Психология. В основе этого величайшего из подвигов, доступных человеческим силам

В основе этого величайшего из подвигов, доступных человеческим силам, лежит прежде всего сознание той страшной виновности пред Богом, какая не только не позволяет чуткой душе пользоваться никакими благами на земле, но и обязывает ее страдать и сораспинаться Христу. «И воздух тот, которым дышишь Ты, считаем мы стяжанием неправым», – вот идея этого подвига. Сущность же его заключается в добровольном принятии на себя поношений и поругании в целях довести смирение, незлобивость и кротость до предельной высоты и развить в себе любовь даже к своим врагам и гонителям. Это – беспощадная борьба не с грехом только и страстями, а с их источником, борьба с самолюбием в его тончайших, неуловимых проявлениях. В сущности говоря, даже лучшие, наиболее нравственно развитые люди не замечают того, что основывают все содержание своей жизни и характер взаимоотношений с другими на отношении лично к себе. Жить так, чтобы снискать себе расположение и любовь окружающих, прожить жизнь так, чтобы оставить после себя добрую память, все это азбука общежития, с которой знакомятся, вступая в жизнь… Вот почему даже лучшие, наиболее смиренные люди, далекие от славолюбия, гордости, или тщеславия, в то же время чрезвычайно чувствительны к тому отношению, какое к ним питают окружающие. Стремление заслужить любовь окружающих, приобрести доверие и уважение со стороны возможно большего числа не только не считается греховным, а, наоборот, признается естественным и является часто одним из главных побудительных мотивов к деятельности, дающей этим людям наибольшее нравственное удовлетворение. Отсюда понятно, что малейшее недоброжелательство, незначительная клевета, недостаточное признание их нравственной стоимости, заставляет этих людей, а таких большинство, опускать руки, терять точки опоры и нравственное равновесие и чувствовать себя заброшенными и покинутыми… Настолько велика зависимость среднего человека от общественного мнения.

Психология таких гигантов духа, как «юродивые», совершенно иная.

Они знают, что в основе даже такого чувства, как нравственное удовлетворение, лежит часто самолюбие; что нередко нравственное удовлетворение черпается из нечистых источников и служит не наградою совести, а результатом компромиссов с нею. Они видят, какою ценою и путем каких нравственных преступлений приобретается часто любовь со стороны других. Угождение людским страстям, непротивление злу, поругание правды и подмена ее требованиями момента являются часто той почвой, какая создает наибольшую популярность между людьми, питает их тщеславие и самолюбие, рождая все большую зависимость от общественного мнения. Не замечая того, насколько такая почва шатка, люди вступают на нее тем охотнее, чем громче рукоплескания толпы, и скоро делаются жертвой этой толпы, отнявшей у них, взамен своих рукоплесканий, способность даже незначительного нравственного сопротивления. Самолюбие все глубже погружает их в сферу нравственного безразличия, и мнение окружающих становится законом их совести…

«Юродивые», наоборот, думают не о том, чтобы снискать себе любовь и расположение, или оставить добрую после себя память, а о том, чтобы прожить жизнь без малейших уступок неправде, и, потому, не только не считаются с общественным мнением, но бросают ему вызов, вызывают его на поединок и… всегда побеждают. Побеждают потому, что они неуязвимы и ничего уже не должны миру, ибо уже разорвали все связи с ним. Здесь источник того дерзновения, той смелости и силы, с какими «юродивые» обличают грех и борются с неправдой; здесь и причина того, что их так боится русский народ; здесь, наконец, и причина их чрезвычайных успехов… Одного появления «юродивого» бывает часто достаточно для массового пробуждения от греха, для нравственного возрождения греховного общества… Кто не знает юродивого Василия Блаженного, пред которым трепетал даже Царь Иоанн Грозный?!

Но, выполняя свою великую общественную миссию, юродивые преследуют и цели личного нравственного совершенствования… Само собою разумеется, что обе эти цели лежат в одной плоскости, и я бы не останавливался на каждой из них в отдельности, если бы достижение этих последних целей не связывалось бы с некоторыми особенностями, свойственными только «юродивым во Христе». Какими способами ведут юродивые борьбу с грехом? Эти способы и по форме, и по содержанию резко отличаются от обычно практикуемых. В противоположность тем, кто связывает успех борьбы с высотою своего личного авторитета, хотя бы такая высота была и наружной, «юродивые», наоборот, стараются казаться грешниками, скрывая от окружающих свою действительную нравственную высоту. Вот почему, когда они выступают в роли обличителей греха, их встречают насмешками, поруганиями и издевательствами. Им не верят, не признают за ними права обличать других, их гонят, преследуют до тех пор, пока не обнаружится вся дивная красота их нравственного облика, так тщательно скрываемая за обманчивою внешностью, пока Сам Бог не засвидетельствует их святость… Тогда одно вскользь брошенное слово их творит чудеса и перерождает грешника; но тогда же юродивые, скрываясь от славы людской, удаляются туда, где их никто не видит, где никто не считает святыми, чтобы в тишине и молитве снова предаваться тем подвигам, пред которыми в изумлении всегда останавливалась человеческая мысль.

Для чего это нужно, для чего эти добровольные бичевания и поругания, сознательно и умышленно вызываемые, эта маска безумия, какую носят «юродивые», эти суровые способы борьбы с личными и чужими грехами?!

Ответы на эти вопросы всегда останутся непонятными для тех, кто не представляет себе конечных пределов сознания своей виновности пред Богом, исключающих возможность пользоваться даже малейшими благами жизни при мысли о Распятом за нас Христе, приобщиться к страданиям Которого является уже потребностью чуткой, не знающей никаких компромиссов совести. Что дал Христос миру и что Он получил от мира, от людей?! Спасителю

негде было преклонить Свою усталую голову; Он видел вокруг Себя измену и предательство; нес на Своих плечах грехи всего мира; подвергался преследованиям и гонениям, поношениям и надругательствам, пока не был предан мучительной казни на кресте, одно представление о которой отнимает у чуткой совести право стоять в стороне от Искупительной Жертвы, а обязывает к страданиям, как выражению ее покаяния, виновности пред Богом. Могу ли я предаваться веселью и радости при виде страданий моих отца и матери?! А юродивые, равно как и прочие подвижники, всегда видели страдания Христа и никогда их не забывали. Распятый Христос всегда был пред их глазами, всегда был живым укором, всегда звал к Себе на Голгофу… И чем живее они слышали этот зов, тем радостнее шли ему навстречу и шли тем путем, какой всегда и во все времена был самым трудным и тяжелым. Легче идти ко Христу тем, кто имеет спутника, знающего дорогу, или не встречает препятствий на пути, и неизмеримо труднее двигаться между скал и ущелий, наполненных дикими зверями, готовыми в каждый момент растерзать вас. И юродивые шли именно этим последним путем, ибо считали греховным всякий иной путь… Легко казаться святым тем, кого признают таковым; но неизмеримо труднее удерживаться на определенной нравственной высоте тем, за кем не признается даже малейших нравственных качеств. «Юродивые» своим поведением и отношением к окружающим умышленно создавали себе такую почву, какая до крайности осложнила их борьбу с их личными грехами, но, в то же время доводила эту борьбу до конечных пределов, искореняющих самый источник греха. Они стояли уже на такой нравственной высоте, какая обязывала их вести борьбу с общественным мнением не тогда только, когда это мнение было против них, но и тогда, когда оно было за них, и эта последняя борьба была еще более ожесточенной, упорной и настойчивой… В первом случае была борьба с чужими грехами, во втором – борьба с личными страстями. И, убегая от славы людской, удаляя от себя поводы для признания за ними даже обычных качеств среднего человека, эти чистые люди жили в атмосфере гонений, насмешек и издевательств, подвергались поруганиям и побоям, крестясь крещением Христовым, разделяя чашу Христа…

Короче сказать, «юродивые», в противоположность грешникам, носившим личину святости, были святыми, носившими личину грешников.

Жизнь этих великих людей отвечает на вопрос, почему в Нагорной Проповеди отведено последнее место заповеди, обещающей блаженство тем, кого «поносят и ижденут и рекут всяк зол глагол». Потому, что для способности перенести клевету нужно выполнить сперва все предыдущие заповеди. Нужно ли говорить, что, под видом святых, носивших личину грешников, появлялись грешники, носившие личину святости, и что на этой почве создавалось много мистификаций и обманов со стороны тех, кто эксплуатировал веру народа!.. Нужно ли доказывать, что такое сложное явление, как «юродство во Христе», требующее для распознавания не только духовных познаний, но и духовного опыта, могло ввести в заблуждение даже иерархов, не говоря уже о светской интеллигенции, не сведущей в духовной литературе!

Вот почему, на поставленный в начале главы вопрос, я отвечаю определенным утверждением, что Петербургское общество, во главе со своими иерархами, отнеслось с доверием даже к «косноязычному Мите» не потому, что было духовно слепо, а, наоборот, потому, что чрезвычайно чутко отзывалось на всякое явление религиозной жизни, предпочитая ошибиться, приняв грешника за святого, чем наоборот, пройти мимо святого, осудив его.

Дата добавления: 2015-07-24