Влияние различных установок при опросе на отношение 1 страница

ВН

ВЗ

Различное понимание смысла опроса влечет за собой различия в силе тенденции к воспроизведению, которая оказывает свое влия­ние на соотношение запомненных завершенных и запомненных не­завершенных действий.

В то время как испытуемые первой группы, для которых пере­числение заданий является только рассказом о происходившем, не прилагают особых усилий, чтобы перечислить побольше зада­ний, а перечисляют те задания, которые «спонтанно» выплывают в памяти, испытуемые второй группы стараются перечислить как можно больше заданий. Испытуемый хочет продемонстрировать возможности своей памяти. Так как перечисление воспринимается как одно из заданий и даже как особо важное задание, то те же самые силы, которые оказывали свое ведущее влияние во время выполнения других заданий, теперь вступают в действие с еще бо­лее значительной силой. Прежде всего испытуемый хочет пока­зать, как велики его способности. Вместо высказываний типа: «Не думал, что я так неловок», которые имеют место во время вы*

полнения практических заданий, следуют высказывания: «Неуже* ли у меня такая плохая память!». Честолюбие может выражаться в сходной, но несколько замаскированной форме—в форме пред­остережения: «Я сразу предупреждаю Вас, что у меня очень пло­хая память». Здесь вместе слиты попытки оправдать и извинить себя.

Так как для этих испытуемых перечисление выступает в форме особого задания, которое они тоже хотят довести до конца как можно лучше, то задание остается незавершенным, пока не пере­числено все. Испытуемые также мало расположены прекращать перечисление, ка<к перед этим откладывать выполнение других заданий. При этом они прибегают к различным вспомогательным средствам, например, распределяют задания по группам.

Это состояние «незавершенности перечисления» лишь в незна­чительной степени имеет место у испытуемых первой группы, для которых речь идет лишь о «простом рассказе».

Можно было бы ожидать, что различная сила тенденций к вос­произведению для завершенных и незавершенных действий даст одинаковую прибавку и для ВН и ВЗ, т. е. ничего не принесет в

отношении ВН/ВЗ

Но при ограниченном числе заданий любой рост общего числа перечисленных заданий есть приближение к объективному макси­муму (общему числу всех заданий), имеющее своим следствием сближение между ВН и ВЗ, так как объективно оба-вида заданий встречаются одинаково часто. Особенно ярко выраженная тенден­ция к воспроизведению ведет к возрастанию общего числа воспро­изведенных завершенных заданий и тем самым влечет за собой

уменьшение значения отношения (вн/вз), а именно потому, что ВН уже близко к максимуму, и весь рост идет в пользу ВЗ.

Если рассмотреть положение вещей с динамической точки зре­ния, то отношения будут следующие: при установке испытуемых продемонстрировать возможно более высокий уровень памяти, ква­зипотребности, исходящие из незавершенных действий, могут от-

проявиться в отношении (вн/вз), даже если они относительно мало сильны сами по себе. Это означает, что квазипотребности различ­ной силы вовсе необязательно имеют своим следствием разное значение отношения (вн/вз) и разница эта будет тем меньше, чем

сильнее тенденция к воспроизведению, действующая в том же направлении.

езде в Москву работала психологом в психиатрической клинике под ру­ководством Л. С. Выготского, аза­тем в психиатрической больнице им. Соловьева и в психиатрических больницах Ульяновска и Рязани.

Биренбаум Гита Васильевна (1903 — 1952) — советский психолог, училась в Берлинском университете в 1923— 1925 и 1927—1930. гг., где под руко­водством К. Левина выполнила 'дип-ломную работу, отрывок из которой публикуется в хрестоматии. По при-

Г. В. Биренбаум

ЗАБЫВАНИЕ НАМЕРЕНИЯ

Цель данного исследования — выяснить некоторые вопросы о сущ ности и основных свойствах намерений. Из повседневной жизни мы знаем, что намерения могут как выполняться, так и забы­ваться. Иногда они выполняются даже тогда, когда к моменту исполнения стали бессмысленными вследствие изменения ситуа­ции. В этом случае действие совершается исключительно потому, что его намеревались совершить.

Выполнение намерения зависит от многих факторов. Во-первых, не все люди одинаковы. Бывают люди особенно пунктуальные в выполнении своих намерений и лица непоследовательные в этом отношении.

Во-вторых, выполнение намерения зависит от его содержания. Намерения бывают более или менее важного содержания. Напри­мер, намерение бросить письмо в почтовый ящик может иметь раз­личный вес в зависимости от важности письма. Деловые перегово­ры или деловой звонок по телефону, в общем, гораздо важнее, чем визит вежливости старой родственнице.

Намерения бывают приятные, неприятные или нейтральные, и это обстоятельство играет большую роль при забывании или запо­минании намерения, что особенно подчеркивал Фрейд («Психопа­тология обыденной жизни», Вена, 1919).

Далее, большое значение имеет, с какой именно частью общей жизни человека связано намерение. Бывают люди, которые добро-

Birenbaum G. Das Vergessen einer Vorahme. «Psychologische Forchsung», Bd. 13, Heft 2—3. Berlin, 1930.

совестно выполняют все намерения, связанные с их работой, и забывчивы в повседневной жизни.

Эта связь специальных намерений с общей деятельностью и це­лями человека составляет важную проблему, которую мы обозна­чаем как вопрос о включении намерений в более широкие целост­ности или внутрипсихические области и которую мы ставим во главу угла нашего исследования.

НАМЕРЕНИЯ И АКТУАЛЬНЫЕ ЦЕЛИ ДЕЙСТВИЯ

Прежде чем перейти к собственно опытам, мы хотим,обсудить некоторые вопросы с целью предварительного ограничения нашей проблемы. Каждое намерение связано с будущим, это означает, что речь идет о собственно намерении только тогда, -когда что-то намечается сделать позднее. На основе намерения возникает по-требностное напряжение, приводящее к его осуществлению. Между актом принятия намерения и выполнением намерения существует временный интервал, в течении которого напряженная система су­ществует, но временно не проявляет себя.

Обозначить все планы и цели как намерения значило бы не­обоснованно расширить применение этого термина. Мы будем го­ворить о намерении только тогда, когда возникающая напряжен­ная система вначале относительно отделена от моторики.

Испытуемым дается инструкция выполнить ряд заданий и ре­шение зафиксировать письменно. Перед испытуемым лежат ма­ленькие листочки бумаги одинакового цвета и величины. Каждое задание должно быть выполнено на новом листе. После того как даны общие инструкции о решении заданий, еще перед постанов­кой отдельных задач экспериментатор предлагает испытуемому в конце каждого задания подписать лист своим именем. Это и есть намерение, забывание или запоминание которого будет особо исследоваться. Испытуемый же думает, что подпись нужна для сортировки листов.

Мы начинаем с серии, в которой рассматриваемое намерение не забывалось никогда (или почти никогда), и сравниваем ее с сери­ей II, где была введена пауза.

В ходе опыта испытуемому предъявлялся ряд однородных за­даний со спичками или городами, которые он воспринимал как основное задание.

Параллельно с серией I проводилась серия II. Серия II отли­чалась от I тем, что после пятого задания вводилась 5—10 минут­ная пауза. После паузы.испытуемый опять возвращался к задани­ям со спичками.

Результаты показали, что в серии,I и первой части серии II, без введения паузы, намерение —подпись выполняется хорошо Перед паузой для испытуемого во время заданий неизменно суще*

ществует ситуация «испытуемого, решающего задания опыта». С паузой же меняется вся ситуация в целом. Испытуемый с удо­вольствием занимается развлекательным заданием, часто сам пока­зывает экспериментатору задания, которые тот не знает. Испытуе­мый вдруг начинает вести себя совершенно свободно. Он уже не видит в своем собеседнике экспериментатора, который хочет про­верить его, а скорее знакомого, с которым он оживленно беседует. После этой «маленькой передышки» снова возвращаются к собст­венно опыту. Испытуемый снова выполняет задания прежнего вида, но забывает подпись. Это кажется сначала странным. Еще более удивительно то, что, начиная со следующего задания, на­мерение опять выполняется регулярно.

В качестве возможных причин забывания следует рассмотреть следующее:

1. Можно было бы предположить, что забывание намерения
вызывается увеличением промежуточного времени посредством
перерыва.

Если бы забывание было простой функцией временной отстав-ленности от выполнения, то именно во втором и последующих за­даниях после паузы подпись должна была бы быть по-настоящему окончательно забыта. Этого, однако, не происходит.

Далее, необходимо упомянуть следующее. Спустя одну или не­сколько недель мы иногда проводили с испытуемым два опыта. Временной интервал был гораздо больше того, который получался при заполненной паузе. Несмотря на то что были предъявлены другие основные задания, испытуемые часто сами, без инструкции экспериментатора, начинали с подписи.

Эти факты показывают, что временной интервал не был дейст­вительной причиной забывания намерения после перерыва 5— 10 минут.

2. Тот факт, что частота забывания от первого к последующим
заданиям после паузы сильно уменьшается, убедительно выявляет
очень общий и очень важный для проблемы забывания намерений
факт, а именно: речь идет не о забывании, связанном с памятью.
И там, где забывается намерение, дело не в забывании как «вы­
падении» из памяти. Дело не в том, что испытуемый не в состоянии
вспомнить инструкцию, воспроизвести содержание инструкции.

В нашем случае встает вопрос не о способностях памяти, а о том, являются ли соответствующие намерению цели руководя­щими для действий в определенной ситуации или нет. По всей ве­роятности, обсуждению подлежат не проблемы памяти в узком смысле, а существование и взаимоотношение квазипотребностей, а также факторы, от которых зависит, будет ли квазипотребность в определенной ситуации определять возникновение действий или нет.

К. Л евин

ОБ ЭКСПЕРИМЕНТАХ Г. В. БИРЕНБАУМ И Б. В. ЗЕЙГАРНИК

Левин (Lewin) Курт (9 сентября 1890 — 12 февраля 1947) — немецкий психолог, создатель теоретико-поле­вой концепции личности и группы в психологии. В 1926—1933 — проф. философии и психологии Берлинско­го университета, с 1933 жил и рабо­тал в США.

В центре психологии Левина стоит концепция так называемого «жизнен­ного пространства. Жизненное про­странство, по Левину,— совокупность сосуществующих и взаимосвязанных факторов, определяющих поведение индивида в данное время, охватыва­ет и личность и ее психологическое окружение, образуя единое психоло­гическое поле —жизненное простран­ство индивида. Понятийное представ­ление о жизненном пространстве пред­полагает, во-первых, раскрытие струк­туры поля возможных' событий, как оно существует для индивида в дан­ное время, и, во-вторых, установле­ние поля сил, определяющих в каж­дой области жизненного простран­ства наличные в нем тенденции к из­менению. Наблюдаемое при этом по­ведение индивида должно рассматри­ваться лишь как «феноткпическое» выражение некоторого «генотипа» со­бытия, происходящего в жизненном пространстве индивида и представля­ющего собой либо «переход» лично­сти из одной области жизненного пространства в другие (т. н. «локо-моция»), либо изменение самой «ког­нитивной» структуры жизненного про­странства (инсайт). Поскольку пове­дение и развитие индивида оказыва­ются при этом некоторой функцией его жизненного пространства: n=f

(жизненного пространства), то зада­ча объяснения поведения состоит в отыскании способа понятийного пред­ставления жизненного пространства индивида и в определении характера «функции», связывающей поведение индивида со строением его жизнен­ного пространства (т.'е. психологиче­ских законов). Понятийное представ­ление жизненного пространства ста­новится, по Левину, вместе с тем и объяснением наблюдаемого единично­го случая поведения, который рассма­тривается теперь как частная реали­зация определенного типа события. Выполненные в школе Левина ис­следования запоминания и возобнов­ления прерванных действий, насыще­ния, замещения, фрустрации и уров­ня притязаний составили эпоху в раз­витии экспериментальной психологии личности. В американский период своей деятельности Левин попытался разработать теоретико-полевой под­ход применительно к исследованию проблем групповой динамики и соци­ального действия.

Сочинения: Gesets and Expe­riment in der Psychologie. В., 1927; A dynamic theory of personality. N. Y., 1935; Principles of topological Psycho­logy. N. Y., 1936; Resolving social conflicts. N. Y., 1948; Field theory in Social Sciences. N. Y., 1954.

Литература: Cartwright D., Lewinian theory as a contemporary sistematic framework, Psychology: A Study of a Science, vol. 2. N. Y., 1959. Анциферова. О теории личности в работах К, Левина.— «Вопросы пси­хологии», 1960, № 6.

ЗАБЫВАНИЕ НАМЕРЕНИЯ

Ближайший, в известном смысле прямой, путь к исследованию действенной силы намерения есть исследование забывания наме­рений.

Необходимо тщательно разграничить два понятия забывания. Одно относится 'К тому, что обычно понимают под памятью, а имен­но способность воспроизводить ранее приобретенное знание. В этой связи мы будем причислять к процессам репродукции так­же и способность воспроизводить ранее знакомые действия...

Второе понятие забывания относится к невыполнению намере­ния. В этой связи в повседневной жизни говорят о «забывчивости». Само собой ясно, что забывший выполнить предполагаемую в ак­те намерения деятельность может без всякой помощи воспроизвес­ти содержание этого намерения. Следовательно, знание об акте намерения в смысле памяти налицо. Хорошая память, в смысле ярко выраженной способности воспроизводить знания как действия, ни в коем случае не идет рука об руку с добродетелью не остав­лять не выполненными «из-за забывчивости» то, что мы намере­вались сделать (конечно, здесь могут иметь место известные связи).

Впрочем, нельзя упускать из виду еще и третье понятие забы­вания. Смысл его в том, что человек не помнит неприятностей, которыми он обязан какому-нибудь определенному лицу, не мстит ему за них: прощает и забывает. Это большая или меньшая «зло­памятность» важна в особенности в связи с психологией воли и аффектов, не совпадая в то же время с вышеприведенными двумя другими понятиями памяти. Можно иметь плохую память, быть очень забывчивым и в то же время чрезвычайно злопамятным.

У нас, следовательно, идет речь о втором понятии забывания,

0 непреднамеренном невыполнении намерения.

Как уже было упомянуто, впечатление, будто действенность намерения ослабевает пропорционально длительности времени,ни в коем случае неправильно. В психологии, так же как и в физике, ни в коем случае нельзя считать время причиной реального про­цесса. Там, где обнаруживается постепенное падение интенсив­ности какого-нибудь переживания в связи с временем, это падение нужно относить за счет нормальных жизненных процессов. Однако и в этом случае остается правомерным и необходимым вопрос, что же является конкретной причиной конкретного явления внутри гло-

¹ См.: Lewin К. Vorsatz, Wille und Bedurfnis. В., 1926.

бального жизненного процесса, например забывания определенного намерения.

В экспериментальных исследованиях² забывания намерений испытуемый должен был выполнить ряд заданий и в конце каждо­го выполненного задания (или на какой-либо другой стадии рабо­ты) на использованном листке поставить свою подпись и дату. Каждый листок по выполнении задания должен быть передан экс­периментатору.

Обнаружилось следующее:

1) Намерение не существует в душе как изолированный факт,
но обнаруживает свою принадлежность к целостной структуре дей­
ствий и к сфере личности.

Переход от той сферы деятельности, в которую включено на­мерение, к другой может привести за собой забывание этого наме­рения. Как пример из опытов упомянем следующее. Подпись часто забывается, если после шести однородных заданий в качестве седь­мой должна быть выполнена работа совершенно другого! рода.

Чтобы отделить эту область действенности намерения, иногда достаточно ввести паузу длительностью несколько минут. После паузы подпись часто забывается. То, что здесь имеет место не простое падение действенности намерения с течением времени, ясно из того, что подпись обычно не забывается даже при отсутст­вии обновления намерения, когда испытуемый все время переходит к выполнению новых действий; далее, из того, что подпись ста­вится и тогда, когда «пауза» длится не пять минут, а целый день.

Намерения, включенные в какую-нибудь психическую сферу, не забываются, если жива соответствующая сфера действий, и только в этом случае.

Также и в повседневной жизни забвение намерения часто мож­но наблюдать тогда, когда тот специальный психический комплекс, в который включено намерение, перестает быть живым. Так, очень частые случаи забвения, которые якобы объясняются тем, что мы «слишком заняты чем-нибудь другим», не могут быть истолкованы просто в том смысле, что исключительную вину в забывании несет интенсивность других переживаний. Если речь идет об интенсивных переживаниях, принадлежащих к сходному психическому комплек­су, то это, наоборот, может только благоприятствовать незабыва­нию. С другой стороны, забывание может наступить и без интен­сивной занятости, если только господствующая в данный момент психическая сфера отстоит достаточно далеко от сферы, в которую включено намерение. При этом, по-видимому, и фактор чистой ин­тенсивности получает известное значение.

2) Для вопроса о забывании существенное значение имеет так­
же и наступление соответствующего случая. Так, например, испы­
туемый с чрезвычайной регулярностью забывает подписывать

² Опыты произведены Г. В. Биренбаум в Берлинском психологическом институте.

фамилию, если он неожиданно должен выполнить свое задание на бумаге большого формата или иной окраски. Очевидно, бумага сама по себе напоминает испытуемому о намерении, как почтовый ящик — об опускании письма (или узелок на платке, напоминаю­щий о том, что не должно быть забыто). Бумага обладает тем, что я хотел бы назвать характером требования.

Я вынужден ограничиться простым только указанием на значе­ние для забывания включенности намерения в некоторую целост­ность действий или в определенную личную сферу и на значение появления соответствующего случая ^: и хотел бы перейти к более подробному обсуждению третьего! фактора.

3) В упомянутых выше опытах было задание, которое состояло в рисовании собственной монограммы. С большой регулярностью испытуемые забывали подписывать свою фамилию на этих листках. Если исходить из понятия ассоциации, скорее можно было бы ожи­дать, что при прочной связи монограммы с подписью намерение подписаться в таком задании забывалось бы особенно редко.

Детальный анализ показывает, что здесь имеет место своего рода замещающее выполнение. При прямом размышлении испы­туемый, конечно, мог бы, исходя из всей ситуации, прийти к выво­ду, что для экспериментатора монограмма фактически достаточна, чтобы обозначить -принадлежность работы определенному лицу. И потому подпись без особых размышлений просто «забывается». Потребность подписаться, обусловленная актом намерения, по-ви­димому, как-то удовлетворяется этой подписью-монограммой.

Если обратить внимание на случаи забывания в повседневной жизни, то можно нередко найти такого рода замещающие выпол­нения или частичные выполнения как причины. Я приведу в каче­стве примера два таких действительно имевших место случая: не­кий господин должен купить себе запонку для воротничка. Он по­стоянно забывает об этом. Однажды исключительно, с этой целью он делает окольный путь, чтобы идти по улице, где, несомненно, находятся соответствующие магазины. Он удовлетворен и рад от сознания, «что не забыл о покупке»; он приходит в библиотеку и замечает, что запонки все-таки не купил.

Учительница была намерена спросить об одном определенном деле свою ученицу, которой она давала частные уроки. Приблизи­тельно среди урока она вспоминает об этом и радуется, что «так вовремя ей пришло это на память». В конце концов она идет до­мой, не исполнив своего намерения. В этих случаях, как и вообше в случаях повседневной жизни, нет, конечно, однозначного дока­зательства того, что прохождение по нужной улице или простое воспоминание как замещающие выполнения стали действительной причиной забывания.

Часто можно наблюдать, что даже письменная фиксация на­мерения, которая с точки зрения ассоциации между представле­ниями ситуации и цели скорее должна была бы означать усиление намерения, легко ведет к его забыванию; запись действует почти

как выполнение намерения, как разряжение. Мы надеемся на то, что запись своевременно напомнит, и этим ослабляем внутреннюю потребность не забыть.

4) Где нет никакого замещающего выполнения, забывание мо­жет быть объяснено наличием естественных противоположных по­требностей. Даже повторное намерение написать неприятное пись­мо часто остается невыполненным: как раз тогда, когда есть вре­мя написать письмо, об этом забывают. На это таинственное противодействие указал Фрейд. Конечно, ни в коей мере нельзя всякое забывание объяснять наличием таких естественных потреб­ностей (еще меньше здесь может быть речь о сексуальных потреб­ностях). Но во.всяком случае для проблемы действенности наме­рения центральное значение имеет следующее: намерение прояв­ляет себя как сила, которая может вступать в столкновение с по­требностями и в результате утрачивать свою величину.

Мы уже указывали на положительную связь действенности на­мерения с настоящими потребностями, из которых данное намере­ние вытекает. И забывание наступает с различной степенью лег­кости в зависимости от силы той настоящей потребности, которая побуждает к выполнению намерения. Подпись фамилии забывает-~ся несравненно реже при массовых опытах, чем лри опытах с от­дельным испытуемым: при массовых ответах потребность выделить свою работу бывает существенно сильнее.

От функционирования намерения в рамках определенных гло­бальных волевых целей и естественных потребностей, а не от ин­тенсивности акта намерения зависит то, произойдет или нет пре­одоление всех препятствий при его осуществлении. Также и при исследовании забывания обнаружилось, что намерения, которые первоначально особенно интенсивны и даже поднимаются до сте­пени судорожного напряжения, часто проявляют несравненно мень­шую действенность, чем намерения исключительно спокойные, не отягощенные аффектами. Отчасти это может быть связано с тем, что вообще аффективные или судорожные действия, за некоторы­ми исключениями, имеют гораздо меньший эффект производитель­ности, чем спокойные.

Далее, специально при исследовании актов намерения следует обратить внимание на следующее.

Можно поставить вопрос, при каких обстоятельствах возника­ет вообще акт намерения, особенно интенсивный акт намерения? Поистине поучительная, хотя и преувеличивающая поговорка го­ворит: «Благими намерениями выстлана дорога в ад».

Это значит, что к акту принятия намерения вынуждены прибе­гать лишь тогда, когда нет естественной потребности для данного действия или даже налицо естественная потребность противопо­ложного характера. Если акт намерения не вытекает из настоящей потребности, то он обещает мало успеха. Но именно в этом случае, когда нет настоящей потребности, ее обычно пытаются заменить «интенсивным актом намерения». Несколько заострив, можно ска-

зать, что-либо, нет нужды образовывать особое намерение либо же оно обещает мало успеха.

Уальд (Дориан Грей) говорит: «Добрые намерения — бесполез­ные попытки вмешаться в законы природы. Их источники — чистая суетность, их результат — абсолютный нуль».

ОБ ЭКСПЕРИМЕНТАХ Б. В. ЗЕЙГАРНИК

Будет полезно проиллюстрировать это положение с помощью детального описания первого экспериментального исследования из указанной выше серии, а именно экспериментов Зейгарник по вос­поминанию законченных и незаконченных действий, которые были проведены в 1924—1926 гг. Повторим некоторые следствия и аргу­менты Зейгарник, используя вместе с тем тот формальный аппарат символов и уравнений, который был разработан в последующие годы³.

ОСНОВНЫЕ ДОПУЩЕНИЯ И ГЛАВНОЕ СЛЕДСТВИЕ

Критические эксперименты по «ассоциациям» и «измерению си-лы воли», отмеченные выше, давали право предположить, что действие намерения было эквивалентно созданию напряжения внутри личности. Целью экспериментов Зейгарник была первона­чальная экспериментальная проверка этой теории. Теория содер­жит два основных допущения.

Допущение 1: Намерение достигнуть некоторой цели «G» (осу­ществить действие, приводящее к «G») соответствует напряжению (t) некоторой системы (S^G) внутри личности, так что t(S^G)>0. Это допущение констатирует динамический конструкт (система в состоянии напряжения) с наблюдаемым синдромом, обычно на­зываемым «намерение».

Допущение 2: Напряжение t(S^G) снимается, если цель достиг­нута: t(S^G)=O, если Р—ЛЗ⁴.

Зейгарник использовала в качестве симптома существования напряжения тенденцию к воспоминанию деятельностей, соответст­вующих системе в состоянии напряжения. Предположение сущест­вования такой системы основано на следующем.

Допущение 3: Потребности в G соответствует сила fP, G дейст­вующая на личность и вызывающая тенденцию к локомоции по направлению к цели.

¹ Lewin К. Formalization and Progres in Psychology. — In- «Yale Studv in Child Welfare», 1938.

⁴ To есть личность (Р) находится в области цели (G) в жизненном простран­стве (прим. перге.).

Если t(S^G)>0, то fP, G>0.

Это допущение определяет отношение между потребностью и локомоцией. Другими словами, оно означает конструкт напряже­ния в личности и конструкт силы для локомоции в среде.

Допущения 1, 2 и 3 являются по своему характеру довольно общими, и они использовались как основные допущения для боль­шого числа выводов и экспериментов. (До известной степени мож­но устранить допущение 3 и заменить его сочетанием допущений 1 и 2). Можно утверждать и без введения конструкта силы локо­моции, что в случае t(S^G)>0 из допущения 2 следует тенденция к изменению жизненного пространства так, чтобы t(S^G)=O. Мы, однако, предпочитаем ввести допущение 3 как отдельное.

Допущение 3 а: Потребность ведет не только к тенденции осу­ществить актуальную локомоцию по направлению к области цели, но также и к размышлению об этом типе действия, иными слова­ми, сила fP,G существует не только на уровне внешнего действия (реальности), но также и на уровне мышления (нереальности),

если t(S^G)>0, то fP,R>0, где R-воспоминание.

Это последнее допущение Зейгарник имеет более конкретный характер. Оно может рассматриваться как конкретизация допуще­ния 3. Для выводов, сделанных Зейгарник, эта конкретная форма нужна больше, чем допущение 3.

Из допущений 1, 2 и 3 вытекает:

Следствие: Тенденция к воспоминанию прерванных действ'ий должна быть больше, чем тенденция к воспоминанию законченных действий. Этот вывод может быть сделан следующим образом. Мы обозначаем завершенное действие буквой С, прерванное действие буквой U и системы S° и S^u соответственно.

Дата добавления: 2015-07-24