Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 9 страница

По отношению к русским губерниям, и в особенности к центральным черноземным губерниям, где всего сильнее крестьянская нужда, речь идет именно о помещичьих зем­лях и о никаких других. Напрасно толковал депутат Святополк-Мирский об «исключи­тельных случаях земельной тесноты».

Земельная теснота в центральной России не исключение, а правило. И тесно кресть­янам именно потому, что слишком уже вольготно, слишком уже просторно расположи­лись господа помещики. «Крестьянская теснота», — это значит захват помещиками массы земель.

«Крестьянское малоземелье», это значит помещичье многоземелье.

Вот вам, господа, простые и ясные цифры. Крестьянской надельной земли 138V2 миллионов десятин. Частновладельческой — 102 миллиона десятин. Сколько из этой последней принадлежит крупным владельцам?

Семьдесят девять с половиной миллионов десятин земли принадлежит владельцам, имеющим свыше 50 десятин каждый.

И какому числу лиц принадлежит эта громадная масса земли? Меньше чем 135 ты­сячам (точная цифра — 133 898 владельцев).

Подумайте хорошенько над этими цифрами: 135 тысяч человек из сотни с лишним миллионов жителей Европейской России владеют почти восъмидесятъю миллионами десятин земли!!

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 137

А рядом с этим 12/4 (двенадцать с четвертью!) миллионов крестьянских надельных дворов владеют 138 /г миллионами десятин.

На одного крупного владельца, на одного (будем говорить для простоты) помещика приходится 594 десятины.

На один крестьянский двор приходится 11¹ /з десятин.

Вот что г. Святополк-Мирский и его единомышленники называют «исключительны­ми случаями действительной земельной тесноты»! Как же не быть всеобщей крестьян­ской «тесноты», когда горстка богачей в 135 тысяч человек имеет по 600 десятин, а миллионы крестьянства по 11 десятин на хозяйство? Как же не быть крестьянскому «малоземелью» при таком громадном и чрезмерном помещичьем многоземелье?

Г-н Святополк-Мирский советовал нам «оставить мысль» об увеличении крестьян­ского землевладения. Нет, рабочий класс не оставит этой мысли. Крестьяне не оставят этой мысли. Миллионы и десятки миллионов не могут оставить этой мысли, не могут остановить борьбы за достижение своей цели.

Цифры, приведенные мной, ясно показывают, за что идет борьба. Помещики, имею­щие по 600 десятин в среднем на хозяйство, борются за свои богатства, за доходы, ко­торые составляют, вероятно, больше 500 миллионов рублей в год. А крупнейшие по­мещики — очень часто и крупнейшие сановники в то же время. Наше государство, как говорил уже справедливо мой товарищ Церетели, отстаивает интересы кучки помещи­ков, а не народные интересы. Неудивительно, что и масса помещиков и все правитель­ство борется с ожесточением против крестьянских требований. Не видано еще в исто­рии человечества таких примеров, чтобы господствующие и угнетающие классы доб­ровольно отказывались от своих прав на господство, на угнетение, на тысячные доходы от закабаленных крестьян и рабочих.

Крестьяне же борются за освобождение от кабалы, отработков, крепостнической эксплуатации. Крестьяне борются за то, чтобы иметь возможность жить сколько-

138__________________________ В. И. ЛЕНИН

нибудь по-человечески. И рабочий класс всецело поддерживает крестьян против поме­щиков, поддерживает в интересах самих рабочих, на которых тоже лежит помещичий гнет, — поддерживает в интересах всего общественного развития, которое тормозится гнетом помещичьей власти.

Чтобы показать вам, господа, чего могут и должны добиться крестьяне своей борь­бой, я приведу вам маленький расчет.

Министр земледелия, г. Васильчиков, сказал: «настало время для выяснения этого вопроса прибегнуть уже к красноречию не столько слов, сколько цифр, фактов и дейст­вительности». Я вполне, вполне согласен с г-ном министром. Да, да, именно так, госпо­да: побольше цифр, побольше цифр о размерах помещичьей земельной собственно­сти и о размерах крестьянской надельной собственности. Я вам привел уже цифры о том, сколько «излишней» помещичьей земли. Теперь приведу цифры о размерах кре­стьянской нужды в земле. В среднем, как я уже сказал, каждый крестьянский двор вла­деет 11 /з десятинами надельной земли. Но этот средний расчет прикрывает крестьян­скую нужду в земле, потому что большинство крестьян имеет наделы ниже среднего, а ничтожное меньшинство выше среднего.

Из I2/4 миллионов крестьянских дворов 2 миллиона 860 тысяч (беру с округлением) дворов имеют наделы менее 5 десятин на двор. Три миллиона 320 тысяч имеют от 5 до 8 десятин. Четыре миллиона 810 тысяч имеют от 8 до 20 десятин. Один миллион 100 тысяч дворов имеет от 20 до 50 десятин и только четверть миллиона — свыше 50 де­сятин (эти последние имеют в среднем, вероятно, не более 75 десятин на двор).

Допустим, что 79 /г миллионов десятин помещичьих земель идут на расширение крестьянского землевладения. Допустим, что крестьяне — согласно словам сторонника Крестьянского союза, священника Тихвинского, — не желают обездолить помещиков и оставляют на каждого из них по 50 десятин. Это, наверное, слишком высокая сумма для таких «культурных» господ, как наши помещики, но мы все же возьмем пока, для

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 139

примера, эту цифру. За вычетом 50 десятин на каждого из 135 тысяч помещиков осво­бодилось бы для крестьян 72 (семьдесят два) миллиона десятин земли. Вычитать из этой суммы леса (как делают некоторые писатели, например, г. Прокопович, цифрами которого я не раз пользовался) нет оснований, ибо леса тоже дают доход, и оставлять этот доход в руках горсти помещиков невозможно.

Прибавьте к этим 72-м миллионам удобные казенные земли (до 7,3 миллионов деся­тин), затем все удельные (7,9 миллионов десятин), церковные и монастырские (2,7 миллионов десятин), — вы получите сумму до 90 миллионов десятин. Эта сумма дос­таточна для того, чтобы расширить землевладение всех беднейших крестьянских дво­ров не менее как до 16 десятин на двор.

Понимаете ли вы, господа, что это значит?

Это был бы громадный шаг вперед, это избавило бы миллионы крестьян от голода­ния, это подняло бы жизненный уровень десятков миллионов рабочих и крестьян, об­легчило бы им возможность жить сколько-нибудь по-человечески, как живут сколько-нибудь культурные граждане «культурного» государства, а не так, как живет выми­рающее племя теперешнего русского крестьянства. Это не избавило бы, конечно, всех трудящихся от всякой нищеты и угнетения, — (для этого нужно преобразование капи­талистического общества в социалистическое) — но в громадных размерах облегчило бы им борьбу за такое избавление. Свыше 6-ти миллионов крестьянских дворов, боль­ше половины всего числа крестьян имеет, как я уже сказал, менее 8 десятин на двор. Их землевладение было бы более чем удвоено, почти у тр оено.

Это значит, что половина крестьянства, вечно бедствующая, голодающая, сбиваю­щая цену на труд рабочих в городах, на фабриках и заводах, — половина крестьянства могла бы почувствовать себя людьми!

И г. Святополк-Мирский или единомышленники его могут серьезно советовать мил­лионам рабочих и крестьян

Подробный расчет (на случай справок) в конце 3-ей тетради⁷⁵.

140__________________________ В. И. ЛЕНИН

оставить мысль о таком вполне возможном, осуществимом и близком выходе из не­выносимого, из отчаянного положения?

Но этого мало, что большая половина дворов крестьянской бедноты могла бы почти утроить свое землевладение на счет наших слишком многоземельных господ помещи­ков. Кроме этих шести миллионов дворов бедноты есть еще почти пять (точная цифра 4,8) миллионов крестьянских дворов, имеющих от 8 до 20 десятин. Из этих пяти мил­лионов семей не менее трех миллионов тоже, несомненно, бедствует на своих убогих наделах. И эти три миллиона дворов могли бы довести свое землевладение до 16 деся­тин на двор, т. е. увеличить его в полтора, а некоторые даже в два раза.

В общей сумме выходит, что из всего числа \2¹Ц миллионов крестьянских дворов 9 миллионов дворов могли бы в громадных размерах улучшить свое положение (и поло­жение рабочих, которым они бы перестали сбивать цены!) насчет земли слишком многоземельных и слишком привыкших к крепостническому хозяйству господ поме­щиков!

Вот что говорят цифры о сравнительных размерах крупной помещичьей и недоста­точной крестьянской собственности. Я сильно боюсь, что эти цифры и факты не по­нравятся любителю цифр и фактов, господину министру земледелия, Васильчикову. Ведь он сказал нам в своей речи вслед за пожеланием прибегнуть к цифрам:

«... При этом нельзя не выразить опасение, что те надежды, которые многими свя­зываются с осуществлением подобных (т. е. широких земельных) реформ, при сопос­тавлении с цифрами не будут иметь шансов на полное их осуществление...»

Напрасные опасения, г. министр земледелия! Именно при сопоставлении с цифрами надежды крестьян на избавление от отработков и крепостнической эксплуатации должны получить шансы на полное осуществление!! И как бы ни были неприятны эти цифры господину министру земледелия, Васильчикову, или г. Святополку-Мирскому и другим помещикам, но опровергнуть этих цифр нельзя!

ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 141

* * *

Я перейду теперь к возражениям, которые можно сделать против крестьянских тре­бований. И, как это ни странно слышать на первый взгляд, — при разборе возражений против крестьянских требований мне придется разбирать доводы главным образом представителя партии так называемой «народной свободы», г. Кутлера.

Необходимость этого вытекает вовсе не из того, что я желал бы поспорить с г. Кут-лером. Ничего подобного. Я был бы очень рад, если бы спорить сторонникам кресть­янской борьбы за землю приходилось только против «правых». Но г. Кутлер в течение всей своей речи возражал, по существу дела, против крестьянских требований, заяв­ленных социал-демократами и трудовиками, возражал и прямо (например, оспаривая предложение, сделанное моим товарищем Церетели, от лица всей Российской социал-демократической рабочей партии) и косвенно, доказывая трудовикам необходимость ограничить, сузить их требования.

Депутат Святополк-Мирский и не думал, в сущности, никого убеждать. Особенно далека была от него мысль убеждать крестьян. Он не убеждал, а заявлял свою волю, вернее: заявлял волю массы помещиков. Никакого увеличения площади крестьянского землевладения, — вот к чему сводилась, говоря просто и прямо, «речь» депутата Свя-тополка-Мирского.

Депутат Кутлер, наоборот, все время убеждал и убеждал главным образом крестьян, убеждал их отказаться от того, что он объявил в проекте трудовиков неосуществимым или чрезмерным, а в проекте нашей, социал-демократической, партии не только неосу­ществимым, но и «величайшей несправедливостью», как он выразился о предложении представителя социал-демократии.

Я разберу теперь возражения депутата Кутлера и главные основания тех взглядов на аграрный вопрос, тех проектов аграрной реформы, которые защищает партия так назы­ваемой «народной свободы».

142__________________________ В. И. ЛЕНИН

Начнем с того, что депутат Кутлер, возражая моему товарищу по партии, назвал «ве­личайшей несправедливостью». «Мне кажется, — сказал представитель партии каде­тов, — что уничтожение частной земельной собственности явилось бы величайшей не­справедливостью, покуда существуют остальные виды собственности, движимого и не­движимого имущества»!.. И потом дальше: «... Раз никто не предлагает уничтожить собственность вообще, то необходимо во всей силе признать существование собствен­ности земельной».

Так рассуждал депутат Кутлер, «опровергавший» социал-демократа Церетели ссыл­кой на то, что «и другая собственность (кроме земельной) приобретена путем, быть может, еще менее похвальным». И чем больше я думаю над этим рассуждением депу­тата Кутлера, тем больше я нахожу его... как бы это помягче выразиться?., странным. «... Несправедливо уничтожать земельную собственность, если не уничтожать других видов собственности...».

Но позвольте, господа, припомните же свои собственные посылки, свои собственные слова и проекты! Ведь вы же сами исходите из того, что известные виды помещичьей собственности «несправедливы» и несправедливы настолько, что требуют особого за­кона о способах и путях их уничтожения.

Что же это такое выходит, в самом деле? «Величайшая несправедливость» — унич­тожать один вид несправедливости, не уничтожая других ее видов?? Так выходит из слов господина Кутлера. Я в первый раз вижу перед собой либерала, и притом еще та­кого умеренного, трезвого, бюрократически вышколенного либерала, который бы про­возглашал принцип: «все или ничего»! Ибо рассуждение г-на Кутлера построено цели­ком на принципе: «все или ничего». И, в качестве революционного социал-демократа, я должен решительно восстать против этого приема рассуждения...

Представьте себе, господа, что мне надо вывезти со двора две кучи сора. А телега у меня одна. И на одной телеге больше одной кучи вывезти нельзя. Как мне быть? Отка­заться ли мне вовсе от очистки своего двора

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 143

на том основании, что было бы величайшей несправедливостью вывозить одну кучу сора, раз нельзя сразу вывезти обе кучи?

Я позволяю себе думать, что тот, кто действительно хочет полной очистки двора, кто искренне стремится к чистоте, а не к грязи, к свету, а не ко тьме, будет рассуждать иначе. Если действительно нельзя сразу вывезти обе кучи, тогда вывезем сначала пер­вую кучу, которую можно сразу достать и взвалить на телегу, — потом опростаем теле­гу и вернемся домой, чтобы приняться за вторую кучу. Только и всего, г. Кутлер! Толь­ко и всего!

Сначала русскому народу надо вывезти вон на своей телеге весь тот сор, который называется крепостнической, помещичьей, собственностью, а потом с опростанной те­легой вернуться на более чистый двор и начать укладывать на воз вторую кучу, начать убирать сор капиталистической эксплуатации.

По рукам, г. Кутлер, если вы действительный противник всякого сора? Давайте, так и напишем, цитируя ваши собственные слова, в резолюции Государственной думы: «признавая, вместе с депутатом Кутлером, что капиталистическая собственность не бо­лее похвальна, чем крепостническая помещичья собственность, Государственная дума постановляет избавить Россию сначала от этой последней, с тем, чтобы затем взяться за первую».

Если г. Кутлер не поддержит этого моего предложения, тогда у меня останется неис­корененным предположение, что партия «народной свободы», отсылая нас от крепост­нической собственности к капиталистической собственности, просто отсылает нас, как говорится, от Понтия к Пилату или — говоря проще — ищет уверток, спасается бег­ством от ясной постановки вопроса. О том, что партия «народной свободы» хочет бо­роться за социализм, мы никогда не слыхали (а ведь борьба против капиталистиче­ской собственности и есть борьба за социализм). Но о том, что эта партия хочет бо­роться за свободу, за права народа, мы очень много... очень, очень много слышали. И вот теперь,

144__________________________ В. И. ЛЕНИН

когда на очередь встал как раз вопрос не о немедленном осуществлении социализма, а о немедленном осуществлении свободы и свободы от крепостничества, — г. Кутлер вдруг отсылает нас к вопросам социализма! Г. Кутлер объявляет «величайшей неспра­ведливостью» уничтожение опирающейся на отработки и кабалу помещичьей собст­венности — по той причине, исключительно по той причине, что он вспомнил о не­справедливости капиталистической собственности... Как хотите, это немного странно.

До сих пор я думал, что г. Кутлер не социалист. Теперь я прихожу к убеждению, что он вовсе не демократ, вовсе не сторонник народной свободы, — настоящей, не взятой в кавычки, народной свободы. Ибо таких людей, которые в эпоху борьбы за свободу объ­являют «величайшей несправедливостью» уничтожение того, что губит свободу, гнетет и давит свободу, — таких людей никто еще на свете не соглашался назвать и считать демократами...

Другое возражение г. Кутлера направлено было не против социал-демократа, а про­тив трудовика. «Мне кажется, — говорил г. Кутлер, — что можно представить себе по­литические условия, при которых проект национализации земли (речь идет о проекте Трудовой группы, и г. Кутлер неточно характеризует его, но не в этом сейчас суть дела) мог бы получить силу закона, но я не могу представить себе в ближайшем будущем та­ких политических условий, при которых этот закон был бы действительно осуществ­лен».

Опять удивительно странное рассуждение, и странное вовсе не с точки зрения со­циализма (ничего подобного!), даже и не с точки зрения «права на землю» или иного «трудового» принципа, — нет, странное с точки зрения той самой «народной свободы», о которой мы слышим так много от партии г-на Кутлера.

Г. Кутлер все время убеждал трудовиков в том, что их проект «неосуществим», что они напрасно преследуют цель «пересоздать в корне существующие земельные отно­шения» и прочее и т. д. Теперь мы видим ясно, что «неосуществимость» усматривает г. Кутлер не в чем

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 145

ином, как в политических условиях теперешнего времени и ближайшего будущего!!

Позвольте, господа, но ведь это прямо какой-то туман, какое-то непростительное смешение понятий. Ведь мы здесь потому и называем себя представителями народа, потому и считаемся членами законодательного учреждения, что обсуждаем и предлага­ем изменение худых условий к лучшему. И вдруг, когда мы обсуждаем вопрос об изме­нении одного из самых худых условий, нам возражают: «неосуществимо... ни теперь... ни в ближайшем будущем... политические условия».

Одно из двух, г. Кутлер: либо Дума сама есть политическое условие, — и тогда не­пристойно демократу приноровляться, подделываться под то, какие еще ограничения могут исходить от других «политических условий». Либо Дума не есть «политическое условие», а простая канцелярия, считающаяся с тем, что угодно или неугодно вверху стоящим, — и тогда нечего нам корчить из себя народных представителей.

Если мы народные представители, тогда мы должны сказать то, что думает и чего хочет народ, а не то, что угодно верхам или каким-то там еще «политическим услови­ям». Если мы чиновники, тогда, пожалуй, я готов понять, что мы заранее будем объяв­лять «неосуществимым» то, о чем нам дало понять «начальство», что ему это неугодно.

«... Политические условия»!.. Что это значит? Это значит: военно-полевые суды, усиленная охрана, произвол и бесправие, Государственный совет и иные столь же ми­лые уч-ре-жде-ния Российской империи. Г. Кутлер хочет приспособить свой аграрный проект к тому, что осуществимо при военно-полевых судах, усиленной охране и Госу­дарственном совете? Я бы не удивился, если бы за это г. Кутлер был награжден... не сочувствием народа, нет, а... орденом за услужливость!

Г. Кутлер может себе представить такие политические условия, при которых про­ект национализации земли мог бы получить силу закона... Еще бы! Человек, называю­щий себя демократом, не мог себе представить демократических политических усло­вий... Но ведь

146__________________________ В. И. ЛЕНИН

задача демократа, числящегося народным представителем, состоит не только в том, чтобы «представлять себе» всякие хорошие или худые вещи, но и в том, чтобы пред­ставлять народу истинно народные проекты, заявления, изложения.

Пусть не вздумает г. Кутлер сослаться на то, что я предлагаю отступать от закона или нарушать его в Думе... Ничего подобного! Такого закона нет, который бы запрещал говорить в Думе о демократии и представлять действительно демократические аграр­ные законопроекты. Мой коллега, Церетели, не нарушил никакого закона, когда внес декларацию социал-демократической фракции, говорящую и об «отчуждении земли без выкупа» и о демократическом государстве.

А ведь рассуждение г-на Кутлера сводится всецело к тому, что так как у нас госу­дарство не демократическое, то не надо нам и аграрных законопроектов вносить демо­кратических! Как ни вертите вы рассуждения г-на Кутлера, ни единого грана иной мыс­ли, иного содержания вы в них не найдете. Так как у нас государство служит интересам помещиков, то нельзя нам (представителям на-ро-да!) и в аграрных проектах писать того, что помещикам неугодно... Нет, нет, г. Кутлер, это не демократизм, это не народ­ная свобода, это нечто весьма и весьма далекое от свободы, недалекое от сервилизма.

* * *

Посмотрим теперь на то, что сказал собственно г. Кутлер об аграрном проекте своей партии.

Г. Кутлер, прежде всего, говоря о земле, возражал трудовикам насчет «потребитель­ной нормы» и насчет того, хватит ли земли. Г. Кутлер взял «норму 1861 года», которая, дескать, еще ниже нормы потребительной, и сообщил, что «по его приблизительному расчету» (Дума об этом расчете ни слова не слыхала и ровнехонько ничего не знает!) даже до этой нормы недостает 30 миллионов десятин.

Я напомню вам, господа, что депутат Кутлер говорил после представителя Трудовой группы Караваева, и

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 147

возражал именно ему. А депутат Караваев прямо и определенно сказал в Думе и особым письмом в газету «Товарищ» (21 марта) подтвердил публике, что для увеличения кре­стьянского землевладения до потребительной нормы необходимо до 70 миллионов де­сятин. Он сказал также, что сумма казенных, удельных, церковных и частновладельче­ских земель и соответствует этой цифре.

Депутат Караваев источника своих расчетов не указал, Думу с способом получения этой цифры не познакомил. Мой расчет, основанный на точно указанном мною и при­том официальном и самом новом издании Центрального статистического комитета, дал цифру более 70 миллионов десятин. Из одних частновладельческих земель свободны для крестьян 72 миллиона десятин, да удельные, казенные, церковные и проч, земли дают более 10 и до 20 миллионов десятин.

Во всяком случае факт остается фактом: возражая депутату Караваеву, депутат Кут-лер старался доказать недостаточность земли для помощи крестьянам, но не мог до­казать этого, давая голословные цифры и, как я показал, неверные цифры.

Я вообще должен предостеречь вас, господа, от злоупотребления этими понятиями: «трудовая норма», «потребительная норма». Наша, социал-демократическая рабочая партия поступает гораздо правильнее, избегая всех этих «норм». «Нормы» эти вносят нечто чиновническое, канцелярское в живой и боевой политический вопрос. «Нормы» эти сбивают людей с толку и затемняют истинную сущность дела. Переносить спор на эти «нормы», даже вообще толковать о них теперь значит, поистине, делить шкуру медведя, прежде чем он убит, — и притом делить эту шкуру словесно в собрании таких людей, которые, наверное, не будут делить шкуру на деле, когда мы убьем медведя.

Не беспокойтесь, господа! Крестьяне сами поделят землю, когда попадет им в руки земля. Крестьяне легко сумеют поделить землю, — только бы им добыть земли. И не спросят крестьяне никого о том, как им делить землю. Не позволят крестьяне никому вмешиваться в то, как им разделить землю.

148__________________________ В. И. ЛЕНИН

Пустые это речи о том, как делить землю. Мы здесь не межевая канцелярия, не зем­леустроительная комиссия, а политический орган. Мы должны помочь народу решить экономическую и политическую задачу, помочь в борьбе крестьянству с помещиками, как классом, живущим крепостнической эксплуатацией. Эту живую, насущную задачу затемняют разговоры о «нормах».

Почему затемняют? Потому, что вместо настоящего вопроса о том, надо ли взять 72 миллиона десятин у помещиков для крестьянства или нет, обсуждается сторонний и вовсе не важный, в конце концов, вопрос о «нормах». Этим облегчается обход вопроса, уклонение от ответа по существу. Споры о трудовой и потребительной и какой там еще норме запутывают настоящее ядро вопроса: надо взять 72 миллиона десятин поме­щичьей земли для крестьян или нет?

Пытаются доказать, достаточно или недостаточно земли для той или иной нормы.

К чему эти доказательства, господа? К чему эти пустые речи, эта мутная вода, в ко­торой кое-кому легко ловить рыбу? Разве не ясно само собой, что на нет и суда нет, что крестьяне хотят земли не выдуманной, а очень хорошо им известной соседней поме­щичьей земли? И надо говорить не о «нормах», а о помещичьей земле, не о том, доста­точны ли всякие там нормы, а о том, сколько помещичьей земли. Все остальное — простые увертки, отговорки, даже попытки засорить глаза крестьянам.

Например, депутат Кутлер так ведь и обошел настоящую суть вопроса. Трудовик Караваев как-никак сказал прямо: 70миллионов десятин. Что ответил на это депутат Кутлер? На это он не ответил. Он запутал вопрос «нормами», т. е. прямо уклонился от ответа на то, согласен ли он, согласна ли его партия все помещичьи земли отдать кре­стьянам или нет.

Депутат Кутлер воспользовался ошибкой депутата Караваева, недостаточно ясно и резко поставившего вопрос, и обошел суть дела. А в этом-то весь гвоздь вопроса, гос­пода. Кто несогласен действительно всех помещичьих земель отдать крестьянам (напо­минаю, что

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 149

я условился по 50 десятин оставить на каждого помещика, чтобы никого не обездоли­вать!) — тот не стоит за крестьян, тот не хочет действительной помощи крестьянам. Ибо если вы позволили затемнить или отодвинуть вопрос о всей помещичьей земле, так тогда все дело ставится под в о пр о с. Тогда спрашивается: к т о же будет оп­ределять, какую долю помещичьей земли отдать крестьянам?

Кто будет определять? И 9 миллионов десятин из 79 — тоже «доля» и 70 миллионов десятин — «доля». Кто будет определять, если не определим мы, если не скажет ясно и решительно Государственная дума?

Депутат Кутлер недаром умолчал об этом вопросе. Депутат Кутлер щеголял словом: «принудительное отчуждение».

Господа, не давайте себя увлечь словами! Не обольщайтесь красивой фразой! Смот­рите на суть дела!

Когда мне говорят: «принудительное отчуждение», я спрашиваю себя: кто кого пр и ну дит? Если миллионы крестьян принудят подчиниться интересам народа кучку помещиков, тогда это очень хорошо. Если кучка помещиков принудит миллионы кре­стьян подчинить свою жизнь корысти этой кучки, тогда это очень плохо.

И вот этот-то маленький вопрос сумел совсем обойти депутат Кутлер! Своим рассу­ждением о «неосуществимости» и о «политических условиях» он, по существу дела, даже звал народ примириться с тем, что он подчинен кучке помещиков.

Депутат Кутлер говорил непосредственно вслед за моим товарищем Церетели. А Церетели в декларации нашей социал-демократической фракции сделал два вполне определенных заявления, которые ясно решают именно этот, коренной и главный, во­прос. Первое заявление: передача земель демократическому государству. Демо­кратический это значит такой, который выражает интересы народной массы, а не инте­ресы кучки привилегированных. Мы должны прямо и ясно сказать народу, что без де­мократического государства, без

150__________________________ В. И. ЛЕНИН

политической свободы, без полновластного народного представительства никакое земельное преобразование в пользу крестьян невозможно.

Второе заявление: необходимость предварительного обсуждения земельного вопроса в столь же демократических местных комитетах.

Чем ответил на это депутат Кутлер? Молчанием. Плохой это ответ, г. Кутлер. Вы умолчали как раз по вопросу о том, крестьяне ли принудят помещиков уступить ин­тересам народа, или помещики принудят крестьян надеть себе на шею новую петлю нового разорительного выкупа.

Молчать о таком вопросе непозволительно.

О местных комитетах, господа, говорили в Думе, кроме социал-демократа, и народ­ные социалисты (депутат Баскин) и социалисты-революционеры (депутат Колокольни-ков). О местных комитетах говорилось уже давно в печати, говорила о них и первая Дума. Мы не должны забывать этого, господа. Мы обязаны хорошо уяснить и себе и народу, почему так много говорили об этом вопросе и каково его настоящее значение.

Первая Государственная дума обсуждала вопрос о местных земельных комитетах в пятнадцатом заседании, 26-го мая 1906 года. Подняли вопрос члены Трудовой группы, подавшие письменное заявление за подписью 35-ти членов Думы (в том числе два со­циал-демократа, И. Савельев и И. Шувалов). Заявление было первый раз прочитано в Думе на 14-ом заседании ее 24 мая 1906 г. (см. страницу 589-ую «Стенографического отчета» о заседаниях первой Государственной думы); затем это заявление напечатано и обсуждалось через день. Привожу полностью главные места этого заявления:

Дата добавления: 2015-08-05