Тёмная ночь—1] ↗ → fin

Журавли-1] 1'35↗ ↘1'50

СБ Я родилась почти через десять лет после окончания войны, и война для меня была, прежде всего – Победа. Великий День – 9 Мая! Моя мама других праздников почти не признавала (исключение – Новый Год). Даже свой день рождения (18 апреля) она отмечала в мае. Я долгое время, да почти до её ухода, так и думала, что она родилась 9 Мая, и поэтому её назвали Майей...

ЛГ Праздник! Счастливые люди на улице. На груди многих – ордена и медали. И у моей мамы тоже. С утра все направляются на главную улицу к памятнику погибшим воинам-землякам – на митинг. Ветеранов Великой Отечественной ещё много, некоторые из них так же, как моя мама – ещё молодые. Люди из администрации посёлка, школьники и просто знакомые дарят им цветы, обнимают их, искренне желают здоровья и счастья... Мама с дядей Аркашей – в центре этих праздничных событий!

Потом все направляются в наш прекрасный Летний сад. Майское солнце, первая зелень на деревьях, жёлтые головки одуванчиков, взрослые с цветами и флажками, приветливо разговаривают друг с другом, а мы бежим наперегонки – успеть бы первыми на качели...

[Журавли-1] 3'30''↗ → fin↓

АП

Сад. Огромные качели.

Дед Егорыч без руки.

Нетерпением горели

мы, считая медяки.

Отплывали: трали-вали...

Раскачались – будь здоров!

Так взмывали, так взмывали,

аж до самых облаков!

Был на небе, на земле ли

дед с билетами в руке.

И от радости звенели

ордена на пиджаке.

ОД Когда на праздничный посёлок опускались сумерки – в небо взлетал фейерверк. Завораживающий салют! Вечером в этот День мы все: моя мама, Майя Андреевна, мамины сестра Валентина Андреевна и брат, фронтовик Аркадий Андреич с женой Раисой Иванной, собирались за праздничным столом.

Тут же толклись и мы, мелкота – мои двоюродные сестры Мила, Оля и я. Собирались обычно у дяди Аркаши, потому что там была большая двухкомнатная квартира, и было пианино. Аркадий Андреич, несмотря на то, что не имел специального музыкального образования, благодаря абсолютному слуху замечательно пел и играл.

На чём только он не играл!.. В этот день он торжественно садился за «инструмент» (так он называл фортепиано), и брал первые аккорды... «Враги сожгли родную хату» – это он всегда пел в полной тишине. Замолкали даже мы, ребятня, чувствуя пронзительность песни и важность момента. Дальше – «Синенький скромный платочек...», «Бьётся в тесной печурке огонь» и другие замечательные песни о войне. Их подхватывали уже не только взрослые, но и мы – дети.

МП Потом мы уходили в детскую комнату играть. Под впечатлением взрослых разговоров о войне, как-то раз мы придумали игру «штаб фронтовых действий». Самая старшая Мила назначила меня комиссаром, а Олю – командиром. Мое шестилетнее сердечко замерло. Мне так хотелось быть самой-самой... И я тихо спросила сестру:

– А кто главнее – командир или комиссар?

Мне показалось, что командир главнее, наверное, потому, что от слова «командовать».

– Да что ты?! – почувствовав моё замешательство, воскликнула Мила. – Конечно же, комиссар!

И я заулыбалась, готовая немедленно громить врага.

Когда я подросла и стала более внимательно прислушиваться к разговорам взрослых, к моим детским книжным представлениям о войне добавились новые яркие живые штрихи. Я уже понимала, что и моя мама, и её брат дядя Аркаша ВОЕВАЛИ. Что они могли быть ранены или... убиты. Как погибли двое их старших братьев – Виктор и Михаил.

АБ Обязательно в этот день вспоминали про мамину шинель, которую украли из чулана.

– И как же это мы не проверили замок, – в очередной раз сокрушалась мама.

– Как украли? – почти в один голос спрашивали Мила с Олей.

Я-то уж про эту шинель много раз слышала.

– Вот так. Ночью. Зимой. Мы спали, не почувствовали ничего. А наутро дверь в чулане распахнута, вещи кое-какие вынесены... А на улице на снегу следы.

– Нашли вора?

– Нашли. По этим следам милиция и нашла. Оказалась женщина из соседнего дома. Кое-что нам вернули. А вот шинель она успела кому-то продать...

АП

У мамы пропала шинель.

Она её с фронта хранила.

Зимой это, помнится, было –

за окнами выла метель.

Когда кто-то старую дверь

в чулане открыл среди ночи.

Замок оказался непрочным –

у мамы пропала шинель.

О том, что прихвачен портфель,

гитара и плащ из болоньи...

Об этом никто и не вспомнил.

У мамы пропала шинель.

СБ Но больше всего меня впечатлял рассказ мамы о том, как они, девчонки зенитно-прожекторного полка, зимой 44-го года начали получать гуманитарную помощь из Америки...

– Тушёнка. К нам на передовую прислали ящики с тушёнкой... И одна из нас не выдержала – съела в один присест целую банку.

– Ну и что? – недоумевала я. – Подумаешь, я могу банку сгущёнки выпить.

– И я могу. Сейчас. А тогда мы питались совсем не так. Паёк был не очень богат. Так что, когда с непривычки съешь так много, да ещё чужеродного продукта...

Врезался этот случай в мою душу.

АП

Помню эту дьявольскую стужу.

Рев пурги, огня, снарядов вой.

Как ремни затягивали туже

у зениток на передовой.

Как американскую тушёнку

получили, помню, а потом...

Самая голодная девчонка

съела банку целую тайком.

Оставался год ночей кошмарных.

Год до мирных звёзд над головой.

Всхлипывая «ПАЛА СМЕРТЬЮ ХРАБРЫХ»

выводила писарь полковой.

Но – за похоронкой похоронка.

Ордена под хрупким сургучом.

И американская тушёнка

здесь была, конечно, ни при чём.

[Журавли-1] начало → 0'15''↘

ОК – Да, – тушил очередную папиросу дядя Аркаша, – всем досталось... Американцы выжидали – чья возьмёт. Только в конце войны и начали нам помогать. Если бы немцы побеждали, так к ним бы присоединились.

– А я вот немецкий в школе учу, – однажды сказала я. – Что мне теперь, отказаться от этого предмета?

– Нет. Врагов нужно знать хорошо. В том числе и их язык, – поучительно сказал дядя Аркаша. – Да и не все немцы – фашисты... И культура у них – дай бог. Слышали про такого поэта – Гёте?

Мила с Олей, которые были старше меня, тотчас закивали.

– Слышали, – громко сказала я.

– Понятно, усмехнулся дядя. – Прочитаешь ещё... А может, и переведёшь.

– Вообще-то, – он задумчиво посмотрел на меня, – не могу я слышать немецкую речь. Не могу – и всё.

АП

Привезли однажды в город

на экскурсию ребят.

Человек, примерно, сорок.

Из Берлина, говорят.

К нам приехали отряды –

кто рабочий, кто студент...

Я не прочь, и все мы рады.

Пусть посмотрят белый свет.

Я не прочь... Но как услышу

резкий говор тех ребят,

то невольно тут же вижу

каску, крест и автомат...

[Журавли—1] ↗→↘ 0'33''

II. Лётчик [Виктор]

АБ+АП+СБ

АБ – Эх, был бы жив Виктор... – всегда горестно вздыхала моя крёстная тетя Валя.

АП – И что бы было?

АБ – Не так бы мы жили...

АП – А как?

АБ – Хорошо бы жили. Свозил бы нас Виктор в далёкие тёплые края. Отдохнули бы на море...

АБ – На самолёте увез бы?

АБ – На самолёте, ведь он летчик.

СБ – Или на пароходе, – подхватывал дядя Аркаша. – Служил он в особых войсках – лётно-морских. Туда трудно было попасть.

АП И тут они начинали вспоминать, как поступал перед войной в элитное училище в городе Ейске Виктор. Как будущих курсантов проверяли на выдержку...

СБ – Например, идёт наш дядя Витя по ровному полу и вдруг... раз – проваливается в яму. А тут уж специалисты подбегают и проверяют, не частит ли пульс.

АП – Не частил?

СБ – Нет. Всё было в полном порядке. Слабонервных туда не брали.

[Тёмная ночь—1] начало → 0'12'' ↘

СБ

«Здравствуй, мама!

Как ты там, родная?

Как Андрей,

братишка мой живёт?

Здесь у нас теплынь стоит такая –

море в двух шагах! Сплошной курорт!

Пусть Андрюха физику подучит,

а потом мечтает в облака.

Мама, ты же знаешь, я везучий,

ни одной царапины пока»...

[Тёмная ночь—1] ↗ 0'43'' ↘

МП От дяди Вити сохранилось одно-единственное письмо. 39-го года, из Ейского высшего лётного истребительского училища. Он подробно и очень искренне пишет любимой старшей сестре Валентине о своей непростой любви к оставшейся в родном посёлке – девушке Фисе. Правда, слово «любовь» Виктор избегает, скромно говорит о дружбе, но из всего написанного понятно – дело он ведёт к свадьбе.

СБ Здравствуй, Валентина!!! Нежданно-негаданно получил от тебя письмо, а на другой день получил от Фисы, да притом заказное, в котором она меня немного ругает, а я в свою очередь ругаю её. У нас, Валентина, вышла такая история, куда-то пропали наши письма. Я ей пишу, она не получает, она пишет – я тоже не получаю. Вот мы теперь друг друга и ругаем. Но сейчас как будто письма доходят, как до меня, так и до неё.

В общем, после перерыва я от неё уже получил два письма, и два письма ей отослал. Самое главное, нужно, Валентина, чтоб она не волновалась, а успокоить мне её трудно. Хотя бы вы, Валя, успокаивайте её, а то чёрт знает, может кто-нибудь и в самом деле перехватывает наши письма, чтоб расстроить нашу дружбу. Потому что разве мало людей, которые не хотят, чтобы мы дружили с Фисой, вот они-то и могут подстраивать разные штучки. Но мы, Валентина, постараемся как-нибудь этих людей по боку.

И пусть разные люди говорят, что мы с Фисой не пара, что Фиса мне впоследствии изменит, пусть они болтают, посмотрим, как она будет жить. А Фису я повезу с собой, если она меня дождётся. Пусть хоть она и дамочка, ведь не обязательно выбирать девчонку, да их и не очень много, а нужно выбирать человека. Ведь с человеком придётся жить, правильно, Валя? А Фиса как человек – лучше не надо. Может быть, я ошибаюсь, но мне так

кажется... Вот жаль, Валентина, что я нынче Аркадия не застану дома, он, наверное, уже уйдёт в армию, так что мою свадьбу будем праздновать без него...

[Тёмная ночь—1] ↘

МП Однако такой желанной Виктором свадьбы – не случилось... Что произошло? Почему Виктор не женился на «дамочке Фисе» – не знаю...

Зато помню рассказы о том, как 25-летний лейтенант приехал в родной дом в форме лётчика морской авиации!

Это было событием для всего посёлка! Анна Иванна надевала свой лучший наряд и неторопливо прогуливалась вдоль посёлка под ручку со своим сыном-лётчиком. Я думаю, эти минуты были самыми счастливыми в её жизни. Ещё бы! Ведь в конце тридцатых, после рекордного перелёта экипажа Валерия Чкалова из СССР в США через Северный полюс, к каждому лётчику относились как к герою. А Виктор был ещё и лётчиком морской авиации. Я думаю, он был первым и единственным в те годы мальчишкой из посёлка Вахруши, который взлетел на такую высоту.

[Тёмная ночь—1] ↗ → ↘↓ (fin)

АП 13-й истребительный авиационный полк ВВС Балтийского флота перед войной базировался на аэродроме на полуострове Ханко, который с первых дней Великой Отечественной войны стал важнейшим стратегическим пунктом; этот форпост называли «балтийский Гибралтар». Защитники Ханко не только не пропустили в Финский залив ни одного крупного вражеского корабля, который мог бы представлять серьёзную угрозу для Ленинграда, но и «оттянули» на себя в самый решительный момент значительные силы противника.

Оборона полуострова длилась 164 дня и закончилась 2 декабря 41-го года. Защитники ушли непобеждёнными. Они оставили форпост, подчинившись приказу Верховного главнокомандования.

[Тёмная ночь—2] ↗→

Имя Виктора Андреича Ермакова осталось в военной истории как самая первая потеря истребительной авиации Балтики.

АБ В один из летних военных дней, в перерыве между боями, прославленный лётчик Балтики Герой Советского Союза капитан Антоненко рассказывал однополчанам о воздушном бое, в котором он сбил немецкий самолёт. В это время в воздухе пролетела ракета. Боевая тревога! Эскадрилья капитана Антоненко, где служил Виктор Ермаков, поднялась в воздух. В это время 50 немецких бомбардировщиков и 30 истребителей двигались на город Ленинград. Завязался бой. Девятка наших истребителей стремительно атаковала вражеские бомбардировщики. Три стервятника были сбиты, а остальные, побросав смертоносный груз в море, не достигнув цели, повернули назад. Но бой был не закончен, в воздухе находились вражеские истребители. Советские летчики дрались умело и хладнокровно. Вот в воздухе загорелся один, второй, третий... Один из них был сбит лётчиком Ермаковым. У противника началось замешательство. Но в это время командир звена Виктор Ермаков увидел десятку новых приближающихся немецких истребителей. Немедленно сообщив об этом командиру эскадрильи по радио, он смело пошёл в лобовую атаку на противника.

[Тёмная ночь—2] ↗→↘↓

Прошло несколько секунд и от меткого выстрела Ермакова пират с чёрными крестами на крыльях горящим упал в море. Увлечённый боем Виктор не заметил, как на него с хвоста напали два «мессера» и открыли огонь. Из этого боя лётчик Виктор Ермаков не вернулся на аэродром.

[Тёмная ночь—1] 2'33'' ↑→↘

СБ

...Но стучалась с плачем почтальонка

и кляла судьбу в тот страшный год...

Баба Анна вместе с похоронкой

стёртый треугольник бережёт.

Сядет у окна, обнимет внучку

и глядит с тоской на облака.

И опять читает –

«...я везучий,

ни одной царапины пока».

Тёмная ночь—1] ↗ → fin

III. Учитель [Михаил]

ОД+ЛГ

ЛГ Самым тяжёлым в эти дни было воспоминание о старшем брате – Михаиле. Все называли его уважительно Михаилом Андреичем. И не только потому, что он был самым старшим, но ещё и потому, что он был учителем.

ОД Надо же иметь такую волю и стремление, что чуть ли не пешком ходить в областной центр в пединститут!.. И ведь окончил. Вернулся в посёлок преподавать физику-математику.

ЛГ Тут уж дядя Аркаша лукаво поглядывал на мою маму:

– И никогда не ставил тебе больше тройки.

ОД – Да, не ставил. Потому что я его сестра. И пятерки ему было ставить мне неудобно.

– Так и скажи, что не сильна была в математике.

ОД – Не сильна... Зато как он с порога, входя в класс, бросал портфель на учительский стол! И ни разу не промахнулся!

ЛГ – Мог бы на войну не ходить – бронь была. Но пошёл добровольцем. Да никто тогда и не прятался, все рвались на фронт.

ОД И все вдруг замолкали.

В 42-м пришло извещение: Михаил Андреич Ермаков, пропал без вести под Сталинградом... Неопределённость формулировки включала в себя то, что дядя Миша мог попасть в плен. А именно тогда в 42-м вышел Указ Сталина «Ни шагу назад», и фронтовики, попавшие в плен, приравнивались к врагам народа. Про плен боялись думать, у всех ещё теплилась какая-то надежда...

Но, как потом оказалось, в плен он действительно попал. И... умер мученической смертью в концентрационном лагере «Славута-цвай» на Украине в 1943 году.

* * *

ОК В 39-м Михаил участвовал в боях на Халхин-Голе. Успел до войны демобилизоваться из армии, вернуться в Вахруши и снова заняться своим любимым делом – учительствовать. Есть фотографии двух выпускных классов 40-го и 41-го, где он снова среди своих учеников.

ЛГ...А в 41-м старший лейтенант Михаил Ермаков – заместитель командира дивизиона 711 артиллерийского полка 227 стрелковой дивизии – уже сражался под Ростовом-на-Дону.

10 июня 42-го от него пришло последнее письмо.

Вся оставшаяся жизнь дяди Миши заключена между двух записей в карточке Гросс-лазарета Славута: 2 июля 42-го Ермаков Михаил Андреич, русский, учитель, рост 170, блондин, здоров – попал в плен у Коро́чи.

14 марта 43-го умер от туберкулёза легких.

...Попал в плен под Коро́чей... Где это?.. Как это случилось?.. Что происходило тогда на фронте?..

[]

ОД...Если до прихода немцев беженцы шли на Восток, то через некоторое время на Запад потянулись колоны наших военнопленных. Конвоировали их не немцы, а наши предатели, как их называли «власовцы». Свирепствовали они ужасно – были хуже немцев. У каждого из них, кроме оружия, была плётка из толстого чёрного провода. Малейшее неповиновение и пленного избивали до крови. Некоторых больных или раненых, кто уже не мог самостоятельно идти, расстреливали здесь же на обочине дороги. Неизвестно, кто их потом хоронил...

ОК...5 января 44-го года подразделения 226-й стрелковой дивизии вошли в Славуту, и местные жители указали им на концлагерь «Гросс–лазарет».

Подошедшие бойцы дивизии обнаружили там горы трупов, на земле лежало множество мёртвых тел, облитых карболкой. В бараках находилось 525 истощённых военнопленных, которых немцы не успели расстрелять перед тем, как оставить Славуту.

Уже в 1944 году была создана специальная комиссия по расследованию. При медицинском освидетельствовании освобожденных из «Гросс-лазарета» было установлено, что у 435 – крайняя степень истощения, у 59 – осложнённое течение ран, у 31 – нервно-психическое расстройство. Судебно-медицинская экспертиза на основании внутреннего исследования 112 и наружного осмотра 500 эксгумированных трупов пришла к заключению, что администрация и немецкие врачи «лазарета» создали такой режим, при котором была почти поголовная смертность больных и раненых.

Судебно-медицинские эксперты установили, что основными причинами смерти военнопленных было истощение крайней степени, инфекционные заболевания, нанесение ран из автоматов и холодным оружием. Смертность доходила до 300 человек в день.

Выводы комиссии были использованы в качестве обвинительного материала на Нюрнбергском процессе.

...Больные и раненые в большом количестве, сосредоточенные в помещении за дощатой перегородкой, не получали никакой медицинской помощи. Днём и ночью из их палаты доносилась непрерывная мольба о помощи, просьба о том, чтобы им дали хоть каплю воды. Сквозь щели между досками проникало тяжёлое зловоние от гноящихся и запущенных ран.

ОД В «Гросс-лазарете» периодически отмечались вспышки заболеваний неизвестного характера, называвшиеся немецкими врачами «парахолерой». Эти вспышки были плодом экспериментов немецких врачей. Они возникали внезапно и так же внезапно заканчивались. Исход заболеваний «парахолерой» в 60–80 процентов случаев был смертельный. Трупы умерших от этого заболевания вскрывались немецкими врачами, русские врачи к вскрытию не допускались.

Одним из видов пыток в «лазарете» было заключение больных в карцер, который представлял собою холодное помещение с цементным полом. Заключённые в карцер на несколько дней лишались пищи, и многие там умирали. Больных и слабых немцы с целью ещё большего истощения заставляли бегать вокруг зданий «лазарета», а тех, кто не мог бегать, запарывали до полусмерти. Нередки были случаи убийства военнопленных немецкой охраной ради потехи. За малейшие «проступки» пленные наказывались смертью. Раненых и больных военнопленных, несмотря на их крайнюю степень истощения, лагерное начальство принуждало к физическому труду. На военнопленных перевозились тяжести, вывозились из лагеря трупы. Изнемогающих и падающих военнопленных конвоиры убивали на месте. Путь на работу и с работы был, как в е шками, отмечен маленькими надмогильными холмиками.

Какая именно из этих адских мук оказалась смертельной для Михаила, попавшего в лагерь тридцатидвухлетним сильным, спортивным, как иезуитски отмечено в карточке – здоровым мужчиной – уже не узнать никому и никогда. Но очень важно, что я, мой сын, мои племянницы знают, что пришлось ему испытать. Эти ужасы описали те, кто героически составлял списки военнопленных для передачи подпольщикам, те, кому, все-таки, удалось спастись.

ОК...Сейчас город Славута относится к Хмельницкой области...

...Смотрю по телевизору и в интернете, что происходит на Украине. Что происходит там, где всего лишь 70 лет назад уже воплощался ад на земле. 70 лет – это ведь миг, который соизмерим даже с кратким сроком человеческой жизни. Если уж нам тяжело смотреть новости из Украины, то что испытывают те, кто спасся в огне второй мировой?!

А что испытывал бы Михаил Андреич Ермаков, в 33 года принявший такую мученическую смерть?!

IV. Аркадий (музыкант)

СБ На следующий день после праздника мамин брат дядя Аркаша уходил в себя – сосредоточивался. Доставал из холодильника чекушку водки, складывал в пакет хлеб с солью, лук, несколько варёных картофелин и молча отправлялся на кладбище. Никто его ни о чём не спрашивал. Даже мы, мелкота, знали – шёл он на могилу к своей первой любви. Красавица Нина, пианистка, которая и научила Аркадия Андреича музыкальной грамоте, поставила его руку так, что он играл не хуже любого профессионала, не дождалась своего друга – умерла от тифа...

Он, солдат, прошедший две войны, вернулся живым и здоровым, а она... Это было так чудовищно несправедливо, непонятно и дико, что никто не задавал в этот день дяде Аркаше никаких вопросов. Можно было только представить, что он чувствовал на той могиле...

[]

ОК

За тихим посёлком, где ветер

порою и волен и дик,

сутулясь, шагает под вечер

по тропочке узкой старик.

Идёт напрямик через поле,

минует и рощу и ров...

А там уж полмили, не боле

до звёздных солдатских холмов.

На камень присядет устало,

тяжёлые веки сомкнет,

и время вернуться заставит,

и старых друзей позовет...

Запахнет огнём и селитрой,

и дымом, как в давнем бою...

Докурит до самого фильтра

старик сигарету свою.

Но ветер толкнёт его в спину,

и вздрогнет, и встанет старик.

Домой через поле-долину,

сквозь рощу и лес – напрямик.

Хоть, кажется, путь и недолог,

тяжёл его взгляд и суров...

Но вскоре меж сосен и ёлок

покажутся крыши домов.

Навстречу рванётся поселок.

Старик потеплеет душой.

И вспомнит, что острый осколок

до сердца ещё не дошёл.

[]

* * *

СБ «Участие в боях: с 22 июня 41-го по 9 мая 45-го года» – указано в его военном билете.

Вернулся он домой только весной 48-го. Все девять лет, в том числе и военных, он служил в 86-м отдельном восстановительном железнодорожном батальоне. В графе «Должность» две записи: с декабря 39-го по декабрь 42-го – музыкант; с декабря 42-го по март 48-го – слесарь, мостовщик, сборщик.

Самое удивительное, что всю жизнь с самого детства дядя Аркаша совмещал слесарное дело с профессиональными занятиями музыкой.

МП Старшая внучка Аркадия Андреича, Лена, пишет из далёкого Ставрополя:

...Со слов мамы я знаю, что дедушка до призыва в армию поступал в музыкальное училище Кирова на народное отделение по классу домры; но был призван на службу. И всё–таки он мог играть на всех инструментах: дома у нас были фортепиано, мандолина и две гитары. Дедушка играл не только на шестиструнной гитаре, но и на семиструнке (это русский вариант гитары, и играть на ней сложнее, не все могут).

Я сама слышала его игру на всех этих инструментах. Играл очень музыкально (естественно, выразительно), его игра волновала слух, заставляла слушать, заинтересовывала. Кроме тех инструментов, которые были у нас дома, дедушка мог играть на домре, скрипке, на кларнете, аккордеоне, саксофоне...

Удивлялись, спрашивали, как ему так удаётся – он отвечал, что не знает, «пальцы сами играют».

Кроме того дед был настройщиком фортепиано. А это сложное занятие, нужен очень хороший музыкальный слух.

Его игру на саксофоне во фронтовом ансамбле слышал Леонид Утесов. Он предложил дедушке после службы играть у него. Но, видимо, после такой долгой разлуки с родными, дедушка решил вернуться домой в родной поселок.

СБ С декабря 42-го года Аркадий – слесарь, мостовщик, сборщик. Отступая, немцы минировали железнодорожные пути и мосты. «Нашей группе было дано задание предотвратить взрыв моста и захватить его в свои руки. Под покровом ночи мы подползли к мосту, сняли немецких часовых... Задание было выполнено» – так коротко и скупо, без героических подробностей вспоминал дядя Аркадий свои фронтовые будни. Но о том, что ефрейтор Аркадий Андреич Ермаков выполнил много таких заданий, красноречиво говорят медали «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Германией», Медаль Жукова и орден Отечественной войны II степени.

ОК...Не берусь описать чувства солдата, когда он через девять лет возвращается домой, в маленький родной посёлок...

Могу только представить радость матери, потерявшей на войне двух старших сыновей и встречающей единственно уцелевшего младшего. Но эта великая радость была омрачена. Во время войны умерла невеста Аркадия – красавица Нина. Никто из родных Аркадию не написал об этом... Что уж творилось в его душе, одному Богу известно. Только крёстная моя Валентина Андреевна рассказывала, как он плакал и чуть ли не грыз землю от отчаяния.

МП Сразу же после возвращения Аркадий стал работать заведующим клубом родного кожевенного комбината им.Ленина. Работа была ему по душе. В посёлке любили и уважали жизнерадостного, доброжелательного, артистичного Аркадия Андреича. Жизнь, как известно, несмотря ни на что, продолжается, и со временем боль потери любимой Нины, нет, совсем, наверное, не прошла, но притупилась. И Аркадий Андреевич женился на Рае. Рая Пантелеева прошла войну медсестрой. И это, конечно, было немаловажным в их знакомстве и сближении.

ОК Родились две дочери: Мила и Оля. И весь свой музыкальный талант, всю глубину понимания музыки он передал им. Даже был инициатором открытия в посёлке музыкальной школы. А вот сам принял решение перейти на комбинат в слесарно-механический цех слесарем – на семью надо было зарабатывать. Но, конечно, просто слесарить Аркадию было скучно. И он занялся изобретательской деятельностью...

АП У него была страсть к изобретательству: ремонтировал радиоприемники, утюги, часы (настенные, карманные, ручные), телевизоры... А однажды даже смастерил скрипку.

Ещё очень увлекался фотографией. В то время, когда фотоснимков можно было сделать не так много, как сейчас, в век цифровых технологий, в нашем семейном архиве хранилось более 350 фотографий.

МП Кстати, об изобретательстве. Когда они переехали на новую квартиру, ему не давала покоя мысль, что в доме нет горячего водоснабжения (был такой период). Стал придумывать, как можно нагревать воду, чтобы она подавалась непрерывным потоком. Взял длинную трубку, подсоединил её к крану, довёл до плиты и поместил спиралью в наполненный бак с кипящей водой. Конец трубки отвёл обратно к раковине. Считал, что вода в спирали при подаче из водопровода будет успевать нагреваться, и посуду можно будет мыть горячей водой. Но у него не получилось, вода не успевала нагреваться в спирали, пробегала быстрее, чем рассчитывал. Пришлось эту затею бросить. Но мама вспоминала, как им на всё это было интересно смотреть.

ОК Ещё одно его изобретение – спаренный велосипед – чтобы совершать вместе с бабушкой велосипедные прогулки (он вообще любил природу, походы). Соединил между собой два велосипеда перекладинами спереди и сзади, и таким образом они с бабушкой всегда ехали рядом, никто не отставал и не падал. После он один велосипед заменил на кресло для бабушки с педалями, чтобы она могла разрабатывать больную ногу. Похоже было на мотоцикл с коляской... Равнодушных людей к такой конструкции не было!..

СБ И музыку не забывал. Аркадий основал настоящую музыкальную династию. Обе его дочки стали профессиональными музыкантами; обе его внучки учились в консерваториях. Сейчас у Аркадия растут уже два правнука и правнучка. Думаю, в ком-нибудь из них обязательно отзовется прадедушкина страсть к музыке.

[Вальс] → 25'' ↘ 29'' ↓

Дата добавления: 2015-08-05