КНИГА III 6 страница

ГЛАВА 5

О том, что случилось в то время в Антиохии из-за Павлина и Мелетия

В то же время в Антиохии сирийской произошел спор из-за Мелетия и состоял он в следующем. Еще прежде было сказано, что антиохийский епископ Павлин, по уважению к высокому его благочестию, не был послан в заточение. Но Мелетий, возвращенный Юлианом и потом снова заточенный Валентом, теперь опять был вызван при Грациане. Прибыв в Антиохию, он нашел Павлина уже в глубокой старости. Тотчас все приверженцы Мелетия начали стараться о том, чтобы на епископской кафедре он был товарищем Павлина. Когда же Павлин объявил, что разделять престол с тем, который рукоположен арианами, противно церковным правилам, народ прибегнул к насилию и в одной церкви вне города намеревался возве-{209}сти Мелетия на престол епископский, от чего произошло великое смятение, прекращенное, наконец, следующим образом. Собирая всех, признаваемых достойными епископства, народ нашел таких шесть человек, в числе которых был и Флавиан. Этих избранных обязали клятвой, что никто из них, по смерти одного из двух епископов, не будет домогаться епископства, но предоставит престол умершего тому, кто останется в живых. Когда же эти клятвы были произнесены, народ возвратился к единомыслию и уже более не разделялся. Отделились только люцифериане — именно потому, что Мелетий, рукоположенный арианами, допущен к епископству. В таком состоянии были дела Антиохии, когда Мелетию надлежало отправляться в Константинополь.

ГЛАВА 6

О том, что Григорий Назианзен, по общему приговору православных, избран предстоятелем константинопольской Церкви, и что в то время царь Феодосий, после победы над варварами, заболел в Фессалонниках и принял крещение от епископа Асхолия

В то время, по общему приговору многих епископов, Григорий из Назианза переведен на епископию константинопольскую. Это произошло следующим образом. Около того времени цари Грациан и Феодосий одержали над варварами победы ³. Грациан немедленно отправился в Галлию, потому что на сию область сделали набег алеманны, а Феодосий после победного торжества поспешал в Константинополь и достиг уже Фессалоник, но здесь, застигнутый болезнью, пожелал принять христианское крещение, так как по своим предкам был христианин и принадлежал к исповедникам единосущия. По расстройству здоровья, желая ускорить крещение, он призвал к себе фессалоникийского епископа и наперед спросил его, какого держится он вероисповедания. Когда же тот отвечал, что арианская ересь не проникла в Иллирию и нововведение Ария не успело увлечь находящихся здесь Церквей, но что иллирийцы непоколебимо соблюдают веру, издревле и от начала преданную Апостолами и утвержденную на никейском Соборе, то царь с величайшей радостью принял крещение от епископа Асхолия. Получив облегчение, он чрез несколько дней прибыл в Константинополь, что случилось в двадцать {210} четвертый день месяца ноября ⁴, в первое свое и пятое консульство Грациана.

ГЛАВА 7

О том, что перешедши в Константинополь, Григорий, после ропота на это со стороны некоторых епископов, отказался от управления константинопольской Церковью, и что царь повелел арианскому епископу Демофилу либо принять веру в единосущие, либо удалиться из города, и что Демофил избрал последнее

В это время переведенный из Назианза Григорий делал собрания в небольшом молитвенном доме внутри города. К тому дому цари впоследствии присоединили обширный храм и назвали его Анастасией. Григорий был муж красноречивейший и благочестием превосходил всех современников. Узнав, что некоторые ропщут на него, как на чужеземца, он рад был, что дождался прибытия царя, и начал отказываться от пребывания в Константинополе. Феодосий, нашедши Церковь в таком состоянии, стал заботиться о том, каким бы образом, восстановив мир, водворить единодушие и распространить церкви. Он немедленно объявил главе арианского вероисповедания, Демофилу, согласен ли он принять учение никейского Собора, соединить народ и тем утвердить мир. Когда же тот отверг его предложение, царь сказал ему: «Если ты удаляешься от мира и единомыслия, то я повелеваю тебе удалиться из мест молитвенных». Выслушав это и рассудив, как трудно идти наперекор власти, Демофил созвал в церковь своих приверженцев и, став среди них, произнес к ним следующее: «Братие! писано в Евангелии: егда гонят вы во граде сем, бегайте в другий (Матф. 10, 23). Так как царь изгоняет нас из церквей, то знайте, что завтра мы соберемся вне города». Сказал это и вышел. Он не понимал смысла, заключающегося в евангельском изречении, не знал, что оно предписывает чуждаться жизни века сего и искать вышнего Иерусалима. Итак, он начал делать собрания за городскими воротами. К нему присоединился и Люций, который, как прежде сказано, изгнан был из Александрии и, убежав, проживал в Константинополе. Таким образом, ариане, около сорока лет владевшие молитвенными домами, отказавшись от мира и единомыслия с царем Феодосием, удалились из города. Это произошло в пятое консульство Грациана и первое Феодосия, двадцать шестого дня месяца {211} ноября. Исповедники единосущия заняли их место и возвратили себе церкви.

ГЛАВА 8

О ста пятидесяти епископах, собравшихся в Константинополе, об их постановлениях и рукоположении Нектария на престол константинопольский

Нисколько не медля, царь созвал Собор епископов своей веры — как для утверждения символа никейского, так и для рукоположения епископа Константинополю. В надежде привести к единомыслию со своими епископами македониан, он пригласил епископов и их ереси. Таким образом, со стороны исповедников единосущия собрались — из Александрии Тимофей, из Иерусалима Кирилл, который тогда уже покаялся и стал единосущником, из Антиохии Мелетий, который еще прежде присутствовал здесь для постановления Григория, из Фессалоник Асхолий, и многие другие. Всех же было сто пятьдесят. Со стороны македониан главными почитались Элевсий кизикский и Маркиан лампсакский, а всех их было тридцать шесть — большей частью из городов геллеспонтских. Они собрались в консульство Евхерия и Евагрия, в мае месяце. Царь и епископы его веры всячески старались привести к союзу и единомыслию с собой приверженцев Элевсия, напоминали им о посольстве, которое прежде отправлено было ими с Евстафием к римскому епископу Либерию; представляли, что недавно еще охотно вступали они в совершенное общение с православными, и что посему не хорошо поступают, когда, приняв согласную с ними веру, теперь опять решаются отвергнуть то, что прежде обстоятельно было ими дознано. Но македониане, не обращая внимания ни на убеждения, ни на обличения, объявили, что скорее признают исповедание арианское, чем примут веру в единосущие. Давши такой ответ, они удалились из Константинополя и писали к приверженцам своим в разные города увещания — ни под каким видом не соглашаться на учение никейского Собора. Епископы другой стороны, оставшись одни, начали совещаться об избрании епископа, ибо Григорий, как недавно говорено, отказался и собирался уехать в Назианз ⁵. Тогда был в Константинополе некто по имени Нектарий, муж сенаторского рода, нравом кроткий, всеми уважаемый, хотя исправлял должность претора. Насильно увлеченный народом, он был предложен в епископы и рукоположен присутствовавшими в то время ста пятидесятью епископами. Тогда же епископы издали определение, чтобы {212} константинопольский епископ имел преимущество чести после епископа римского, так как Константинополь есть новый Рим ⁶. Они снова утвердили никейский символ, разделили епархии и установили патриаршества, чтобы епископы не простирали своей власти на чужие Церкви за пределами своих областей, а прежде, по причине гонений, делалось это безразлично. Нектарий получил в управление столицу и Фракию. Понтику получил преемник Василия в Кесарии каппадокийской Элладий, а потом епископ также каппадокийского города Ниссы, брат Василия, Григорий, и епископ Мелитины в Армении, Отрей. Азийский округ разделили между собою Амфилохий иконийский и епископ Антиохии писидийской, Оптим. Египетские Церкви поручены Тимофею, епископу александрийскому, а управление Церквами восточного округа вверено епископам оного — Пелагию лаодикийскому и Диодору тарсийскому, с сохранением преимуществ Церкви антиохийской, предоставленных присутствовавшему тогда на Соборе Мелетию. Бывшие на Соборе епископы определили еще, чтобы, в случае нужды, дела каждой области решал Собор епископов той же области. Все сии определения утвердил своим согласием и царь. Таков был конец этого Собора ⁷.

ГЛАВА 9

О том, что царь Феодосий с честью перенес тело константинопольского епископа Павла из места изгнания, и что в то же время скончался Мелетий антиохийский

Между тем царь перенес тогда из Анкиры тело епископа Павла, который из-за Македония послан был в заточение придворным префектом Филиппом и по его приказанию задушен в армянском городе Кукузе, как и прежде сказано мною. Взяв тело с великой честью и благоговением, царь положил его в церкви, называющейся ныне Феодосиевой, которой владели македониане, некогда отделившиеся от ариан, а теперь изгнанные царем за то, что чуждались его веры. В то же время заболел и скончался антиохийский епископ Мелетий, и брат Василия, Григорий, в похвалу ему произнес надгробное слово. Ближние Мелетия перенесли его тело в Антиохию, а приверженцы снова отказались повиноваться Павлину и на место Мелетия избрали Флавиана. Таким образом народ опять разделился — и антиохийская Церковь распалась уже не по разномыслию в вере, а по случаю избрания епископов. {213}

ГЛАВА 10

О том, что царь повелел быть Собору епископов из всех вероисповеданий, что в то же время сын его Аркадий провозглашен был августом, и что одни только новациане, согласные с исповедниками единосущия, получили позволение собираться для молитвы внутри города, а прочие еретики были изгнаны

Тогда как ариане были изгоняемы из молитвенных домов, произошли смятения в других городах. При этом нельзя не подивиться мудрости царя: он не мог терпеть, чтобы города его терзались смутами, но в скором времени велел собраться епископам всех вероисповеданий, рассудив, что, если они совокупно обсудят дело, то все придут к единомыслию. Я думаю, что такое-то намерение царя было причиной счастливого его царствования, ибо почти в то самое время, по некоему божественному промышлению, подчинились ему и варварские народы, в числе которых вступил со своим народом в подданство сам предводитель готов Атанарих, спустя несколько времени умерший в Константинополе ⁸.

Тогда же царь сына своего Аркадия провозгласил августом, что случилось во второе консульство Меробавда и Сатурнина, шестнадцатого дня месяца января. А немного спустя, в то же консульство, в месяце июне стеклись отовсюду епископы всех вероисповеданий. Пригласив к себе епископа Нектария, царь советовался с ним, каким бы образом прекратить в христианстве разногласия и привести Церковь к единению. Надобно говорил он, разъяснить спорный предмет, разделяющий Церкви, и через то, отняв повод к разногласию, водворить в них единомыслие. Выслушав это, Нектарий долго думал, потом призвал к себе тогдашнего новацианского епископа Агелия, как единомышленника в вере, и сообщил ему желание царя. Агелий хотя был человек и благочестивый, но не мог рассуждать о догматах веры и, для рассуждения о них, выставил своего чтеца по имени Сисинний. Красноречивый, опытный в делах, глубоко изучивший толкования священного Писания и философию, Сисинний знал, что рассуждения не только не соединяют разделившихся, но еще больше раздражают еретиков, — знал также, что древние учителя тщательно избегали, как бы не приписать Сыну Божию начала Бытия, ибо признавали Его совечным Отцу; посему он советовал Нектарию оставить диалектические состязания, но в доказательство истины {214} привести свидетельства древних писателей и потом ересеначальникам сделать от царя запрос: уважают ли они учителей, процветавших в Церкви до ее разделения, или отвергают их как людей чуждых христианства? — если отвергают, то пусть дерзнут предать их анафеме. Как скоро они отважатся сделать это, народ тотчас изгонит их, и тогда победа истины будет очевидна, а если не отвергнут древних учителей, то мы должны будем представить книги их, которыми подтвердится наше исповедание. Выслушав это от Сисинния, Нектарий поспешил во дворец и данный себе совет сообщил царю. Феодосий ухватился за эту мысль и мудро повел дело. Не объявив наперед цели, он спросил только еретиков, уважают ли они и принимают ли учителей, бывших в Церкви до ее разделения? Еретики, конечно, не отреклись, но сказали, что очень уважают как своих руководителей. Потом царь опять спросил: следуют ли они им, как достоверным свидетелям христианского учения? Услышав это, предстоятели разных исповеданий и бывшие при них диалектики, — а диалектиков, приготовленных для состязания, было у них много — не знали что делать и разделились в своих мнениях: одни находили предложение царя весьма хорошим, другие говорили, что оно не полезно для их цели, потому что на книги древних смотрели каждый по-своему; вообще еретики не соглашались в этом друг с другом, и разногласие открылось не только между представителями особых исповеданий, но и между членами одной и той же ереси. Таким образом, единодушное зло, как язык древних исполинов и произведение их нечестия — башня, начало расторгаться. Когда же царь увидел такое хаотическое их разъединение и узнал, что они надеются на одно состязание, а не на учение древних, то обратился ко второй мысли — объявил, чтобы каждая ересь представила письменно изложение своей веры. Посему опытнейшие со стороны каждой ереси, взвешивая всякое выражение, изложили свои догматы. В назначенный день епископы всех исповеданий, по приглашению, собрались во дворец. Туда явились: Нектарий и Агелий — защитники веры в единосущие, из ариан Демофил, со стороны евномиан сам Евномий, а во главе македониан Элевсий кизикский. Царь принял их благосклонно и, взяв от каждого письменное изложение веры, остался один и начал усердно молить Бога, чтобы Он помог ему открыть истину. Потом, прочитав каждый из представленных символов, он осудил все, которыми вводилось разделение Троицы, и разодрал их — одобрил только и принял веру в единосущие. Вследствие чего новациане начали снова наслаждаться благополучием и делать свои собрания внутри {215} городов, ибо царь, с удивлением узнав об их единомыслии с собой в вере, законом повелел владеть им безбоязненно молитвенными своими домами и их церквам иметь те же преимущества, какими пользуются церкви его веры. Напротив, предстоятели других исповеданий, за разногласие между собой, подверглись порицанию даже со стороны своих приверженцев. В недоумении и скорби они удалились и, утешая своих последователей письмами, убеждали их не предаваться печали от того, что многие, оставив их, присоединились к исповедникам единосущия, ибо много званных, говорили они, а мало избранных, чего однако не говорили во времена своего владычества, когда большая часть народа находилась на их стороне. Впрочем, и исповедники веры в единосущие не были совершенно свободны от огорчений, ибо присутствовавших на Соборе разделяли дела антиохийские. Епископы египетские, аравийские и кипрские все вместе утверждали, что Флавиана нужно изгнать из Антиохии, а епископы палестинские, финикийские и сирийские стояли за него. Чем это кончилось, скажу в своем месте.

ГЛАВА 11

О тиране Максиме, как он коварно умертвил Грациана, и о том, что мать Валентиниана Младшего, Юстина, боясь Максима, принуждена была прекратить свои козни против медиоланского епископа Амвросия

Между тем, как в Константинополе были эти Соборы, в западных частях империи происходило следующее: Максим из областей Британии вступил в Римскую империю и напал на Грациана, ведшего тогда войну с алеманнами. В Италии Юстина, мать Валентиниана, по ранней молодости державшаяся арианского учения, при жизни супруга не могла вредить исповедникам единосущия, но после его смерти, пользуясь малолетством своего сына, приехала в Медиолан и, возбудив против епископа Амвросия великое возмущение, повелела отправить его в ссылку. Однако народ, по чрезмерной любви к Амвросию, воспротивился исполнению ее повеления и прогонял самих исполнителей. В это время получено было известие, что Грациан умерщвлен коварством тирана Максима ⁹. Вождь Максима Андрагафий, устроив возимые мулами носилки, похожие на ложе, скрылся в них и приказал страже разглашать всем, что едет супруга царя Грациана. {216}

В таком виде встретился он с царем, который тогда близ галльского города Лугдуна переправлялся через реку. Поверив, что действительно едет его супруга, Грациан не предостерегся от обмана и впал в руки врага, как слепой в яму, ибо Андрагафий быстро выскочил из носилок и умертвил его. Грациан умер в консульство Меробавда и Сатурнина, на пятнадцатом году царствования и двадцать четвертом жизни. Это происшествие утешило гнев царской матери на Амвросия.

Валентиниан, покоряясь необходимости времени, против воли признал Максима своим соправителем ¹⁰. В то же время Проб, страшась могущества Максима, решился удалиться в восточные области империи: немедленно оставив Италию, он отправился в Иллирию и утвердил свое пребывание в македонском городе Фессалониках.

ГЛАВА 12

О том, что царь Феодосий собрал против Максима огромное войско в то время, как у него от Плакиллы родился сын Гонорий, и что, оставив Аркадия в Константинополе, сам он при Медиолане вступил в сражение с тираном

Царь Феодосий был в великой заботе. Опасаясь, как бы тиран не замыслил умертвить и Валентиниана Младшего, он готовил против Максима многочисленное войско. В то время прибыло к царю персидское посольство и просило у него мира ¹¹. А у царя родился тогда сын Гонорий от супруги Плакиллы, в консульство Рихомилия и Клеарха, в девятый день месяца сентября ¹². В это же консульство, несколько прежде, скончался новацианский епископ Агелий; а в следующее, то есть, в первое консульство Аркадия Августа и Вавдона, умер александрийский епископ Тимофей, и епископство после него получил Феофил. Потом спустя год ¹³, окончил также жизнь предстоятель арианского вероисповедания Демофил, и ариане, на его место вызвав из Фракии некоего епископа своей ереси, Марина, вверили ему епископство. Но Марин оставался недолго. При нем арианское вероисповедание разделилось, о чем будет сказано после, и ариане, вызвав, поставили над собой антиохийско-сирийского епископа Дорофея. Между тем, царь, оставив в Константинополе сына своего Аркадия ¹⁴, сам выступил в поход против Максима и, прибыв в Фессалоники, нашел Валентиниана и его приближенных в великом унынии — от того, что принуждены были признать царем тирана. {217} Феодосий не обнаружил своих чувств и не хотел ни принимать, ни отвергать послов Максима, но и не мог видеть, чтобы Римская империя была угнетаема тираном, присвоившим себе имя царя. Взяв свои легионы, он отправился в Медиолан, ибо туда еще прежде прибыл Максим.

ГЛАВА 13

О возмущении, произведенном в Константинополе арианами

Между тем, как царь был занят этой войной, константинопольские ариане произвели мятеж ¹⁵ по следующему поводу. Люди любят сочинять рассказы о том, чего не знают, и так как они всегда жадны до новостей, то эти рассказы их, если представится к тому случай, растут и плодятся по воле каждого. То же произошло и теперь в городе. Каждый толковал по-своему и все в дурную сторону о происходивших вдали военных действиях; и хотя сам никто не был на войне, но все рассказывали, как бы очевидцы, и говорили, чего вовсе не видели, будто, например, тиран одержал победу над войском царя, будто столько-то и столько-то пало в битве и будто едва ли сам царь не попал в руки тирана. Тогда ариане, сильно негодовавшие, что церквами внутри Константинополя владеют прежде гонимые ими христиане, взволновались и начали распускать еще разнообразнейшие слухи. А как скоро, вследствие прибавок к их рассказам, сами сочинители их стали верить, что те слухи не выдуманы, но что выдуманное ими действительно справедливо, в чем уверяли их люди, слышавшие свои вести от них же, то отважились на безумное дело — подожгли и истребили дом епископа Нектария. Это случилось во второе консульство Феодосия и Кинигия.

ГЛАВА 14

О победе царя Феодосия и гибели тирана

Когда царь шел на тирана, воины Максима, узнав о его приготовлениях, не надеялись выдержать сражение даже по одной молве о том. Посему они в страхе связали тирана и предали его в руки царя ¹⁶ Тиран был умерщвлен в то же консульство, в двадцать седьмой день месяца августа, а убийца царя Грациана, Андрагафий, узнав о поражении Максима, {218} бросился в ближайшую реку и утопился. После сего оба царя-победителя вступили в Рим. С ними был и сын Феодосия, Гонорий: еще в ранней юности, одержав победу над Максимом, отец вызвал его из Константинополя ¹⁷. В Риме они отправили победные торжества. В это время Феодосий оказал свою милость одному из консулов, Симмаху. Симмах в римском сенате занимал первое место, удивлял своим красноречием и даже оставил много речей на латинском языке ¹⁸. Так как, при жизни Максима, он написал в похвалу его речь и произнес ее пред ним, то теперь подвергся обвинению в оскорблении величества и, боясь смерти, прибег под покровительство церкви. Феодосий так благоговел пред христианством, что не только питал глубокое уважение к священнослужителям своей веры, но с удовольствием принимал и новациан, исповедывавших единосущие. Снисходя на просьбу епископа римских новациан, Леонтия, он простил Симмаха. Удостоившись же прощения, Симмах написал защительную речь самодержцу Феодосию. Таким образом война, в начале казавшаяся весьма грозной, скоро пришла к окончанию.

ГЛАВА 15

О Флавиане антиохийском

В это время в Антиохии сирийской происходило следующее. По смерти Павлина, преданный ему народ не хотел подчиняться Флавиану и постарался рукоположить принадлежавшего к своей партии Евагрия. Однако Евагрий жил недолго, и Флавиан умел распорядиться так, что на его место не выбрали никого. Между тем, чуждавшиеся Флавиана — за то, что он нарушил клятву, — делали свои частные собрания. Но Флавиан, по пословице, двигал камни, чтобы их привлечь на свою сторону, в чем он скоро и успел, когда укротил гнев тогдашнего александрийского епископа Феофила, а через него примирился и с римским епископом Дамасием. Оба они негодовали на Флавиана не только за нарушение клятвы, но и за то, что он подал повод к разделению христиан, живших дотоле в единомыслии.

Подавив гнев свой, Феофил, через посланного в Рим пресвитера Исидора, успокоил и огорченного Дамасия, которому представил он, что, для утверждения единомыслия в народе, необходимо забыть опрометчивый поступок Флавиана. Когда же общение с Флавианом было таким образом восстановлено, народ антиохийский в скором времени возвратился к едино-{219}мыслию. Так кончились дела антиохийские. Тамошние ариане, будучи изгнаны из церквей, делали собрания в городских предместьях. В это время скончался иерусалимский епископ Кирилл, и его место занял Иоанн.

ГЛАВА 16

О разрушении языческих храмов в Александрии и о происшедшем по этой причине сражении язычников с христианами

В то самое время подобное смятение произошло и в Александрии. Епископ Феофил хлопотал, — и царь издал повеление разрушить языческие храмы, а в Александрии попечение об этом деле возложил на Феофила. Опираясь на такое полномочие, Феофил употребил все, чтобы покрыть бесславием языческие таинства: он срыл капище митрийское ¹⁹, разрушил храм Сераписа, выставил на позорище кровавые митрийские мистерии и показал все смешные нелепости обрядов Сераписа и других богов, приказав носить по торжищу изображения Приапа ²⁰. Видя это, александрийские язычники, а особенно люди, называвшиеся философами, не перенесли такого оскорбления и к прежним кровавым своим делам присовокупили еще большие; воспламененные одним чувством, все они, по сделанному условию, устремились на христиан и начали совершать убийства всякого рода ²¹. Тем же со своей стороны платили христиане, — и одно зло увеличивалось другим. Борьба продолжалась до тех пор, пока не прекратило ее пресыщение убийствами. В ней погибло несколько и язычников, но христиан весьма много, а раненых с обеих сторон было без числа. Язычники ужаснулись этого события, потому что страшились царского гнева. Поступив так самоуправно и утолив свою ярость убийствами, они скрывались, кто куда мог: многие убежали даже из Александрии и расселялись по разным городам; в числе их были два грамматика, Элладий и Аммоний, у которых я, во время моего детства, учился в Константинополе. Элладий, говорят, был жрецом Юпитера, а Аммоний — обезьяны ²². Когда, вместе с тем, возмущение прекратилось, александрийский префект и начальник египетских войск ²³ предложили Феофилу свое содействие к разрушению капищ, и капища были срыты, кумиры богов перелиты в умывальницы или обращены на другие потребности александрийской Церкви, потому что, согласно с волей царя, богов надлежало употребить для вспоможения бедным ²⁴. Итак, все боги были сокрушены; Феофил приказал сохранить не перелитым {220} изваяние только одного из них, и это изваяние выставил напоказ всем — для того, как он говорил, чтобы язычники впоследствии не отреклись и знали, каким богам поклонялись. Аммоний грамматик, как мне известно, очень досадовал на это и говорил: языческая вера крайне оскорблена тем, что не перелита и последняя статуя, но соблюдается на посмеяние языческого богослужения. А Элладий перед некоторыми хвастался, что в тогдашней борьбе сам умертвил девять человек. Вот что происходило в то время в Александрии.

ГЛАВА 17

О найденных в храме Сераписа иероглифических письменах

При разрушении и очищении Сепаписова храма, найдены в нем вырезанные на камнях так называемые иероглифические письмена, между которыми были знаки, имевшие форму крестов. Увидев такие знаки, христиане и язычники, те и другие усвояли их собственной религии. Христиане утверждали, что они принадлежат христианской вере, потому что крест считали знамением спасительных Христовых страданий, а язычники доказывали, что такие крестовидные знаки общи и Христу, и Серапису, хотя иное значение имеют у христиан и иное — у язычников. Между тем как происходил этот спор, некоторые, обратившиеся к христианству из язычества и понимавшие иероглифические письмена, истолковали те крестовидные знаки и объявили, что ими обозначается будущая жизнь. По сему объяснению, христиане еще с большей уверенностью стали относить их к своей религии и превозноситься перед язычниками. Когда же из других иероглифических письмен открылось, что в то время, как явится знак креста, означающий новую жизнь, храму Сераписа придет конец, тогда весьма многие язычники обратились к христианству, исповедали грехи свои и крестились. Это-то слышал я о тех крестовидных начертаниях. Не думаю, однако, чтобы египетские жрецы, начертывая изображение креста, могли знать что-либо о Христе, ибо, если тайна его пришествия в мир, по слову Апостола (Кол. 1, 26), была сокровенна от век и от родов и неизвестна самому начальнику злобы дьяволу, то тем менее могла она быть известна служителям его — египетским жрецам. Открытием и объяснением этих письмен промысл соделал то же, что прежде явил на апостоле Павле, ибо и сей, умудренный Духом Божиим Апостол таким же образом при-{221}вел многих афинян к вере, когда прочитал начертанную на храме надпись и приспособил ее к своей проповеди ²⁵. Разве только не скажет ли кто-нибудь, что слово Божие прорекалось в египетских жрецах точно так, как некогда в устах Валаама и Каиафы, которые пророчествовали доброе против воли ²⁶. Но довольно об этом.

ГЛАВА 18

О том, что царь Феодосий, во время пребывания своего в Риме, принес много пользы городу, разрушив разбойнические гнезда манципов и уничтожив позорные систры в непотребных домах

Царь Феодосий, в короткое время своего пребывания в Италии, сделал весьма много полезного для римлян — одно дал им, а другое прекратил между ними. Он оказал им много милостей и уничтожил в городе два срамных обычая, из которых один был следующий. В великом Риме издревле существовали огромные дома, в которых приготовлялся хлеб и раздавался гражданам. Приставы этих домов, называвшиеся на латинском языке mancipes (хлебники), с течением времени сделали из них вертепы разбойников. Так как в нижних частях сих зданий находились мукомольни, (в которых нужны были работники), то по бокам каждого из них манципы устроили харчевни, где предлагали непотребных женщин и чрез то уловляли многих приходивших туда либо для получения пищи, либо для удовлетворения постыдной страсти. Входившие внутрь, посредством какой-то машины, из харчевни ниспадали в мукомольни, чему подвергались особенно приезжавшие в Рим иноземцы. Попавшие туда принуждаемы были работать, — и многие, не получая позволения выйти, состаривались там, а к родственникам пускаема была молва об их смерти. В такую западню попал один из воинов Феодосия. Его заперли в мукомольню и не хотели выпустить, но он, обнажив бывший при нем меч, умертвил удерживавших, и манципы в страхе освободили его. Узнав об этом, царь самих манципов строго наказал, а разбойнические дома приказал срыть. Это — первое зло, от которого Феодосий избавил столицу, а второе состояло в следующем. Если женщину уличали в любодеянии, то наказывали ее не через исправление, а через усугубление того же греха, а именно: запирали ее в тесное любодеище и оставляли любодействовать без стыда. Притом во время сего постыдного дела, звонили в колокольчики, чтобы оно не укрывалось от проходящих, но чтобы, по звуку колокольчиков, все {222} знали о таком позорном наказании. Узнав об этом бесстыдном обычае, царь не хотел терпеть его, но разрушил систры, — так назывались те любодеища, — а уличаемых в любодеянии женщин приказал подвергать наказаниям иного рода. От этих-то двух мерзких и гнусных дел царь Феодосий избавил город Рим. Устроив наилучшим образом и другие дела, он оставил царствовать в Риме Валентиниана, а сам вместе с сыном Гонорием отправился в Константинополь и прибыл сюда в консульство Тациана и Симмаха, в десятый день месяца ноября ²⁷.

Дата добавления: 2015-07-24