Нвстрение социальных противоречий. в начале XX в. 1 страница

щим образом: правые партии — 147 мест, кадеты и близкие к ним депутаты — 104, октябристы — 154 места.

Исход любого голосования в Думе решали октяб­ристы, представители которых, Н.А. Хомяков, А.И. Гуч­ков и М.В. Родзянко, были последовательно председа­телями III Думы. При голосовании октябристов с пра­выми соседями создавалось большинство примерно 300 голосов, при голосовании тех же октябристов совмест­но с левыми соседями парламентское большинство составляло примерно 250 голосов.

Расчет Столыпина был точным: первому большин­ству отводилась охранительная роль, второе — было призвано поддерживать правительство в проведении буржуазных реформ. При этом Столыпин объективно должен был сделать ставку на фракцию октябристов — представителей партии с буржуазной программой и дворянско-купеческим социальным составом.

Так была создана «третьеиюньская система», по­ложившая начало формированию в России буржуаз­ной монархии, в основе которой лежал политически оформленный в Думе союз помещиков с верхами бур­жуазии. Но для нормального функционирования такой сложной системы, как «третьеиюньская монархия», требовались почти идеальные условия, и в первую оче­редь длительный «покой» в стране и успех проводи­мых реформ. При этом в условиях достаточно длитель­ного политического затишья после первой революции «покой» в стране определялся во многом взаимоотно­шениями монарха, правительства и Думы.

Назвать эти отношения конструктивным сотруд­ничеством можно лишь с большой натяжкой. Сам царь, несмотря на определенные компромиссы с предста­вительной властью, Думу не любил и готов был при­нять любые меры, лишь бы сохранить монархию в не­изменном виде. Его раздражали обращения депутатов к опыту западных стран, призывы перенести на рус­скую почву их модели развития. Не всегда конструк­тивно действовала и Дума, нередко копируя функции и приемы работы парламента западного типа без уче­та специфики российской действительности, мента­литета народа.

Отношение царя и правительства к Думе ярко про­явилось при обсуждении сметы управления железных дорог. На предложение П.Н. Милюкова создать по это­му вопросу парламентскую комиссию министр финан­сов В.Н. Коковцов, сменивший на посту председателя Совета министров убитого Столыпина, произнес фразу: «У нас парламента, слава Богу, еще нет». Эта фраза отразила весь комплекс взаимоотношений Думы, пра­вительства и место представительного учреждения в си­стеме управления Российской империи.

Столыпин вместо сотрудничества с парламентом стремился загрузить Думу сотнями мелких законопро­ектов, называя их в узком кругу «законодательной жвачкой». Все чаще наиболее существенные решения премьер предпочитал проводить в обход Думы, исполь­зуя статью 87 «Основных законов».

В отличие от своих предшественниц III Дума рабо­тала полный срок. Она обсудила и утвердила 2197 за­конопроектов, но лишь немногие из них имели прин­ципиальное значение для России.

III Дума не стала подлинным парламентом, орга­ном контроля под правительственной бюрократией. В «третьеиюньской монархии» произошла консервация прогрессивных начинающих масс, воспитанных в духе хоть и общинной, но все же демократии.

Последняя в истории самодержавной России IV Государственная дума работала с 15 декабря 1912 г. по 27 февраля 1917 г. Ее председателем был избран М.В. Родзянко. В составе Думы монархисты и правые получили 185 мест, октябристы — 98, прогрессисты и кадеты — 97, социал-демократы — 14, трудовики — 10. Снова, как и в III Думе, сложились два большинства: правые и октябристы — 280 голосов, октябристы, ка­деты и национальные партии — примерно 225 голо­сов. Отличие от III Думы состояло в том, что самой крупной фракцией теперь стали правые.

Оценивая ситуацию в стране через год после вы­боров в IV Думу, А.И. Гучков в ноябре 1913 г. на съезде партии октябристов констатировал: «Иссякло государ­ственное творчество. Глубокий паралич сковал прави­тельственную власть: ни государственных целей, ни широко задуманного плана, ни общей воли... Государ-

Рбпетрение социальных врртмводечий... в начале XX в.

ственный корабль потерял свой курс, потерял всякий курс, зря болтаясь по волнам. Никогда авторитет вла­сти не падал так низко».

В августе 1915 г. в составе Думы был создан «Про­грессивный блок», в который вошли 236 депутатов из 442. Созданием этого блока либеральная оппозиция пыталась спасти самодержавие. Прогрессивный блок требовал образовать правительство общественного доверия. Однако Николай II, окончательно связавший себя с правыми, отказался не только от политики ре­форм, но и вообще продемонстрировал отсутствие чет­кой политической и экономической программы. Углуб­ление кризиса власти, «распутинщина», министерская чехарда (за два с половиной года войны сменились 4 председателя Совета министров, 6 министров внутрен­них дел и т. д.), военные поражения и нарастание эко­номических трудностей привели к недовольству поли­тикой царя даже в его ближайшем окружении.

Первая мировая война приблизила массы к понима­нию, что представляет собой власть и в каком государ­стве они живут. Выросшая на волне социально-экономи­ческого и политического кризиса империи, в условиях небывалой дискредитации власти Февральская револю­ция в несколько дней смела 300-летнюю монархию.

В этих условиях российский парламент оказался не в состоянии возглавить движение масс. Дума, как заявил лидер партии кадетов П.Н. Милюков, будет по-прежнему действовать «словом и вотумом». Общее состояние и настроения либеральной оппозиции (а значит, и большинства IV Думы) предельно четко вы­разил лидер националистов В.В. Шульгин: «Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать... Но перед возможным паде­нием власти, перед бездонной пропастью этого обвала у нас кружилась голова и немело сердце».

27 февраля 1917 г. указом царя, переданным через председателя Совета министров, Дума была распуще­на на каникулы и больше в полном составе не собира­лась. Лишь 12 депутатов образовали Временный коми­тет Государственной думы и отважились создать пра­вительство.

Так закончилась история становления российско­го парламентаризма в начале XX в.

Оценки деятельности Госдумы всех четырех созы­вов достаточно противоречивы. Возникнув на волне ре­волюционного движения, российский парламент в значительной мере отражал настроения противобор­ствующих сторон. Находясь под сильным диктатом правительства, в условиях постоянного противоборства политических сил в депутатском корпусе, Дума так и не стала по-настоящему законотворческим и незави­симым парламентом.

Влияние Думы на ход проводимых реформ, разви­тие общественных процессов в стране было недоста­точным. Нередко эффективность работы Думы ограни­чивалась критикой правительства. Авторитет этого представительногр учреждения в российском обществе был в целом невысоким. Вместе с тем нельзя не при­знать, что первое в истории страны народное предста­вительство в сложных условиях конституционного са­модержавия старалось смягчить отношения между властью и обществом, внесло большой вклад в пропа­ганду парламентского образца российской государ­ственности, выступало за мирную эволюцию огромной страны в цивилизованное общество.

1 Столыпинские реформы и им судьба _________________

Несмотря на изменения в политической системе и введение института парламентаризма, Россия не ста­ла европейской конституционной монархией. Произош­ла лишь частичная модернизация самодержавия и на­чался очередной этап мучительного превращения Рос­сийской империи в цивилизованное государство. Характерной чертой этого этапа, на который история отвела около 10 лет, было стремление решить объек­тивные задачи буржуазно-демократического развития страны серией реформ «сверху».

Это последняя в истории самодержавия попытка социальной модернизации огромной страны была свя­зана с именем П.А. Столыпина. По своим взглядам Столыпин принадлежал к либеральному направлению в государственной бюрократии России. Как помещик, владелец четырех крупных имений, он тяготел к уме­ренному крылу «объединенного дворянства». Как по­литик, он отличался решительностью и жестокостью, заслужив себе авторитет и уважение защитников мо­нархии и недобрую славу «вешателя» у большинства современников и потомков.

Нужно подчеркнуть, что содержание правитель­ственной программы реформ разработал не Столыпин. Практически все реформы, названные позже столы­пинскими, были взяты из трех проектов, которые раз­рабатывались различными комиссиями, еще до рево­люции. В частности, в 1905—1906 гг. в правительстве обсуждались проекты реформ, предложенные комис­сиями В.И. Гурко, А.П. Никольского, Н.Н. Кутлера. Суть их предложений сводилась к предоставлению кресть­янам права покидать общину с землей и объединять свои разрозненные участки в более компактные наде­лы или индивидуальные хозяйства. Одновременно предполагалось устранить особый статус и правовую изоляцию крестьян. Проект Кутлера предполагал при­нудительное отчуждение частновладельческих земель за справедливое вознаграждение.

Однако из-за отставки Витте ни один из проектов не был принят. Возглавлявший после него правитель­ство И.Л. Горемыкин особой инициативы не проявлял, и работа комиссии по аграрному переустройству све­лась к пустым разговорам. Выжидательная позиция Горемыкина имела простое объяснение.

В то время любые реформы, тем более в аграрной сфере, могли быть приняты только в том случае, если их поддержали царь и помещики. Но Николай II и боль­шинство дворянства высказывались против серьезных реформ. Лишь к лету 1906 г., когда явно обозначился рост выступлений крестьянства против помещичьего землевладения, а I Дума требовала отчуждения поме­щичьих земель, они решились на разрушение кресть­янской общины.

Столыпину, можно сказать, повезло: он оказался центральной фигурой в правительстве на стадии при­нятия и реализации программы реформ. Вместе с тем целеустремленность и решительность нового премье­ра в их осуществлении дают значительные основания называть эти реформы столыпинскими. На основе имевшихся в распоряжении правительства проектов под руководством Столыпина была разработана в це­лом достаточно умеренная программа социальных пре­образований в стране.

Конечная цель реформ Столыпина состояла во всемерном укреплении государственности, постепен­ной модернизации общества, в создании условий для формирования в стране «среднего класса» и усиле­нии его политического влияния. Предложенная Сто­лыпиным программа модернизации наряду с аграр­ными преобразованиями включала и ряд других ре­форм:

■ аграрную реформу;

■ реформу местного самоуправления (всесослов­ное сельское общество, рост земств);

■ реформу уголовно-процессуального законода­тельства;

■ реформу средней и высшей школы, в т. ч. пе­реход к бесплатному народному образованию;

■ введение социального страхования рабочих;

■ расширение прав и свобод личности.

Предлагалось создать всесословное сельское обще­ство и устранить положение, когда сельское и волост­ное управление было в руках крестьян, а уездную адми­нистрацию представляли дворяне. Большие надежды возлагал Столыпин на расширение земств и совершен­ствование уголовно-процессуального законодательства. Были подготовлены проекты законов о местном суде и упразднении крестьянских волостных судов, действовав­ших на основе обычного права, о допуске адвокатов к следствию, об изменении полицейского устава и реор­ганизации полиции и жандармерии.

Задумывалась реформа средней и высшей школы. В проекте закона о начальных училищах провозглашал­ся принцип единства школы (церковноприходские школы передавались при этом в ведение Министер­ства народного образования) и переход к обязательно­му начальному образованию.

Разрабатывался новый порядок взимания подоход­ного налога, предполагалось введение страхования фабрично-заводских рабочих на случай болезни и ин­валидности. Важным шагом на пути к правовому го­сударству должны были стать законы о свободе веро­исповедания, о неприкосновенности личности и граж­данском равноправии. Составной частью общего плана преобразования являлась военная реформа, призван­ная возродить боевую мощь армии и флота. Таковы были главные направления преобразований, провоз­глашенные Столыпиным в речи по поводу вступле­ния на пост председателя Совета министров в авгус­те 1906 г. Более детально правительственная програм­ма реформ была представлена Столыпиным 6 марта 1907 г. во II Государственной думе и существенных дополнений впоследствии не получила.

Нужно заметить, что наиболее восторженные поклон­ники Столыпина настойчиво утверждают, что летом 1911 г. он разработал проект дальнейших реформ, вклю­чающий не только глобальные преобразования в России и ее внешнеполитическую переориентацию с Европы на США, но и создание Международного парламента (про­образа будущей Лиги наций и ООН) и Международного банка, призванного предупредить кризисы капиталисти­ческого производства в мировом масштабе. При этом все авторы ссылаются на один источник — книгу А.В. Зень-ковского, изданную в США через 44 года после убийства реформатора. Достоверность сведений, приводимых ав­тором книги, вызывает большие сомнения. Вряд ли мож­но допустить, чтобы глава царского правительства, рас­полагая огромным штатом секретарей и помощников, лично диктовал план дальнейших реформ мелкому киев­скому чиновнику, который в книге представляет себя чуть ли не тайным советником Столыпина.

Свою главную ставку в общем плане модерниза­ции России Столыпин делал на аграрную реформу. Изменения в аграрном строе, вызванные реформой 1861 г., лишь на время сняли остроту аграрного вопро­са. Уже в 80-х гг. XIX в. настроения крестьян от при­знательности помещикам за личное освобождение трансформируются в пассивное недовольство выкуп­ными платежами и растущим малоземельем. Незавер­шенность аграрного переворота создала серьезные препятствия для развития капитализма.

К началу XX в. в сельском хозяйстве Европейской России сформировались три региона земледелия, от­личающиеся друг от друга системой хозяйства.

1. В Белоруссии, Прибалтике, западных губерниях Ук­раины преобладали достаточно эффективные по­мещичьи хозяйства, широко использовавшие наем­ный труд.

2. На севере, востоке и в южных районах империи, где помещичье землевладение было незначитель­ным, господствующее положение занимали крес­тьянские хозяйства.

3. В центральных губерниях страны симбиоз поме­щичьих и крестьянских хозяйств сохранял во многом старые, архаические, полуфеодальные отношения. Несмотря на финансовую поддерж­ку государства, помещичьи хозяйства здесь при­ходили в упадок и существовали главным обра­зом за счет полукрепостного труда крестьян. Крестьяне в условиях малоземелья еле сводили концы с концами. Именно в этих губерниях в годы революции развернулся основной фронт кресть­янской войны против помещиков.

Опыт разрешения аграрного вопроса в других странах оказался для России малопригодным. Эволю­ция помещичьих хозяйств в буржуазные (так называ­емый прусский путь развития капитализма в сельском хозяйстве) оказалась неэффективной и создала мощ­ный очаг социальной напряженности в стране. Аме­риканский путь развития капитализма в сельском хо­зяйстве, предусматривающий принудительное отчуж­дение помещичьих земель и создание крестьянских фермерских хозяйств, для самодержавия был непри­емлем. Ликвидация помещичьего землевладения подо­рвала бы главную социальную опору правящей дина­стии.

Требовался выход, поскольку в ходе революции явно обозначился третий путь, предлагаемый програм­мами радикальных партий и отвечающий давней кре­стьянской мечте: поделить всю землю «по справедли­вости».

Выход был найден в разрушении крестьянской об­щины (общинного земледелия). В 1905 г. в хозяйственном обороте в Европейской России находилось 394,5 млн. де­сятин земли. Распределялась она следующим образом. Государственные, удельные, монастырские и прочие зем­ли составляли 154 млн. десятин. Крестьянские надель­ные земли, собственником которых выступала община, охватывали 138,8 млн. десятин. В частном владении нахо­дилось 101,7 млн. десятин, из которых 53,2 млн. принад­лежало помещикам. План правительства состоял в раз­рушении общинного земледелия и превращении наде­лов, находящихся в личном пользовании крестьян, в их частную собственность. С точки зрения теоретиков ре­формы (В.И. Гурко, А.А. Риттих и др.) и Столыпина, эта мера должна была создать в стране новый социальный слой из крестьян-собственников, привести к значитель­ному росту сельскохозяйственного производства и обще­му подъему экономики страны на основе расширения ем­кости внутреннего рынка и притока рабочей силы в про­мышленность. В рамках реформы предполагалось также стимулировать переселение крестьян в восточные рай­оны, что наряду с разрушением общинного земледелия и освоением новых земель могло разрядить аграрную пе­ренаселенность в центре страны и обеспечить условия для социальной стабильности в деревне.

Юридическую основу главных мероприятий аграр­ной реформы составили указ от 9 ноября 1906 г., став­ший после обсуждения в Думе и утверждения его ца­рем законом от 14 июня 1910 г., и закон от 29 мая 1911 г. «О землеустройстве». В соответствии с этими законами крестьянин получал право свободно выйти из общины с наделом земли и специальным актом закрепить его в собственность. Крестьянин при этом мог потребовать у общины объединить находящиеся в разных местах уча­стки его земли в один компактный и образовать отруб. При переносе на этот участок крестьянской усадьбы возникал хутор. Правительственные меры предусмат­ривали также активизацию деятельности Крестьянско­го банка и переселение желающих крестьян в районы Урала, Сибири, Казахстана и Средней Азии.

Реализация столыпинской аграрной реформы нача­лась в конце лета 1906 г. и продолжалась примерно до 1916 г. Уже в августе-сентябре 1906 г. Крестьянскому банку передали для продажи крестьянам около 9 млн. десятин земли, принадлежащей государству и царской семье. Указ от 5 октября 1906 г. расширил гражданские права крестьян, в том числе предоставил им свободу выбора рода занятий и места жительства, отменил зап­рет на семейные разделы. Были отменены круговая порука и выкупные платежи. С 1 января 1907 г. вводил­ся в действие указ от 9 ноября 1906 г.

В ходе подготовки реформы ее идеологи полагали, что хутор является воплощением крестьянской мечты. Реальность не подтвердила этих ожиданий. В первые годы реформы из общины выходили в основном зажи­точные крестьяне, а также беднота и городские жите­ли, спешившие продать свои наделы. Основная масса крестьянства, в том числе зажиточные, покидать общи­ну не спешили, несмотря на финансовые льготы для хуторян, активную пропаганду и прямое давление со стороны землеустроительных комиссий.

К 1915 г. из общины выделились чуть более 2 млн. крестьянских дворов, при этом 1,2 млн., т. е. 60%, продали землю. Опасаясь, что массовый наплыв безземельных крестьян в город превысит емкость рынка рабочей силы российской промышленности, которая в первые годы реформы находилась в депрессии, правительство запре­тило сосредоточивать в одних руках в пределах одного уезда более 12— 18 десятин земли. Но эта мера не всегда давала нужный эффект. Крестьяне просто бросали свой надел и покидали деревню, пытаясь найти свое счастье в городе, на новых землях или даже в чужих странах.

Пытаясь воздействовать на ход реформы, прави­тельство Столыпина форсировало начавшийся в конце XIX в. процесс переселения крестьян за Урал. За пер­вые три года (1907— 1909) переселилось более 1,7 млн. человек. По закону переселенцы освобождались от на­логов, могли получить в собственность до 60 десятин земли, им выдавалось денежное пособие. Однако адап­тироваться на новых землях смогли не все. Переселен­ческое ведомство оказалось не готовым к таким объе­мам землеустройства. Бюрократизм и произвол чинов­ников на местах подрывали веру крестьян в возмож­ность создать крепкое индивидуальное хозяйство. Мно­гие стали возвращаться назад. Процесс переселения замедлился, и в последующие семь лет (1910— 1916) в восточные районы выехало 1,2 млн. человек.

Не дала желаемых результатов и деятельность Крестьянского банка. Банк продавал землю крестья­нам, но поднял цены со 105 руб. за десятину в 1907 г. до 136 руб. в 1914 г. На 1 января 1911 г. крестьянам была продана всего 281 тыс. десятин земли. Банк давал ссу­ды, но под высокий процент. Причем за неуплату взно­сов по старым и новым ссудам земля у крестьян отби­ралась и снова выставлялась на продажу. А к таким операциям, обычным для буржуазного государства, российское крестьянство просто не было готово. Все это подрывало доверие крестьян к банку и не способ­ствовало массовому развитию частного крестьянского землевладения.

Однако в целом аграрная реформа, пусть и не так успешно, как предполагалось, осуществлялась. Гораздо худшей оказалась судьба других реформ. Слишком мно­гое в столыпинских проектах переустройства общества ущемляло вековые привилегии дворянства. Столыпину не удалось создать всесословное сельское общество и упразднить институт земских начальников. Власть даже в уезде дворянство отдавать не хотело. Вероисповедаль-ные законы, проекты совершенствования суда, уголов­ного законодательства, полицейского устава были похо­ронены. Земские учреждения были введены дополни­тельно только в девяти западных губерниях, причем их введение в обход Думы и Госсовета вызвало серьезный министерский и парламентский кризис и обострило от­ношения Столыпина с Николаем II. От школьной рефор­мы после смены министра народного образования от­казались, а выделение средств на всеобщее начальное образование было блокировано верхней палатой парла­мента.

Не способствовало успеху реформ и обострение политической и социальной борьбы. Характерно, что нередко в неприятии структурных преобразований в стране сходились крайне правые и крайне левые силы. Примерно к 1911 г. Столыпин перестал удовлет-

ворять правых излишним реформаторством и тем, что так и не выполнил обещание усмирить революцион­ное движение. Все большее недовольство замедлени­ем реформ проявили и либералы, с самого начала кри­тиковавшие Столыпина за насильственные методы их проведения. Последовал фактический разрыв с октяб­ристами, которые обеспечивали поддержку реформа­тора в III Думе.

Критика правительства справа и слева, конфрон­тация премьера с Госсоветом и Думой серьезно ослож­нили проведение реформ, но Столыпин не сдавался. Однако весной 1911 г. резко ухудшились его отноше­ния с царем. Причина обострения отношений была серьезной: пытаясь во что бы то ни стало провести свой проект о введении западных земств, Столыпин унизил Николая II обращением к его матери и рядом ультима­тивных требований. Судьба реформатора практически была предрешена. Столыпин метался, но поддержки не получил. Приехав в Киев на открытие памятника Алек­сандру I, Столыпин с удивлением обнаружил, что ему не нашлось места ни в автомобиле царя, ни в других экипажах. Главе правительства России пришлось бы нанимать извозчика, если бы городской глава, увидев это издевательство, не уступил ему свой экипаж. 1 сен­тября 1911 г. в Киевском оперном театре в присутствии царя, министров, многочисленной охраны Столыпин был тяжело ранен двумя пулями и 5 сентября скончал­ся. Любопытен тот факт, что убийца Столыпина, Дмит­рий Богров, был связан с царской охранкой и с эсэра-ми-анархистами.

Так оборвалась жизнь человека, с именем которо­го связывали надежды на модернизацию России. Пос­ле убийства Столыпина реформистские тенденции как бы по инерции еще некоторое время присутствовали в деятельности правительства В.Н. Коковцова, но очень скоро исчезли.

Каковы же результаты столыпинских реформ?

В плане широкой политической перспективы попыт­ку социальной модернизации страны на их основе мож­но считать неудавшейся. Практически из всего пакета реформ началась лишь реализация аграрной и было введено страхование для ряда категорий рабочих. Обыч­но о результатах реформ Столыпина, их воздействии на облик страны судят по общим итогам аграрной рефор­мы. К 1915 г. из общины вышло 26% крестьянских хо­зяйств, при этом больше половины крестьян, получив землю в собственность, поспешили продать ее. На на­дельных и купленных крестьянами землях было образо­вано 392 тыс. хуторов и 995 тыс. отрубов. На 10% увели­чилась площадь посевных площадей, урожайность зер­новых в целом по стране выросла с 39 до 43 пудов с десятины, общий сбор хлеба увеличился примерно на четверть. В ходе реформы было создано около 8 тыс. крестьянских потребительских обществ, около 5 тыс. сельскохозяйственных обществ.

Оценивая эти технические результаты реформы, западные историки отмечают, что она носила в целом прогрессивный характер, но для ее реализации в пол­ном объеме не хватило времени. В советской историо­графии эти же цифры свидетельствовали о провале реформы. В конце 1980-х — начале 1990-х гг. некото­рые российские публицисты стали во многом идеали­зировать и самого Столыпина.

Оценивая непредвзято сегодня аграрную рефор­му, мы должны признать, что она носила прогрессив­ный характер, но из-за внутренней противоречивости и в конкретной обстановке начала XX в. в России прак­тически не имела шансов быть реализованной в пол­ном объеме.

Во-первых, рамки реформы были ограничены кре­стьянскими наделами, правительство любыми путями пыталось сохранить помещичье землевладение.

Во-вторых, реформа требовала не только времени, но и солидной финансовой поддержки. В 1908— 1914 гг. на поддержку помещичьих хозяйств правительство за­тратило 987 млн. руб., а на землеустроительные нужды и помощь крестьянам в стране нашлось только 56,6 млн. руб. Между тем накануне Первой мировой войны кре­стьяне производили (по стоимости) 92,6 % сельхозпро­дукции, а помещики — лишь 7,4 %. Экономически эф­фективнее для страны была бы, разумеется, поддержка крестьянских хозяйств.

В-третьих, несмотря на прямое давление правитель­ства, насаждение хуторов и отрубов от Польши до Си­бири, общину разрушить не удалось. Патриархальное по менталитету российское крестьянство капитализма не приняло. Общинные традиции оказались сильнее стремления к индивидуальному хозяйству. В стране, по переписи 1916 г., насчитывалось 14,6 млн. крестьянс­ких хозяйств, и 1,3 млн. хуторов в их составе не могли создать в деревне мощный социальный строй собствен­ников. Отношение в крестьянской массе к «новым хо­зяевам» было в целом негативное.

В-четвертых, реформа проводилась бюрократичес­кими методами, сопровождалась насилием, зачастую ре­ализация правительственных установок на местах дис­кредитировала саму реформу. В ходе реформы в город ушло более 4 млн. крестьян, что привело к снижению зарплаты квалифицированных рабочих, росту их недо­вольства. Эмигрировало из страны около 1,5 млн. чело­век. В условиях реформы армии и флота и подготовки к войне российская промышленность оказалась не в со­стоянии удовлетворить потребности внутреннего рын­ка, возник стихийный дефицит железа, цемента, строй­материалов.

В 1909 г. в интервью саратовской газете «Волга» Столыпин заявил: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Столыпин не получил, да и не мог получить этих так нужных ему 20 лет покоя.

С реформой правительство опоздало примерно на 25-30 лет.

Попытки Столыпина осуществить реформы без глубокой демократизации общественной жизни, не затрагивая основ самодержавного строя, были обрече­ны на неудачу. Даже такой горячий поклонник Столы­пина, как П.Б. Струве, уже в 1909 г. отмечал: «Именно его аграрная политика... стоит в кричащем положении с его остальной политикой. Он изменяет экономичес­кий «фундамент». В то время как вся остальная поли­тика стремится сохранить в возможно большей непри­косновенности политическую «надстройку» и лишь слегка укрепляет ее фасад».

Еще более резко оценивал столыпинские рефор­мы В.И. Ленин: «Столыпин, — писал он в октябре 1911 г., — пытался в старые мехи влить новое вино, старое самодержавие переделать в буржуазную мо­нархию, и крах столыпинской политики есть крах царизма на этом последнем, последнем мыслимом для царизма пути»²⁰.

Эти оценки были даны в то время, когда столыпин­ская политика модернизации еще продолжалась, но факты ее краха стали очевидными для многих поскольку:

■ либерализм в экономике несовместим с отсутстви­ем демократии в социально-политических отноше­ниях;

■ произошла недооценка устойчивости традиционно­го уклада;

■ ставка была сделана исключительно на реформы «сверху»;

■ деятельность реформаторов имела консервативно-охранительное направление;

■ свою роль сыграла личность самого монарха как яр­кого приверженца особого пути развития России.

К сожалению, возможность эволюционного разви­тия России реализовать не удалось.

Таковы в общем виде столыпинские реформы и их судьба. Опыт их подготовки и вытекающие из этого уроки представляют несомненный интерес для совре­менных реформаторов. А уроки эти заключаются в следующем:

1) реформы в России должны проводиться быстро, иначе обречены на неудачу;

2) реформы не должны приводить к снижению жиз­ненного уровня основных слоев общества;

3) любые преобразования в стране должны отвечать ментальное™ российского общества.

Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 20. С. 329.

Политические изменения в стране, и прежде все­го введение Думы, столыпинские реформы были серь­езной попыткой преобразований, которые могли при­вести к изменению цивилизационного развития Рос­сии. Однако вследствие «запоздалости», противоречи­вости и непоследовательности эти преобразования при всем их объективно прогрессивном характере не при­вели к системным изменениям и не смогли предотвра­тить социальных катаклизмов 1917 г.

Дата добавления: 2015-07-24