Глава 11. Трубадур безумствует

Когда мы уже доедали вторую порцию, Ленка сказала:

- И все-таки, что ни говорите, мальчики, любовь должна быть безумной. Вот я читала в одной книжке про художника, который увидел во сне девушку и безумно в нее влюбился. Утром он встал и написал ее портрет. А потом все бросил и поехал по всему миру разыскивать эту девушку.

- Значит, он все-таки знал ее до этого? - спросил я.

- Не знал. Я же сказала: он видел ее только во сне.

- Так кого же он искать поехал?

- Девушку.

- Бред. А если бы ему марсианка приснилась или русалка какая-нибудь, он бы тоже поехал?

- Поехал бы.

- Делать ему больше нечего было.

Но Ленка махнула на меня рукой и продолжала:

- И так он ездил много-много лет, истратил все деньги и стал совершенно нищим. Тогда один вельможа предложил ему продать портрет девушки за сто тысяч. Но художник отказался и умер от тоски и голода. И тут сразу в гостиницу, где жил художник, приехала девушка, которую он искал. Оказалось, что она тоже много лет искала его. Представляете! Когда она обо всем узнала, то приняла яд и умерла. Их похоронили вместе на высоком холме.

- Чушь, - сказал я. - Сама небось придумала.

- Ничего ты, Нечаев, не понимаешь, - сказала Ленка и, посмотрев на Клочика, слушавшего ее с открытым ртом, добавила: - Витя, а ты способен на безумный поступок?

- Я способен, - хрипло сказал Клочик.

- А мог бы ты вот прямо сейчас встать и громко при всех прочитать какое-нибудь стихотворение? Про любовь?

Безумный Клочик недолго думая поднялся и уже было раскрыл рот. Потом, наверное, решив, что так его будет плохо слышно, вскочил на стул.

- Стихотворение! - диким голосом выкрикнул он.

Люди в кафе с любопытством повернули головы в нашу сторону. А Клочик вдруг замолчал, мучительно что-то соображая. Потом нелепо взмахнул рукой и крикнул:

- Утопленник!

Послышался смех, со звоном упала чья-то ложка, я потащил Клочика за штанину, но он взбрыкнулся, и со стола полетела розетка с недоеденным мороженым.

- Прибежали в избу дети! - уже падая, закричал мой трубадур. Какой-то мужчина подхватил его на руки, нас окружили, послышались голоса: «Чей это мальчик? Он болен. Надо сообщить родителям!»

- Товарищи! - закричал я, протискиваясь к трубадуру. - Это мой мальчик! Сейчас я отведу его домой, не волнуйтесь, у него свинка.

Я схватил Клочика за рукав и потащил к выходу. Ленка побежала за нами.

Когда мы были уже совсем далеко от мороженицы, она сказала:

- А ты молодец, Витя. Не испугался. Только ведь я просила тебя про любовь, а не про утопленника.

- Не сообразил, - ответил Клочик. - Мне надо было сначала подумать, а потом на стул лезть.

- Вот это верно, - сказал я. - Скажи спасибо, что тебя не успели отправить в сумасшедший дом.

Мы вышли к Большому проспекту. Был час пик. Переполненные автобусы с трудом отъезжали от остановок, окутывая прохожих фиолетовыми облаками. По тротуарам неслось такое количество людей, что казалось, весь город вдруг высыпал из гигантского кинотеатра и заспешил по домам. На перекрестке раздавались отрывистые свистки милиционера, а из огромного динамика агитационного автобуса через каждые тридцать секунд гремел сердитый металлический голос: «Закончили переход Большого проспекта! Гражданин с контрабасом, немедленно сойдите с проезжей части!».

- Ой! - вдруг вскрикнула Ленка. - Я забыла в мороженице варежки!

Ну, конечно, этого было достаточно для Клочика. С криком «Я мигом!» он, как гончая, кинулся через дорогу. Но успел добежать только до середины. Милиционер схватил его за руку и принялся что-то сердито ему выговаривать. Потом к ним подошел мужчина с повязкой общественного инспектора ГАИ и, взяв трубадура под руку, повел к агитационному автобусу.

- Влип трубадур, - сказал я. - Сейчас ему будут читать лекцию о правилах дорожного движения. И в школу могут бумагу прислать. А ведь это ты, Ленка, все время его с панталыку сбиваешь.

- Тебя, конечно, не собьешь, - сказала Ленка. - Ну, что же ты стоишь. Его же надо выручать.

Дождавшись зеленого, мы перешли улицу и направились к автобусу, на крыше которого был прикреплен плакат, призывающий к соблюдению правил дорожного движения.

И вот тут случилось невероятное! Над мигающим разноцветными огнями проспектом, над головами спешащих людей вдруг зазвучал взволнованный, прерывающийся голос Клочика, многократно усиленный могучим, похожим на колокол, динамиком: «Мне вас не жаль, года весны моей, протекшие в мечтах любви напрасной», - звенел голос трубадура. И мне вдруг показалось, что все вокруг на какое-то мгновение остановилось: изумленно застыли люди на тротуарах, остановились машины и автобусы, замер длинный, переполненный трамвай, так и не успев проехать перекресток. «Мне вас не жаль, о таинства ночей…» - неслось из динамика, и улица, позабыв, что ей все время надо двигаться, молча и неподвижно слушала.

Потом голос оборвался, и все вокруг снова задвигалось, зашумело, словно кто-то заново включил остановленную кинопленку.

Из агитационного автобуса два парня с красными повязками вытащили сияющего Клочика.

- Во, псих, - сказал один из парней. - Что с ним теперь делать? Сдадим в детскую комнату?

- Да не стоит, - сказал другой. - Заучился, видно, студент. У них теперь в школе такая программа, что и свихнуться недолго. Пусть домой идет.

Дружинники отпустили Клочика, и смущенный, но жутко довольный трубадур подошел к нам. Ленка смотрела на него блестящими глазами.

- Витя, ты… ты настоящий… - начала она, но, так и не найдя слова, вдруг взяла и поцеловала его в щеку.

Клочик вспыхнул как маков цвет и сказал:

- Я бы все до конца прочитал, да на меня сразу двое навалились.

- Все равно ты молодец, - сказала Ленка. - Только, Витя, я же послала тебя за варежками.

Дата добавления: 2015-07-26