Темное озеро.

Где-то далеко мигнула звездочка и погасла. Черное бездонное небо завораживало, если долго смотреть, начинала кружиться голова. Говорят, если долго внимательно присматриваться к определенному участку неба, то можно, без всяких там биноклей и телескопов, увидеть пролетающий спутник. Видно, Колька не туда смотрел, как не старался, никаких спутников не засек. Лежать на крыше дровяника было удобно, особенно если заблаговременно разложить старый матрац. Июльская ночь теплая, по крышам гуляет легкий ветерок, отпугивая «эскадрильи» комаров, загоняя их в сумрачные ельники. Время было далеко за полночь, а сна ни в одном глазу: «а ведь собрался на рыбалку, аж в четыре утра, ей-богу просплю».

Бедная «Афина», круглые сутки сидеть, в местном информационном поле, такое, и врагу не пожелаешь. Мне и двух суток хватило, чтоб заработать зверскую мигрень, и это при моих то возможностях. Представляю, каково теоретику. Следопытам что, они ребята закаленные, всякое повидали, хоть и молодые. Он ведь – теоретик то, и в кошмарном сне, не мог себе представить, что его кабинетно-бумажный интерес к теоретическим изыскам столетней давности некой Василисы Меркуловой, обернется суровой реальностью. Да еще какой, совпадение по всем параметрам девяносто девять и девять десятых. И вот вам, пожалуйте: научная общественность в шоке, следопыты вообще ничего не понимают, они ведь, бедолаги по первоначалу, наткнувшись на данную вероятность, решили, что попали в свое прошлое, лет, эдак, на сто. Командор, как назло, был в отлучке, а когда вернулся, уже ничего нельзя было сделать, единственное, что оставалось, быстренько вмешаться. Он вытащил теоретика на свет божий, отряхнул от «пыли», заставил заткнуться энтузиастов немедленного контакта, сделал все, чтобы верх взяли сверх осторожные «ретрограды». Каких трудов ему стоило, среди этой публики, найти нескольких кандидатов, хоть отдаленно напоминающих упертых консерваторов, лучше не вспоминать. Очень трудно было убедить их ограничиться комплексной экспедицией. Руководство, разумеется, он, используя весь свой потенциал, и остатки обаяния, возложил на себя. Все, просто обалдев, от такого напора и наглости, ему уступили. Командору до сих пор, было тошно вспоминать, каким проходимцем ему пришлось стать, чтобы взять под контроль всю ситуацию. И вот, сиди теперь, тупо фиксируя, информацию с чужих спутников, пропуская через себя, все эти нечистоты, пропитываясь ими. Командор потянулся, сидя в кресле, и ладонями помассировал уставшие глаза. «Пора в бассейн, иначе башка треснет, буду нырять, пока в ушах не засвистит, и обязательно, чтоб вода похолодней. Продрогнуть, и под душ, горячий, а потом опять с вышки. Красота! А потом завалиться с хорошей книгой на диван, и уснуть незаметно, а утром, с чистой головой принимать решение».

Проспал он самым позорным образом, хорошо, что никому о своих планах не растрепал. Солнце уже начало заметно пригревать, ни о какой рыбалке не могло быть и речи, да и тетка сейчас «сфотографирует» и живо наладит за грибами-ягодами. Нельзя сказать, что Колька воспринимал походы за ягодами – грибами как тяжкую повинность, скорее наоборот. Повинностью для него была прополка грядок, это он ненавидел больше всего, к счастью тётка Дуня быстро это поняла. Лес для Кольки был чем-то большим. Он воспринимался им как нечто среднее между храмом и товарищем по играм, другом. Собственно, собрать грибов на обед, большого труда не составляло. До ближайшего осинника ходу было минут пятнадцать, но Колька двинулся совсем в другую сторону. Идти туда было дольше, но зато интереснее. Сначала надо было перейти через бревенчатый мост, поседевший от старости, пройти по тракту аж целый километр, а потом свернуть налево, в молодой березняк. Настоящий рай для грибника, пять минут и полная корзина, а дальше, можешь делать что хочешь, лучше всего не спеша, сделав большой крюк, дойти до тёмного озера. Идти до него было прилично, не меньше часа, поэтому, никто туда не ходил, других озер поближе хватало. Именно это, Кольке больше всего и нравилось. Озеро, было небольшое, метров сто пятьдесят в диаметре, вода в нем была холодная и темная. Наверное, из за большой глубины. Достаточно было два шага сделать от берега и уже «с ручками» и хоть Колька переплывал его по несколько раз, измерять глубину на середине, ему и в голову не приходило. Но это было его и только его озеро. Он, словно нашедший пиратский клад, держал это в тайне, никто не знал о его походах на озеро.

Темно синие глаза ее смущали Командора, она была моложе его праправнучки лет на двадцать, она была у него в подчинении, черт возьми. Но она была врач. И сейчас, сидя в кресле в мед.отсеке, вынужден был покорно принимать упреки от нее, словно провинившийся школяр:

- «Вы, Командор пример для всей команды, плохой пример. Думаете, если нарушаете режим, то это только ваше личное дело? Ошибаетесь, они ведь все, глядя на Вас, разболтались окончательно. И управы, ни на кого нет, вся ученая братия, и следопыты, просто игнорируют меня. А главный наш теоретик, так тот, и вовсе пригрозил запереть меня в мед.боксе, до конца экспедиции. Но ведь он уже третьи сутки не спит, сидит на стимуляторах, питается одной сухомяткой и кофе, заблокировавшись в своей каюте. Стыдно ведь, пожилой человек, академик, а ведет себя как ребенок».

- «Да уж, пожилой, черт бородатый, доберусь я до тебя! Притяну я тебя за твой «веник», ты у меня сам в боксе насидишься». Командор, потихоньку начал закипать, ему было жалко девчонку, -«попала в палату веселых и находчивых. Резвятся, молодцы, почуяли ветер свободы, адреналин в голову ударил. Будет вам адреналин, утонете в адреналине!»

В такие моменты, Командор, завидовал древним капитанам. Он живо представил себя стоящим на мостике, в треуголке, увешанный оружием, командующий зычным голосом, что-то вроде «всех на рею!». Кривая ухмылка невольно поползла по его лицу. Глаза ее стали черными. «Плохо дело, еще немного и девчонка взорвется, измотали мы ее своей простотой, просил ведь дать мне человека, поопытнее, да постарше. А эта пока оботрется, слезами изойдет, уж больно серьезная, прямо «классная дама» из старой гимназии».

«За смертью тебя посылать!» Тетка перебирала грибы, Колька отмалчивался и мрачно чистил картошку. «В кого ты только молчун такой, у нас в родне бирюки не водились». Она ворчала, вздыхала. Любила она это дело, говорить часами могла, и ей все равно было - слушают ее, или нет. Колька привык, и никак не реагировал. Тетка Дуня была хорошим человеком: не помыкала, в душу не лезла, не сюсюкала «сирота, сиротинушка разнесчастный». Кольке нравилось в деревне, народ здесь был все степенный, суеты не признавал, даже его сверстники резко отличались от городских знакомых. Спокойные, неторопливые, правда, с юмором туговато. Дрались редко, зато по правилам – двое дерутся, третий не влазь! Кольку не задирали, потому, как ростом не вышел, да и повода не было. Правда тетка, как- то, оговорилась, что закон есть такой – сироту не тронь! Поначалу это забавляло, будто в прошлое столетие попал, все казалось нереальным, никто не матерится, даже пьяные. Потом привык, и воспринимал как должное. Городское бытие вспоминал все реже, жалел только о потерянных друзьях и театральном кружке при доме пионеров.

Ужинали при свечах, в книгах часто так и пишут «ужин при свечах». Очевидно, предполагалось, что то романтичное, но в жизни всё проще – в двадцать два часа отключают дизель, и делай что хочешь. Раньше, при «проклятых коммуняках», до села была протянута линия электропередачи, но взошло «долгожданное солнце демократии», и линию, вместе с бетонными столбами, словно ветром сдуло. Мужики, в затылках почесали, по вздыхали, да вспомнили про старый дизель – генератор. И всё бы хорошо, да солярка по нынешнему времени «кусается», а денег, у дышащего на ладан, колхоза, кот наплакал. Сельчане особенно по этому поводу не переживали. Старые телевизоры давно все тихо скончались, а на новые, никто тратиться не торопился, других забот хватало. Кольку удручало то, что по вечерам теперь не почитаешь, керосин тётка берегла пуще глаза своего. Одно время спасал аккумуляторный фонарик, привезенный им с собой, но недавно сгорела лампочка, а новую можно было купить только в райцентре. Читать Колька начал давно, со второго класса. Начал со сказок, перечитал всё что мог, дошел до «Незнайки на луне» и сразу переключился на фантастику. Ему очень нравились космические приключения лихих спецназовцев, спасающих галактику от космических монстров разного калибра и наркобаронов с Андромеды. Родителям не очень нравился его выбор, они бы конечно предпочли классику, на худой случай поэзию. Но Колька в школе, от этого набора, заработал аллергию в тяжёлой форме, и заставлять его с их стороны было бы форменным садизмом. К тому же большинство его сверстников вообще книг не читали, предпочитая убивать время за компьютером в лучшем случае, поэтому родители решили не вмешиваться, мудро полагая, что количество рано или поздно перейдет в качество. Попав в деревню, Колька навсегда, как ему казалось, расстался со своими любимыми космическими супергероями, до ближайшего книжного магазина не меньше сотни километров, да и в карманах них с тёткой Дуней ветер свистел, какая уж тут фантастика. В клубной библиотеке лежало сплошное старьё сорокалетней давности. По началу Колька даже и не пытался найти, в этом «музее» что-то подходящее для себя, но голод, даже если он и книжный, не тетка. Пришлось ему сломить гордыню. Библиотекарь, он же зав. клуба на вид был ветхим и убогим, казалось, дунь на него и поднимется облако книжной пыли. Но дедок был не прост, и в фантастике настоящий дока. Он открыл Кольке мир совершенно другой фантастики. Нельзя сказать, что Колька раньше не встречал фантастику шестидесятых – семидесятых годов, на книжных развалах можно встретить кое-что и похлеще. Он даже несколько раз, из любопытства, пробовал почитать разных там: «Геннадиев Горов, Варшавских, Днепровых и прочих, Лукодьяновых», но все ему казалось пресным и слишком нравоучительным. Но полгода без чтива, сделали его менее разборчивым. И дед не казался уже ветхим одуванчиком, а больше смахивал на старого пирата, скрывающегося от королевских ищеек в глухом захолустье. Каждый раз, доставая с полки очередную книгу, он долго оглаживал её своими длинными худыми пальцами, словно диковину из сундука скупого рыцаря, рассказывал о ней целую историю, словно присутствовал при её создании.

В ангаре было людно и очень шумно, утренняя смена готовила челноки к запуску. Докторша уже здесь, глазищи в пол лица, его -командора высматривает. Вокруг неё, ясное дело, весь молодняк толчется, только что копытами не стучат – жеребцы! И, слава богу, всем не до него. Командор бочком, стараясь остаться незаметным, пробрался к своему челноку. Вчера вечером, он опрометчиво, пообещал докторше устроить всеобщее построение с последующим разносом. Командор очень надеялся, что она его с утра не найдёт, и он успеет уйти вместе со следопытами. И только, сидя в ложементе, он позволил себе не много расслабиться. «С каким бы удовольствием он поменялся б сейчас местами с любым из этих, беззаботно гогочущих, юнцов. Хотя в его положении тоже есть свои плюсы, на пример выбирать задания по своему вкусу. И запретить некому, командор чай! Разве что докторше, но для этого его ещё, сыскать надо. Ничего, побегает, ноги молодые. А мы пока «слетаем», где вы нас не достанете, куда ваш красивый носик не дотянется. Ну-ка спросим «Афину», что она нам приготовила на сегодня, дайка мне весь перечень, огласите так сказать весь списочек?» Видео картинка побежала по обзорному монитору, «Афина» медным голосом начала перечислять объекты тестирования. Командор запросил общую картинку. Картинка, в виде обоих полушарии, заполнила монитор, на них красными точками высветились объекты предстоящего рейда. Командор подумал, оставил северное полушарие, потом выделил Евразию, нашёл точку за Уралом, в Восточной Сибири. «Вот где глухомань, местечко что надо, тайга, озёра, реки, народу самый минимум, рай для отшельника. Решено, собираем чемоданы. И так, мадам, хочу вот сюда свои стопы направить».

-Отличный выбор. Надолго собрались?

-Не знаю Ваше Величество, это будет зависеть не от меня, вдруг встречу шикарную блондинку, затянется мой рейд лет на тридцать.

-Точнее, пожалуйста, особенно касательно «шикарной блондинки» голос «Афины» дрогнул.

- Ревнуете, мадам, а зря. Сами виноваты, игнорируете меня.

- Я с малолетками не связываюсь, да и не в моем вы вкусе. А будете и дальше меня отвлекать, могу по ошибке на Гималаи забросить, а там сейчас прохладно…

- Намек понял, - усмехнулся Командор. Даю вводную: рейд, предварительный срок - трое суток. Программа общая - сравнительное сканирование, легенда-турист, экипировку сама подберешь.

- Командор, на вас поступил запрос. Вас хочет видеть врач. Извините, это, конечно, не мое дело, но она «жаждет крови». Советую стартовать немедленно.

- Спасибо, «Афина», спасибо, девочка, век не забуду твоей доброты! Челнок мягко шевельнулся, монитор мигнул, сердце екнуло. И вот они, ёлочки – сосёночки шумят над головой.

На этот раз Колька проснулся раньше Злыдня, теткиного петуха. Петух был просто на загляденье, красавчик, переливался всеми красками словно павлин, злой только был, как черт. Кольку невзлюбил сразу, так и норовил сзади подкрасться и клюнуть. Пришлось заняться воспитанием. Военные действия с переменным успехом шли всю весну. Однажды ночью Злыдень, вместе со всем курятником, чуть не стал закуской для лисицы. На его счастье, Колька устроился спать на сеновале, и вовремя пришёл на помощь. После этого конфликт утих как-то сам собою.

Темень стояла – глаз коли, но тропа выделялась светлой полосой, позволяя Кольке уверенно двигаться по ночному лесу. Пару лет назад, если б ему предложили прогуляться по ночному лесу, он бы воспринял это, как плохую шутку. Сейчас же, если б не комары, всё воспринималось, сплошным сказочным сюжетом. За каждой ёлкой прятался леший, за каждым поворотом – избушка на курьих ножках. Вот только комары, будь они не ладны, тучи, миллионы, и все жаждут познакомиться с тобой поближе. И, если бы не одеколон «Гвоздика» и не березовая веточка, объели бы до костей. Озеро встретило его тихим плеском и туманом, укрывшим его, словно дымовой завесой, от чужого взгляда. Скоро рассвет, алым пламенем, сожжёт легкий туман, освободив для себя, зеркало озера. У Кольки было две закиднушки и одно удилище. Рыбак он был, так себе, но на Темном озере конкурентов не было, поэтому без добычи он никогда не возвращался. Сегодня везло как никогда, всего час прошёл, а в ведре полно пескарей в компании с двумя ершами и щукой в локоть длиной. Рассвело, и Колька понял, что везение закончилось. Прямо посреди его озера, в резиновой лодке, с удочками, восседал рыбак. «Турист, иж лодка разрисована, прямо игрушка ёлочная. Интересно, как он её сюда приволок, на горбу своём что ли? Однако каков битюг, полтора часа от тракта чапать, а лодочка в полцентнера будет». Конец сказке, озеро на двоих Колька делить не хотел, придётся дорожку на время забыть.

Облако автономных микродатчиков окутало озеро словно туман. Через час оно рассосётся и накроет площадь радиусом в пятьдесят километров. А пока можно побаловать себя рыбалкой, турист я или нет. Озеро Командору понравилось сразу, почти идеальный круг диаметром сто пятьдесят шесть и две десятых метра, глубина от пятидесяти сантиметров, до двадцати метров, экосистема почти в идеальном состоянии, применительно к данной эпохе, конечно. Гостя Командор засек, своим восприятием, километра за полтора. Явно не из местных, эмоциональный фон повышен на порядок, интеллектуальное развитие опережает физический возраст лет на восемь, хотя, восприятие действительности соответствует возрасту. «Везет, не успел начать, а провидение посылает мне такой подарок – вундеркинда. Общаться с таким одно удовольствие. Хотя, с его стороны особого желания знакомится, не чувствуется. Не любит паренек туристов, на дух не переносит, и видно не без основания. Здешним туристам я бы и сам ручонки поотрывал, рафинированные вандалы». Паренек тем временем, собрал удочки, улов, уложил в сетку с мокрой травой, и двинулся восвояси. В его сторону он так не разу и не посмотрел, все его существо, даже худенькая спина излучали полное неприятие. «Иди, иди приятель, через пять минут настроение у тебя улучшится, неприязнь испарится, а завтра любопытство приведет тебя обратно, к твоему любимому озеру. Вот тогда мы и познакомимся. Извини, что пришлось подправить твой эмоциональный фон, но это необходимо нам обоим». После рыбалки, Командор не спеша, растягивая удовольствие, приготовил уху, по старинному рецепту волжских рыбаков, попробовал – это было «что-то». Не хватало только хорошей компании. Потом искупался в озере, переплыв его пару раз, и побродив по дну, распугивая пескарей и прочую придонную живность, потом, расслабился в палатке на пару с телевизором. Надо было просмотреть все каналы, чтобы настроиться на местный информационный фон. Передачки, по большей части, были пустенькими, сплошные ток шоу для умственно отсталых, информационная составляющая на нуле. Очень редко, по некоторым каналам, проскальзывали аналитические передачи с потугами на интеллектуальную беспристрастность, эти были смешнее всех. «Бедная «Афина», каково ей переваривать эту белиберду круглые сутки на всех каналах, да ещё в глобальном масштабе. Ну, на то она и «Афина» - богиня мудрости, а вот аборигенам не позавидуешь, после такого изобилия информационного мусора, трудно остаться в здравом уме».

Таким счастливым Колька не был давно. Уходил с озера так, словно с другом навсегда прощался, а по дороге вся грусть развеялась, словно утренний туман. Заглянул в осинник, наполнил ведро грибами, завтрак обещал быть царским. Впереди был целый день, в лес идти больше не хотелось. Можно было спокойно дочитать «Обитаемый остров», вернее перечитать в третий раз. Колька ни как не мог оторваться от полюбившейся книги. Старый пират, в образе библиотекаря, давал ему две стопки журналов с продолжением, но ничего, кроме разочарования он не ощутил. Впечатление сложилось тягостное, как будто встретил старого друга через год, и не узнал – чужой. Все любимые герои из «Обитаемого острова» стали другими. В «жуке» они говорят другим языком, и ведут себя иначе. Максим стал типичным обывателем восьмидесятых годов двадцатого века, вялым, закомплексованным, не верилось, что такой мог рвануть гадючник, разбудить от сомнамбулы «Страну отцов», и спутать карты всем сразу. А куда Рада девалась?! Ведь она любила его. Разве мог её бросить Максим из «Обитаемого острова», не такой он был человек. А Максим из «жука», пожалуй мог. Про Сикорски вообще тошно говорить. Из волевого, хорошего мужика, в «жуке» сделали какого то маньяка. И вообще, пишут о «теплой, ласковой земле», а населена она истериками, эгоистами, мещанами и чокнутыми маньяками - учёными, за которыми нужен глаз да глаз. Единственным, светлым пятном среди этой публики смотрелся Айзек Бромберг, так и то, из него сделали шута и старого маразматика. А дальше ещё хлеще. Человечество, видите ли, у них разделиться должно. Те, кто инициировался, и получил целый набор новых свойств, уже не могли, видите ли, жить как остальные люди. А высокоморальное, коммунистическое человечество не придумало ничего лучшего, как предложить своим, отпочковавшимся собратьям, удалиться куда – нибудь подальше, с глаз долой из сердца вон. Ксенофобия в чистейшем виде, биология превалирует над моралью. Короче «Полдень 22 век» сменился сумерками, не долго счастье длилось. У Кольки не укладывалось в голове, как люди, с честью пережившие катастрофу «Далекой Радуги», могли так выродиться всего за одно поколение. Что–то здесь было не так. Тут у вас, уважаемые авторы, неувязочка получается, чем-то «ваши дети» перед вами провинились? Старый пират только посмеивался, слушая подобные речи от десятилетнего сопляка, очень его это забавляло. Он так соскучился по подобным разговорам, что порой забывал разницу в возрасте. Вскакивал с места, обзывал его полным кретином, приводил увесистые доводы и факты, а когда доводов не хватало, клялся всеми святыми и жаловался на судьбу, которая свела его на склоне лет со столь тупым читателем «смотрящим в книгу и видящим одну, только, фигу». Для него советские фантасты были святы. Колька вырос в другую эпоху, на других книгах, на веру ничего не принимал, а гибель родителей сделала его беспощадным в своих суждениях, не взирая на авторитеты. Как бы там ни было, советская фантастика сделала «свое черное дело», Колька невольно стал смотреть на окружающий мир через призму давно забытого мира, задумываться над вопросами, которые в его возрасте не задают, и что самое неприятное, делать выводы. Счастливее это его не сделало, скорее наоборот. Когда-то ему приснился сон о стране слепых, где он был единственным зрячим. Тогда это ему показалось забавным, иметь такое преимущество перед всеми. Сейчас, осознавая себя в какой-то мере прозревшим, он, ничего кроме отчаяния не испытывал. Очень трудно объяснить слепому, как красиво голубое небо, а чёрное, звездное ещё прекраснее. Общаться с окружающими стало совсем невмоготу. Колька мечтал встретить инопланетян, он бы душу заложил, что бы хоть одним глазом увидеть Звездного Человека. Спросить его: «как там, среди звёзд, чем живёте, о чем мечтаете?» Однако, это не мешало ему, с весёлым скепсисом, относиться к уфологическим изысканиям всевозможных контактёров, с их бредовыми воспоминаниями и теориями о зелёных человечках, НЛО, и прочей шелухой. Как правило, все эти изыскания, заканчиваются всевозможной изотерической чепухой о вселенском разуме и прочими поповскими байками. Старый пират, поэтому поводу имел свою теорию, он исходил из чистой логики.

- Как ты думаешь – спрашивал он собеседника – в данное время, в нашем регионе, работает хоть один агент иностранной разведки?

- С большой долей вероятности можно утверждать, что наверняка, хоть один, но есть – обычно отвечали ему.

-Вот именно, наверняка. Только пойди, возьми его голыми руками. Сколько труда надо положить нашим чекистам, что бы разоблачить такого субчика. Так он глубоко законспирирован. Некоторых то, так и не находят. Мы узнаём, только о тех, кто провалился. А вот теперь представь – представитель суперцивилизации, обогнавшей нас на тысячи, а может и миллионы лет технологически и биологически. Это все равно, что аборигенам из каменного века, сверхзвуковой истребитель шестого поколения, летящего на высоте двадцать километров, сбивать камнями. Так в этом случае, они хоть увидеть его могут, а в нашем и этого не дадут. Лови туман сачком. Нет, голубчики, контактеры, не станет он с вами в эти игры играть, не интересны вы ему. Мы ведь не инопланетян ищем, мы себя пытаемся увидеть, только более умными, могучими, все понимающими. Это в лучшем случае. А по сути того самого добренького старичка с белой бородой и нимбом, сидящего на облаке, и решающего за нас все проблемы. В худшем же, словно голливудские уроды, высматриваем рогатого с хвостом, опять таки озабоченного проблемами мирового господства. Нужны мы им, как собаке пятая нога.

Колька со всем соглашался, но уж, очень обидно ему было за человечество: «неужели мы и впрямь такие убогие и никчемные, разве нам было бы не интересно повстречаться с Египтянами, строящими пирамиду Ху-фу, или Эллинами, возводящими храм Артемиды. Не думаю, что они выглядели бы для нас убогими».

Командор спал под открытым небом. Конечно, можно было и не спать, но назвался груздем.… Ничего не поделаешь, в этом состоянии приходилось мириться с физиологией, хлопотно постоянно перестраиваться, окружающие могут не так понять, зачем людей нервировать. Комары его просто игнорировали, принимая за нечто не одушевленное. Он был большой притворщик, мог прикинуться кем хочешь. Ночной лес шумел кронами деревьев, где-то надрывалась неясыть, в камышах орали лягушки, в озере резвилась большая щука: «поймаю завтра за хвост, будешь знать, как сон перебивать, дня ей мало!» Утром он долго плавал под водой, но щуку так и не встретил: «хорошо спряталась, мерзавка, а жаль, славно могли подраться». Потом его позвала «Афина». Скучным голосом перечислила результаты зондирования по всем группам. Командор стоически вытерпел. Потом пришлось заняться своими непосредственными обязанностями, руководителя экспедиции, выслушать всех желающих, кроме докторши, не хотел портить себе настроение «сладкое на третье». «Кстати, как там она!»

- Смотрите-ка, забыла про меня, вот и славненько, не заболела случайно, нет, все-таки влюбилась, наконец. Говоришь, не мое дело, а ты то, что сердишься, понятно, отчет не закончен, в центре рвут и мечут, требуют конкретного решения. Я бы и сам рад, но ты же видишь, появилось много неучтенных факторов, а это чревато, мы же не пирожки печь приехали, тут одной изжогой не обойдешься. Слушай, у меня шикарная идея, бросай все, приезжай ко мне, на природу. Ну, ты сама понимаешь:- шашлыки, вино…

Командор отключил аудиосвязь минуты на две, представил, что ему сейчас отвечает «Афина», потом снова включил:

-…и юмор у тебя тупой, и сам ты, валенок сибирский!

- «Афина», вы же интеллигентная женщина, в конце концов! Да и возраст почтенный.- Улыбнулся Командор.

- Прекрати называть меня постоянно старухой, а то перейду на режим «суконного» языка до конца экспедиции, и разблокирую канал связи для докторши. – Пригрозила «Афина».

- Вы всегда так жестоки, помню с Асклепием, вы поступили мягче.- Упрекнул Командор.

- Тот, по крайней мере, был просто любопытствующим мальчишкой, а ты старый извращенный ловелас! – Отрезала «Афина».

- Почему это, старый?! – Возмутился Командор.

- Все, отключаюсь, у тебя есть что-нибудь конкретное?- Голос «Афины» завибрировал, разозлилась не на шутку.

-Конкретное говоришь. Что там по моему участку?- Командор перешел на официальный тон.

- Степень информационного насыщения датчиков, пока менее тридцати процентов, для анализа этого маловато, придется подождать. Но сюрприз тебе обеспечен, какой не скажу.- Мстительно пропела «Афина».

- А может все-таки, по старой дружбе…- Начал Командор, но «Афина» была непреклонна.

- Сам виноват, не умеешь себя с женщинами вести, детство сплошное. А я, дама занятая, у меня и без тебя есть о ком заботиться, дел выше горла, так что я с вашего позволения, отключаюсь.

На завтрак, Командор заказал утку обжаренную на вертеле с грибами. Можно было, конечно, и самому поохотиться, но времени уже не хватало, «вундеркинд» уже приближался, и ему хотелось угостить парнишку. Неплохое начало знакомства.

Всю ночь, Кольке снился один и тот же сон: гигантский склад, с уходящими в бесконечность стеллажами, забитыми всяким добром, рай для продвинутых. Там было все, что душа пожелает, бери, не хочу. Проснулся он с головной болью, приснится же такое, нет, чтоб радостный «Полдень двадцать второй век», так на тебе – мечта барахольщика, глобальная «халява». Пидоренко ему нравился, с изюминкой автор, но для сна он бы выбрал что-нибудь повеселее. Захотелось искупаться, аж до колик в животе. Он даже завтракать не стал, только корзину захватил, и чуть ли не в припрыжку направился к своему озеру, хотя искупаться можно было и поближе. День обещал быть жарким, утро раннее, а воздух, словно парное молоко. Озеро встретило его прохладой и утиным гомоном, их там целая стая собралась. Турист тут как тут, Кольке с того берега, рукой машет, словно ждал его. Странно, еще вчера, Колька сделал бы вид, что не заметил, и уж точно, не подошел к незнакомцу, как ни как в городе вырос, а сегодня воспринял как должное. Незнакомец чем-то напоминал папу Карло из фильма про Буратино, высоченный, под два метра, худой, широкоплечий, короткий седой ежик, лицо узкое, сухощавое, загорелое до черноты, взгляд иронично веселый, так смотрят дедушки на расшалившихся внуков. Он прямо таки излучал надежность и доброжелательность.

Они сидели на берегу озера, уплетали жареную утку, запивая ее чем-то пенистым и холодным. Уже через полчаса Колька называл Командора на «ты», казалось, что знакомы они были полжизни. Кольке никогда не было так легко и просто. Беседовать с ним было одно удовольствие, Колька и сам не заметил, что выболтал всю свою подноготную. Это было необычно, Колька не любил откровенничать с первым встречным, с не первым, кстати тоже.

Главный теоретик был печален и тих. Командор знал его уже много лет, даже страшно подумать сколько, он помнил его еще мальчишкой, первокурсником, без бороды и регалий. Был он весёлым и дерзким, таким и оставался, до последнего времени. А тут на тебе, завяз в проблеме по самые уши. Все мы здесь завязли, но этот, бородатый чудак, почему-то решил, что виноват, прежде всего, он. Не предусмотрел, не учел. Хорошие они все ребята, одна беда, не верят, что бывают не решаемые задачи, по крайней мере, на их уровне. Жалко их, они же не остановятся, не могут. Как там у них: «совесть ставит задачу, а разум решает». Командор поймал себя на мысли, что отделяет себя от них, что ж, это тоже плата… Неужели, мы опоздали? Теоретик еще месяц назад впал в тоску, у Командора иллюзий не было с самого начала, поэтому и влез в это дело. Не хотелось ему оставлять ребят один на один с этим болотом, не хотелось видеть, как потухнут их глаза, когда поймут, что бессильны. Слишком поздно мы пришли сюда, здесь обычные методы не применимы, процессы зашли слишком далеко, а времени, кот наплакал, экология трещит по всем швам, деградация во всем. Микро воздействие не поможет, полный цейтнот, еще лет двадцать … Но как это объяснить им, они же не поверят, не захотят поверить, здесь все слишком похоже на их дом, не вовремя они на него наткнулись, а мы прохлопали. Наломают мальчишки дров, умные, добрые, потому и наломают. Не могут они спокойно смотреть на чужие несчастья. «А я, могу? Неужели я так изменился, раньше мне бы и в голову не пришло, сомневаться». Интересный факт, в нашей вероятности, внешнего вмешательства не было, во все остальные нам пришлось вмешаться. Иногда, закрадывается сомнение, а имеем ли мы право? Надо иметь мужество, чтобы признать – имеем, обязаны. Это только сорняки растут сами, а культурные… приходится окучивать, и почему я, имея возможность помочь, должен пасовать перед мерзавцами, только потому, что они местного разлива».

Последние дни Колька жил как во сне, все стало зыбким и нереальным. С появлением Командора, все остальное потеряло для него значение, теперь он пропадал на озере все дни подряд. Он ни к кому так не привязывался, даже, Старый пират отошел на второй план. Командор для него был олицетворением чего-то необычного, тайной за семью печатями. Не подходил он не под какие стандарты. Вопросов к Командору у него накопилось много, но задавать их он не спешил, боялся показаться назойливым в своем любопытстве. Ему, почему-то казалось, что он сам расскажет, если посчитает нужным. Сейчас же, он попросту купался в роскоши общения, говорить они могли часами, обо всем. Чувствовалось, что он не просто много знал, много чего было за его плечами. Он был похож на отставного военного, побывавшего во множестве горячих точек и одновременно на археолога типа Индианы Джонс. Одна беда, прохладно относился к фантастике. Разговорить его, на эту тему было очень трудно, хотя Колькино увлечение одобрял. И вообще, о своих пристрастиях Командор говорил мало, больше слушал, иногда спорил. Кольке запомнилось, как он, на его рассуждения об «Обитаемом острове» и всей трилогии в целом, ответил, что судить других неблагодарное дело, особенно если смотришь со стороны. Иногда Командор просил, его посмотреть несколько телепередач вместе с ним, а после этого заставлял комментировать увиденное. Они оба не любили спортивных передач, особенно с мордобоем, и вообще, Командор к телевидению относился с весёлым сарказмом. Как-то Колька изложил идею интерактивного телевидения, где он, сидя перед экраном, мог бы активно вмешиваться в происходящее. Скажем, какой ни будь политик сидит и нагло «вешает лапшу на уши» всему честному народу, тут Колька подключается, и озвучивает всё по своему, несчастный политик продолжает выступать, не подозревая, что режет правду матку о себе, и себе подобных прямым текстом на всю аудиторию. Командор долго смеялся, потом вытер слёзы и сказал, что мысль интересная, и над ней стоит подумать. Больше всего Кольке нравилось, что Командор вёл себя с ним, как с равным, и это не было игрой, он бы сразу почувствовал, фальшь он ощущал буквально кожей. Командор был серьезен во всем и всегда, даже когда смеялся, но это не отпугивало, скорее наоборот, такому все можно было доверить, обо всем рассказать, и можно было быть уверенным, что тебя внимательно выслушают и обязательно поймут, а если потребуется, помогут. И Кольку он воспринимал в серьез, это льстило, так взрослые к нему никогда не относились. Колька никому не рассказывал о нем, даже Старому пирату.

Вечером состоялось совещание, все были на базе, один Командор присутствовал виртуально, это было нарушением правил, не ахти каким конечно, но все-таки нарушением. Никто по этому поводу рукавов, конечно, не жевал, но немой вопрос так и витал в воздухе, «что еще преподнесет нам Командор на этот раз?» Но проблема была слишком серьезной, чтобы отвлекаться по пустякам. Сначала выслушали предварительные выводы «Афины», потом начали комментировать, кто во что горазд, до рук, конечно, не дошло, но стало жарко. Теоретик отмалчивался, «Афина» ехидно вставляла шпильки, все тут же объединились и дружно набросились на нее, она в ответ сменила речевой режим на визуальный. Молодежь жутко оскорбилась, кто-то даже предложил поменять ей пару блоков, после этого «Афина» потребовала извинений и отключилась полностью. Командор, тихо млея, наблюдал весь этот бедлам, не вмешиваясь, потом тоже отключился и остался с «Афиной» один на один, мудро рассудив, что надо дать ребяткам возможность самим пораскинуть мозгами без нянек.

- Итак, Командор, что скажете? Видели, как детский сад развлекается? Каждый второй гений, про первых вообще лучше молчать, сплошной интеллектуальный бандитизм, и таких посылают решать судьбу целого мира? «Афина» была вне себя. - А вы зря веселитесь, вы еще хуже их, они безответственны от молодости, а вы им потакаете, они это хорошо чувствуют и ведут себя как ушкуйники, осталось только «сарынь на кичку» провозгласить!

- Полноте, не надо преувеличивать, просто, вы рассержены, вас захлестнули эмоции. В конце концов, это дискуссия, пусть не очень корректная, ну простите балбесов, они сейчас пары спустят и сами во всем разберутся. Давайте мы лучше с вами, по стариковски, спокойно все обсудим. Как там у нас с результатами, надеюсь, сегодня нам есть что обсудить? Вы, кажется, в прошлый раз мне обещали сюрприз? – Увещевал «Афину» Командор.

- И не отказываюсь. Знаете, кто у вас под боком здесь живет? Держитесь крепче, на чем вы там сидите? Сам Щербаков!

Командору потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, о ком идет речь: «Щербаков Александр Иванович, год рождения, 1931, место рождения Земля Альфа-1, поселок Зеленая Слобода, Красноярский край, создатель теории синтеза антипротонов, отец целого направления звездной космогации, гений».

- А теперь догадайтесь, чем он здесь занимается? голос Афины был, тих, но он, почему-то резал уши. - Здесь, это нищий старик, работает в сельском клубе…

Командор вышел из палатки, прислонился спиной к дереву, ему вдруг стало душно: «Зав клуб значит, легендарный Щербаков… Какой затхлый мир. Когда вы успели стать такими насекомыми, на что променяли свой мир, на нитку бус и чарку огненной воды… Больше всего, Командор ненавидел человеческую тупость, нежелание работать головой, он буквально терялся, сталкиваясь с ней.

Ему выросшему в другом мире, где царил разум, где жили веселые, добрые люди, было трудно понять, что человек, может быть слабым, подлым, и трусливым.

Афина, будто понимая его состояние, долго молчала, прежде чем продолжить дальше. В общем, остальная информация ничего сверхординарного не содержала, обычный набор данных по экологии, социологии, и т.д. и т.п.

Командор, запросил данные анализа по своему новому другу- вундеркинду. Афина, вздохнула, и заявила, что мальчишка по ее мнению ничего особенного, из себя, не представляет: «Серая посредственность, здоровье так себе, слабые легкие, иммунная система подавлена, мозг развит слабо, удивительно, как он добрался до четвертого класса, даже в этой глуши, энергетика на нуле, любая более или менее сильная инфекция свалит его с ног».

- В общем, не жилец? Резюмировал Командор. Он был ошарашен, настолько, это не соответствовало действительности, что - то здесь, было не так. – Ошибиться ты не могла?

- Я не ошибаюсь, вернее мои датчики, парень почти олигофрен, что ты к нему прицепился! – обиделась «Афина».

«Не слишком ли много потрясений для одного вечера, явный гений – полубомж, вундеркинд – олигофрен. А ты не так прост паренек. Холодок пробежал по спине Командора «Афину не возможно обмануть, по крайней мере, обычному человеку. Типичная ментальная экранировка. Здесь это может только один «человек», он сам- Командор. Теперь, значит выходит, не один. Обманул нас, значит, стервец, обвел вокруг пальца, но как? Я же, себе подобного, должен «за версту» чуять. Стоп, так можно далеко зайти, со страху и не такое привидится. А ведь испугался, старый дурак, давно тебя так не трясло. Рассказали бы, не поверил, да никто и не поверит. Каким ветром его сюда занесло, не тем ли, «что гасит волны», так рановато, условия здесь еще не созрели. И ведь самое обидное, поделиться новостью не с кем, даже с теоретиком, с ним в особенности. Нельзя ребят шокировать, они ведь еще до «большого откровения» не дожили, им это еще предстоит». Афина, тем временем, вышла в режим интерактивности. Ребятки, охрипшие, осоловелыми глазами, уставились на Командора. Сразу видно, наговорились досыта, его на десерт оставили «ну- ну, мальчики, ваше счастье, что я не любитель дешевых эффектов, выдал бы я вам сейчас…. Грех обижаться, хорошо поработали ребятишки, ничего не упустили, во все норы заглянули, а главное выводы сделали очень серьезные, аж жуть берет, холодок в груди, недооценил я вас, каюсь. Только это не поможет, и теоретик, как самый осторожный, это лучше всех понимает, за это они его и «отхлестали». Я так и знал – не успокоятся, не уступят. Они люди действия, во всем любят конкретность. И проблему они решат: экологию почистят, мерзавцев приструнят, отделят, так сказать, овец от козлищ, а потом всех страждущих, оптом сделают счастливыми и т.д. и т.п.». И Командор бросился в бой.

- Я вам верю ребята, рай вы здесь построите, обнесете забором с колючей проволокой под током, и станете вечным дозором, ну, в крайнем случае, кого- нибудь на воротах посадите с ключами. Почему колючкой под током? А куда козлищ денете, они же в вашем раю, как грибы после дождя полезут изо всех дыр и пор, они же не впишутся в ваш лубок. И стоит вам, хоть на минуту, расслабиться, как они живо ваш рай в бордель превратят, и попросят вас оттуда. А вы, естественно не захотите, кто же овец будет охранять. И тогда, вам придется принимать радикальные меры, вплоть до волновой психокоррекции. И запоют они осанну хором. Ибо подаренный рай не дорого ценится. Одни уже, свой рай, выстраданный двумя поколениями своих отцов и дедов, продали за жвачку в красивой обертке, жить хотели «как люди», вот и живут. А вы их, по новому кругу хотите запустить. Другие, вообще ваш рай не примут, они даже не знают что это такое. Вы им про братство, честь и совесть начнете толковать, они с энтузиазмом примут, на руках вас носить будут «Даешь! Каждому жрачки до отвалу, питья и ширева в волю, всех баб поделим по честному, а кому не хватит, талоны на бесплатное обслуживание в борделе. Главное ведь что, главное чтобы все по справедливости было, да вволю. Да здравствует рай!». И что, будете поить, кормить и прочее? Ах нет, начнете перевоспитывать? А они, по словам одного из отцов местного, в бозе почившего, социализма, выкатят все что у них есть и из всех стволов по вашему раю… Простите, что я так грубо, вы этого, совсем не заслужили. Вы сделали все что могли, вы ведь все равно меня не послушаете, вы засучите рукава, вы попытаетесь их всех спасти, а если не удастся, хотя бы некоторых. И конечно будете правы, грош вам цена, если опустите руки. Поймите и примите главное, мы опоздали, эта вероятность обречена, ей осталось существовать не более двадцати лет. Экология пошла в разнос, глобальный ядерный конфликт неизбежен. Методы точечного воздействия здесь просто не сработают, не успеют. Массированное гуманитарное вторжение, вызовет шок. Против нас, ополчатся все или почти все, местные элиты не смирятся, люди будут дезориентированы. Попытка изолировать правящие кланы приведет ко всеобщей анархии. Вы хоть представляете на мгновенье, что такое всеобщая анархия, хаос. А я это уже видел. Да что я, вы и сами это прекрасно понимаете. Просто там были чужие миры, а тут на тебе – родная, как две капли воды похожая на нашу Землю, такая знакомая. Нам эмоции мешают, мы не можем смириться, ведь здесь живут двойники наших предков.

Шел дождь, нудный, мелкий. Все вокруг раскисло, на дорогу лучше не выходить, ноги увязают по колено в черную грязь тяжелую и липкую. Воздух на улице был сырой, и ощущался почти физически, казалось, вдохни по больше, и легкие заполнятся холодной водой. Дуня с утра протопила печь, в избе было тепло и очень уютно. Колька битый час, пытался углубится в чтение книги, но не смог продвинутся дальше первой строки. Голова была занята совсем другим. Наконец, он прекратил бессмысленные потуги и убрал книгу. Голова сегодня была какая то тяжелая, так бывает в предчувствии болезни, вечером ты еще здоров, а на утро «здрасьте, вы нас не ждали». Колька вышел на крыльцо, поёжился от холодной сырости: «интересно, как там Командор, в палатке отсиживается» он усмехнулся: «да, в такую погоду не поплаваешь, хотя, ручаться за Командора трудно». Двор был пуст -: «попрятались, куры, вон, с насеста даже не слазили, нахохлились, даже Злыдень пригорюнился, свиньи меланхолично в корыте ковыряются. Пёс Черныш, так тот, и вовсе под хату забрался, ему там уютно, сухо, одна беда, блохи заели, дрёму разгоняют. Тут Кольку словно толкнули, в глазах потемнело, ноги подкосились, он судорожно ухватился за косяк. Голова наполнилась гулом, словно внутри пчелиный рой поселился, ноги стали ватными, дальше провал. Очнулся уже на кровати, голова весила не меньше тонны, веки по центнеру. Пчелиный рой испарился, его место заняли чугунные шары, они тяжело перекатывались внутри пустого черепа, больно стучались в его бронированные стенки, гул стоял вселенский. Страшно не было, Колька часто болел – привык. Просто стало тоскливо, кончились его свидания с озером, по опыту он знал, что залег, как минимум, на неделю, Командор, к тому времени, исчезнет, опять одиночество. «А вот, кстати и он, сидит в палатке(я же говорил), с телевизором беседует(интересный у него телевизор), на экране женщина, симпатичная, но явно чем то не довольная, Командор тоже, весь взъерошенный. А разговорчик у них весёлый такой, разве что не воркуют, и всё обо мне. Очень я стал популярен, спасибо Командор, не забыл мою скромную персону. Ну-ну, послушаем, чем я их так заинтересовал. Оказывается что-то во мне не то, не укладываюсь я в рамки нормального такого, среднего олигофренчика. Жалко их разочаровывать, особенно Афину. Командора мне не жалко, сам виноват, нечего было в моих эмоциях копаться. Понравиться ему, видите ли, хотелось, время хотел сэкономить, вот и сэкономил на свою шею. Кается теперь, бедолага, что во время не углядел. Он, не углядел, а мне расхлебывать. Я же не просил превращать меня в «странника», бедный Айзек, если бы он знал, как это тошно. Что б ему, вместе с его меморандумом, жилось также весело, как мне сейчас. Пять минут прошло, а бедный тихоня – мечтатель Колька, канул в вечность, жаль его, хороший был парнишка. Надо отдать должное Командору, если бы не он, Колька все равно бы через пол года умер от воспаления легких. Скорая приехала слишком поздно, снега намело выше крыши, а до ближайшего врача пятьдесят километров, да и кому, по большому счету, нужен десятилетний задохлик из глухой деревни, разве что несчастной, замордованной жизнью, тете Дуне. Кстати где она сама. Посмотрим, ага, у подруги. Вот и ладненько, лучше тебе у нее подольше задержаться, не хватало еще, на мои корчи любоваться. Помочь ты мне уже не сможешь, а вот седины себе добавишь. Ах, Командор, Командор, как же ты так, не осторожно».

И опять он один, в который раз. Сейчас было больнее всего, больнее даже, чем сто пятьдесят лет назад. Он любил этих ребят, они были не просто его командой, они были частью мира, возникшего с его участием. А теперь, они все, презирали его. Такова плата, иначе было нельзя. Они долго спорили, убеждали, они грозили бунтом. Он просто приказал свернуть экспедицию, у него были такие полномочия. Они подчинились, что им еще оставалось, но он просто перестал для них существовать. Его игнорировали все, даже теоретик. Только доктор-святая душа, жалеет его. Это было хуже всего. Казалось, что она знает о нем нечто такое, о чем другие не догадываются. Ничего она не знает, бедная девочка. А как было бы хорошо, собрать ребят, и все им рассказать, без утайки. Боюсь, после этого, «домой» его бы отправили в медбоксе, рационалисты они жуткие, Афине сто очков форы дадут. Командор бродил по базе – прощался, ощущая вокруг «вакуум». Скоро здесь ничего не останется, как только последний челнок покинет ангар, автоматически сработает деструктор, поплывут, словно вода, горные породы, заполняя пустоты, бывшие когда-то форпостом пришельцев и никаких тебе следов посещения, копай, хоть тыщу лет. Ну, да ладно, хватит лирики, впереди его ждала работа, - трудно быть богом.

Дождь шел всю ночь, а утром ясное небо и солнышко, ласковое, как ни в чем не бывало, если бы не гигантские лужи. Колька проснулся поздно, долго лежал с закрытыми глазами, слушая, как напевает тетя Дуня, гремя чугунками. Давно ему не было так хорошо и уютно. Через пятнадцать минут она позовет его к столу, будет потчевать картошкой с молоком и последними новостями из жизни ее подруг. Впереди был целый день, последний день в этой реальности, Командор уже отправил своих домой, и теперь ему ничто не помешает выполнить свою миссию. Колька догадывался, какая реальность ждет этот мир, он много читал об этом мире, мечтал о нем, и сейчас ему было грустно. Мир, в котором он вырос, скоро исчезнет. Каким бы плохим и тусклым он не казался ему, это был его мир. Он родился в этом мире, в новой реальности Колька будет чужим, одна радость, там его родители останутся живыми, но никогда не встретятся. Сегодня день прощания, Командор уже ждет его: «Ау, Командор, я скоро, не торопи меня». Никогда не думал, что это так печально, все знать, и все мочь.

Звезды горели ярко, словно дождь отмыл их, ночной лес угрюмо молчал, обступив озеро сплошной стеной, только костер весело трещал сухими еловыми ветками. В общем-то, он был не нужен, но с ним было как-то уютнее, сказывались старые, привычки. Колька появился внезапно, вышел из-за дерева прямо за спиной Командора.

- Извини, не удержался, очень хотелось попробовать, да и по грязи чапать…, а левитировать даже по темноте не рискнул, хотя теперь это, наверное, уже не имеет значения.

«И голос у него уже не детский, прощай мальчуган»- Командору стало грустно.

-Значение имеет все, но в данном случае, ты прав. Данной реальности отмерены последние часы, пока мы с тобой тут беседуем, это, как говорят твои современники, уже история. Возьми-ка, там, в палатке стульчик, и пристраивайся поближе к костру, разговор предстоит долгий.

- Скажите Командор, вам часто приходилось вмешиваться в чужую историю?

- В чужую историю, говоришь, – усмехнулся Командор. Да вся жизнь цивилизации строится на вмешательстве в чужую историю, открой любой учебник, ты там не найдешь ни одной строки, свободную от пресловутого вмешательства, начиная от грубого насилия, заканчивая идеологией. Но в данном случае, мое участие в судьбе этого мира, трудно назвать вмешательством. Если, смертельно больного человека, спасает врач, как это назвать, вмешательством в деятельность смертоносного вируса. С точки зрения вируса, это естественно вмешательство, грубое и бесцеремонное, не дает, понимаешь, закончить работу. Ну, а как со стороны пациента? - Вопросом на вопрос закончил Командор.

- А диагноз кто поставил, может достаточно вакцинировать, и больной сам выздоровеет. – Голос нового Николая, сух и жесток.

- А как ты думаешь, чем я буду заниматься? - Стул под Командором скрипнул, где-то рядом, ухнул филин.

- Именно, вакцинированием, и в прямом и переносном смысле. Как ты представляешь себе технологию точечного воздействия? Все очень буднично и просто, главное найти узловую точку, нервный узел цивилизации. Надеюсь, ты не думаешь, что я, как ниндзя, скрываясь и маскируясь, под покровом ночи буду вершить суд и расправу над главным злодеем, спасая мир? Нет, брать на себя все грехи этого мира, я не собираюсь. Твои сограждане, сами решат судьбу своего мира, просто им надо немного помочь. Скажем, не дать умереть одному человеку, чтобы он успел довести свое дело до конца. – В озере сильно плеснулось. Командор усмехнулся.

- Ишь, мерзавка, радуется, что я ее так и не нашел. Очень хотелось познакомиться с ней поближе, пощекотать за плавники.

- Действительно, мерзавка – столько мне крючков отгрызла. –Поддержал его Колька.

- Но как вы можете знать наверняка, что мой мир должен самоликвидироваться, одно дело расчеты, а в реальности все не так просто?

- В том то и дело, что знаю. Я, ведь, побывал, поприсутствовал, так сказать на закате твоего мира, мальчик. Картинка, не для слабонервных, поверь мне на слово. Видишь это озеро, через пятнадцать лет, здесь будет радиоактивная свалка, тайга, на многие сотни километров, вырублена, твои односельчане, окончательно деградируют, да и от села, останется десяток полуразрушенных хибар. Продолжить дальше, хорошо, страна, в которой ты живешь, перестанет существовать, расколется на несколько анклавов. А на сладкое, глобальный ядерный конфликт, со всеми вытекающими… Ну как понравилось «светлое будущее»? О другой реальности, ты уже читал, в книгах, твоих любимых, Стругацких.- Вздохнул Командор.

- Хорошо, хорошо, не надо меня больше стегать, я и сам не хуже понимаю, что произойдет. Это просто инерция, трудно кожу сбрасывать. – поморщился Колька.

- Понимаю, больно, но это только начало, «кожу сбрасывать» придется еще не единожды. Но главное, запомни, малыш, человеческое нутро, останется с тобой навсегда, иначе настоящим странником не станешь. Это ведь, как детство для взрослого человека, именно в нем закладывается база будущей личности. Странник не супермен, не бог. Странник – мудрость, помноженная на боль. Быть странником, это не награда, тяжелое бремя, помнишь выражение: «Тяжела, ты шапка Мономаха!», это про нас. – Голос Командора дрогнул.

- Выходит, большое откровение описано не совсем верно? – Колька встрепенулся.

- Ну почему же, в начале, все так и было. Когда что-нибудь рождается, без боли не обходится. Ты и сам, только что испытал все прелести, так сказать изнутри. С того времени много воды утекло, тогда мы еще не знали, насколько хрупкой бывает реальность. Пришлось вернуться «с пажитей небесных». – Пожал плечами Командор.

- И что же потревожило небожителей. Разве мало вселенских проблем. Взрывающихся галактик, например.- Сыронизировал Колька.

- Ты не очень внимательно читал Стругацких: «Главное всегда на Земле», – назидательно поправил Командор.

- Скажите, Командор, загадка Стругацких решена?

- Нет никакой загадки,- Командор снова пожал плечами,- то есть она, конечно, есть, но мы давно принимаем это явление, как данность. Мы же не задаемся вопросом: «Зачем существуют звезды?» Существуют и все. Есть просто логика развития человека как вида: зверь, человек-зверь, человек цивилизованный, ЧЕЛОВЕК, странник.

- Я понимаю, логика и все такое, но конкретика?- Горячился Колька. - Почему такое совпадение, да еще в мелочах. Ведь герои Стругацких существуют не только на страницах книг, но и в реальности.

- Наверное, это щекочет нервы, понимаю. Все не так просто. Это явление существует во всех вероятностях, совпадение колеблется от восьмидесяти пяти, до ста процентов, но только до момента нашего вмешательства. После вмешательства, герои книг живут и здравствуют, вот только книг, и самих писателей в дочерних вероятностях, после этого, больше не существует. Очевидно, для появления этих произведении, необходимы определенные условия, которые исчезают в подправленной вероятности, - поморщился Командор.

- И все равно, скучно как-то. Неужели вам не любопытно? – Не успокаивался Колька.

- Почему же – любопытно, но любопытство такого сорта, чревато разрушением предмета изучения. Оставим эту проблему литераторам. У тебя будет возможность обсудить это со специалистами. Поверь, не ты первый, кого мучает этот вопрос. Правда, есть тут один парадокс – Земля Альфа-1. Это единственная вероятность, прошедшая все стадии развития самостоятельно без вмешательства из вне.- Командор встал, подбросил веток в костер, - и именно на Земле Альфа-1 таких писателей, как Стругацкие, или же кого-то похожего на них никогда не существовало. Это мой мир, там я родился и вырос.

- Значит, большое откровение произошло только в вашем мире?- наседал Колька.

- Да нет, есть еще несколько, дочерних вероятностей, где это событие, имело место. Не без нашего, конечно, участия. – Пламя костра отражалось, и плясало в лукавых глазах Командора.

- Это, как со мной, что – ли?- поморщился Колька.

- Ты исключение, я бы сказал даже, аномалия. Но я рад, что это произошло. – Тяжелая рука Командора опустилась на хрупкое Колькино плечо. Колька дернулся.

- А уж как я рад! На седьмом небе…

- Грех жаловаться, впереди так много интересного.- Упрекнул его Командор.

- Ну да, ну да – школу закончить, институт…, - кривая ухмылка неприятно перекосила мальчишеское лицо.

- Зря смеешься, школу, в определенном смысле, тебе пройти придется.- Сухо отрезал Командор.

- Извините за любопытство, Командор, а кем вы были до инициации, если это конечно не секрет.

- Мое имя тебе ничего не скажет. Будущие странники, в большинстве своем, на страницах книг не засветились. Нас, среди корифеев не было, извини.

- А как было бы интересно встретиться с Жилиным, Комовым, или, скажем Горбовским, - совсем по детски восхитился Колька.

- Это не проблема, всех увидишь. Только учти, они ведь живые люди, хоть и очень хорошие, но страшно занятые. Мой совет – не будь назойливым и не путайся у них под ногами. А то, бедным Стругацким, придется переписывать свои книги заново, - пошутил Командор.

- Смеетесь. Хотите, развеселю еще больше. Что вы думаете по поводу миллионов людей, которые не родятся в результате вашего вмешательства? Мой пример можете не учитывать, - резко сменил тему Колька.

- Вижу, не мальчика, но мужа, на глазах растешь. А ты сам то, как думаешь?- Командор сунул руку прямо в пламя костра, пошарил там, нашел два самых ярких уголька, и начал жонглировать ими, словно шариками.

- Думаю, что это смахивает на геноцид. Мы же имеем дело с живыми людьми, а не с файлами в компьютере. Захотел, записал, захотел стер,- лицо Кольки заострилось, отвердело словно он сразу повзрослел лет на двадцать.

- Я, не буду сейчас отвечать на этот вопрос, тема очень скользкая.- Командор подул на угли, не давая им остыть и снова начал жонглировать, - просто спрошу тебя: «Кем мог бы стать твой престарелый приятель, тот самый, которого ты Старым пиратом окрестил?» Сейчас можешь не гадать, потом когда-нибудь поговорим на эту тему.

- И все равно, как-то это все комично выглядит. - Колька улыбнулся, над Командором, неведомо от куда возник огромный филин, завис над головой и стал крыльями обмахивать его. Командор чертыхнулся, и зашвырнул угольки в озеро, Колька опять улыбнулся и продолжил, - сидят два чудика у озера, костерок развели, на звездное небо любуются, и так, между прочим, решают судьбу целого мира.

- Двух миров, если быть точным, – поправил Командор.

- Поясните?- Колька вопросительно поднял брови.

- Ты забыл, с кем я сюда прибыл, - вздохнул Командор. - Ребята из дочернего мира, которых я сегодня силком домой отправил. Уверен, - они меня сейчас не очень любят. А для меня, они все, мои дети. Сто лет назад, их мир, был не намного лучше твоего, а сейчас они прибыли, чтобы спасти вас. Представляешь, как бы они вас спасали, и чтобы было с ними после поражения. Естественно, я не мог этого допустить. А что касается «двух чудиков», вспомни Карибский кризис, там тоже два «чудика» решали, нажать на ядерные кнопки или погодить. Но тогда, никто не смеялся. Кстати, уже светает, извини, я оставлю тебя на пару минут, а ты можешь прилечь, в палатке.

Колька усмехнулся.

- Понимаю, пора. Ну что ж, как говаривали в старину: «С богом!».

Колька, едва коснувшись головой подушки, сразу провалился в «бездонный колодец». Спал долго, не видя снов. Разбудило его громкое фырканье, словно лошадь рядом паслась, Колька выполз из палатки, время приближалось к полдню, никакой лошади рядом не наблюдалось, а вот костёр горел во всю, в котелке, что-то булькало. Не долго раздумывая, Колька разбежался по дощатому настилу, и нырнул. Вода оказалась теплее, чем он думал. Он долго плыл под водой, потом ходил по дну, наслаждаясь своими новыми возможностями, распугивал пескарей, дразнил раков, дергая их за усы, нашёл пару подводных ключей, холодных. Не выныривая, осмотрел противоположный берег, там сидел с удочкой Старый пират. Колька подплыл поближе, нашёл крючки, с насаженными червяками, сначала аккуратно снял червей, потом, давясь от смеха, прицепил на их место двух огромных раков, быстренько доплыл до своего берега, и улёгся на теплые, пластиковые доски. Оказалось, что верхнее зрение, сыграло с ним шутку, Старый пират, внешне, выглядел огромным сорокалетним мужиком с фигурой культуриста, но тут его снова отвлекло громкое фырканье. Колька поднял голову, над ним пронеслась трех метровая стрекоза. Верхним зрением он увидел, что никакая это не стрекоза, а просто маленький, прогулочный глайдер, а в кабине сидит зеленоглазая двенадцатилетняя особа, очень, на что-то рассерженная, и направляется она прямиком к Старому пирату, но тому явно было не до неё, он в это время отбивался от Колькиного «подарка». В это время появился Командор, он вынырнул прямо у настила, вид у него был счастливый, увидев Кольку, поднял над головой свою добычу, держа её одной рукой. Это была огромная щука, обалдевшая от столь фамильярного обращения, она судорожно сжимала и разжимала челюсти и била Командора хвостом по голой спине.

- Нет, ты только глянь, какова, красавица, крокодилище! Всё-таки, я её выследил, драка была, загляденье, чуть руку не откусила, силища, что тебе ихтиозавр, настоящий боец! Александр Иванович от зависти утопится, он её, голубушку, столько лет пас, а я раз, и за жабры.

Он посмотрел на ту сторону, потом на Кольку.

- Развлекаешься, не хорошо, старших обижать.

- Кто бы говорил, сам, только что старушку избил. Небось, котлет из нее собрался накрутить? – Парировал Колька.

- Чудак ты, никто ее обижать не собирается, вот познакомлю ее с Александром Ивановичем, и пусть себе, отправляется восвояси. Кстати, как там наша уха, ты надеюсь, лучком ее заправил? Иди лучше займись делом, а я гостей позову, и не вздумай отлынивать, выпорю.

Колька чертыхнулся, и отправился колдовать над котелком, а Командор, раздувшись от гордости, отправился вплавь получать лавры победителя.

Ощущение раздвоенности так и не проходило, Кольке, было, трудно отрешится от ощущений прошлой реальности, вот оно озеро, такое - же как всегда, тайга, небо, а рядом Старый пират, непохожий сам на себя, огромный, поджарый, и пока совершенно чужой. Танька, его правнучка, ноги, руки все в царапинах, в малиннике лазила. Колька, про себя, ее прозвал ежиком, сплошные иголки: «Фыр, фыр!». Такой, палец в рот не клади, руку по локоть откусит. Красивая, аж страшно! На деда сердится, не хочет с собой на Дину брать. Дед смеется: -

«Там же болота сплошные, цирусы, амарилы, слопают, тебя за милую душу, что я матери скажу? Пожалей старика». Танька, бьет его, своими маленькими кулачками по необъятной спине:- «Ну, дядя Командор, ну скажите вы ему, я же на Амазонке, с ребятами целый месяц провела, никто же меня там не съел».

Командор, мечтательно прикрыв глаза:

- Ах, Амазонка, настоящий рай, помню, лет двадцать назад, я там с ягуаром сцепился, зубищи, когтищи…

- Зубищи, когтищи, тебе бы только подраться, где не появишься, везде сплошной мордобой. Вот и здесь, несчастную щуку до инфаркта довел. Прокомментировал Старый пират.

- Это ты от зависти, не можешь мне простить. Парировал Командор. Не такая уж она несчастная, столько крючков, и блесен, Колька не даст соврать, у нас пооткусила. А ягуар тот, между прочим, продукты у нас воровал, нашего энтомолога, до смерти напугал, того с дерева силком пришлось снимать.

- Ну вот, всегда вы так, вам серьезно, а вы, шуточками отделываетесь. Надулась Танька. Коля, твой дед, не лучше моего, давай бросим их, и махнем куда-нибудь подальше.

- На Урановую Голконду! Хохотнул Старый пират.

В следующий момент, он уже лежал на траве, а Танька отплясывала на его груди чечетку, босыми ногами. Старый пират настолько ослаб, от смеха, что только стонал и конвульсивно дергал ногами, изображая агонию. Командор всхлипывал и кашлял.

- Да ну вас, ведете себя как дети. Танька спрыгнула с дедовой груди.

Колька, вдруг почувствовал, острый приступ зависти, он понимал, что у него ничего подобного уже не будет. Одно слово, сирота, сирота в квадрате, ни семьи, ни родины. Тут он ощутил, взгляд ее изумрудных глаз, и невольно поймал ее мысли: - «Боже, какие у него глаза, да он же глубокий старик, так смотрел ее одноклассник Лешек.Ливень обрушился внезапно, накрыл их «стрекозу» сплошной пеленой, пришлось подняться выше, но буря разыгралась не на шутку, маленький глайдер трепало и крутило словно осенний лист на ветру. До лагеря пол часа хода, и Лешек решил приземлиться и спрятаться под огромным деревом, тут то их молния и настигла, гигантский ствол сломало словно спичку, и накрыло «стрекозу». Фюзеляж лопнул как яичная скорлупа, ей повезло, повредило только левую руку, а вот Лешек … Она не помнила, каким образом смогла вытащить его из - под обломков глайдера. У него был сломан позвоночник, разорвана аорта, и счет шел на минуты. Она суетилась, пытаясь в этом аду, среди обломков и грязи найти аптечку- анализатор, потом, подвывая от страха и боли, одной рукой приладить датчики ему и себе на виски. А он, тихим голосом, успокаивал ее, давал советы, переходя с русского, на польский, и смотрел на нее вот такими же глазами». Кольке стало стыдно, он поклялся больше не читать чужие мысли: - «Какой я к черту странник, во мне столько еще всего, надо родится, и вырасти в этом мире, впитать его всеми порами своего существа, передать своим потомкам, и только потом, через три поколения, родится странник. Командор прав, мне еще долго учится…

Дата добавления: 2015-07-24