Константин Филиппович Абросимов - ведущий инженер-конструктор танка Т-34.

Константин Филиппович Абросимов родился в Харькове в 1916 году в семье потомственного буржуа со средним достатком. Крещен был священником Харьковской Старообрядческой Общины в церкви Успения Пресвятой Богородицы.
Дед новорожденного Григорий Бутрин владел строительными специальностями. Зарабатывая на жизнь тем, что держал строительную бригаду, параллельно занимался деятельностью рантье. Он учил свою дочь Анну (ставшую впоследствии матушкой Константина Абросимова) музыке и рисованию, а сына Федора отдал в военное училище.
Прапорщик Фёдор Бутрин (на фотографии справа, 1916 год, из архива автора) мечтал о военной карьере, писал славные стихи, в которых предчувствовал свою преждевременную смерть, и действительно сложил молодую голову в борьбе за Веру, Царя и Отечество где-то в водовороте гражданской войны.
Отец Константина, Филипп Абросимов, работал в юности в одесском мануфактурном магазине своего дяди, преуспевающего купца Григория Абросимова, за что получил следующую характеристику: "В продолжение 8 лет службы был трезвого и отличного поведения, относился к своим обязанностям добросовестно и ни в чем предосудительном замечен не был...". Во времена постреволюционные Филипп разумно умалчивал о своих старорежимных приверженностях к маркетингу, не распространялся о семье, ранее успешно занимавшейся в Гомеле лесосплавом, и прочих близких родственниках, не забывал следить за телом и душой: занимался гиревым спортом и посещал старообрядческую церковь. В период НЭПа Филипп Иванович держал небольшой магазин и успешно торговал тканями на Конном рынке в Харькове.

Семья Абросимовых. Фото 1906 года. Т. И. Абросимова
(урожд. Волкова) с детьми. Верхний ряд: Фёдор, Филипп.
Нижний ряд: Михаил, Николай, Карп. Из архива автора

Современных коммерсантов совдепия не слишком жаловала и не разрешала его сыновьям Косте и Сереже учиться в школе, как детям нэпмана. Первые два класса ребята овладевали азами грамоты и математики у себя дома в переулке Рыбасовском с помощью частного преподавателя.
Стремление к совершенствованию не могло не перейти по наследству. После традиционного рабфака Константин Абросимов стал спортсменом-разрядником по гимнастике и волейболу, а также обладателем удостоверения, свидетельствующего о сверхмодном тогда занятии парашютным спортом. Он окончил ХАДИ и был востребован в КБ танкового завода (ныне им. Малышева) как инженер-механик дорожно-строительных машин. Необходимо отметить, что и во время Отечественной войны, когда танковый завод № 183 эвакуировался в город Н. Тагил, там продолжался беспредел, устраиваемый чистильщиками НКВД. Это зафиксировано в мемуарах о бывшем директоре завода Н. Соболе: "Как только начальник цеха Соболь пошел на повышение, его заместителя тут же арестовали".
Естественно, нормальным людям становилось не до карьеры, им хотелось исчезнуть из такой среды. В течение полутора лет после окончания войны К. Ф. Абросимов прилагал усилия, дабы достать вызов в аспирантуру и перейти в ХАДИ на преподавательскую работу, уехать жить домой к семье. Впоследствии за это рвение его дело было передано в прокуратуру. Сотрудники НКВД пытались сфабриковать дело о дезертирстве, но безуспешно. Такова была благодарность талантливому, молодому, но уже ведущему конструктору, имевшему сталинские грамоты, отличия, подписанные лично наркомом танковой промышленности Малышевым, медали и увесистый орден "Знак Почета". Впрочем, поскольку юридически правонарушений не было, комитетчики, основательно потрепав нервы Константину Абросимову, его отпустили, но заслуженные награды уменьшились, бесследно исчезли даже фотографии с заводской доски почета.
Уже в 1949 году Константин Филиппович пишет диссертацию по теме "Исследование влияния внутренних амортизаторов на долговечность катков быстроходных гусеничных машин". В ней автор вынужден спорить, по сути, с неразумными желающими вновь отказаться от внутренних амортизаторов и намеревающимися заменить их "наружными массивными шинами". Автор строгой научной работы усматривает будущее в применении именно внутренних амортизаторов, так как ни применяемые ранее цельнометаллические катки, ни резиновые шины опорных катков не в состоянии обеспечить требуемую работоспособность: "Опыт и теория показали, что основной причиной разрушения резинового бандажа являлся его перегрев, вследствие большого внутреннего трения и плохой теплопроводности резины". В диссертационном тексте, между строк, в частности, проскальзывает и весьма любопытная техническая информация о легендарной "тридцатьчетверке". Оказывается, в годы Отечественной войны эта машина, собственно как и тяжелые танки КВ-1 и КВ-1с., очень скверно ездила. Она если и передвигалась, то лишь на весьма короткие расстояния, нуждаясь в капитальном ремонте ходовой части каждые 150-200 км! На стр. 17 диссертации К. Ф. Абросимова приводятся следующие сенсационные данные: "Имели место случаи, когда эти катки выходили из строя даже во время заводских пробегов. Одновременно испытания колес (катков), переставленных с немецкого танка "Тигр-В", на танк Т-34-85, проведенные НИВТ Полигоном ГАВТУ КА, показали сравнительно хорошую их работоспособность. По некоторым данным, после 2000 км пробега катки оказались пригодными к дальнейшей эксплуатации" (стр. 21). Обратите внимание, как осторожно написано: "сравнительно хорошую", это после того, как мы уже знаем, что лучшие из лучших советских образцов едва проходили треть от указанного километража!
Итак, в годы ВОВ перед партийным аппаратом страны стояла серьезнейшая задача: либо выносить с передовой, по-пиратски скручивая под вражеским огнем, трофейные колеса для танков Т-34, что абсолютно нереально в таком количестве, либо решать головоломку силами своих еще не расстрелянных ученых?!
Вскоре "для танка Т-34 были предложены две конструкции... Одна из них была разработана при участии представителя Научно-исследовательского института шинной промышленности с ориентировкой на использование амортизаторов танка КВ, а другая - конструкторским отделом завода № 183 при участии автора Константина Абросимова. Первая конструкция не показала значительного улучшения в работе, а вторая не была изготовлена и не испытывалась" (выписка из диссертации).
Казалось, наступил тупик, втянувший подобно черной дыре несколько кровавых лет войны и множество человеческих судеб. Советские танкисты либо сразу теряли колеса на очередном ухабе и становились беззащитной мишенью, либо активно, но недолго, тряслись в тяжелых танках "ИС", вследствие того, что "жесткие катки совершенно не гасили колебаний короткого периода, а передавали их подвеске и корпусу машины, вызывая в них колебания высшего порядка, которые проявлялись в виде шума, сотрясений, разбалтывания и ослабления сочленений и болтовых соединений". К. Ф. Абросимов продолжал мучительно обдумывать эту проблему, путешествуя на работу в конструкторское бюро в тридцатиградусный сибирский мороз в легких туфлях. Так государство заботилось о своих работягах. Известно, что и подростки, работавшие в цехах, носили грубые деревянные башмаки, как в средневековье. Когда обалдевшие от недоедания и тяжелого физического труда дети надумывали бежать с завода, то военный прокурор давал им по десять лет тюрьмы.
Жена К. Ф. Абросимова, Ольга Николаевна (урожденная Данилова), старший лейтенант медслужбы, попав на фронт под Ленинград, решила носить сапоги на четыре номера больше, чтобы только потом передать их мужу. Между любящими супругами происходила трогательная переписка: "Если б имела крылья я, чтобы хоть на минутку посмотреть на тебя, но от этих мыслей не становится легче. Впрочем, вся эта тяжесть ничто по сравнению с тем, что предстоит еще впереди: до и после родов (она ушла на военную службу, будучи беременной). И все же я не жалею, многие из ехавших со мной на фронт уже никогда не вернутся. Если бы все происходило сразу, то ничего, но не всегда бывает смерть удачна. В сердце так переполнено, прямо через край, а мой бедный язык не в состоянии высказать и десятой доли всего!..
Ты пишешь, что жалеешь о моем отсутствии. Ты забываешь, дорогой, в каком я положении. В гимнастерке и пилотке имею комичный вид: воинственная одежда, а пояс под грудью. Право, мне кажется, что начальство издевается над моим внешним видом и хочет продлить это удовольствие". Надо сказать, что беременным военнослужащим не делали никаких скидок, они работали во фронтовом госпитале, на передовой, наравне со всеми: ночные дежурства по 12 часов через день, когда нет и минуты для того, чтобы передохнуть, периодические бомбежки, и раненых все несут и несут... а в оставшееся время еще и обязательное чтение лекций по терапии для повышения недостаточной квалификации медсестер. "Впечатление от мест, недавно оккупированных фашистами, описать невозможно, но скажу тебе, что действительно при виде всего в сердце вспыхивает такая ненависть к проклятым, именно гадам, что готова, кажется, на любой подвиг. Когда сидишь там далеко в тылу, то все представляется, как за дымкой. Особенно касается всех этих местных жителей Урала, с таким озлоблением и бесконечной завистью относящихся к приезжим, их бы окунуть в бойню хоть на минуту, ведь они хотят, чтобы кто-то отдувался, а их обошло стороной". Эти строки помогут любопытным историкам освещать психологию людей СССР, узнать, как коренные жители Сибири встречали партии вынужденных переселяться заводчан. Быть может, обострялось извечное предубеждение провинции против цивилизованных чужаков.
Ольге удалось благополучно добраться с фронта к месту службы мужа, едва успев к собственным родам. В голодном и холодном Н. Тагиле увидела свет дочь Маринка. Как только освободили Харьков от фашистов, они вдвоем возвратились домой в Украину, в родной город. К. Ф. Абросимов оставался еще несколько лет после войны служить на секретном заводе.
Ко дню праздника Первого мая 1945 года К. Ф. Абросимова сфотографировали для доски почета как одного из лучших передовиков завода. После победы цензура несколько расслабилась и потеряла бдительность. Иначе чем объяснить ее индифферентность к убийственным для страшного сталинского времени строкам из его письма к близким, датируемого 6 января 1946 года: "Мне много приходится думать о нас в частности и о судьбах населения вообще. Выводы я сделал неутешительные. Жаль, не могу изложить их тебе полностью: для масс характерна пассивность, это свойство умело эксплуатируется, и хорошо, если только в интересах того, о чем говорится. Я не хочу и не могу обезличиваться, поэтому любой ценой, даже ценой крупных неприятностей делаю по-своему". Хоть и очень смутно угадывались активными ищейками эти импульсы просветления партийного сознания Абросимова, и он не лишился горячей 29-летней головы, но заслуженная слава испарилась. Константин мало обращал внимания на возню служак и продолжал самоотверженно работать, томясь среди людей, которые "в этом проклятом мире только и знают, что подглядывать в окна".
На фотографии справа - Константин Абросимов с женой Ольгой и дочерью Мариной. Фото 1947.года. Из архива автора
Простое, неискушенное и тем особенно понятное стихотворение он посвятил родным 10 августа 1945 года:

Мне грустно без тебя. Остановилось время,
Плетется день за днем, идет за ночью ночь.
Как тягостно разлуки нашей бремя,
Как жаль, что нам нельзя помочь.
В глазах твоих уже скользит усталость,
Как облаков прозрачно легких тень
Над полем знойным и горячим
В погожий предосенний день...
Никто не виноват, что нам достались муки
Прожить все эти годы на земле;

Давай мечтать о встрече в час разлуки,
О солнце будем думать в этой мгле.
И ничего, что выглядим мы старше,
Что строже и светлей стали глаза,
Зато нам видится ясней и дальше -
Быть вечно молодым и скучно, и нельзя.
Вернется все: волшебство соловьиных трелей,
И пламенный закат в вечерний тихий час...
Сердца бы только наши не старели,
И души бы не сморщились у нас.
Придет пора, мы снова будем вместе,
Забудутся тревоги и печаль,
Я обниму тебя, и как жених с невестой
Пойдем навстречу счастью вдаль.
Медовый месяц наш продлится годы,
Уйдет кошмар воспоминаний прочь,
И о минувшей грозной непогоде,
Напомнит только маленькая дочь...

Поэтический настрой души ничуть не отвлекал недоедающего ведущего конструктора К. Ф. Абросимова от основной научной работы и не мешал ему решать проблему танковых конструкций. Автор будущей диссертации явно скромничал и привычно с опаской недоговаривал. Но цифры и сегодня доказывают его правоту. Наконец "в 1945 году в конструкторском бюро завода № 183 при участии автора был сконструирован и испытан каток", ранее предложенный инженером К. Ф. Абросимовым. "По неопубликованным данным заводских отчетов, только после 1400 км пробега эти катки начинали выходить из строя вследствие разрушения обода". При этом предложенные им амортизаторы оставались вполне пригодными для дальнейшей эксплуатации.
Несовершенство конструкции танка покрывалось работой ремонтных бригад в тяжелых условиях, на поле боя. Что помешало вовремя провести испытания и внедрить в производство амортизаторы, удачно сконструированные К. Ф. Абросимовым?! Ответ может быть неоднозначным, но все же думается, что основной причиной многочисленных и разносторонних аналогичных ляпов за период ВОВ являлось не только редкостное головотяпство, но и продуманная карманная политика ограниченных управленцев-ставленников от НКВД, принимавших некомпетентные решения и пекущихся более о своей инквизиторской карьере, чем о судьбах рядовых людей.
Завод держал ценные кадры мертвой хваткой. Только спустя полтора года после войны Константин Абросимов вернулся в Харьков, поступив в запретную аспирантуру, и стал заниматься научно-педагогической деятельностью. Работая в ХАДИ, он был заведующим кафедрой, деканом механического факультета, многократно депутатом Харьковского городского и районного Советов, написал ряд научных статей и стал одним из авторов учебника для конструкторов "Машины для строительства дорог", изданного в Москве в 1962 году. Абросимов получал благодарности с мест работы за направленных специалистов, выпускаемых его факультетом. Под научным руководством Константина Филипповича был защищен ряд диссертаций. Талантливый, незаурядный ученый и педагог после скоротечной неизлечимой болезни преждевременно ушел в мир иной в 1964 году. В 2003 году на ул. Артема установлена мемориальная доска в его честь. Заканчивая краткий обзор жизненного пути одного из конструкторов легендарной бронетехники, вполне будет уместно привести оптимистичное четверостишье, написанное К. Ф. Абросимовым еще в Нижнем Тагиле:
Я вывод сделал давно,
Что не так, не скажу никому;
Мне трудно, но хорошо,
Всю тяжесть нести одному.

Дата добавления: 2015-08-05