Из пережитого за границей

Начало первой мировой войны застало Станиславского в австрийском курортном городе Мариенбаде, где он находился вместе с М. П. Лилиной, В. И. Качаловым и Л. Я. Гуревич, помогавшей ему в изучении истории и теории театра. Впечатления о пережитом в Германии получили отражение в письмах Станиславского того периода. "Только что приехали в Берн после немецкого пленения и всевозможных романтических и мелодраматических приключений, которые следует изобразить на экране синематографа... После всего пережитого гонения, пленения и унижения ни о чем нельзя думать, как только о средствах вырваться из этой дикой Европы", -- писал он 8 августа 1914 г. Немировичу-Данченко.

В Беатенберге (Швейцария) Станиславский под свежим впечатлением делает записи о пребывании в немецком плену и посылает их в Москву, по-видимому, имея в виду возможность публикации. "Цель этого письма, -- писал он, -- намекнуть на то, что творится с нами, чтоб в России не думали, что мы здесь блаженствуем в Beatenberg'e, пока кругом льется человеческая кровь. Описать всего невозможно; пока можно лишь дать краткий перечень, curriculura vitae нашей злосчастной жизни". Эти записи Станиславского, не имеющие обращения и подписи, хранятся в архиве Н. Е. Эфроса в ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. В несколько сокращенном виде, подвергшиесь незначительной литературной обработке, они были опубликованы под заглавием "Из пережитого за границей" в газете "Русские ведомости" за 14,16, 20 и 25 сентября 1914 г. Позднее воспоминания Станиславского были перепечатаны в сборнике "В немецком плену" (изд. "Наши дни", М., 1915, стр. 81--98), с подзаголовком "Рассказ Станиславского". С измененным заглавием ("В немецком плену. 1914 г.") они печатались в сокращенном виде в "Ежегоднике МХТ" за 1943 г. (М, 1945, стр. 373--381).

Печатается по тексту сборника "В немецком плену". В комментариях приведены некоторые куски текста из первоначальной рукописи Станиславского (ГЦТМ, No 73551), не вошедшие в публикации.

О пребывании Станиславского за границей летом 1914 г. рассказывает в своих воспоминаниях Л. Я. Гуревич в сб. "О Станиславском" (стр. 137--155).

¹ В рукописи Станиславский вначале конспективно излагает события, предшествовавшие отъезду из Мюнхена 2 августа 1914 г.: "1) Тяжелый сезон Москвы, Петербурга и Киева. 2) Неудачное путешествие из Севастополя в Мариенбад. 3) Утомительное лечение и перелечение в Мариенбаде. 4) Первые слухи о войне и беспечное отношение к ним. 5) Тревоги, сменяющиеся надеждами локализации войны. 6) Частичная мобилизация Австрии и бегство предусмотрительных, которые считались трусами. 7) Прекращение движения поездов и выдачи билетов 8) Телеграмма В. И. Немировича-Данченко о скорейшем выезде. Тревоги и метания. 9) Объявление всеобщей мобилизации. 10) Полное прекращение телеграфа, телефона и железнодорожного сообщения. 11) Прекращение выдачи по аккредитивам. 12) Тревожные телеграммы о революции в Польше и России, о взрыве Варшавской цитадели, о бомбометателях и пр. 13) Нескончаемые манифестации, патриотические речи, песни, полупрезрительное отношение к русским -- одних и чересчур ласковое и покровительственное -- других. 14) Нестерпимая жизнь среди врагов и полная безвыходность. 15) Первый отправляющийся поезд из Мариенбада, драка за места и при сдаче багажа. Озверение людей. Полное отсутствие носильщиков и экипажей. Таскание своих багажей; постоянные пересадки, осмотры, перетаскивание ручных багажей. Потеря части ручного багажа. Путешествие в третьем классе среди недружелюбных взглядов и ежеминутных проходов поездов, воинственно настроенных. 16) Приезд в Мюнхен -- вечером. Отсутствие носильщиков. Странное оживление на станциях и на улицах. Расклейка объявлений о Mobilmachung {мобилизация (нем.). }. 17) Приезд в гостиницу. Презрительное отношение. 18) Оживление и большое внимание, направленное на нас в гостинице. Наивнее и грубое запугивание немцев. Грубость портье, прислуги и кельнера. Ужин среди любопытных взглядов. Вывеска плаката объявления войны. Сцена у лифта: толпа элегантных мужчин и дам, кричат, что Вильгельм не шутит. 19) Ужасная бессонная ночь среди сплошных пьяных победоносных криков, гимнов, военных песен на площади и под нами -- в ресторанах. 20) Следующий день -- воскресенье. Кельнер приносит утренний кофе и объявляет, что русские, не предупредив, перешли в наступление. Невыносимое отношение прислуги и мой разговор с грубым кельнером. 21) Его полное перерождение. Человек заговорил в звере. Дружба с кельнером и его покровительство, еще более оскорбительное. 22) Совещание с хозяином. Его сердечное отношение и приглашение оставаться. 23) Пустые, зловещие улицы воскресенья. Молчаливая поездка на автомобиле в русское посольство. 24) Секретарь Бубнов и его письмо за печатью посольства о подтверждении моей личности и о том, что я Кавалер Красного орла. 25) Пропажа багажа и хождение за ним на станцию Маруси и Качалова. 26) Совет хозяина не ходить в толпу, не говорить на улице ни на каких языках. 27) Визит тайной полиции -- предупреждение о законе о военнопленных. 28) Уличная сцена поимки и травли русского шпиона. 29) Встреча и приезд запоздавшей Гуревич. 30) Вторая бессонная ночь. 31) Ловля русских шпионов и охота за ними. Встреча с семьей Раппопорт и Исаченко (из Петербурга). Денежный кризис и образование общей кассы. Прекращение выдачи по аккредитивам и размена русских денег. 32) Совет хозяина -- как можно скорее уезжать. Приготовление к бегству. Последние поиски и находка части багажа. Трудности получения билета и последний поезд перед полным прекращением движения для мобилизации. За отсутствием денег -- билеты третьего класса только до Линдау, то есть до немецкой границы. Укладка вещей перед бегством. Обесценивание всего, кроме самого необходимого. Одевание в качаловское белье. Прислуга отказывается нас провожать на станцию. Добрый Hausknecht {дворник (нем.). } сжалился. Несем молча вещи на вокзал".

Далее следует почти полное совпадение печатного текста с рукописным, подвергшимся лишь незначительной литературной правке.

² "Дамы, то есть жена и Гуревич (мы все время путешествуем вчетвером: жена, Гуревич, Качалов и я, а остальные давно уже уехали из Мариенбада...), не могут удержаться от болтовни и потому шепчутся, как заговорщики, еще больше возбуждая подозрение. Я незаметно толкаю их ногой, а Качалов, прикрываясь потягиванием и зевотой, трагически шепчет, наклоняясь: "Kein Wort" {"Ни слова" (нем.). }... Жара нестерпимая, аккредитивы и паспорта варятся в бульонном соку собственного пота в жилеточном кармане. Жажда и голод, но страшно начать есть, так как гостиница, точно назло, уложила бутерброды в шикарную коробку. Наконец решаемся. Молча едим, прикрывая молчание усталостью и безразличием. Русские привычки и комфорт в еде, кажется, выдают наше происхождение" (ГЦТМ, No 73551).

³ Л. Я. Гуревич в своих воспоминаниях о Станиславском так описывает этот эпизод: "...в вагоне появляется германский офицер и, окинув взглядом всех присутствующих, грозно обращается к Станиславскому:

-- Из какой страны?

Холод пронизывает сердце.

Но Станиславский, стоя во весь рост, твердо отвечает с неподражаемым спокойствием и величием в осанке:

-- Из России.

Может быть, в нем сказывается в эту минуту самообладание великого актера, привыкшего побеждать в себе ненужный трепет нервов, но в голосе его звучит что-то глубокое: он чувствует себя в эту минуту представителем своей страны. Лицо офицера наливается кровью... Мы выходим на платформу с мелким багажом в руках. Константин Сергеевич крепко держит свой заветный маленький чемоданчик с рукописями... Какой-то офицер, торопя выходящую из вагона Лилину, с бешенством подносит к ее лицу револьвер" ("О Станиславском", стр. 148).

⁴ "Все были спокойны и очень гордо и с достоинством пошли за солдатами после того, как нас построили по парам" (ГЦТМ).

⁵ В документе, который был выдан Станиславскому русским консульством в Мюнхене, указывалось, что он был награжден Вильгельмом II орденом (во время гастролей МХТ в Германии в 1906 г.).

⁶ "Мы ели, насколько позволяли нам скромные средства, и лишь одна Маруся [М. П. Лилина. -- Ред. ],оскорбленная в лучших чувствах глумлением над человеком, отказалась от еды немецкой пищи и выдержала обещание. Она впервые стала есть, вступив на швейцарскую почву" (ГЦТМ).

⁷ "Она прослезилась, когда узнала, что мы волнуемся за детей, оставленных на родине" (там же).

⁸ На этом кончаются рукописные записки Станиславского, хранящиеся в ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. Рукопись последующих частей не обнаружена.

⁹ Э. Жак-Далькроз (1865--1950) -- швейцарский музыкальный педагог и композитор, создатель системы ритмического воспитания, получившей распространение в ряде стран. Свои эстетические и педагогические идеи Далькроз осуществил в созданном им в Хеллерау (близ Дрездена) Институте музыки и ритма.

¹⁰ Кандинский Василий Васильевич (1866--1944) -- художник, один из идеологов экспрессионизма. Работал главным образом в Германии, а с 1935 г. -- в Париже.

¹¹ "Симплициссимус" -- немецкий сатирический еженедельник, издававшийся в Мюнхене с 1896 по 1942 г. Графический стиль "Симплициссимуса" оказал влияние на карикатуру и книжную графику начала XX века. В первый период своего существования (до 1914 г.), журнал остро высмеивал Вильгельма II, немецкий милитаризм, нравы и мораль немецкой мелкой буржуазии.

¹² В записной книжке Станиславского за 1914 г. имеется следующий набросок: "Прощаясь с Германией, у меня не было дурных чувств к той Германии, которая создала ее настоящих культурных деятелей. Напротив, мне стало жалко моих друзей, среди которых родилась и воспиталась каста каких-то созданий, потерявших человеческие чувства. Ужасно, когда в семье есть сумасшедший, больной или урод. В военное время, я знаю, не надо говорить о доблести врага, на это есть другое время. Но не надо впадать в крайность, давая волю звериным чувствам. Можно дойти до варварства германских воинов, можно вызвать такое же варварское отношение и у нас к врагу, а это, как мы испытали на себе, очень вредно для нас же, русских, которые будут нести результаты нашей мести" (No 788, л. 92).

¹³ Бундесрат -- швейцарский орган исполнительной власти.

¹⁴ "Гебен" -- германское военное судно, в начале первой мировой войны вошло в состав турецкого флота. "Гебен" вместе с германским крейсером "Бреслау" орудовал в Черном море, обстреливая русское черноморское побережье. "В Турции было очень страшно. Особенно эпизод со встречей "Гебена", -- писал Станиславский Л. Я. Гуревич из Москвы 16 сентября 1914 г.

¹⁵ Станиславский прибыл в Одессу 13 сентября 1914 г. Таким образом, он мог быть в Москве не ранее 15--16 сентября, когда в "Русских ведомостях" уже были опубликованы два первых отрывка "Из пережитого за границей". Они были, по-видимому, отредактированы и подготовлены к печати без его участия. Последующие два отрывка, помещенные в газете 20 и 25 сентября, были или написаны лично Станиславским, или записаны с его слов и авторизованы им.

["НУЖНЫ ЛИ НАРОДНЫЕ ДОМА И ТЕАТРЫ?"]

Набросок статьи, написанный рукой З. С. Соколовой, по-видимому, под диктовку Станиславского. На рукописи имеются исправления карандашом, сделанные Станиславским. Датируется по содержанию предположительно 1915 г.

В период написания данной статьи Станиславский принимал участие в организации акционерного общества "Московские общедоступные театры", ставившего целью создать "по возможно дешевой цене просветительные и разумные развлечения всякого рода", в том числе четыре общедоступных театра на рабочих окраинах Москвы.

Публикуется впервые, по рукописи (No 1111).

¹ Имеется в виду любительский драматический кружок в селе Никольском бывш. Воронежской губернии, организованный в 1896 г. из крестьян и местной интеллигенции сестрой Станиславского Зинаидой Сергеевной и ее мужем К. К. Соколовым.

Станиславский присутствовал на спектаклях этого кружка летом 1901 г. и в дальнейшем оказывал ему организационно-творческую помощь. "Знакомым и крестьянам жму руки и еще раз очень благодарю за спектакли, -- писал Станиславский сестре 7 сентября 1901 г. -- Жду от тебя размеров сцены, тогда вышлю декорации и закажу отдельные пристановки. Напиши, какие важнее".

В советское время этот кружок превратился в театральный коллектив колхозной самодеятельности, в течение многих лет возглавлявшийся сельской учительницей Л. Ф. Тупиковой, которая сохраняла связь с З. С. Соколовой, а через нее и с К. С. Станиславским.

² Станиславский здесь вспоминает о крестьянине из села Макары бывш. Воронежской губернии Демьяне Андреевиче Щепкине. О нем он пишет и в книге "Моя жизнь в искусстве" (см. Собр. соч., т. 1, стр. 373).

Из письма сына этого крестьянина, написанного Станиславскому в 1926 г., можно судить о том огромном влиянии, которое оказывал Художественный театр на народного зрителя. Под впечатлением рассказов Д. А. Щепкина другие крестьяне также ездили в Москву смотреть спектакли МХТ. "Не удивляйтесь, Константин Сергеевич! Эти крестьяне (один из них совершенно неграмотный) хорошо разбирались в произведениях Горького, Кнута Гамсуна, Чехова, Достоевского..." -- писал Станиславскому И. Д. Щепкин. Это письмо заканчивается словами: "...Вашу тонкую, глубокую игру мы, крестьяне, чувствовали, понимали... Большое мужицкое спасибо Вам, дорогой Константин Сергеевич, за то хорошее, прекрасное, что дарили, сеяли. Ваши искания не напрасны" (Музей МХАТ).

³ Об этом упоминается в книге "Моя жизнь в искусстве" (Собр. соч., т. 1, стр. 166). Станиславский имеет в виду постановку "Отелло", осуществленную им в Обществе искусства и литературы в 1896 г.

⁴ Имеется в виду спектакль МХТ 1904 г., состоявший из трех драматических произведений М. Метерлинка: "Слепые", "Непрошенная", "Там -- внутри".

⁵ Лазарет при Московском Художественном театре был открыт в сентябре 1914 г.

Дата добавления: 2015-07-24