Глава 2. «Что же я наделала», — думала Джейн Дарлингтон, входя в женский туалет бара «Зебра»

«Что же я наделала», — думала Джейн Дарлингтон, входя в женский туалет бара «Зебра». Джоди Пулански привела ее сюда на встречу с футболистом, чтобы тот отвез ее в кондоминиум Кэла Боннера. Не обращая внимания на женщин, щебечущих у раковин, Джейн прошла в ближайшую кабинку, заперлась, прижалась щекой к холодной металлической перегородке.

Неужели прошло всего восемь дней с того момента, как Джоди возникла на пороге и перевернула ее жизнь? В каком страшном сне она могла согласиться? Что толкнуло ее на этот безумный поступок? Ее, которая все привыкла просчитывать на много шагов вперед. Теперь, слишком поздно, она поняла, что допустила ошибку, простительную разве что ученику средней школы: забыла второе начало термодинамики, гласящее, что избыток порядка неизменно ведет к беспорядку.

А может, это возвращение на более раннюю стадию развития? В молодости она частенько выкидывала фортели. Мать умерла через несколько месяцев после ее рождения, и воспитывал Джейн сухой, замкнутый отец, который обращал на нее внимание, лишь когда она вела себя не как положено. Такое отношение вкупе со скукой, которую навевали на нее уроки, привело к серии выходок Джейн, главной из которых стал заказ местному маляру на покраску дома директора начальной школы в ярко‑розовый цвет.

Воспоминание об этом до сих пор вызывало у нее чувство глубокого удовлетворения. Этот садист ненавидел детей, так что получил по заслугам. К счастью, инцидент открыл глаза школьному начальству, и ее начали быстренько переводить из класса в класс, из‑за чего на шалости времени просто не осталось. В результате она вырвалась из окружения, одногодков, которые воспринимали ее как уродца. Но иной раз думала, что непокорный ребенок нравился ей больше, чем та спокойная, уравновешенная женщина, которой она стала. Правда, Джейн полагала, что перемена образа — цена, которую она должна заплатить за висящий на ней грех: ее угораздило родиться не такой, как все.

А теперь вот выяснилось, что непокорный ребенок никуда не исчез. А может, вмешалась судьба. Хотя Джейн не верила в знаки свыше, она не могла проигнорировать тот факт, что день рождения Кэла Боннера пришелся на ту фазу ее менструального цикла, когда вероятность забеременеть достигала максимума. И Джейн тут же схватила телефонную трубку и позвонила Джоди, чтобы сказать, что она согласна.

«Завтра, — думала Джейн, — я буду беременна». Конечно, организм мог дать сбой, но до того месячные у нее всегда приходили вовремя, и не было оснований предполагать, что сейчас что‑то изменится. А ребенка она очень хотела. Некоторые люди могли бы сказать, что в этом проявлялся ее эгоизм, но в желании иметь ребенка Джейн не видела ничего эгоистичного. Наоборот. Людям требовался ее ум, но никому не было дела до ее способности любить. В ее любви не нуждались ни отец, ни Крейг.

Она представляла себе, как сидит за столом в кабинете, погруженная в расчеты, высвечиваемые на дисплее, — сложные уравнения, которые со временем могли открыть ей и всему миру секреты Вселенной. И тут какой‑то шум отвлекал ее: шаги входящего в кабинет ребенка.

Она поднимала голову, касалась мягкой щечки. «Мама, мы будем сегодня запускать моего змея?» Смеясь, она отворачивалась от компьютера, оставляя поиски секретов Вселенной ради более земных дел. ной. Оставалось надеяться лишь на то, что Боннер из тех, кому без разницы, с кем спать, лишь бы получить сексуальное удовлетворение. Джейн опасалась, что он раскусит обман, но, с другой стороны, попытка не пытка. И выбора у нее не было. Она никогда не решилась бы обратиться в банк спермы, не хотела рожать вундеркинда, которому будет так одиноко среди сверстников.

Щебетание у раковин смолкло: женщины ушли. Джейн знала, что не сможет прятаться до бесконечности, ей претила трусость, так что она открыла дверцу и вышла из кабинки. Поймала свое отражение в зеркале и на какую‑то долю секунды подумала, что это совсем и не она.

Джоди настояла на том, чтобы она распустила волосы, и даже принесла бигуди, чтобы завить их, так что теперь они падали мягкими локонами. Джейн новая прическа не нравилась, но Джоди утверждала, что мужчинам такая по вкусу. Приходилось довериться ей. Она также позволила Джоди подкрасить ее, и та не пожалела ни туши, ни румян. Джейн не протестовала. Минимум розовой помады и коричневой туши никак не вязался с образом проститутки, даже высшего пошиба.

Наконец взгляд ее упал на одежду, которую она и Джоди покупали вместе. В последние дни Джейн проводила с Джоди Пулански гораздо больше времени, чем ей того хотелось. Она быстро поняла, что Джоди недалекая и эгоистичная, а для полного счастья ей нужно совсем ничего: получить какую‑нибудь шмотку, трахнуться с кем‑то из футболистов да напиться. Но в Джейн она, по неизвестной той причине, вцепилась мертвой хваткой. О том, чтобы дать задний ход, не могло быть и речи.

Черную кожу Джейн отклонила, остановив свой выбор на костюме из шелка с короткой юбкой, облегавшей бедра. Жакет с запахом застегивался сбоку на одну пуговицу, а вырез тянулся чуть ли не до пупка. Складки скрывали невысокую грудь. Белый, с кружавчиками пояс, чулки и туфли на высоченных каблуках‑шпильках дополняли туалет. Когда Джейн заикнулась о трусиках, Джоди покачала головой:

— Проститутки их не носят. Они будут только мешать.

Спускаемая вода в соседней кабинке вернула Джейн в реальный мир. Прежде чем запускать змея, ей предстояло пережить следующую ночь. Соблазнить незнакомца, который понимал в этом деле куда больше, чем она сама и ее единственный любовник.

Перед ее мысленным взором возник худой, бледнокожий Крейг в черных носках (он их не снимал никогда из‑за плохого кровообращения: мерзли ноги). Любовью они занимались в ночь с субботы на воскресенье, если у нее не было месячных, а у него не болела голова. Все происходило быстро и не доставляло особого удовольствия. Теперь Джейн стыдилась того, что столько лет поддерживала отношения с Крейгом. Но понимала, что причина тому — одиночество.

Отношения с мужчинами всегда давались ей непросто. В школе одноклассники были значительно старше ее, но с той же проблемой она столкнулась и защитив докторскую диссертацию. Природа не обделила Джейн красотой, так что многие коллеги приглашали ее на свидания, но разница в возрасте зачастую составляла двадцать лет, и ее это сдерживало. А мужчины, которые привлекали Джейн, одногодки, ходили к ней на семинары, но встречаться со студентами она считала неприличным. В итоге ее перестали воспринимать как женщину. Ситуация изменилась, лишь когда она начала сотрудничать с «Приз лабораториз». Она занималась исследованиями кварков в рамках создания единой теории поля, поисками простого уравнения вроде эйнштейновского Е=tс2, которое могло описать все процессы, происходящие во Вселенной. На одном из семинаров в Чикагском университете она познакомилась с Крейгом.

Поначалу Джейн думала, что нашла мужчину своей мечты. Но хотя они могли не скучая обсуждать теории Эйнштейна, они никогда не смеялись, не делились сокровенным, а ей всегда казалось, что у влюбленных без этого не бывает. В итоге она пришла к выводу, что их отношения скорее физиологическая потребность, чем любовь.

Жаль только, что связь с Крейгом не научила ее соблазнять мужчин. Джейн знала, что они не считают ее сексапильной. Джейн скрутило живот, паника, которую она подавляла весь день, вырвалась из‑под контроля. Как она могла пойти на такое? Это же безумие. Неужели она сумела убедить себя в том, что доведет все до логического конца? Одно дело строить планы, другое — реализовывать их.

Джоди ворвалась в туалет:

— Сколько можно? Джуньер уже приехал за тобой.

У Джейн засосало под ложечкой.

— Я… я передумала.

— Как бы не так! С крючка ты не сорвешься. Черт, я знала, что этим все кончится. Оставайся здесь.

Джоди вылетела за дверь, прежде чем Джейн успела открыть рот. Ее бросало то в жар, то в холод. Как она могла попасть в такую передрягу? Она, профессионал высшей пробы, авторитет в своей области. Что на нее нашло?

Она двинулась к двери и на пороге лоб в лоб столкнулась с Джоди. Та несла бутылку пива. Раскрыла вторую руку, сжатую в кулак. На ладони лежали две таблетки.

— Проглоти их.

— Что это?

— Как что? Таблетки. Разве не видишь?

— Я же говорила тебе, что у меня дальнозоркость. Вблизи я без очков ничего не вижу.

— Проглоти. Они помогут тебе расслабиться.

— Я не знаю…

— Доверься мне. Тебе сразу полегчает.

— Нехорошо пить не пойми какие лекарства.

— Глотай, глотай. Хочешь ты ребенка или нет? Джейн захлестнула тоска.

— Ты знаешь, что хочу.

— Тогда проглоти эти гребаные таблетки!

Джейн проглотила, запила пивом. По ее телу пробежала дрожь, потому что пиво она ненавидела. Вновь попыталась запротестовать, но Джоди уже выволокла ее из женского туалета. Под юбкой гулял холодный воздух, напоминая о том, что она без трусиков.

— Я не могу.

— Слушай, не такое это большое дело. Парни напоят Кэла. Они уйдут, как только ты появишься, и от тебя потребуется одно: поменьше болтать и сразу подлезть под него. Не успеешь моргнуть, как все закончится.

— Едва ли будет так легко.

— Будет, не сомневайся.

Джейн почувствовала на себе мужские взгляды. На мгновение подумала, что что‑то не так: из туфли торчит обрывок туалетной бумаги или поползла петля на чулке, — но потом поняла, что взгляды не критические, а сексуальные, и паника усилилась.

А Джоди тащила ее к темноволосому здоровяку, с головой, вросшей в плечи, стоявшему у бара в шинели оливкового цвета. Его густые черные брови срослись и напоминали гусеницу, ползущую через переносицу.

— Вот она, Джуньер. Никто не может сказать, что Джоди Пулански не выполняет обещанного.

Здоровяк оглядел Джейн с головы до ног, заулыбался:

— Ты все сделала как надо. Класс! Как тебя зовут, сладенькая?

От ужаса Джейн ничего не соображала. Как же она могла не подумать об этом заранее? Взгляд ее упал на неоновую надпись, которую она могла прочитать без очков.

— Бад.

— Тебя зовут Бад[7]?

— Да. — Джейн закашлялась. Всю взрослую жизнь она занималась поиском истины, так что ложь давалась ей нелегко. — Рози. Рози Бад.

Джоди закатила глаза.

— Фамилия, как у какой‑то стриптизерки, — буркнул Джуньер.

Джейн нервно глянула на него:

— Это знаменитая фамилия. Бады приплыли в Америку на «Мэйфлауэре».

— Правда?

— Бады участвовали во всех войнах. В сражениях под Лексингтоном, Геттисбергом, битве за «выступ»[8]. Одна из моих родственниц по линии Бадов создавала «Подземную железную дорогу»[9].

— Правда? А мой дядя работал на «Санта‑Фе»[10]. — Здоровяк склонил голову набок, присмотрелся к Джейн. — А сколько тебе лет?

— Двадцать шесть, — ввернула Джоди. Джейн изумленно глянула на нее.

— Она выглядит старше, — заметил Джуньер.

— Отнюдь.

— Признаю, Джоди. Эта ничем не напоминает Келли. Может, такая Бомберу и нужна. Я надеюсь, что он не отвернется от нее только потому, что она такая старая.

Старая! В каком обществе варился этот человек, если считает старой женщину моложе тридцати? А если б узнал, что ей тридцать четыре? Решил бы, что таким место только на кладбище?

Джуньер затянул ремень на шинели.

— Пошли, Рози. Тут нам делать больше нечего. Поедешь следом за мной на своем автомобиле.

Он двинулся к двери, остановился так резко, что она чуть не ткнулась ему в спину.

— Черт, едва не забыл. Уилли просил надеть вот это на тебя.

Он сунул руку в карман. Джейн остолбенела, увидев, что он достал.

— О нет. Я думаю…

— Надо, крошка. Это часть твоей работы.

И у нее на шее появился большой розовый бант. Она подняла руку, и ее желудок завязался в узел, когда пальцы коснулись шелковой ленты.

— Я бы без этого обошлась.

— Нельзя. — Он закрепил ленту. — Ты — подарок, Рози Бад. Подарок на день рождения.

Мелвин Томпсон, Уилли Джаррелл и Крис Пламмер, три нападающих «Чикаго старз», наблюдали, как Кэл готовится к последнему удару. Поле для гольфа они соорудили на ковре просторной, практически без мебели, гостиной Бомбера. Он и Уилли играли. Каждая пройденная лунка приносила победителю сотню баксов. Бомбер уже выиграл четыреста.

— Так кого бы ты предпочел отбабахать? — спросил Уилли Криса в тот момент, когда Кэл положил мяч в большую кружку, выполнявшую роль пятой лунки. — Миссис Брейди или миссис Патридж?

— Это просто, — без запинки ответил Крис. — Миссис Брейди.

— Да, я тоже. Парень, она горяча.

Кэл отошел в сторону, чтобы не мешать Уилли. У того мяч прошел правее.

— Черт. А что скажешь ты, Кэл? — спросил Уилли.

Кэл отпил виски, наблюдая, как Уилли промахнулся и второй раз.

— Я даже не знаю, о чем вы говорите.

— Миссис Брейди из «Семейки Брейди», — объяснил Мелвин. — Миссис Патридж из «Семьи Патридж»[11]. Если б тебе представился случай отъ… — он едва успел запнуться, — …отбабахать одну из них, кого бы ты выбрал?

Нападающие поспорили, кто из них дольше всех не произнесет любимого ругательства. Кэл в их затее участия не принимал, заявив, что не поступится правом выражаться вслух. Остальных это вполне устроило, потому что победителем скорее всего вышел бы он. В игре Кэл не стеснялся крепких словечек, но, уходя с поля, терял к ним всякий интерес.

— Пожалуй, я должен подумать. — Кэл осушил стакан и взялся за кружку после того, как третьим ударом Уилли положил мяч в лунку. Прищурившись, посмотрел на следующую лунку, коробочку из‑под КФЧ[12]. В любую игру, даже гольф на ковре, он вступал с твердым намерением победить. Стремление взять верх над соперником привело его из Солвейшена, маленького городка в Северной Каролине, в Мичиганский университет, где его стараниями «Росомахи» дважды выигрывали студенческие первенства. Потом его взяли в Национальную футбольную лигу, где он быстро стал одним из лучших куортербеков.

Крис допил пиво.

— Еще вопрос на засыпку. Какую девчушку ты предпочел бы отбабахать — из «Красавицы и чудовища» или «Покахонтас»[13]?

— Покахонтас, — ответил Мелвин.

— Да, Пок, это точно, — кивнул Уилли.

— Вы знаете, кого я хотел бы оть… — Крис прикусил язык. — Бренду Старр[14]. Черт, она хороша.

Кэл не смог сдержать улыбки. Господи, как он любил этих парней. Неделю за неделей они выстраивались в линию, чтобы защитить его. Да, в последнее время он нещадно гонял их, знал, что им это не по нраву, но в этом году у «Старз» появился шанс выйти в «Супербоул», а ему уж очень этого хотелось.

Вообще год выдался самым тяжелым в его жизни. Жена брата, Черри, и их единственный сын, Джейми, которых он очень любил, погибли в аварии. С тех пор он потерял всякий интерес к происходящему на футбольном поле.

При следующем ударе он воспользовался бильярдным приемом: мяч, отскочив от тумбы под телевизором, замер в нескольких дюймах от коробочки из‑под КФЧ.

— Эй, это нечестно, — запротестовал Уилли. — Ты не говорил, что можно играть от борта.

— Я не говорил, что нельзя.

Мелвин сверился с часами и наполнил стакан Кэла из бутылки очень выдержанного, очень дорогого виски. В отличие от других игроков Кэл напивался крайне редко, но ему стукнуло тридцать шесть, настроение у него было ни к черту, вот он и решил не ограничивать себя. Да только его могучий организм не желал поддаваться воздействию алкоголя.

Кэл улыбнулся, вспомнив предыдущий день рождения. Келли, его бывшая подружка, решила удивить его, втайне от него собрав многочисленных гостей, да только напутала со временем, и в результате он пришел первым. Вроде бы он должен тосковать по Келли, но воспоминания о ней вызывали только раздражение: она бросила его ради сосунка‑гитариста, который предложил ей обручальное кольцо. Однако он надеялся, что теперь она счастлива. Милая девушка, хотя иной раз ужасно злила его.

Он любил орать, таким его создала природа. Крики его ничего не значили — так уж он привык общаться. Но стоило ему крикнуть на Келли, она начинала плакать, вместо того чтобы ответить ему тем же. Она выставляла его грубым мужланом, а в результате он не мог полностью расслабиться, быть самим собой.

Эта история повторялась и с другими девушками, с которыми он встречался. Естественно, его влекло к тем, кто думал о других, а не только о себе. К сожалению, девушки эти во всем подчинялись ему, не смели сказать поперек и слова.

А вот более агрессивные женщины, те, что могли ему противостоять, думали не о нем, а о его деньгах. Он их особо не винил: каждому хочется обеспечить себе безбедное существование.

Фэб Кэйлбоу, владелица «Старз» и кандидат Кэла в лучшие женщины мира (за исключением тех моментов, когда доставала его), говорила, что он смог бы избежать многих проблем, если б перестал якшаться с молодняком, но она не понимала главного. Футбол — игра молодых. И он молод, черт побери! У него есть возможность выбора. Так почему он должен обращать свой взор на тридцатилетнюю увядающую розу, когда вокруг столько едва распустившихся бутонов? Он в расцвете сил и плевать хотел на то, что Кевин Такер дышит ему в затылок. Кэл поклялся, что скорее сгорит в аду, чем позволит этому наглому сосунку занять его место в стартовом составе.

Он допил виски и почувствовал, что на душе наконец‑то становится легче, то есть он двинулся в нужном направлении, к тому месту, где он может забыть о смерти двух близких ему людей, о Кевине Такере, о возрасте, о том, что прошла целая вечность с той поры, когда у него в последний раз возникло желание уложить в постель кого‑то из этих едва распустившихся бутонов. Тут он заметил, как Крис в третий раз за последние пятнадцать минут взглянул на часы.

— Куда‑нибудь опаздываешь, Крис?

— Что? Нет‑нет. — Он переглянулся с Мелвином. — Нет, просто решил посмотреть, который час.

— Ты уже смотрел три минуты назад. — Кэл подхватил клюшку и направился в столовую, всю обстановку которой составляла хрустальная люстра. Почему нет? Он любил простор и не собирался устраивать торжественные обеды. А если хотел угостить друзей, фрахтовал самолет и летел с ними в Скоттсдейл.

Кроме того, он старался не покупать ничего лишнего, чтобы вещи не обременяли, возникни у него желание переехать. Он был великим игроком, потому что еще не встал на якорь. Не имел ни постоянного дома, ни постоянной женщины. Оседлость прежде всего указывала на то, что человек состарился, достиг своего предела. Кэл же полагал, что у него еще все впереди.

В дверь позвонили, Уилли резко повернулся:

— Должно быть, пицца, которую я заказывал. Все трое устремились к двери.

Кэл с улыбкой смотрел им вслед. Он давно понял, что они подготовили ему какой‑то сюрприз. Теперь предстояло узнать, какой именно.

Джейн стояла в просторной прихожей роскошной квартиры Кэла Боннера. С большим розовым бантом на шее — подарок, доставленный курьером.

Сердце ее билось часто‑часто, мысли туманились, чего с ней никогда не бывало. Джейн подумала, что, должно быть, сказывается действие таблеток, которые она выпила по настоянию Джоди.

Джуньер, мужчина с черными бровями гусеницей, снял с нее пальто и что‑то прошептал трем мужчинам, по габаритам, несомненно, футболистам. Крису, белому, лысеющему, с чудовищно толстой шеей, Мелвину, чернокожему, в очках с тонкой оправой, которые никак не гармонировали с его массивной фигурой, Уилли с огромными, сводящими женщин с ума глазами.

Джуньер указал на нее:

— Джоди постаралась на славу, не так ли? Я говорил вам, что она нас не подведет.

Мужчины оглядели Джейн с головы до ног, Уилли кивнул:

— Класс. Но сколько ей лет?

— Двадцать пять. — Джуньер скостил год с ее гипотетического возраста.

— Отличные ноги. — Крис обошел Джейн. — И попец что надо. — Он положил руку на ее правую ягодицу, сжал пальцы.

Джейн развернулась, с силой лягнула его в голень.

— Ты чего?

Слишком поздно она поняла, что допустила серьезную ошибку. Женщин, торгующих собой, не возмущает прикосновение мужской руки. Но она тут же нашлась, бросила на Криса пренебрежительный взгляд высококлассной шлюхи.

— Дармовщины не будет. Хотите купить товар, запишитесь в очередь.

Они не обиделись — загоготали. Уилли одобрительно кивнул:

— Такая Бомберу и нужна.

Завтра он будет улыбаться, — хохотнул Мелвин.

— Пошли, парни. Пора.

Джуньер подтолкнул Джейн, и когда ее невероятно высокие каблучки зацокали по полу, футболисты начали скандировать: «С днем рождения! С днем рождения!»

С пересохшим от волнения ртом, в ужасе, она выскочила из прихожей в гостиную, и на первом же шаге ее каблуки увязли в густом ковре. Она повернулась, увидела Кэла Боннера и застыла. Даже наркотический туман не смог укрыть очевидного: экран телевизора солгал.

Он стоял у окон, за которыми темнела холодная ноябрьская ночь. По телевизору она видела деревенского увальня с крепким телом. А вот в мужчине, который смотрел на нее, ничего деревенского не было. Она выбрала воина.

Он склонил голову набок, уставившись на нее. От ледяного взгляда Джейн тут же стало не по себе. Светло‑серые, почти серебряные глаза не знали жалости. Каштановые волосы наверняка начали бы завиваться, если б чуть отросли.

Этот мужчина сам устанавливал правила и ни перед кем не отчитывался.

Могучие мышцы, железные сухожилия.

Жестокие скулы, беспощадная челюсть. Никакой мягкости, слабины. Перед ней стоял завоеватель, сотворенный природой с тем, чтобы сражаться и побеждать.

По спине Джейн пробежал холодок. Она с первого взгляда поняла, что тому, в ком он увидит врага, пощады не будет. Да только она ему не враг, напомнила себе Джейн. Он никогда не узнает, какие у нее планы. Кроме того, воинам обычно нет дела до незаконнорожденных отпрысков. Покоренных женщин насилуют, не думая о том, родится после этого кто или нет.

Грубые руки под аккомпанемент громкого хохота подтолкнули Джейн к мужчине, которого она выбрала в отцы своему ребенку.

— Это подарок на твой день рождения, Кэл.

— От нас всех.

— С днем рождения, дружище. Мы старались. Для тебя — только лучшее.

Еще толчок, и Джейн уткнулась в мускулистую грудь. Сильная рука обхватила ее, не дав упасть, она уловила запах виски. Попыталась вырваться, но Кэл еще не решил, отпускать ее или нет, поэтому она осталась на прежнем месте.

Полная беспомощность перепугала Джейн. Макушкой она не доставала ему до подбородка, а на теле, к которому ее прижимала рука Кэла, не было ни унции жира. Джейн, однако, не оставляла попыток высвободиться, потому что знала, что он раздавит ее, как муху, уловив в ней слабину.

Перед мысленным взором Джейн возникло его обнаженное тело, прижимающее ее к кровати. Она тут же отогнала видение. Если думать об этом, намеченного ей не провернуть.

Ладонь Кэла заскользила вверх по ее спине.

— Да уж, такого подарка мне получать не доводилось. Ну и выдумщики вы, парни.

Деревенский выговор сразу успокоил Джейн. У него тело воина, но он всего лишь футболист, и, естественно, с умом у него не густо. Осознание превосходства собственного интеллекта придало ей уверенности, и она рискнула заглянуть в светло‑серые глаза. В тот самый момент, когда Кэл освободил ее.

— С днем рождения, мистер Боннер. — Ей хотелось, чтобы голос сочился страстью, но вместо этого поздравление прозвучало совсем сухо, словно она обращалась к одному из своих студентов.

— Его зовут Кэл, — вставил Джуньер. — Сокращенно от Калвин, но называть его так не стоит, потому что полное имя выводит его из себя, а злить Бомбера я никому не посоветую. Кэл, это Рози. Рози Бад.

Кэл приподнял бровь:

— Вы привели мне стриптизерку?

— Именно так я и подумал, но она не стриптизерка. Она — проститутка.

Гримаса отвращения исказила его лицо, но тут же исчезла.

— Что ж, премного благодарен вам за заботу, но я — пас.

— Так нельзя, Кэл, — запротестовал Джуньер. — Мы все знаем твое отношение к шлюхам, но Рози — она не обычная уличная проститутка. Черт, да нет же. Она шлюха высшей категории. Ее семья приплыла на «Мэйфлауэре» или на чем‑то еще. Скажи ему, Рози.

Она еще не привыкла к тому, что ее, известного физика, с одним лишь любовником на счету, прилюдно называют шлюхой, поэтому не сразу нашлась с ответом.

— Один из Бадов служил у Майлза Стэндиша[15].

Крис посмотрел на Мелвина:

— Я его знаю. Разве не он играл за «Медведей» в восьмидесятых?

Мелвин захохотал:

— Черт, Крис, ты хоть раскрывал книги, когда учился в колледже?

— Я играл в футбол. На учебу времени не было. И потом, речь сейчас не об этом. У Бомбера день рождения, мы преподнесли ему лучший подарок, который только можно купить за деньги, а он хочет пасануть!

— Все потому, что она слишком стара! — воскликнул Уилли. — Я говорил вам, что надо найти молоденькую, а вы твердили, что она не должна напоминать ему Келли. Ей всего двадцать четыре, Кэл. Честное слово.

Джейн помолодела еще на год.

— Ты не можешь пасовать. — Крис выступил вперед. — Она — подарок тебе на день рождения. Ты должен отъ… отбабахать ее.

У нее вспыхнули щеки, и, чтобы никто не заметил румянца, Джейн отвернулась, притворившись, что разглядывает гостиную. Белый ковер, серый диван‑уголок, стереосистема, телевизор с большим экраном, все дорогое. Заметила она и валяющиеся на полу пластмассовую кружку, коробочку из‑под КФЧ, пустой контейнер из‑под овсяных хлопьев. Какой же неряха этот мистер Боннер. Впрочем, ее это не волновало: неряшливость по наследству не передавалась.

Кэл перекидывал клюшку для гольфа из одной руки в другую.

— Вот что я вам скажу, парни. Люди все время обмениваются подарками. Как насчет того, чтобы обменять ее на роскошный обед?

Он не посмеет! Отцом ее ребенка должен стать только он!

— Перестань, Бомбер, она обошлась нам дороже любого обеда!

Ей оставалось лишь гадать, сколько они ей заплатили. Конверт с деньгами, который передал ей Джуньер, она бросила в сумочку не раскрывая, а потом сунула под переднее сиденье. Назавтра она первым делом намеревалась пожертвовать деньги в стипендиальный фонд.

Кэл приложился к стакану.

— Я ценю вашу заботу, парни, но, думаю, мне сегодня не до шлюх.

Джейн охватила злость. Какое он имеет право так ее называть! Чувства иногда предавали ее, но мозг — никогда, и теперь он требовал от нее каких‑то решительных действий. Она не должна сразу сдаваться. Кэл идеально подходил на роль отца, поэтому она обязана заставить его передумать. Да, силы ему не занимать, Джейн не могла поверить, что он — нежный любовник, но несколько минут она вытерпит. Ведь и выбрала она его только потому, что он — полная ее противоположность.

— Да перестань, Бомбер, — гнул свое Уилли. — Деваха классная. У меня все встает, когда я смотрю на нее.

— Так бери ее. — Боннер мотнул головой в сторону коридора. — Ты знаешь, где спальня для гостей.

— Нет!

Они все вытаращились на нее.

Таблетки Джоди придали Джейн храбрости. Она напомнила себе, что перед ней всего лишь футболисты. И от нее требуется одно: перехитрить Боннера.

Я не кусок мяса, который можно перекладывать из тарелки в тарелку. Я работаю по эксклюзивному контракту, а сегодня в контракте записано, что я должна обслужить одного мистера Боннера. — Избегая его взгляда, она посмотрела на остальных:

— Почему бы, господа, вам не откланяться, чтобы он и я обсудили возникшие осложнения наедине?

— Действительно, почему? — поддержал ее Мелвин. — Пошли, парни.

Остальных ему убеждать не пришлось. Они гурьбой устремились в прихожую. С удивительной для их габаритов скоростью. В последний момент Мелвин повернулся к Джейн:

— Мы надеемся, что ты отработаешь наши деньги, Рози. Ублажи Бомбера, хорошо? Делай все, что он пожелает.

Она сглотнула слюну, кивнула. Мгновением позже входная дверь захлопнулась.

Она и мужчина, которого остальные звали Бомбером, остались вдвоем.

Дата добавления: 2015-08-05