На блаженных островах

Плоды падают со смоковниц, они сочны и сладки; и пока они

падают, сдирается красная кожица их. Я северный ветер для

спелых плодов.

Так, подобно плодам смоковницы, падают к вам эти

наставления, друзья мои; теперь пейте их сок и ешьте их сладкое

мясо! Осень вокруг нас, и чистое небо, и время после полудня.

Посмотрите, какое обилие вокруг нас! И среди этого

преизбытка хорошо смотреть на дальние моря.

Некогда говорили: Бог, -- когда смотрели на дальние моря;

но теперь учил я вас говорить: сверхчеловек.

Бог есть предположение, но я хочу, чтобы ваше

предположение простиралось не дальше, чем ваша созидающая воля.

Могли бы вы создать Бога? -- Так не говорите же мне

о всяких богах! Но вы несомненно могли бы создать

сверхчеловека.

Быть может, не вы сами, братья мои! Но вы могли бы

пересоздать себя в отцов и предков сверхчеловека; и пусть это

будет вашим лучшим созданием!

Бог есть предположение; но я хочу, чтобы ваше

предположение было ограничено рамками мыслимого.

Могли бы вы мыслить Бога? -- Но пусть это означает

для вас волю к истине, чтобы все превратилось в человечески

мыслимое, человечески видимое, человечески чувствуемое! Ваши

собственные чувства должны вы продумать до конца!

И то, что называли вы миром, должно сперва быть создано

вами: ваш разум, ваш образ, ваша воля, ваша любовь должны стать

им! И поистине, для вашего блаженства, вы, познающие!

И как могли бы вы выносить жизнь без этой надежды, вы,

познающие? Вы не должны быть единородны с непостижимым и

неразумным.

Но я хочу совсем открыть вам свое сердце, друзья мои:

если бы существовали боги, как удержался бы я, чтобы не

быть богом! Следовательно, нет богов.

Правда, я сделал этот вывод; но теперь он выводит меня.

Бог есть предположение; но кто испил бы всю муку этого

предположения и не умер бы? Неужели нужно у созидающего отнять

его веру и у орла его парение в доступной орлам высоте?

Бог есть мысль, которая делает все прямое кривым и все,

что стоит, вращающимся. Как? Время исчезло бы, и все преходящее

оказалось бы только ложью?

Мыслить подобное -- это вихрь и вертячка для костей

человеческих и тошнота для желудка; поистине, предположить

нечто подобное называю я болезнью верчения.

Злым и враждебным человеку называю я все это учение о

едином, полном, неподвижном, сытом и непреходящем!

Все непреходящее есть только символ! И поэты слишком много

лгут. --

Но о времени и становлении должны говорить лучшие символы:

хвалой должны они быть и оправданием всего, что преходит!

Созидать -- это великое избавление от страдания и

облегчение жизни. Но чтобы быть созидающим, надо подвергнуться

страданиям и многим превращениям.

Да, много горького умирания должно быть в вашей жизни, вы,

созидающие. Так будьте вы ходатаями и оправдателями всего, что

преходит.

Чтобы сам созидающий стал новорожденным, -- для этого

должен он хотеть быть роженицей и пережить родильные муки.

Поистине, через сотни душ шел я своею дорогою, через сотни

колыбелей и родильных мук. Уже много раз я прощался, я знаю

последние, разбивающие сердце часы.

Но так хочет моя созидающая воля, моя судьба. Или, говоря

вам откровеннее: такой именно судьбы -- водит моя воля.

Все чувствующее страдает во мне и находится в темнице; но

моя воля всегда приходит ко мне как освободительница и вестница

радости.

Воля освобождает: таково истинное учение о воле и свободе

-- ему учит вас Заратустра.

Не хотеть больше, не ценить больше и не созидать больше!

ах, пусть эта великая усталость навсегда останется от меня

далекой!

Даже в познании чувствую я только радость рождения и

радость становления моей воли; и если есть невинность в моем

познании, то потому, что есть в нем воля к рождению.

Прочь от Бога и богов тянула меня эта воля; и что осталось

бы созидать, если бы боги -- существовали!

Но всегда к человеку влечет меня сызнова пламенная воля

моя к созиданию; так устремляется молот на камень.

Ах, люди, в камне дремлет для меня образ, образ моих

образов! Ах, он должен дремать в самом твердом, самом

безобразном камне!

Теперь дико устремляется мой молот на свою тюрьму. От

камня летят куски; какое мне дело до этого?

Завершить хочу я этот образ: ибо тень подошла ко мне --

самая молчаливая, самая легкая приблизилась ко мне!

Красота сверхчеловека приблизилась ко мне, как тень. Ах,

братья мои! Что мне теперь -- до богов!

Так говорил Заратустра.

Дата добавления: 2015-07-24