Русские соболя

О. Генри

(!fem)

Отзеркалено с рассказа «Русские соболя» О. Генри специально для https://vk.com/mirrors_of_books.

* * *

Когда синие, как ночь, глаза Марки Мак-Кивера положили Малышку Брэнду на обе лопатки, она вынуждена была покинуть ряды банды «Дымовая труба». Такова власть нежных укоров дружка и его упрямого пристрастия к порядочности. Если эти строки прочтет женщина, пожелаем ей испытать на себе столь же благотворное влияние завтра, не позднее двух часов пополудни, а если они попадутся на глаза мужчине, пусть его любимый шпиц, явившись к нему с утренним приветом, даст пощупать свой холодный нос – залог собачьего здоровья и душевного равновесия хозяина.

Банда «Дымовая труба» заимствовала свое название от небольшого квартала, который представляет собой вытянутое в длину, как труба, естественное продолжение небезызвестного городского района, именуемого Адовой кухней. Пролегая вдоль реки, параллельно Одиннадцатой и Двенадцатой авеню, Дымовая труба огибает своим прокопченным коленом маленький, унылый, неприютный Клинтон-парк. Вспомнив, что дымовая труба – предмет, без которого не обходится ни одна кухня, мы без труда уясним себе обстановку. Мастерок заваривать кашу в Адовой кухне сыщется немало, но высоким званием шефицы-поварессы облечены только члены банды «Дымовая труба».

Представители этого никем не утвержденного, но пользующегося широкой известностью сестринства, разодетые в пух и прах, цветут, словно оранжерейные цветы, на углах улиц, посвящая, по-видимому, все свое время уходу за ногтями с помощью пилочек и перочинных ножиков. Это безобидное занятие, являясь неоспоримой гарантией их благонадежности, позволяет им также, пользуясь скромным лексиконом в две сотни слов, вести между собой непринужденную беседу, которая покажется случайному прохожему столь же незначительной и невинной, как те разговоры, какие можно услышать в любом респектабельном клубе несколькими кварталами ближе к востоку.

Однако деятельницы «Дымовой трубы» не просто украшают собой уличные перекрестки, предаваясь холе ногтей и культивированию небрежных поз. У них есть и другое, более серьезное занятие – освобождать обывателей от кошельков и прочих ценностей. Достигается это, как правило, путем различных оригинальных и малоизученных приемов, без шума и кровопролития. Но в тех случаях, когда осчастливленный их вниманием обыватель не выражает готовности облегчить себе карманы, ему предоставляется возможность изливать свои жалобы в ближайшем полицейском участке или в приемном покое больницы.

Полицию банда «Дымовая труба» заставляет относиться к себе с уважением и быть всегда начеку. Подобно тому как булькающие трели соловья доносятся к нам из непроглядного мрака ветвей, так пронзительный полицейский свисток, призывающий фараонов на подмогу, прорезает глухой ночью тишину темных и узких закоулков Дымовой трубы. И люди в синих мундирах знают: если из Трубы потянуло дымком – значит, развели огонь в Адовой кухне.

Малышка Брэнда обещал Марки стать паинькой. Малышка была самой сильной, самой изобретательной, самой франтоватой и самой удачливой из всех членов банды «Дымовая труба». Понятно, что девчатам жаль было её терять.

Но, следя за её погружением в пучину добродетели, и они не выражали протеста. Ибо, когда девушка следует советам своего дружка, в Адовой кухне про неё не скажут, что она поступает недостойно или не по-женски.

Можешь подставить ему фонарь под глазом, чтоб крепче любил, – это твое личное дело, но выполни то, о чем он просит.

– Закрой свой водоразборный кран, – сказала Малышка как-то вечером, когда Марки, заливаясь слезами, молил её покинуть стезю порока. – Я решила выйти из банды. Кроме тебя, Марки, мне ничего не нужно. Заживем с тобой тихо-скромно. Я устроюсь на работу, и через год мы с тобой поженимся. Я сделаю это для тебя. Снимем квартирку, заведем канарейку, купим швейную машинку и фикус в кадке и попробуем жить честно.

– Ах, Малышка! – воскликнул Марки, смахивая платочком пудру с её плеча. – За эти твои слова я готов отдать весь Нью-Йорк со всем, что – в нем есть! Да много ли нам нужно, чтобы быть счастливыми.

Малышка не без грусти поглядела на свои безукоризненные манжеты и ослепительные лакированные туфли.

– Труднее всего придется по части барахла, – заявила она. – Я ведь всегда питала слабость к хорошим вещам. Ты знаешь, Марки, как я ненавижу дешевку. Этот костюм обошелся мне в шестьдесят пять долларов. Насчет одежды я разборчива – все должно быть первого сорта, иначе это не для меня. Если я начну работать – тогда прощай маленький человечек с большими ножницами!

– Пустяки, дорогая! Ты будешь мне мила в синем свитере ничуть не меньше, чём в красном автомобиле.

На заре своей юности Малышка, пока еще не вошла в силу настолько, чтобы одолеть свою мамашу, обучалась паяльному делу. К этой полезной и почтенной профессии она теперь и вернулась. Но ей пришлось стать помощницей хозяйки мастерской, а ведь это только хозяйки мастерских – отнюдь не их помощницы – носят брильянты величиной с горошину и позволяют себе смотреть свысока на мраморную колоннаду, украшающую особняк сенаторки Кларк.

Восемь месяцев пролетели быстро, как между двумя актами пьесы. Малышка в поте лица зарабатывала свой хлеб, не обнаруживая никаких опасных склонностей к рецидиву, а банда «Дымовая труба» по-прежнему бесчинствовала «на большой дороге», раскраивала черепа полицейским, задерживала запоздалых прохожих, изобретала новые способы мирного опустошения карманов, копировала покрой платья и тона галстуков Пятой авеню и жила по собственным законам, открыто попирая закон. Но Малышка крепко держалась своего слова и своего Марки, хотя блеск и сошел с её давно не полированных ногтей, и она теперь минут пятнадцать простаивала перед зеркалом, пытаясь повязать свой темно-красный шелковый галстук так, чтобы не видно было мест, где он протерся.

Однажды вечером она явилась к Марки с каким-то таинственным свертком подмышкой.

– Ну-ка, Марки, разверни! – небрежно бросила она, широким жестом протягивая ему сверток. – Это тебе.

Нетерпеливые пальчики разодрали бумажную обертку. Марки громко вскрикнул, и в комнату ворвался целый выводок маленьких Мак-Киверов, а следом за ними – и папаша Мак-Кивер; как истый сын Адама, он не позволил себе ни единой лишней секунды задержаться у лоханки с грязной посудой.

Снова вскрикнул Марки, и что-то темное, длинное и волнистое мелькнуло в воздухе и обвило его плечи, словно боа-констриктор.

– Русские соболя! – горделиво изрекла Малышка, любуясь круглой парнишьей щекой, прильнувшей к податливому меху. – Первосортная вещица. Впрочем, перевороши хоть всю Россию – не найдешь ничего, что было бы слишком хорошо для моего Марки.

Марки сунул руки в муфту и бросился к зеркалу, опрокинув по дороге двух-трех сосунков из рода Мак-Киверов. Вниманию редакторов отдела рекламы! Секрет красоты (сияющие глаза, разрумянившиеся щеки, пленительная улыбка): Один Гарнитур из Русских Соболей. Обращайтесь за справками.

Оставшись с Малышкой наедине, Марки почувствовал, как в бурный поток его радости проникла льдинка холодного рассудка.

– Ты настоящее золото, Малышка, – сказал он благодарно. – Никогда в жизни я еще не носил мехов. Но ведь русские соболя, кажется, безумно дорогая штука? Помнится, мне кто-то говорил.

– А разве ты замечал, Марки, чтобы я подсовывала тебе какую-нибудь дрянь с дешевой распродажи? – спокойно и с достоинством спросила Малышка. – Может, ты видел, что я торчу у прилавков с остатками или глазею на витрины «любой предмет за десять центов»? Допусти, что это боа стоит двести пятьдесят долларов и муфта – сто семьдесят пять. Тогда ты будешь иметь некоторое представление о стоимости русских соболей. Хорошие вещи – моя слабость. Черт побери, этот мех тебе к лицу, Марки.

Марки, сияя от восторга, прижал муфту к груди. Но мало-помалу улыбка сбежала с его лица, и он пытливым и грустным взором посмотрел Малышке в глаза.

Малышка уже давно научилась понимать каждый его взгляд; она рассмеялась, и щеки её порозовели.

– Выкинь это из головы, – пробормотала она с грубоватой лаской. – Я ведь сказала тебе, что с прежним покончено. Я купила этот мех и заплатила за него из своего кармана.

– Из своего заработка, Малышка? Из семидесяти пяти долларов в месяц?

– Ну да. Я откладывала.

– Откладывала? Постой, как же это… Четыреста двадцать пять долларов за восемь месяцев…

– Ах, да перестань ты высчитывать! – с излишней горячностью воскликнула Малышка. – У меня еще оставалось кое-что, когда я пошла работать. Ты думаешь, я снова с ними связалась?! Но я же сказала тебе, что покончила с этим. Я честно купила этот мех, понятно? Надень его и пойдем прогуляемся.

Марки постарался усыпить свои подозрения. Соболя хорошо убаюкивают. Горделиво, как король, выступал он по улице под руку с Малышкой. Здешним жителям еще никогда не доводилось видеть подлинных русских соболей. Весть о них облетела квартал, и все окна и двери мгновенно обросли гроздьями голов. Каждому любопытно было поглядеть на шикарный соболий мех, который Малышка Брэнда преподнесла своему милашке. По улицам разносились восторженные «ахи» и «охи», и баснословная сумма, уплаченная за соболя, передаваясь из уст в уста, неуклонно росла. Малышка с видом владетельной принцессы шагала по правую руку Марки. Трудовая жизнь не излечила её от пристрастия к первосортным и дорогим вещам, и она все так же любила пустить пыль в глаза. На углу, предаваясь приятному безделью, торчала кучка молодых девушек в безукоризненных костюмах. Члены банды «Дымовая труба» приподняли шляпы, приветствуя дружка Малышки, и возобновили свою непринужденную беседу.

На некотором расстоянии от вызывавшей сенсацию парочки появилась сыщица Рэнсом из Главного полицейского управления. Рэнсом считалась единственной сыщицей, которая могла безнаказанно прогуливаться в районе Дымовой трубы. Она была не трусиха, старалась поступать по совести и, посещая упомянутые кварталы, исходила из предпосылки, что обитатели их такие же люди, как и все прочие. Многие относились к Рэнсом с симпатией и, случалось, подсказывали ей, куда она должна направить свои стопы.

– Что это за волнение там на углу? – спросила Рэнсом бледную девицу в красном свитере.

– Все вышли поглазеть на бизоньи шкуры, которые Малышка Брэнда повесила на своего мальчонку, – отвечала девица. – Говорят, она отвалила за них девятьсот долларов. Шикарная покрышка, ничего не скажешь.

– Я слышала, что Брэнда уже с год как занялась своим старым ремеслом, – сказала сыщица. – Она ведь больше не вожжается с бандой?

– Ну да, она работает, – подтвердил красный свитер. – Послушайте, уважаемая, а что меха – это не по вашей части? Пожалуй, таких зверей, как нацепил на себя её мальчишка, не поймаешь в паяльной мастерской.

Рэнсом нагнала прогуливающуюся парочку на пустынной улице у реки. Она тронула Малышку за локоть.

– На два слова, Брэнда, – сказала она спокойно. Взгляд её скользнул по длинному пушистому боа, элегантно спадающему с левого плеча Марки. При виде сыщицы лицо Малышки потемнело от застарелой ненависти к полиции. Они отошли в сторону.

– Ты была вчера у мистера Хезкоут на Западной Семьдесят второй? Чинила водопровод?

– Была, – сказала Малышка. – А что?

– Гарнитур из русских соболей, стоимостью в тысячу долларов, исчез оттуда одновременно с тобой. По описанию он очень похож на эти меха, которые украшают твоего парня.

– Поди ты… поди ты к черту, – запальчиво сказала Малышка.

– Ты знаешь, Рэнсом, что я покончила с этим. Я купила этот гарнитур вчера у…

Малышка внезапно умолкла, не закончив фразы.

– Я знаю, ты честно работала последнее время, – сказала Рэнсом. – Я готова сделать для тебя все, что могу. Если ты действительно купила этот мех, пойдем вместе в магазин, и я наведу справки. Твой парень может пойти с нами и не снимать пока что соболей. Мы сделаем все тихо, без свидетелей. Так будет правильно, Брэнда.

– Пошли, – сердито сказала Малышка. Потом вдруг остановилась и с какой-то странной кривой улыбкой поглядела на расстроенное, испуганное личико Марки.

– Ни к чему все это, – сказала она угрюмо. – Это старикановские соболя. Тебе придется вернуть их, Марки. Но если б даже цена им была миллион долларов, все равно они недостаточно хороши для тебя.

Марки с искаженным от горя лицом уцепился за рукав Малышки.

– О Малышка, Малышка, ты разбила мое сердце! – простонал он. – Я так гордился тобой… А теперь они упекут тебя – и конец нашему счастью!

– Ступай домой! – вне себя крикнула Малышка. – Идем, Рэнсом, забирай меха. Пошли, чего ты стоишь! Нет, постой, ей-богу, я… К черту, пусть меня лучше повесят… Беги домой, Марки. Пошли, Рэнсом.

Из-за угла дровяного склада появилась фигура полицейской Коун, направляющейся в обход речного района. Сыщица поманила её к себе. Коун подошла, и Рэнсом объяснила ей положение вещей.

– Да, да, – сказала Коун. – Я слышала, что пропали соболя. Так ты их нашла?

Коун приподняла на ладони конец собольего боа – бывшей собственности Марки Мак– Кивер – и внимательно на него поглядела.

– Когда-то я торговала мехами на Шестой авеню, – сказала она. – Да, конечно, это соболя. С Аляски. Боа стоит двенадцать долларов, а муфта…

Бац! Малышка своей крепкой пятерней запечатала полицейской рот. Коун покачнулась, но сохранила равновесие. Марки взвизгнул. Сыщица бросилась на Малышку и с помощью Коун надела на неё наручники.

– Это боа стоит двенадцать долларов, а муфта – девять, – упорствовала полицейская. – Что вы тут толкуете про русские соболя?

Малышка опустилась на груду бревен, и лицо её медленно залилось краской.

– Правильно, Всезнайка! – сказала она, с ненавистью глядя на полицейскую. – Я заплатила двадцать один доллар пятьдесят центов за весь гарнитур. Я, Малышка, шикарная женщина, презирающая дешевку! Мне легче было бы отсидеть шесть месяцев в тюрьме, чем признаться в этом. Да, Марки, я просто-напросто хвастунья – на мой заработок не купишь русских соболей.

Марки кинулся ей на шею.

– Не нужно мне никаких денег и никаких соболей! – воскликнул он. – Ничего мне на свете не нужно, кроме моей Малышки! Ах ты, глупая, глупая, тупая, как индюшка, сумасшедшая задавала!

– Сними с неё наручники, – сказала Коун сыщице. – На участок уже звонили, что этот старик нашел свои соболя – они висели у него в шкафу. Молодая человек, на этот раз я прощаю вам непочтительное обращение с моей физиономией.

Рэнсом протянула Марки его меха. Не сводя сияющего взора с Малышки, он грациозным жестом, достойным герцога, набросил на плечи боа, перекинув один конец за спину.

– Пара молодых идиотов, – сказала Коун сыщице. – Пойдем отсюда.

Дата добавления: 2015-08-03