Глава 11. — В идеале надо жить, воспринимая себя собственным подопечным

— В идеале надо жить, воспринимая себя собственным подопечным, — говорил Хунсаг Даше. — Восточная философия называет такое состояние «постоянным присутствием», а все медитационные техники сводятся к тому, чтобы в конечном счете научиться жить в нем постоянно. Представь себе, что мир — компьютерная игра, квест. А мы как будто бы управляем персонажами квеста. От нас не зависит, за какого персонажа мы будем играть, — его нам выдают. Как и реальность вокруг персонажа. В ходе игры реальность можно менять, персонажа — нет. Кому-то достаются простые персонажи — те, за которых играть просто. Это здоровые, красивые люди, родившиеся в обеспеченных семьях. Кому-то — сложные, те, за кого трудно играть. Больные, инвалиды, дети нищих. Смысл игры — чтобы персонаж был счастлив, находился в гармонии с собою и постоянно развивался. А еще, по возможности, был здоров и долго жил. Правда, иногда все-таки персонажа в ходе игры неожиданно меняют (то есть в нашем случае человек умирает), и игроку выдают другого персонажа или вообще переводят на следующий уровень. Счастье, внутренняя гармония и развитие персонажа — основной приоритет игрока. От этого зависит, какого персонажа получит игрок в следующей игре. В ходе игры вам будут мешать. Собственно, ход игры и состоит в том, чтобы достойно проходить микроуровни. Персонажа будут стараться не выпустить в финал. Его станут искушать, разорять, отнимать у него людей, вещи, не пускать туда, куда он мечтает попасть больше всего на свете. Его будут пытаться по мелочам вывести из равновесия: например, наступать ему на ноги в метро, часами не приносить заказ в кафе, не перезванивать, хотя и обещали, безвозвратно одалживать деньги. Ему будут изменять, его будут подставлять. Но задача игрока — не допустить, чтобы с каждым таким «ударом судьбы» персонаж слабел, и в каждой новой ситуации придумать для него стратегию, усилить его. Хорошо, если «сложный» персонаж достался классному игроку — такой будет с блеском вести подопечного по жизни. С таким блеском, что о персонаже начнут говорить с придыханием. На любом форуме есть подобные рассказы: «В мою подругу все влюблены, хоть у нее диабетическое ожирение и прыщи»; «Мой знакомый рос в детском доме, а теперь у него своя крупная компания». Когда сложный персонаж достается неопытному и глуповатому игроку, дело безнадежно. Игрок позволит персонажу еще до совершеннолетия нанюхаться клея, поучаствовать в ограблении или влезть в пьяную драку. Конечно же персонаж выйдет из игры. Иногда неопытный или глуповатый игрок умудряется вывести из игры даже «простого» персонажа. Игрок видит, насколько хорошо устроился персонаж, и считает, что можно особенно не напрягаться, не играть. А неуправляемый персонаж тоже участвует в игре. Но у него свои приоритеты — объедаться, целыми днями смотреть глупое кино, нюхать кокаин, заниматься любовью с кем попало. Виртуозным игрокам, Магистрам игры, интереснее работать со «сложными» персонажами. Каждый человек должен подумать о том, за кого он играет на данном уровне. И заодно оценить себя — что он за игрок, не пора ли ему повысить квалификацию. И вот такая ситуация. Может быть, его персонажа всего лишь подрезали в пробке, а он рыдает, потрясает чахлыми кулачонками и угрожает судом… Может быть, от него всего лишь ушла жена, а он собирается повеситься… Может быть, его всего лишь разорили, а он начал спиваться… Все это значит одно: такой человек — плохой игрок. Ему даже мешать не очень интересно, ему так, слегка, мажут побелкой стул, чтобы посмотреть, как он забавно злится. Немного провоцируют, а он послушно ведется, марионетка. Поэтому самое важное, Даша, сохранять самообладание. Что бы ни произошло. Всегда быть спокойным и ровным. Оценивать ситуацию как бы со стороны. Как будто ты сама вовсе не имеешь к ней никакого отношения. Без самообладания магия невозможна, запомни раз и навсегда.

— Не нужны литые мышцы и крепкие сухожилия тому, чья воля сильна. В пятидесятые годы жил один старик, — рассказывал ей Хунсаг, — который тяжело заболел и остался обездвиженным. Только глаза его продолжали жить, тело же обмякло и превратилось в тюрьму для его измученного этой статикой сознания. Кормили его через трубку и ставили бесполезные капельницы, и с каждым днем старик все больше врастал в диван, как гриб-паразит врастает в древесную кору. Дети отдали его в дом инвалидов. Спина у больного начала гнить, но тот даже боли не чувствовал. Врачи хором объявляли его безнадежным, а родственники только и ждали, когда несчастный отмучается. Но сам старик ни разу не заплакал. Потому что точно знал: наступит день, когда он выйдет на улицу. Ведь у него была воля. Только воля и была, больше не осталось ничего. Но воля такая, сила которой неведома врачам. Каждый день, с утра до вечера, больной отдавал каждой клетке своего тела приказание ожить. Иногда он злился, иногда чувствовал что-то, похожее на панику, но каждый раз ему удавалось быстро прийти в себя. Старик понимал: стоит один раз опуститься, как покатишься вниз, по предсказанному докторами сценарию. И вот спустя три года, когда любой другой давно бы отчаялся, ему удалось пошевелить пальцами на ноге. С тех пор он пошел на поправку, а через какое-то время действительно начал ходить. Знал я еще одного человека, тот был рыбаком. Однажды он вышел в открытое море с товарищем, и начался шторм. Лодку перевернуло, обессиленных рыбаков унесло далеко в океан. Когда море успокоилось, они даже не могли понять, в какую сторону плыть, берегов-то не видно. И товарищ рыбака быстро отчаялся. Сначала начал молиться, потом принялся проклинать того, кому молился. Затем плакал как дитя. И никакие слова не могли его успокоить. К концу дня он пошел ко дну. А рыбак продолжал плыть. Он точно знал, что если не потеряет дыхания и чувства направления, то рано или поздно куда-нибудь доберется. К вечеру третьего дня его заметили с грузового судна. Рыбак остался жить, потому что таково было решение его воли. Воля — первооснова магии, хотя и не обязательная ее составляющая. Интеллект, воля, намерение и умение чувствовать тонкие миры — вот база настоящего мага.

Рассказ Хунсага вроде бы показался Даше вдохновляющим. Тем более, что ей не надо было оживлять парализованные конечности или бороться со стихией. Ее задачу Хунсаг охарактеризовал как простейшую: сбросить стакан со стола, не прикасаясь к нему руками, одним взглядом.

Девочка гипнотизировала стакан уже больше двух часов, но ничего не изменилось.

Через сорок пять минут должен был вернуться Хунсаг, и Даша начала паниковать, — все же это была жестокая игра с жизнью на кону. Ведь ясно же: Хунсаг мягок с нею лишь до той поры, пока она ему интересна.

Старалась Даша изо всех сил. Прочла все книги, которые были ей предложены, — Блаватскую (переписанную от руки Хунсагом, немного упрощенную), Книгу Соломона, Коран, Библию, Упанишады. Прочитала главы из Канта — там, где он отвергает существование высших сил и взамен обожествляет человеческое сознание, из Фихте, который считал, что «нет ничего, кроме личного я», из Людвига Фейербаха, считавшего, что человек — создатель, а Бог — создание. «Любовь бога ко мне есть лишь обоготворенная любовь к себе», — бормотала Даша, стараясь правильно уложить в сознании такие сложные для ее возраста понятия.

А еще прочитала Штирнера, который был скромным преподавателем школы для девочек и писал, что пороки существуют только для того, кто борется против них. «Когда мир становится мне поперек дороги, я поглощу его», — записала Даша в тетрадь, которую выдал ей Хунсаг.

И Ницше — безусловно, было много Ницше. «Ты должен создать высшее тело, ты должен создать создающего». «Умерли все боги, так пусть будет жить сверхчеловек».

Среди книг имелся и роман и «Преступление и наказание», так же выборочно переписанный от руки. Красным карандашом был подчеркнут момент, когда Раскольников доказывает судебному следователю права выдающихся людей переступать через моральные препятствия.

Она прочла «Диалоги о естественной религии» Давида Юма и какие-то современные теории позитивных психологов, которые показались ей детским лепетом по сравнению с тяжеловесными текстами, сражающимися с нею, как драконы.

Чтением Даша не ограничилась. Она больше не жаловалась на голод, хотя кто бы знал, как это оказалось трудно. В ее семье не было культа еды, богемная мать никогда не кормила дочку по режиму. Еда воспринималась приятной пунктирной линией, сопровождающей жизнь, и девочка часто перекусывала на ходу, ела что попало. Но когда ее перевели на обычный рацион лесной деревни — травы, коренья и орешки, она вдруг почувствовала, что мысль о кусочке обычного хлеба или карамельке заставляет увлажниться глаза.

Лада, конечно, воспользовалась случаем — сама она называла это испытанием прочности, но Даша понимала, что руководит ею не желание воспитать сильного воина, а зависть, ревность, ненависть и надежда, что однажды Даша сорвется и разочарует Хунсага. Короче, Лада пекла чаще обычного. В доме так одурманивающее пахло теплым сладким тестом, что хотелось выть. Пирожки и ватрушки — такие свежие, дышащие, теплые, румяно-золотистые — всегда лежали на столе, накрытые тонким льняным полотенчиком. Руку протяни — и попадешь в запретный рай. Даша старалась чаще бывать вне дома, но по ночам ей снились пряничные домики и колдунья, ласково зовущая из окна.

Когда книги были изучены, Хунсаг начал давать ей первые задания. Он научил ее расслабляться — поступательно «отпускать» одну часть тела за другой, пока организм не погрузится в глубочайший надежный качественный сон. Это умение очень пригодилось — из-за вечно пустого желудка девочка почти потеряла сон. Он научил Дашу задерживать дыхание на восемь минут — та сначала боялась, но выяснилось, что все не так трудно, если доверчиво и старательно следовать его указаниям. Хунсаг был хорошим учителем — терпеливым и грамотным. Даша быстро втянулась. Никогда в жизни ей не было так интересно, никогда и ничего до такой степени не увлекало ее.

Она научилась так имитировать голоса лесных птиц, что те начали ей отвечать. Научилась находить травки, снимающие боль. Предсказывать погоду. Читать простейшие мысли: Хунсаг рисовал на листе бумаги что-то простое — яркий треугольник или схематичный автомобильчик, а Даша пыталась угадать, что учитель имел в виду, и почти никогда не ошибалась.

Девочка видела, как радуется Хунсаг, когда у нее все получается, и отчего-то радость была, как ялтинский сентябрьский пляж, обнимающей и теплой.

Ее положение в деревне изменилось. Если раньше на нее в лучшем случае не обращали внимания, то теперь при приближении девочки все почтительно опускали глаза, как будто бы та была коронованной особой. Даже Лада со временем перестала дразнить ее вслух, хоть и позволяла себе недобрые взгляды.

Сперва Даше было неловко, а спустя какое-то время стало даже лестно. Она всегда ощущала себя обычной девчонкой — и вдруг взрослые люди едва ей не молятся, ловят обрывки ее слов и стараются угодить.

Только вот чертов стакан никак не поддавался.

Обычный граненый стакан, но он мог испортить ее жизнь, точно мрачный артефакт черной магии. Даша смотрела на него исподлобья и прямо, представляла, как стакан срывается со стола, летит на пол и разбивается на сотни поблескивающих стеклянных брызг (Хунсаг учил ясно видеть желаемое уже свершившимся)… Ничего не помогало.

— Не получается? — раздался спокойный голос из-за ее спины.

Он всегда подходил бесшумно.

Даша была вынуждена с досадой покачать головой.

— Ладно. — Приблизившись, Хунсаг погладил ее по волосам. — Да, задание сложное. Но… Вот, смотри.

Усевшись на стул напротив нее, он вперил взгляд в стакан, и так прошло несколько минут. Даша уже начала скучать, как вдруг на лбу мужчины выступили мелкие капли пота, и она поняла, вернее, почувствовала: сейчас что-то произойдет. Ей стало жарко, как будто бы остановившийся взгляд учителя был адресован не только стакану, но и отчасти ей самой. В голове как будто надули воздушный шарик, заложило уши, Даша подняла руки, чтобы потереть глаза, — а в итоге пропустила момент, когда невидимая рука отшвырнула стакан в сторону и тот раскололся на мелкие кусочки.

Головная боль тут же ослабла, а затем и вовсе покинула ее.

— Это… чудо, — выдохнула потрясенная Даша.

— Чудес не существует, — улыбнулся Хунсаг. — Только неисследованные возможности. Что ж, раз не сумела разбить стакан, хотя бы собери осколки.

Однажды Хунсаг привел к Даше какого-то парнишку, совсем юного. У того были мечтательные голубые глаза и детская ямочка на подбородке. Казалось, он не отдает себе отчета, где находится, почему вокруг него — лес и какие-то незнакомые люди, почему кто-то с ним ласков, а кто-то равнодушно проходит мимо. Взгляд его был туманным.

Даша, конечно, поняла, что тут не обошлось без отвара, каким когда-то опаивали и ее саму. На секунду ей стало жалко бедного одураченного юношу, улыбавшегося ей с олигофрени ческой приветливостью. Но она отогнала эти мысли. Все последние дни Хунсаг внушал ей, что есть люди, которые толкают мир вперед, и другие, которые тормозят развитие. Если конец света когда-нибудь случится, то только из-за них, последних. Поэтому первые (к коим относятся и он сам, и Даша), конечно по возможности, не должны причинять представителям чуждого лагеря зла. Но если встанет вопрос: выбрать жизнь одного или другого, предпочесть нужно, разумеется, того, кто почти относится к новой, более развитой расе. Человек новой расы должен относиться к человеку старой расы примерно так, как люди относятся к домашнему скоту. Заботиться, не обижать понапрасну, но точно знать, что однажды гусь отправится прямиком на рождественский стол, и ничего трагического в том нет, потому что таково его предназначение.

— Это Виктор, — небрежно представил юношу Хунсаг. — Впрочем, можешь и не запоминать, он тут ненадолго. Сегодня вы будете работать вместе.

— Он… тоже ваш ученик? — немного удивилась Даша.

— Что за ерунда, — мягко улыбнулся Хунсаг, — нет, разумеется. Ученик — ты. Виктор — дидактический материал.

— И что же… что я должна делать? — Даше стало не по себе.

— Сегодня я научу тебя «пить» других людей, — спокойно сказал учитель. — Может, когда-нибудь случиться так, что твои силы неожиданно кончатся. И ты должна знать, что ничего страшного в том нет, потому что вокруг полно тех, у кого можно позаимствовать немного энергии. А теперь сделай дыхательные упражнения, те, которые я показывал. Желательно делать это перед каждой практикой.

Хунсаг с удовлетворением наблюдал за тем, как Даша дышит.

С каждым днем он убеждался, что не зря они привели девочку в лесной городок. И не зря ему сразу показалось, что над ее головой видно едва различимое голубоватое свечение — то, о чем когда-то рассказывал ему в революционном Петрограде давно умерший его спаситель — тот, благодаря которому Хунсаг в конечном счете и стал собою. Даша была способна — едва ли не более способна, чем он сам. И еще у нее словно дверь была в самом сердце — всегда безалаберно распахнутая. Девочка открыто принимала в себя мир, и это могло бы плохо кончиться, если бы ей не встретился такой наставник, как он. А еще Даша была старательной и послушной. Хотя голова ее еще замусорена моралью, принятой у людей, — Хунсаг замечал, с каким тщательно скрываемым ужасом ученица принимает его воззрения (которыми, к слову, он делился весьма дозировано, приучая ее постепенно). Да, с ней требовалась ежедневная кропотливая работа, но самое главное — Хунсаг видел в глазах ее интерес и такую жажду постигать мир, что иногда даже начинал испытывать к девочке то, чего не испытывал никогда в жизни, — отцовские чувства. Хотелось протянуть ей руку и вести ее к истинам, которые открылись ему. Не исключал он и мысли, что когда-нибудь подросшая Даша станет ему женой, к тому времени уже догнав, а может, и превзойдя его по способностям. Два сверхчеловека, новые Адам и Ева, истинные начинатели новой человеческой расы… Через два с небольшим года Даша теоретически сможет родить, но Хунсаг не будет настаивать — вокруг и так полно плодородных самок. Он будет ждать столько, сколько потребуется.

— Вытяни к нему ладони, — скомандовал учитель. — Представь, что из глаз его струится золотой свет. Струится и падает тебе на руки. Медленно вдыхай воздух, но представляй, что дышишь ладонями. Как будто бы воздух через ладони, а не через легкие входит в твой организм, и вместе со светом ты вдыхаешь силу, чистую энергию, которая постепенно наполняет все твое существо.

Даша сделала все, как Хунсаг велел.

Сначала ничего не происходило. Перед нею просто стоял несчастный и не понимающий своей участи одурманенный мальчик Виктор, а она тянула к нему ладони, чтобы отобрать то, что принадлежало ему одному. Ей было немного стыдно, и Даша мысленно просила у него прощения, хотя в глубине души и понимала, что чувство вины мешает ей сосредоточиться. Но потом она вдруг почувствовала, какими горячими стали ее руки, тепло потекло от ладоней к плечам, а потом и дальше. Голова вдруг стала легкой, захотелось глубоко втягивать в легкие теплый воздух и смеяться. И еще почему-то танцевать. Девочка зажмурилась. Перед глазами вдруг заплясали разноцветные воздушные шарики. Это было прекрасно, прекрасно…

— Даша! Даша!

Она вдруг почувствовала, как кто-то грубо трясет ее за плечо, и сначала попыталась сбросить настойчивую руку, но потом все же с неохотой открыла глаза.

Перед ней стоял Хунсаг, глядел на нее удивленно. Мальчик Виктор лежал чуть поодаль, и лицо его было белее мела.

Даша постепенно приходила в себя, с ужасом осознавая содеянное.

— Я его… Он… умер? — Последнее слово она почти прошептала.

Хунсаг ответил не сразу.

— Ну что ты. Конечно нет. Сейчас я дам распоряжение, и его откачают. Но ты… Признаться, ты меня приятно поразила. Я не ожидал.

Дата добавления: 2015-07-24