называются односторонними.

В других случаях в сделке выражается воля не одной, а двух сторон. При этом выражаемая каждой из сторон воля соответствует одна другой, так что можно признать, что в сделке выражается согласная воля сторон.

Сделка, содержащая выражение воли двух сторон, называется двусторонней, или договором.

В соответствии со ст. 26 ГК договор можно определить, как соглашение двух или нескольких (граждан или юридических) лиц об установлении, изменении или прекращении каких-либо прав и обязанностей, а так как право и соответствующая ему обязанность являются составными элементами правоотношения, то можно определить договор также- и как соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении и прекращении какого-либо правоотношения.

Необходимо, однако, иметь в виду, что это определение договора не раскрывает всей специфики социалистического договора. Дело в том, что в наиболее важной области договорных отношений, в договорах между социалистическими организациями, эта правовая форма отличается весьма существенными особенностями.

Так, если договор между гражданами не может состояться до тех пор, пока стороны не признают взаимно для себя приемлемыми определенные условия договора, то заключение договора между социалистическими организациями при наличии разногласий сторон по тем или иным пунктам его содержания не откладывается до того времени, когда стороны придут к единому решению; пункты разногласия рассматриваются Арбитражем (в порядке так называемых преддоговорных споров, § 19); Арбитраж устанавливает определенную редакцию этих пунктов, которая является обязательной для обеих договаривающихся сторон. Далее, как будет указано подробнее ниже (п. 7), даже основной вопрос, заключать ли данный договор с данным контрагентом, в области отношений между социалистическими организациями нередко не зависит от сторон, которые могут вносить в договор по своему соглашению отдельные части содержания, но которые вовсе не заключить договора с данным контрагентом не имеют права. При исполнении договора социалистические организации должны проявлять особую дисциплинированность, распорядительность и т. д.

Эти существенные особенности договоров социалистических организаций являются следствием того, что такие договоры имеют своим назначением конкретизировать соответствующие части народнохозяйственного плана и обеспечить исполнение плана.

Наряду с этим, бывают и такие договоры социалистических организаций, которые, хотя и связаны с выполнением планов этих организаций, однако, заключаются более свободно (с контрагентом, не предуказанным плановым заданием).

2. В договорах чаще всего бывает так, что воля каждой стороны направлена к единой цели с противоположных точек. Например, выражение воли одной организации поставить определенных товары и выражение встречной воли другой организации получить эти товары, соединенное одно с другим, образуют договор поставки; выраженная лицом А. воля дать Б, взаймы 100 руб. и выраженная Б. встречная воля взять у А. взаймы названную сумму приводят в своем сочетании к единой сделке займа и т. д. Подходя, так сказать, с противоположных концов к единой цели, стороны достигают единства, в чем-то соглашаются.

Но такой встречный характер намерений, какой наблюдается у продавца (намерение продать) и покупателя (намерение купить), у заимодавца и заемщика и т. д., не является безусловно необходимым элементом соглашения. Если два или три колхоза желают на товарищеских началах пользоваться электродвигателем, то подобного рода товарищеское объединение достигается выражением воли не встречного содержания (как в предыдущих примерах поставки, займа и т. п.), а выражением, так сказать, параллельной воли участников товарищества, направленной к единой цели.

Все такие сделки, в которых выражена воля не одной стороны, а двух (а в последнем примере — товариществе — даже нескольких), причем эти выражения воли взаимно соответствуют, носят наименование двусторонних сделок, или договоров.

3. Договоры гражданского права должны быть отмежеваны от соглашений, которые могут иметь и имеют место в других областях советского права, например, в советском семейном праве. Брак не мыслим без свободного согласия на него данной пары; тем не менее, это соглашение можно признать (да и то с некоторыми оговорками) обыкновенным договором, разве лишь в буржуазном праве, где, по словам Коммунистического Манифеста, «буржуазия сорвала с семейных отношений их трогательно-сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям»[55]. С точки зрения советского права брак никак нельзя признать договором, хотя бы в силу одного того, что целью брака является объединение всей жизни вступающих в него лиц (недаром советское право регламентирует брак отдельно от Гражданского кодекса). Соглашение в этом случае является лишь одним из элементов фактического состава, с которым связываются те или иные правовые последствия. Так и в других семейно-правовых отношениях, например, при усыновлении имеет место соглашение (по ст. 61 КЗоБСО—требуется согласие не лишенных родительских прав родителей, опекунов или попечителей усыновляемого; по ст. 62 — согласие на усыновление со стороны супруга усыновителя; по ст. 63 — согласие усыновляемого, если он достиг 10-летнего возраста). Но это соглашение имеет специфическое значение: отношения между усыновителем и усыновленным устанавливаются определенным событием (актом усыновления), а соглашение — только один из элементов фактического состава. Не случайно при этом оказывается, что нормами объективного права точно устанавливаются специальные условия возникновения семейно-правовых отношений, обязательные (не подлежащие видоизменению по соглашению сторон) последствия, связанные с такими соглашениями, невозможность свободного соглашения сторон о прекращении возникших отношений; все эти моменты определяются императивными нормами, действие которых стороны устранить своим полюбовным соглашением иного содержания не вольны. Личный элемент настолько преобладает в семейно-правовых отношениях, что имеющие здесь место соглашения не получают самостоятельного значения, и во всяком случае должны быть резко отграничены от имущественных договоров гражданского права.

И по количеству встречающихся в жизни договоров и по их удельному весу основная область применения договора — право обязательственное. В этой области договор может быть направлен на установление обязательства (например, договор о предоставлении в пользование какой-либо вещи, об исполнении какой-нибудь работы и т. п.); он может быть направлен на изменение существующего обязательства (например, соглашение об отсрочке платежа по договору займа, соглашение об изменении пределов поручения, возложенного по договору на данное лицо и т. д.); наконец, договор может быть направлен на прекращение существующего обязательства (например, договор об освобождении должника от лежащего на нем обязательства выполнить определенное задание).

4. Плановые договоры социалистических предприятий представляют собой оформление плановых заданий, полученных каждым из контрагентов. Советский плановый договор есть форма связи между отдельными социалистическими предприятиями, направленная на наилучшее выполнение общего социалистического плана. Эта задача—выполнение народнохозяйственного. плана — одинаково близка обоим контрагентам. Эта общность задачи обусловливает собой особого вида равенство социалистических предприятий в качестве сторон по договору. Оно отражается во всех нормативных актах, относящихся к договорам хозорганов

Некоторые предприятия-поставщики, перевыполняя своя производственные планы по валовой продукции за счет выпуска второстепенных изделий, не выполняют заданий по ряду важнейших видов продукции установленного качества и ассортимента, не учитывают спроса потребителей.

Договоры социалистических предприятий, являющиеся формой сочетания хозрасчета и плана, представляют собой оформление плановых заданий, полученных каждым из контрагентов. Эти договоры являются формой связи между отдельными звеньями единого социалистического хозяйства, направленной на наилучшее выполнение общего социалистического плана. Договору, как основанию возникновения обязательств, принадлежит в советском праве значительное место и в отношениях между социалистическими предприятиями и гражданами. Достаточно напомнить деятельность розничных магазинов, ателье, прачечных и множества других социалистических предприятий, постоянно, вступающих в договоры с гражданами.

В отношениях между гражданами (например, покупка овощей на колхозном рынке, приглашение маляра побелить потолки и т. п.) договор, как основание возникновения обязательства, имеет весьма ограниченное применение.

С помощью, договоров организуется социалистический оборот, имущественные отношения между социалистическими организациями, между социалистическими организациями и гражданами и между гражданами.

Роль договора все возрастает. Грандиозные перспективы, открывающиеся на основе четвертого пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства СССР, дают основания ожидать дальнейшего увеличения значения договора в будущем.

6. Границы допустимого содержания договора устанавливаются императивными, безусловно обязательными нормами; в этом смысле в числе необходимых условий действительности договора должна быть названа законность его содержания (см. ниже, § 13). Такие границы представляют собой ряд общих принципиальных положений, которые должны соблюдаться договаривающимися. В этих рамках стороны вольны вкладывать в договор то или иное содержание.

Гражданский кодекс регламентирует определенные типы договоров. Но в советском праве предусмотренные законом типы договоров не имеют значения исчерпывающего перечня. Закон предусматривает наиболее часто встречающиеся договоры; но стороны могут заключать и не предусмотренные законом договоры, лишь бы их содержание не противоречило общим принципиальным положениям советского права.

В судебной практике по этому вопросу можно наблюдать некоторые колебания. Временами находит выражение та точка зрения, что действительным можно признать только договор, который можно подвести под какой-нибудь из предусмотренных в законе типов.

Так, например, постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 7 февраля 1927 г. (протокол № 1) выставляет в качестве одного из оснований применения ст. 30 ГК РСФСР (о недействительности сделок, противных закону) то обстоятельство, что хозорган заключил с частным лицом договор, не предусмотренный ни Гражданским кодексом, ни специальными законами. В Сборнике разъяснений Верховного суда РСФСР (изд. 2-е, 1931, стр. 65) перед излагаемым постановлением стоит заголовок: «О недействительности договоров, не предусмотренных Гражданским кодексом». Отражение этого взгляда можно встретить и в судебной практике последних лет. Так, в определении Судебной коллегии 'по гражданским делам Верховного суда СССР 1944 г. (Сборник за 1944 г., стр. 225) дается указание в том смысле, что договор о пожизненном содержании, как не предусматриваемый Гражданским кодексом, нужно приурочивать к наиболее подходящему договору (например, купле-продаже); если же по обстоятельствам дела это окажется невозможным, то следует возвращать стороны в первоначальное положение, обязав их вернуть друг другу все полученное на основании договора, т. е. признавать договор недействительным.

Эта точка зрения не может быть признана правильной[56]. Рассматривать перечень договоров, предусмотренных Гражданским кодексом и специальными законами (Уставом железных дорог, Уставом внутреннего водного транспорта и пр.), в качестве исчерпывающего (наподобие того, как надо смотреть на перечень вещных прав в нашем Гражданском кодексе) нет оснований. Гражданский кодекс РСФСР не предусматривает, например, ни договора хранения, ни договора безвозмездного пользования (ссуды); однако эти договоры нельзя считать противоречащими закону, и суды никогда не отказывали в удовлетворении обоснованных претензий, возникавших из подобного рода договоров. Например, в названном Сборнике постановлений и определений Верховного суда СССР за 1944 г. (стр. 225—229) опубликован ряд определений Судебной коллегии по гражданским делам по делам о договоре хранения: №№ 543, 379, 575, 601 (также Сборник 1943 г., стр. 174 и др.).

Судебная коллегия признает эти договоры имеющими юридическое значение и предлагает судам по такого рода делам руководствоваться ст. ст. 130—151 ГК, т. е. общими положениями об обязательствах, возникающих из договора.

Общая линия в практике Верховного суда СССР такова, что предусмотренным в Гражданском кодексе типам договоров не придается значение исчерпывающего перечня. Следует признать допустимыми по советскому праву и так называемые смешанные договоры. Смешанным называется договор, который порождает обязательства, входящие в состав двух, либо.нескольких урегулированных законом типичных договорных отношений. Например, договор, по которому одна сторона обязуется передать вещь в собственность, а другая — произвести за свой риск определенную работу, является смешанным договором: в нем соединены обязательства, урегулированные законом применительно к купле-продаже и к подряду. Равным образом, смешанным договором будет такой договор, по которому одна сторона обязуется перед другой предоставить в пользование жилую площадь и, кроме того, оказывать определенные услуги и снабжать пищей (договор с домом отдыха, санаторием и т.п.). В первом примере обязанности, урегулированные законом применительно к разным типичным договорам, установлены смешанным договором отчасти на одной стороне, отчасти — на другой; во втором примере это комбинирование обязательств имеет место на одной стороне.

В судебной практике встречаются самые разнообразные смешанные договоры; например, по одному договору трест общественного питания обязался организовать питание рабочих завода и (по тому же договору) обеспечить охрану товароматериальных ценностей столовой, кладовых и прочих помещений завода в нерабочее время (Сборник постановлений и определений Верховного суда СССР за 1943 г., стр. 177).

В практике Ивановского областного Госарбитража (за 1944 г.) было спорное дело, возникшее на почве следующего договора между Ивановским Горпромкомбинатом и Подгорной фабрикой: по этому договору Подгорная фабрика предоставляет свое помещение и оборудование для производства ваты в количестве 5 т. в месяц, берет на себя техническое руководство производством ваты; Промкомбинат обязуется предоставить рабочую силу в количестве 20 человек на все время действия договора и наряды на сырье в потребном количестве.

Но нельзя признать в качестве смешанного договор хранения картофеля с обязанностью хранителя производить за свой счет переборку картофеля (указанный сборник, стр. 190): последняя обязанность есть лишь уточнение обязанности по хранению. Соединение элементов различных договоров в один смешанный договор возможно только при условии, что соединяются элементы, не противоречащие один другому; так, например, в судебной практике твердо проводится то положение, что договор дарения не терпит никаких имущественных предоставлений в пользу дарителя (Сборник постановлений и определений Верховного суда СССР за 1941 г., стр. 107, определение по делу № 33 — 1948 г., «Судебная практика Верховного суда СССР», 1948, вып. IV).

К договорам, не урегулированным законом и смешанным, применяются общие положения обязательственного права, и, кроме того, в соответствующих случаях и соответствующих частях могут быть применены нормы, установленные законом для типичных договоров. Наконец, вопросы, которые не могут быть разрешены такими способами, должны решаться на основании общих начал советского законодательства и общей политики рабоче-крестьянского правительства (ст. 4 ГПК).

7. Иногда в законе содержатся такие указания, которые: а) предопределяют некоторые условия договора как обязательные, или б) предуказывают для данной стороны контрагента, или в) предрешают вопрос о том, вступать или не вступать в обязательственное отношение.

Закон может вообще запретить договорные обязательства определенного содержания, например, постановление ЦИК и СНК СССР от 4 июня 1947 г. (СЗ СССР 1937 г. № 37, ст. 150) запретило аренду земель сельскохозяйственного значения. Но закон может воспретить отступать от соответствующих норм лишь в определенном направлении. Например, законами об авторском праве запрещены такие условия в издательском договоре, которые клонятся к ухудшению положения автора сравнительно с законом или типовым (нормальным) издательским договором.

В некоторых случаях лица, вступающие в договор, не могут свободно выбирать себе контрагента; контрагент может быть предопределен либо законом, либо государственным планом народного хозяйства, также являющимся законом. Например, непосредственно законом предопределяется контрагент в случае государственной монополии: так как страхование в СССР является государственной монополией, то каждый желающий застраховать свое имущество или свою жизнь может иметь в качестве контрагента лишь Госстрах СССР. Примером предопределенности контрагента, основанной на государственном плане народного хозяйства, может служить тот случай, когда продукция данного предприятия предназначена для указанного в плане потребителя.

Этот последний случай одновременно является примером того, что иногда от стороны не зависит, вступить или не вступить в обязательственное отношение: если планом предусмотрена сдача продукции предприятия определенному потребителю, то предприятие не может отказаться от заключения договора с этим потребителем (относительно обязанности заключить договор см. § 9 и 19).

Предрешенность вопроса о контрагенте и вопроса о том, вступать или не вступать в обязательство, обычно бывает одновременно. Обязанность, вытекающая из плана, направить по договору продукцию определенной организации неизбежно предполагает то и другое ограничение (нет выбора контрагента, нет возможности не заключать договор). С этим всегда связаны указания закона и в отношении условий договора (например, условия договора должны соответствовать плану).

§ 12. Договор в буржуазном праве

1. Договор имеет большое значение в буржуазном праве. Буржуазное обязательственное право — прежде всего договорное право. Однако там значение договора имеет совсем другие классовые корни, а потому и совсем иной смысл, чем в советскою праве.

В период промышленного капитализма роль договора предопределялась тем, что капиталистическое хозяйство строилось на принципе конкуренции отдельных хозяйств. Капиталистическое хозяйство характеризуется анархией производства. Это сделало договор наиболее подходящей формой, в которой отображается конкурентная борьба между самими товаровладельцами.

Истинная природа отношений, которые в капиталистическом обществе отражаются в обязательственных договорах, вскрыта Марксом: «Чтобы данные вещи могли относиться друг к другу как товары, товаровладельцы должны относиться друг к другу как лица, воля которых распоряжается этими вещами: таким образом, один товаровладелец лишь по воле другого, следовательно каждый из них лишь при посредстве одного общего им обоим волевого акта, может присвоить себе чужой товар, отчуждая свой собственный»[57].

С другой стороны, договором оформляется и продажа трудящимися своей рабочей силы; на почве этих договорных отношений трудящиеся оказываются в кабале у капиталиста. Буржуазная теория провозглашает пресловутую «свободу договора», скрывающую эксплоатацию одною стороною в договоре другой стороны.

В буржуазном праве периода промышленного капитализма выделяется в качестве одного из основных, общеизвестных принципов, что стороны вольны (в общих рамках закона) своим «свободным» соглашением вложить в договор любое содержание.

Буржуазные юристы, лакеи своего владыки-капитала, умалчивают о том, что эта «формально-юридическая свобода» на самом деле сопровождается тяжелым экономическим гнетом, которым один контрагент давит другого. Они не вскрывают того факта, что голод заставляет неимущего идти на любые условия, диктуемые капиталистом. Эта подоплека договорной «свободы» не вскрывается буржуазными авторами. Ибо раскрытие этой подоплеки спутало бы все их карты: пришлось бы волей-неволей внести какие-то омрачающие краски в розовую картину благополучия жизни буржуазного общества, на изображение которой буржуазный автор имеет социальный заказ. Действительное же положение в буржуазном обществе таково, что правильнее говорить не о свободе договора, а о свободе эксплоатации человека человеком.

В условиях эксплоататорского общества можно говорить лишь о так называемой «свободе договора», ибо только с формальной стороны контрагенты свободно решают там вопрос, заключать ли им договор, и если заключать, то какое вложить в него содержание. Фактически, ввиду экономической зависимости одного контрагента от другого, дело обстоит совершенно иначе.

2. В период монополистического капитализма (империализма) договор с внешней стороны сохраняет первое место среди всех оснований возникновения обязательства, но по существу он во многих отношениях хозяйственной жизни уступает место одностороннему выражению волн монополиста, отнимающего у своих контрагентов даже возможность участвовать в выработке условий договора и как-то влиять на его содержание. Эксплоатация,. достигавшая огромных размеров при промышленном капитализме, еще более усилилась в период империализма, когда в практике монополистических предприятий, получили исключительно широкое распространение так называемые «договоры присоединения» или «договоры посредством присоединения». Это— исключительно удобное для капиталистов средство безудержной, эксплоатации трудящихся; это — форма легального выжимания соков капиталистами из слабых и зависимых людей. В этих договорах неравенство сторон доводится до такой крайней степени, что одна сторона (монополистическое предприятие) изготовляет заранее бланк, в котором односторонне устанавливает все условия заключаемого «договора». Эти условия не подлежат какому-либо обсуждению и изменению; другой стороне (трудящемуся) предлагается просто подписать бланк, не внося в него изменений. Эта другая сторона вынуждена беспрекословно принимать предлагаемые эксплоататором условия (поскольку обойтись без заключения договора для нее невозможно: достаточно указать, что в категорию «договоров присоединения» относятся наиболее жизненно необходимые договоры, в том числе — договор трудового найма). Очень нередко экоплоататорский характер такого договора усугубляется тем, что в предложении, исходящем от сильной стороны, указываются далеко не все условия заключаемого договора, а содержится бланкетная формула, что принимающий данный бланк (типовые условия, полисные условия и т. д.) обязывается исполнять существующие, а также имеющие быть изданными правила внутреннего распорядка, инструкции и т. п.

Конечно предприятие, предназначенное обслуживать широкие массы населения, каковы железные дороги, почта, телеграф и т. д., не могут вырабатывать индивидуальное соглашение с каждым из своих клиентов; масштаб работы таких предприятий требует выработки определенного стандарта. Равным образом фабрично-заводские предприятия, в которых работают тысячи трудящихся, не могут не придерживаться некоторых типовых правил и условий найма рабочей силы; крупные магазины, пропускающие сотни и тысячи покупателей, не могут договариваться с каждым покупателем отдельно об условиях купли-продажи товаров и т. д. Но дело все в том, как именно определяются эти условия. Социалистическое государство тоже знает такую практику определенных бланков, содержащих важнейшие условия (типовые) сделок, заключаемых социалистическими предприятиями (например, комбинатами бытового обслуживания, всевозможными ателье, коммунальными ломбардами и т. д.); но типизация условий сделки, осуществляемая с помощью подобного рода бланков, преследует в социалистическом государстве исключительно цель технического упрощения оформления сделок, по содержанию же своему эти условия не только не содержат и тени какой-либо эксплоатации трудящихся, окончательно ликвидированной в стране социализма, но положительно предусматривают гарантии интересов граждан, обращающихся к услугам такого рода предприятий. Так, например, если некоторые бытовые предприятия печатают на бланках документов, по которым они принимают от граждан вещи для починки, окраски и т. п., что вещи, не взятые в течение месяца или иного короткого срока, не выдаются, то это «условие» не получает юридического значения: если бы в конкретном случае предприятие отказалось отдать вещь только из-за пропуска такого установленного самим предприятием срока, советский суд защитил бы собственника вещи. В одном из определений Гражданской коллегии Верховного суда СССР («Судебная практика», 1947, вып. III, стр. 11 — 12) ломбард признан обязанным уплатить за утраченную вещь ее стоимость по государственным розничным ценам, хотя в квитанциях ломбарда предусматривается оплата утраченных вещей на основании произведенной при приемке вещи оценки. Число примеров таких гарантий интересов советских граждан нетрудно значительно увеличить. Напротив, монополистические предприятия капиталистических стран используют данный технический прием, чтобы навязать трудящимся свои грабительские условия и таким образом осуществлять с помощью этой формы договора жесточайшую эксплоатацию трудящихся.

Если при промышленном капитализме процветает свобода конкуренции и хотя бы в формальном смысле провозглашается начало «свободы договоров», то при империализме даже и формальная «свобода договоров» уступает место «продиктованному договору», при котором одним контрагентом властно предлагается определенное законченное содержание будущего договора, а другому контрагенту остается только покорно принять навязанные условия.

Отсутствует свобода соглашения и в «договорах по формулярам», широко практикуемых в международной торговле (эта форма получила в практике монополистического капитала такое широкое применение, что говорят даже об особом «формулярном праве»). Здесь также одна сторона предлагает другой для подписи не подлежащий обсуждению формуляр. На первый взгляд может казаться, что эта категория договоров есть «внутреннее дело» капиталистов, борьба производителей товаров, поставщиков и покупателей (оптовых) этих товаров, т. е. борьба интересов различных капиталистических предприятий; в действительности условия, диктуемые формулярами, в конечном счете давят трудящихся-потребителей соответствующих товаров; ибо капиталист, которому более мощный монополист продиктовал в формуляре свои «условия», перекладывает их тяжесть на трудящихся.

В эпоху империализма законодательство буржуазных стран и особенно судебная практика не только устранили даже внешний облик «свободных договоров» применением «договоров присоединения», «по формулярам» и т. п. В эту эпоху «буржуазия рвет законность», в частности расшатывает силу договоров, когда-то непререкаемую и священную. Такое значение имеют так называемые каучуковые параграфы, вводящие такие неопределенные критерии, как обычаи гражданского оборота, требования доброй совести и т. п., толкуемые классовым судом пристрастно и односторонне в пользу монополистического капитала.

Все эти новые положения буржуазного права периода империализма, сами по себе существенные, не меняют, однако, значения договора как правовой формы, в которой происходит присвоение прибавочной стоимости.

Остается справедливым то, что писал в свое время Энгельс, характеризуя капиталистическую торговлю: «При всякой купле и продаже выступают, следовательно, два человека с абсолютно противоположными интересами; конфликт этот носит решительно враждебный характер, потому что каждый знает намерения другого, знает, что намерения эти противоположны его собственным. Первым следствием этого является, с одной стороны, взаимное недоверие, с другой — оправдание этого недоверия, применение безнравственных средств для достижения безнравственных целей»[58].

Договор в государствах эксплоататорского типа является одной из основных правовых форм, с помощью которых представители господствующих классов выжимают соки из трудящихся.

3. Буржуазная «наука» не только не пытается вскрыть эксплоататорский характер договора.в классовом обществе; напротив, буржуазные теоретики (притом не только юристы, но и философы) принесли со своей стороны посильную лепту теоретической разработке договора, при которой эксплоататорский характер договора в капиталистическом обществе остается завуалированным под прикрытием демагогической фразеологии.

Типичным является изложение учения о договоре в «Философии права» Гегеля. Разум делает необходимым, читаем в это произведении, чтобы люди вступали между собою в договорные отношения, дарили, обменивали, торговали и т. д., — точно так же, как он делает необходимым, чтобы они обладали собственностью. Договор предполагает, что вступающие в него. признают друг друга лицами и собственниками. В договоре, рассуждает Гегель, я обладаю собственностью посредством общей воли; разум именно заинтересован в том, чтобы субъективная воля сделалась всеобщей и поднялась до этого осуществления. Определение данной воли остается, следовательно, и в договоре, но в общности с некоторой другой волей.

В этих словах непроницаемым занавесом закрыта экономическая действительность, заключающаяся в договоре капиталистического общества. В договоре в условиях буржуазного обществ нет, конечно, общности двух воль; есть воля господствующая, диктующая свои условия другой стороне, которая экономически вынуждена соглашаться на эти условия. Слово «разум» (по сути дела заменяющее слова «частная собственность») скрывает за собой у Гегеля буржуазный строй. Принудительная сила буржуазного государства, охраняющего эксплоататоров и их частную собственность, спрятана за фразой, будто «в договоре я обладаю собственностью посредством общей воли»[59].

Для буржуазной идеологии и обрисовки положения договора в капиталистическом обществе характерно заявление проф. Нечаева что при «определении исковой силы договора для юриста неважно знать (разрядка наша.— И. Н.), представляет ли из себя договор, как форма человеческих отношений, единение воль двух или более лиц или, наоборот, прикрытие разногласия их интересов. Буржуазный теоретик в этой фразе цинично признает, что исповедуемая им «свобода договора» имеет исключительно формально-юридическое значение и что наружное единение воль двух сторон может служить всего лишь прикрытием разногласия их интересов.

В подавляющей своей массе буржуазные юридические теории договора, несмотря на кажущееся их разнообразие, уверенно ведут к одной заветной цели—так «объяснить» буржуазный договор, чтобы не выявить его эксплоататорскую сущность. Так, например, существуют юридические теории договора, выводящие его силу из разума (главный представитель —Либе, поясняющий договор так: моя воля соединилась с фактом передачи имущества и потому, по началам разума, стала для меня обязательной), воли (главный представитель —Гнейст, считающий, что при договоре часть свободы воли одного контрагента сознательно переходит в сферу свободы воли другого контрагента), психологического момента цели, или основания (представитель —Бэр, считающий при этом, что цели определяются как волей, так и обстоятельствами, лежащими вне человека).

Нет надобности останавливаться на бесчисленных разновидностях буржуазных теорий договора. В основном буржуазные теоретики сходятся на том, что в их поле зрения остается формальная сторона. Классовая сущность договорного отношения, эксплоататорский характер договора, предрешаемый всеми социально-экономическими условиями жизни буржуазного общества, буржуазными теоретиками замалчивается.

§ 13. Содержание договора

А. Возможность и законность содержания

1. Одним из условий действительности договора является такое содержание, чтобы была возможность его исполнения. Если лицо принимает на себя обязательство исполнить действия явно невозможные, договор не может считаться имеющим юридическую силу. Так, например, не может считаться действительным договор, по которому должна быть передана индивидуальная вещь, заведомо для обеих сторон погибшая.

Невозможность исполнения договора может иметь место с самого его заключения, и тогда обязательство не возникает; в других случаях обязательство оказывается неисполнимым впоследствии, и тогда обязательство само по себе действительное или прекращается, или видоизменяется в своем содержании, в зависимости от причин, сделавших его исполнение невозможным[60].

В области договорных отношений социалистических организаций советское право предполагает возможность исполнения договора: так называемые «объективные препятствия», на которые иной раз непрочь сослаться неисправная сторона, арбитражем не принимаются в качестве обстоятельства, снимающего с организации ответственность за неисполнение договора. На контрагенте по договору лежит определенное социалистическое задание, и он должен его во что бы то ни стало исполнить. Он должен помнить слова товарища Сталина (сказанные на совещании хозяйственников 23 июня 1931 г.): «Реальна ли наша производственная программа? Безусловно, да! Она реальна хотя бы потому, что у нас есть налицо все необходимые условия для ее осуществления. Она реальна хотя бы потому, что ее выполнение зависит теперь исключительно от нас самих, от нашего умения и нашего желания использовать имеющиеся у нас богатейшие возможности»[61].

Одним из основных условий действительности договора является законность его содержания.

Содержание договора следует признать законным во всех тех случаях, когда оно не противоречит ни конкретным повелительным (императивным, безусловно обязательным) нормам, ни общим принципиальным положениям советского права, в частности советского обязательственного права. Но требование законности содержания договора нельзя понимать так, чтобы признавать договор законным только тогда, когда он подходит под один из предусмотренных в законе типов договоров.

2. В общих рамках закона стороны самостоятельно вкладывают в договор то или иное содержание. Но наряду с возможным непосредственным регулированием отдельных элементов содержания (выше, § II, п. 7) государство иной раз влияет на содержание договора косвенно, в результате принимаемых им мер экономического регулирования отношений (например, увеличивая контингенты продовольственных товаров для предприятий государственной и кооперативной торговой сети, государство регулирует цены, складывающиеся на колхозном рынке, и т. п.).

3. В отношении граждан не установлено запрета заключить договор, не совместимый с ранее заключенным договором, и потому приводящий к нарушению предыдущего договора; например, А. обязался передать вещь в пользование Б., а в действительности передает ее В. на основании позднее заключенного с ним договора. Договор А. с В. является формально действительным, хотя им нарушается право Б., заключившего с А. договор раньше; факт нарушения права Б. будет иметь своим последствием только предоставление Б. права искать с А. возмещения ущерба. Однако заключение нового договора, в нарушение другого, ранее заключенного договора, противоречит правилам социалистического общежития и социалистическому правосознанию. Гражданское право переходного к коммунизму периода должно вести борьбу с таким поведением граждан.

В отношении социалистических организаций этот вопрос решается так же: жилищное управление поступило бы противозаконно, если бы оно, выдав ордер на занятие жилого помещения одному гражданину и, подписав с ним договор, ранее погашения этого ордера и расторжения договора, выдало на то же самое помещение ордер другому гражданину и подписало с ним договор.

4. Незаконными и потому недействительными были признаны (постановлением Пленума Верховного суда СССР от 1 декабря 1944 г. № 17/11/У) сделки, заключенные советскими гражданами в период временной оккупации советской территории в противоречии с действовавшими в этот период советскими законами и в ущерб интересам Советского государства, а также сделки, заключенные по распоряжению или под давлением оккупационных властей; возникшие на основе этих сделок гражданские правоотношения судебной защите не подлежат. Такая квалификация указанных сделок является выводом из принципиального положения (установленного тем же постановлением Пленума Верховного суда СССР), что «при рассмотрении дел по искам, основанным на сделках, заключенных советскими гражданами во время нахождения их на временно оккупированной территории, суды должны исходить из того положения, что на временно оккупированной советской территории в. течение всего времени оккупации действовали советские законы»[62].

В соответствии, с этим принципом нет оснований признавать недействительными соглашения, заключенные во время оккупации местности неприятелем, если эти соглашения направлены к равномерному распределению между населением бремени неприятельского побора, поскольку такое соглашение не являлось актом какого-либо содействия оккупантам (например, при выполнении требования оккупантов о сдаче определенного числа коров поступали так, что от двух хозяйств сдавали одну корову с тем, чтобы оставшейся другой коровой совместно пользоваться обоим хозяйствам) (Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1943 г., стр. 169).

5. Для обеспечения полного соответствия содержания некоторых категорий договоров требованиям социалистического права, народнохозяйственному плану, а также для наилучшего сочетания интересов граждан с интересами социалистического государства, советским правительством издаются для ряда отношений типовые договоры, в соответствии с которыми и на основе которых должны заключаться договоры между конкретными контрагентами. Некоторым из типовых договоров придана обязательная сила; например, договору машинно-тракторной станции с колхозами. Обязательную силу надо признать и за типовыми договорами подряда по капитальному строительству (утвержденными постановлением СНК СССР от 26 февраля 1938 г. «О6 улучшении проектного и сметного дела и об упорядочении финансирования строительства»,— СП СССР 1938 г. № 9. ст. 58).

Ряд типовых договоров утвержден не правительством, а министерствами (ведомствами), притом в одних случаях — по специальному поручению Совета Министров или Экономсовета (например, типовой подрядный договор на проектные и изыскательские работы, утвержденный Комитетом по делам строительства при СНК СССР 31 марта 1939 г.,—СП СССР 1939 г. №21, ст. 134), в других случаях — самостоятельно, в пределах предоставленных министерству (ведомству) полномочий (например, типовой договор на сдачу в долгосрочную аренду государственным учреждениям, предприятиям и общественным организациям домов местных Советов, утвержденный Наркоматом коммунального хозяйства РСФСР 15 марта 1939 г.,—«Бюллетень Наркомхоза» 1939 г. № 4). Такие типовые договоры также имеют обязательное значение, но' (как и все распоряжения ведомств) ограниченное пределами данного ведомства.

Некоторые типовые договоры имеют характер только образцов, или примерных договоров, к которым стороны могут добавлять те или иные свои условия. Такое значение имеет, например, типовой договор найма жилого помещения.

Б. Определенность содержания договора

1. Для действительности договора необходимо, чтобы его содержание отличалось достаточной определенностью. Не всегда обязательна полная точность определения содержания обязательства; но, с другой стороны, не может получить юридической силы обязательство, страдающее полной неопределенностью (например, продается вино без указания сорта и количества и т. и.). Если содержание договора страдает полной неопределенностью (состоит ли она в том, что вовсе не указано, что именно должен предоставить должник, или не определено количество, например, продан хлеб без указания сколько и т. д.), кредитор не может иметь обоснованного юридического требования, ибо неизвестно, чего же именно он вправе требовать от должника.

Договоры, заключаемые между социалистическими организациями, должны в особенности отличаться определенностью и даже точностью содержания. Как правило, эти договоры заключаются на основании и во исполнение плана. Содержание договора должно быть достаточно определенным и ясным для того, чтобы стороны могли исполнить договорное обязательство, а органы, привлеченные на проверку исполнения, могли бы действительно проверить, покрывают ли договоры данной организации ее план и исполняются ли принятые ею на себя обязательства. Это последнее обстоятельство, как подчеркнуто в постановлении Совета Министров СССР от 21 апреля 1949 г. (СП СССР 1949 г. № 9, ст. 68), имеет большое значение в обеспечении выполнения плана. В соответствии с большим значением договора Партия и Правительство требуют от всех социалистических организаций строжайшей договорной дисциплины, за нарушение которой эти социалистические организации несут имущественную ответственность, а проверить точное выполнение договора можно только тогда, если само содержание договорного обязательства ясно и не страдает расплывчатостью. В частности, в важнейшем договоре социалистических организаций — в договоре поставки — не допускается, например, указание ориентировочных цен. Цены по отчетной калькуляции («по себестоимости» с соответствующими начислениями) допускаются в виде исключения лишь в договорах поставки такой продукции, которая впервые осваивается в СССР (но и в этом случае должны быть указаны сроки и порядок установления окончательных, точно определенных цен).

В договорах между гражданами необязательно, чтобы с самого начала с полной ясностью и точностью было определено содержание отношения между кредитором и должником. Для признания договора действительным достаточно, чтобы в нем содержались достаточно ясные указания, с помощью которых можно выяснить предмет требования кредитора, или чтобы в договоре был дан какой-то масштаб, с помощью которого можно установить содержание обязательства.

Таким образом, содержание обязательства должно быть или определенным или, по крайней мере, определимым, т. е. допускающим определение.

Обязательства, содержание которых точно дано при их установлении, называются определенными (например, обязательство уплатить 500 руб.); обязательства, не содержащие точного определения их предмета, а только дающие тот или иной критерий, с помощью которого можно определить предмет обязательства, являются обязательствами только определи мы ми (например, обязательство продать-купить строение за сумму предстоящей инвентаризационной оценки).

2. Советское право не предусматривает возможности передавать определение содержания договора на решение одной из сторон.

Иное дело, если определение содержания договорного обязательства предоставлено незаинтересованному третьему лицу. Таким третьим лицом может быть специалист-эксперт, будет ли то лицо юридическое (исследовательский институт, бюро, контора и т. п.) или лицо физическое, сведущее в данной отрасли, персонально привлекаемое сторонами для определения содержания обязательства. Практика обращения к заключению эксперта для определения того или иного элемента договора нисколько не противоречит принципам советского права и в жизни имеет место. Можно представить себе, что в качестве третьего лица, от которого будет зависеть определение содержания договора, окажется и не специалист, а просто гражданин, пользующийся доверием сторон и обладающий, по их мнению, достаточным жизненным опытом, добросовестностью и пр., для того чтобы правильно разрешить возложенную на него задачу.

В советских условиях этот вспомогательный критерий для определения содержания договора применяется как исключение. Даже при разрешении споров, возникающих из заключенных уже договоров, обращение к подобного рода посредникам в советской жизни встречается редко (изредка в области спорных вопросов авторского права и т. п.); передача на разрешение третьего лица уточнения содержания заключаемого договора — явление еще более редкое. Если бы в отдельном исключительном случае оказалась такая отсылка к мнению третьего лица, то единственной, во всяком случае, основной гарантией того, что содержание обязательства не будет определено совершенно произвольно, служит доверие, которое обе стороны проявили к третьему лицу, обратившись к его посредничеству.

Если указанное в договоре третье лицо вовсе отказалось исполнить посредническую функцию по определению содержания договора, приходится признать, что не осуществилось условие, под которым заключен договор.

3. В советской практике нередко отдельные элементы договора, в особенности цена, определяется с помощью прейскурантов, тарифовв, такс и пр. Так, нередко в договорах поставки цены на поставляемые товары не приводятся, а делается отсылка к соответствующему прейскуранту (прилагаемому к тексту договора) или к специальному постановлению.

В качестве другого примера, где «цена» определяется таким же способом, можно назвать договоры поручения, заключаемые как социалистическими организациями, так и гражданами — с юридическими консультациями. Конечно обращающееся в консультацию юридическое или физическое лицо, как правило, поинтересуется (до обращения в консультацию), какое придется ему уплатить вознаграждение за ведение передаваемого дела. Но бывают и такие случаи, когда организация (например, ввиду неожиданной болезни ее юрисконсульта) просит по телефону или по телеграфу консультацию направить в такой-то суд адвоката для ознакомления с делом и выступления в судебном заседании; тоже в случае письменного поручения выступить от имени иногородней организации и т. д. В этих и подобных случаях вознаграждение за ведение дела берется в размере, предусмотренном установленной таксой.

Дата добавления: 2015-08-05