Живая память войны

Полтора года назад юные краеведы средней школы №107 (бывшей Верхнемуллинской) поставили перед собой цель собрать материалы о бывших учителях и учениках школы, участниках Великой Отечественной войны. И достигли её.

Были встречи с ныне здравствующими и с теми, кто знал погибших, записаны их воспоминания. Собраны реликвии войны: фронтовые письма, официальные документы, фотографии, долгое время хранившиеся в семейных архивах.

Всё это - живая память войны, связующая нить времён и поколений. В них всё: глубокая вера в победу над фашизмом, горечь разлуки с близкими, боль утрат товарищей, радость наступление, слова любви и верности, Счастливые слёзы Победы. В них суровая проза войны.

На улицах села Верхние Муллы мне иногда приходится видеть пожилого человека, скромно одетого, торопящегося по каким-то своим делам. Это Николай Михайлович Кусакин, бывший ученик Верхнемуллинской школы, участник Великой Отечественной войны.

Однажды я пригласил его в школу на встречу с ребятами. Позднее были и другие встречи и беседы с этим замечательным человеком. Мы размышляли о войне, о судьбе его поколения, о делах сегодняшних, о проблемах современной молодёжи. Рассматривали фотографии и документы. Мой очерк – небольшой итог этих встреч.

Со старой школьной фотографии 6 «в» класса Верхнемуллинской школы, снятой зимой 1940 года, смотрит худенький подросток. Взгляд внимательный и немного тревожный. Это Коля Кусакин. Рядом директор школы Яков Мартынович Харанен и его товарищи – 16 мальчишек и 11 девчонок. Почти никто не улыбается, на лицах напряжение и сосредоточенность.

До начала войны оставалось чуть более года. Может быть, дети уже чувствовали надвигающуюся грозу, хотя вряд ли догадывались о предстоящих испытаниях. Большинство ребят из этого класса ушло в 1943-1945 годах на войну. И лишь немногие вернулись – Василий Федотов (первый справа в четвёртом ряду), Иван Романов (четвёртый справа во втором ряду), Николай Субботин (первый справа в первом ряду). Десятый класс в победном 1945 году окончили только семь девочек.

Николай Михайлович в одной из наших бесед скромно заметил, что ничего особенного, героического на фронте не совершил, на передовой находился шестнадцать дней – с 28 июля по 13 августа, до ранения. В бою он был четыре дня.

Я возразил ему в том плане, что лежать под рвущимися бомбами и снарядами, держаться на рубеже, когда на тебя движутся извергающие огонь вражеские танки, а рядом гибнут твои товарищи, - разве это не героизм? Ветеран скромно промолчал, задумался.

Но обо всём по порядку. Николай Михайлович Кусакин родился в селе Верхние Муллы 29 апреля 1925 года. Его отец Михаил Фёдорович – участник Гражданской войны. В 1919 году был мобилизован в белую армию, ранен в одном из боёв. Войну закончил уже в Красной армии. В те годы подобное не было редкостью. Позже работал на заводе имени Дзержинского в инструментальном цехе.

Мать Анна Ивановна, домохозяйка, воспитала троих детей: сына и двух дочерей. Николай был старшим. Учиться пошёл, как и отец, в Верхнемуллинскую школу. Учился средне, ничем особенным от других ребят не отличался.

Сохранилась ведомость успеваемости ученика 7 «в» класса Верхнемуллинской средней школы Николая Кусакина за 1940-1941 учебный год. Четвёрок и троек в ведомости поровну. Дисциплина – отличная. В подписанном классным руководителем документе сделана запись: «Переведён в восьмой класс» и дата 9 июня 1941 года.

А дальше была война. Продолжить учёбу не довелось. Николай пошёл, как и многие его сверстники, работать в колхоз «Восход социализма». Выполнял любую работу. В годы войны люди не знали ни праздников, ни выходных.

А война продолжала полыхать страшным огнём. Фронт требовал всё больше и больше резервов. Пришёл черёд и Николая. Семнадцатилетний паренёк 10 января 1943 года был призван в Красную армию и зачислен курсантом Мотовилихинского пулемётно-миномётного училища, в годы войны училище размещалось в известных Красных казармах. Питание было скудным, зато учились много и напряжённо – по 12 часов в день. Торопились.

Офицером стать не удалось. Война вносила свои коррективы. Выпустили досрочно, 20 июля 1943 года эшелоном направили в район Орловско-Курской дуги, пулемётчиком. Все данные взяты из красноармейской книжки М. Кусакина.

740-й стрелковый полк 217-й стрелковой дивизии, в которой прибыл с пополнением Николай Михайлович, занимал оборону в районе станции Хотинец.

В первых числах августа довели приказ: «Ни шагу назад, выбивать танки».

С 10 по 15 августа пулемётчик Кусакин в непрерывных, жёстких и кровопролитных боях. Фашистские танки, среди которых было много «тигров» и «пантер», шли на пролом. Не считаясь с потерями, они стремились пробить нашу оборону. Бои отличались крайним ожесточением. Подожженные бутылками с «коктейлем Молотова» вражеские танки многотонными махинами наваливались на окопы и крутились, перемешивая с землёй защитников рубежа. В день отбивали по три четыре атаки. Полк нёс тяжёлые потери, но с занимаемых позиции не отступил.

13 августа стало очевидным, что враг выдохся. Атаки прекратились. Наши части перешли в наступление и выбили гитлеровцев из станции Хотинец, захватив при этом много пленных.

Уже в конце боя Николай был тяжело ранен осколком снаряда. В справке, полученной из архива военно-медицинских документов при Военно-медицинском музее МО СССР от 4 февраля 1975 года читаем: «Рядовой Кусакин Николай Михайлович на фронте отечественной войны 13 августа 1943 года получил слепое осколочное проникающие ранение живота с повреждением печени, желудка и толстого кишечника». Остался жив только благодаря своевременно сделанной операции. Затем последовали пять месяцев лечения в госпитале.

За бой под станцией Хотинец Николай Михайлович был награждён медалью «За боевые заслуги». Награда нашла фронтовика в госпитале.

Военно-врачебной комиссией солдат признаётся «годен к нестроевой службе в тылу» и до демобилизации 20 ноября 1945 г. добросовестно служил в 29-м нестроевом местном стрелковом батальоне в г. Можайске.

Там же вместе с боевыми товарищами встретил долгожданную победу. Ветеран вспоминает этот незабываемый и радостный день, заново переживая счастливое событие: «О победе узнали в полночь. Творилось что-то невообразимое. Офицеры и солдаты батальона радовались, смеялись, плакали, жали руки, обнимали и поздравляли друг друга. Свершилось то, к чему шли четыре года».

Вернувшись в родные Верхние Муллы Николай Михайлович окончил школу электромехаников. До самой пенсии проработал сначала в «Верхнемуллинском сельэлектро», а позднее на ТЭЦ-9. Его помнят бывшие коллеги как грамотного, добросовестного и безотказного работника. Трудовая доблесть фронтовика отмечена высокой государственной наградой- орденом Трудового Красного Знамени.

В наши дни ветеран хлопочет по хозяйству, ухаживает за больной женой, также участницей Великой Отечественной войны. Она воевала в партизанском отряде. Николай Михайлович частый гость в родной школе.

Такой вот человек живёт с нами рядом. Всё меньше с каждым годом остаётся фронтовиков. Годы и болезни берут своё. Совершив, кажется невозможное, они очень скромны в повседневной жизни. Мой рассказ – лишь маленькая толика дани уважения к тем, перед кем все мы в неоплатном долгу.

Спасибо и низкий поклон вам – ветеранам Великой Отечественной.

«Мама, я пока еще живой...

Летом 1942 года резко обострилась обстановка на фронте. Немецкие войска вышли в районы Сталинграда и Северного Кавказа. Советское политическое и военное руководство было вынуждено предпринимать решительные действия для достижения перелома в ходе военных действий.

28 июля 1942 года, И.В. Сталин подписывает приказ №227, предусматривавший чрезвычайные меры по укреплению дисциплины в Красной Армии.

Так, из офицеров, виновных в нарушении дисциплины «по трусости или неустойчивости» создавались штрафные батальоны, из рядовых и младших командиров – штрафные роты.

В положении о штрафных батальонах и ротах указывалось, что эти части создаются для того, чтобы дать возможность военнослужащим искупить кровью свою вину перед Родиной. Получившие ранение в бою восстанавливались во всех правах.

Известно, что штрафники использовались для выполнения наиболее сложных боевых задач и несли, как правило, огромные потери, доходившие часто до 80-95 процентов личного состава в первом же бою.

И всё-таки, штрафные подразделения были для многих шансом для возвращения честного имени в борьбе с врагом, возможности вырваться из сталинских лагерей и тюрьм.

Меня заинтересовал вопрос, какую же роль сыграл этот приказ, более известный фронтовикам под названием «Ни шагу назад», в судьбах некоторых наших земляков. Разную. Чаще трагическую. В этом убеждаешься на примере жизни нашего земляка Георгия Ивановича Костылева.

А началось всё с пожелтевшего и ветхого от времени письма, принесенной моей ученицей Леной Вдовиной на занятие краеведческого кружка во время проведения историко-поисковой операции «Память». Во время зимних каникул Лена гостила у своей бабушки. От неё узнала, что её прадед Георгий Костылев в годы войны воевал в штрафной роте и погиб в первом же бою. За несколько часов до гибели написал и отправил письмо матери. Дата письма и похоронки совпадают – 25 июня 1944 года.

Как же честный и добросовестный работник оборонного завода, отец двоих детей попал в штрафную часть? Это мы и попытались выяснить.

Довоенная биография Георгия Костылева ничем особенным не примечательна. Родился в 1917 году в Оханске в большой многодетной семье. Жили трудно. В 1926 году Костылевы переезжают в село Верхние Муллы. Отец и старшие сыновья работают в сельхозартели, а в 1927 году устраиваются на завод им. Ф.Э. Дзержинского. После окончания семи классов, в 1933 году пришёл на завод и Георгий. Потом была служба в Красной Армии. Вернувшись из армии, женился. Появились дети – Юрий и Люда. Жили не очень богато, но дружно. Жизнь постепенно налаживалась. Перед войной построили небольшой дом недалеко от завода. Георгий гордился профессией рабочего, хотел учиться дальше.

Но навалилась общая беда – началась Великая Отечественная война. Ушли на фронт отец и братья. Георгий, как высококвалифицированный специалист, получил бронь.

Работали на пределе сил, под лозунгом «Всё - для фронта! Всё - для Победы!». Трудились без выходных, неделями не покидали цеха, спали прямо у станков. Трудовая дисциплина в соответствии с законами военного времени – строжайшая. По указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 года все работники военной промышленности считались мобилизованными и закреплялись за предприятием. Самовольный уход, под которым понимался невыход на работу в течение одного дня и прогул – опоздание на работу без уважительных причин более чем на 20 минут, карались тюремным заключением или исправительные работы.

Так и случилось с Георгием Костылевым в 1944 году. Отпустили с завода на ночь проведать семью. Утром проспал на работу. Далее были суд и приговор – исправительные работы с отсрочкой приговора. Вроде бы не лагерь и не тюрьма. Можно продолжать работать. Но у Георгия отец и брат на фронте, а потому не захотел он остаться в тылу с таким клеймом. Георгий обращается в соответствующие инстанции с заявлением, в котором просит дать ему возможность искупить вину на фронте.

В соответствии с Приказом НКО СССР №323 от 16 октября 1942 года, разрешающем направлять в штрафные части лиц, осуждённых до призыва в армию, в отношении которых отсрочено исполнение приговора, Георгий оказался на фронте.

О том, что думал, переживал и чувствовал солдат штрафной роты перед первым боем, мы можем судить по единственному письму Георгия Костылева с фронта.

В начале письма традиционные приветы, пожелания родным и близким. А далее самые главные для матери строчки: «Мама, я пока ещё жив и здоров».

По пропущенным знакам препинания и целым словам можно судить, что письмо писалось второпях. Только о самом важном, мучившем и волновавшем: «…пока не приходилось искупить свою вину, но наверное скоро погонят».

Чувствуется тревога, грусть и обида: «тяжело, обидно и досадно невинный срок на фронте отбывать». Но выбор-то фронта был у Георгия осознанный: «…ничего, как-нибудь искуплю свою вину, ведь никто меня сюда силком не толкал. Так и нечего обижаться».

Об обстановке во фронтовой полосе и предстоящем бое солдат пишет скупо и образно: «Мама, мы находимся очень близко (от места), где летают, свистят и рвутся (мины, снаряды), но нельзя сказать, что очень страшно. Нам говорят, что это только цветочки, а ягодки впереди. Только не знаем – вкусны ли белорусские ягоды-то».

Искупление наступило очень скоро. В первом же бою Георгий Иванович Костылев погиб, находясь в атакующих порядках штрафной роты.

Набирала мощь грандиозная белорусская наступательная операция Советской Армии под кодовым названием «Багратион».

Честное имя Костылева восстановлено, и цена ему – жизнь. Такая вот судьба.

Это письмо, как и тысячи, миллионы других, уже никто и никогда не сможет исправить и дополнить. Оно - пронзительный документ эпохи. Куда более наглядный и доходчивый, чем ржавое оружие или пожелтевшие карты музейных экспозиций.

Письма солдат с фронта – это, на мой взгляд, особая глава в истории Великой Отечественной войны. Важно сохранить эти документальные свидетельства о минувшем лихолетье для потомков, если общество намерено заботиться о духовном здоровье народа, и прежде всего – молодёжи.

Я обращаюсь к тем, в чьих семейных архивах ещё сохранились драгоценные фронтовые реликвии. Приносите фронтовые весточки в архивы, в музеи, в редакции газет. Расскажите о людях, написавших письма. Эти письма не должны молчать. Их высокое предназначение – говорить, убеждать, воспитывать. Они – память о войне, эхо войны.

15.06.2002-18.11.2004гг.

Пермь

Пропал без вести

Не обошла горем Великая Отечественная война и нашу семью. Напоминанием о ней являются фронтовые письма моего дедушки Александра Афанасьевича Суходоева. Это пожелтевшие, частью почти истлевшие, написанные карандашом, плохо читаемые листки, сложенные в треугольники. Всего их сохранилось двадцать три. Первое письмо датировано 25 сентября 1941 г., последнее 1944 годом (дату установить не удалось, т. к. письмо очень плохо сохранилось). В письмах нет описаний боев и героических поступков сослуживцев. Наверное, солдаты на этой войне свой ратный труд вовсе не считали героическим, а повседневной и будничной работой.

Александр Афанасьевич больше беспокоится о том, как дела дома, посадили ли картошку. Просит жену продать его вещи или обменять на продукты Беспокоится о том, что не получил причитавшихся ему 490 рублей, когда уходил на фронт. И поэтому сообщает жене в письме от 25 сентября 1941 года о высылке доверенности. Во всех письмах желает жене Нюре, сыну Алексею и дочери Тоне всего хорошего и передает «горячий привет» односельчанам. В письме от 4 октября 1941 года пишет, что «живет пока ничего», желает больше пролить поту, меньше пролить крови, о настроении солдат победить Гитлера, как фашиста – врага народного. Сообщает о боевой подготовке (очевидно, Александр Афанасьевич служил в это время в запасном полку в Горьком) скупо: «Мы занимаемся в запасном с 7 утра и до 9 часов вечера, скоро придётся идти на фронт».

Интересно сообщение о солдатском быте: «Спим на самом на полу, сушить одежду негде. Как из дому выходим – мокрая, так и ходим. Уже заболели много которые.» В другом письме от 18 октября 1941 года пишет, что «на день хлеба 700 грамм, а супа в день 3 кружки, а когда и 2. Всем не хватает. Одежду выдали неновую… Живем в избах по 50 человек.»

Чувствует солдат, что домой скоро «не придется [придти], у меня сердце не спокойно» (из письма от 8. 10. 1941 г.).

Скучал мой прадедушка по дому: «Я очень соскучился о вас, так вспомню вас, ну не знаю придется увидеть ли нет. Не знаю жив буду или нет» (из письма от 5 марта 1942 года).

Очевидно, уже с конца 1943 года Александр Афанасьевич на фронте. Это чувствуется по характеру писем. Он пишет, что «нахожусь в госпитале на лечении, в 20 км от Киева, снова заболели старые раны. Но скоро, наверное выпишут» (из письма от 11. 02. 1944 года).

В этом же году прабабушка получила извещение о том, что «красноармеец Суходоев Александр Афанасьевич, находясь на фронте, пропал без вести в июле 1944 г.».

Я всегда буду помнить о своем прадедушке, о всех погибших и пропавших без вести в Великой Отечественной войне.

Из писем красноармейца А.А. Суходоева домой. 1

4.10.1941.

Здравствуйте [,] 2 задушевная жена Нюра. Шлю горячий привет. Кланяюсь сыну Алексею и дочери Антониде. Желаю всего хорошего [в] вашей жизни. Я теперь буду писать [про] свою жизнь. Я живу так ничего. Нас учат военному делу. Это дело хорошее. Больше пролить поту, меньше пролить крови на фронте. Наше настроение [-]победить Гитлера [,] как фашиста враг народный. Мы занимаемся с 7 часов утра и до 9 часов вечера. (…) Не знаю [,] но верно скоро придётся идти на фронт.(…).

8.10.1941.

Пишу письмо от скуки. Здравствуйте вся моя родная семья. Шлю горячий привет. (…) Мы спим на соломе на полу. Сушить одежду негде. Как из дому [-] мокрые. Так [и] ходим. Уже заболело много. (…) Нюра [,] не расстраивайся. А так за меня не беспокойся. У меня сердце не спокойно что-то. Я предполагаю что домой скоро не придется.(…). Ребяток не ругай [,] жалей.(…).

18.10.1941.

(…) Готовимся на фронт [.] Нас учат крепенько с 6 часов [утра] и до 11 часов вечера. Кормят [:] хлеба 700 граммов, супа в день 3 кружки [а] когда и 2 к. Всем не хватает. Одежду выдали не новую. (…) Изба [на] 50 человек. (…). Убрали ли картошку[?] 3.

Публикация Олега Невзорова

---

Дата добавления: 2015-07-24