Глава 22. Я попросил таксиста высадить меня на площади Испании и медленно пошел пешком по

Я попросил таксиста высадить меня на площади Испании и медленно пошел пешком по направлению к площади Кальяо. Этот район пробуждал воспоминания, которые я уже давным-давно считал погребенными в самых дальних уголках памяти. В те времена Мадрид был намного меньше, и все это была моя территория: в окрестностях Гран-Виа вспыхивали неоновыми огнями знакомые вывески: «Пасапога», «Хаи», «Монмартр», «Фуима»… Названия этих ночных заведений занимали теперь лишь крошечное место в прошлом, все больше уходя в небытие.

Когда-то, во времена моей юности, еще до того как мы познакомились с Дельфоро, едва заканчивалась ночная смена, мы отправлялись на Гран-Виа или на улицу Леганитос. Там были лучшие в городе ночные клубы и кабаре: «Риверсайд», «Сеньориаль», «Александра»… Конечно, официального рейтинга не существовало, но здесь работали лучшие ночные бары с девушками и круглосуточные рестораны.

Я задержался перед рестораном «Каса Хусто». В свое время это было красивое и дешевое заведение, где можно было купить литр превосходного джина за шестьсот песет. А заправлял всем хозяйством мой добрый друг Хусто. Но теперь ничего не осталось. Хусто уже лет пять как ушел в мир иной, а его дети превратили отцовский ресторан в пиццерию эпохи постмодерна.

Погруженный в воспоминания, я не заметил, как направился по улице Пресиадос к площади Пуэрта-дель-Соль.

Через десять минут я увидел Лолу и Матоса, идущих по тротуару с противоположной от моего дома стороны. Адвокат прижимал к уху мобильный телефон и отчаянно жестикулировал на ходу.

Дверь в комнату консьержа была затянута желтой полицейской лентой, а на стекле при входе висела копия судебного постановления. Но запах еще не полностью выветрился. Впрочем, может, это был запах, который я принес с собой.

Лола заметила меня, быстро пересекла улицу и кинулась ко мне с объятиями.

— Ты как, Тони? Слушай, пока я тебя ждала, мне твоя соседка сказала, что ты ушел с каким-то полицейским. Такая милая дама, она только что была здесь.

— Ты имеешь в виду Ангус?

— Да-да, Ангус, живет в соседней с тобой квартире. Ой, она такая хорошая, мы уже успели подружиться. Но о чем это я? Слушай, репортаж об Асебесе показали по телевизору в десятичасовых новостях. Они сказали, что его обнаружил жилец этого дома, почувствовав отвратительный запах. Какой кошмар! Ангус призналась, что это был ты, верно?

Я кивнул, и Лола сочувственно похлопала меня по спине. Вид у нее был очень расстроенный. Как будто Асебес приходился мне родственником и она выражала мне соболезнования в связи с постигшим меня горем. Потом Лола заговорила снова:

— Ладно, Тони, Матос вчера мне рассказал… рассказал, что ты попал в серьезную переделку. Что тебя здорово поколотили в доме Сараголы, это так?

Я неотрывно смотрел на Матоса, который все болтал по своему мобильному, прогуливаясь по противоположному тротуару.

— Видишь ли, Лола, — произнес я, — время от времени мне достается. Просто я уже довольно стар, и с каждым разом все труднее это переносить.

— Ну, ты хорошо себя чувствуешь?

Я покивал головой, и она продолжила:

— Что ты делал в доме Сараголы? У тебя такой странный круг общения, Тони. Я и не знала, что ты так высоко залетаешь. Матос рассказывал, что ты устроил форменный скандал на том празднике.

— Это мое личное дело, Лола. Оно не имеет ничего общего с той работой, что я выполняю для Матоса.

— Слушай, ладно… Хватит! Я вовсе не собираю сплетни, просто волновалась за тебя.

— Искренне благодарю, Лола.

Она приблизилась и понизила голос:

— Я говорила с Хуаном некоторое время назад, он звонил по телефону и сказал…

Матос направился к нам, и она торопливо закончила:

— Мне надо кое-что сообщить тебе, это очень срочно.

Она замолчала, как только адвокат подошел и похлопал меня по плечу:

— Как ты, чемпион, а? Как дела-то вообще? Я не смотрел репортаж по телевизору, но мне рассказали, что Асебес пролежал мертвым как минимум три дня. Ему перерезали горло, да?

— По всей видимости. Но я не читал официального заключения судмедэксперта. Может, тебе удастся его достать, Матос.

Мы помолчали.

— Да, именно… Я могу сослаться на то, что он проходил свидетелем обвинения по делу, которым я занимаюсь, и в заключении экспертов могут содержаться важные факты.

— Слушай, а ведь это именно Асебес ляпнул, что видел нас с Хуаном в ночь совершения преступления, когда мы вроде как входили в квартиру Дельфоро в четыре тридцать утра.

— Правда? Так это что, получается, был он?

— Очень странно, но я не нашел ничего подобного в материалах, что ты мне давал. Не понимаю, как такое могло произойти.

— Да я, в общем-то, тоже не в курсе, Тони. Может, полицейский, который его допрашивал, решил, что это свидетельство не заслуживает доверия? Так тоже бывает.

— Гадес мне все рассказал. Асебес заявил вначале, что услышал, как в четыре тридцать утра кто-то открыл входную дверь, а потом звук шагов и мужские голоса, которые он идентифицировал как мой и Хуана. Он высунулся из привратницкой и вгляделся в полумрак подъезда, на лестнице было темно, вошедшие не включили свет, консьерж тоже не стал это делать. Он заявил, что увидел две мужские фигуры, которые вскоре свернули на лестничную площадку.

— Да, понятно. Но ведь это только предположения. От таких свидетельств нет никакого толку — я разбил бы их доводы в пять минут. Слушай, Тони, а пленки? Ты о них что-нибудь знаешь?

— Опять ты про эти чертовы кассеты? Матос… в логове Асебеса не было никаких пленок. По крайней мере я их там найти не сумел.

— Постой-ка. Ты входил в привратницкую? А ты знаешь, что…

— Да, я был внутри. Искал эти идиотские пленки.

Лола меня резко прервала:

— Коробочка с записями по размеру не больше сигаретной пачки. Это такие совсем маленькие кассеты, там же был диктофон Хуана, внешне похожий на авторучку. Но… как тебе удалось войти?

Я жестом попросил жену Дельфоро замолчать, чтобы она не мешала мне слушать, о чем говорит Матос, а он тем временем продолжал:

— Нужно еще раз проникнуть в привратницкую и обыскать ее сверху донизу. Теперь нам известно, что за информация хранится на этих кассетах. Хуан передал все Лоле по телефону.

— Я сказала Хуану, что Тони был в доме Сараголы, и Хуан страшно занервничал, — заявила Лола. — В общем он рассказал мне все: признался, что его диктофон был включен, когда они беседовали с Сараголой. Что тот причастен к смерти Лидии.

— Да? Ну, это еще нужно доказать. В любом случае мы просто обязаны перетрясти до основания всю привратницкую. Найти эти пленки сейчас наиважнейшая задача.

— Матос, помещение опечатано полицией. Тебя могут лишить адвокатской лицензии, и Хуана некому будет защищать. Слушай, нам надо поговорить, — теперь она обращалась ко мне, — это очень срочно. У тебя есть время?

— Сейчас?

— Да, прямо сейчас.

— Черт… Ну ладно, давай… Я надеюсь, это важно. Я страшно устал, мне ведь приходится очень рано подниматься. Почему бы тебе не сообщить мне все прямо здесь, не сходя с этого места, а? Завтра я чуть свет должен приниматься за работу. А вообще-то мне нужно присесть. Нога очень болит. Здесь есть одно заведение, что-то типа паба, называется «Орландо», на улице Больса. Они довольно поздно закрываются. Пойдем туда поболтаем, ладно?

— Только послушай! Вот здорово! Я всегда мечтала потусоваться с великим Тони Романо. — Лола очаровательно улыбнулась и взяла меня под руку. — Ну, так мы идем?

Когда-то кофейня «Орландо» считалась обыкновенной забегаловкой, где можно было относительно недорого поесть, но со временем разросшийся туристический бизнес превратил ее в дорогую закусочную. Кроме местоположения и близости к Пласа Майор, на ценах сильно сказывалось наличие напротив шикарного ресторана. В этот час «Орландо» обычно пустовал, в обоих маленьких полутемных залах практически не было посетителей. Лишь за самым дальним от нас столиком пристроилась парочка. Они сидели, сплетя руки, тесно прижавшись и периодически касаясь друг друга головами. В соседнем помещении шла игра в карты. Мягкая музыка лишь создавала приятный фон, что-то бразильское исполнялось вполголоса, так что иногда мы могли расслышать доносившиеся оттуда резкие выкрики картежников. Впрочем, к чести заведения надо сказать, что напитки там подавались отличные, столики содержались в образцовой чистоте, а обслуживающий персонал всегда был предупредителен к гостям. Но я слишком устал, чтобы оценить все это, да еще проклятая боль!

И я отчетливо понимал, что страдаю не только из-за того, что меня избили.

— Привет, Тони! — широко улыбнулся Матиас, сын хозяина. — Ты пришел сыграть партию?

— Нет, Матиас. Мы с друзьями просто посидим немного, хорошо? Вы еще не закрываетесь?

— Похоже, нет, игра в самом разгаре. Тебе как обычно?

— Да, все как всегда.

— И я хочу джин-тоник а ля Тони Романо, — попросила Лола и, улыбнувшись, уточнила: — С лимоном и всем прочим, что там положено.

Матос заказал кофе с молоком.

— Сейчас принесу, — ответил Матиас и пошел к бару.

Девушка за дальним столиком прижала ногу к ноге своего спутника. Было довольно темно, но я разглядел, что она очень молода. Она склоняла ему на плечо голову с черными густыми волосами. Мужчина был гораздо старше, в очках и с заметной лысиной. Девушка говорила: «Поехали к тебе, давай, поехали наконец». Мужчина в ответ согласно кивал головой. Я достал пачку «Дукадос», вытащил сигарету, приготовился прикурить, но Лола опередила меня, щелкнув зажигалкой Zippo. Я положил на стол вторую пачку, почти полную.

— Ты куришь, Лола?

— Что? Нет… То есть да… две или три в день. — Она сделала неопределенный жест рукой и взяла сигарету. Потом начала курить, посасывая кончик, словно бы сигарета была шоколадной.

Матос все это время беззастенчиво наблюдал за парочкой. Потом обернулся к нам и тихо сказал:

— Типичный адюльтер. Вы заметили? Этот дядька в два раза ее старше.

Лола прикрыла лицо рукой и скосила глаза в сторону дальнего столика. Она была более деликатна. Вновь повернувшись к нам, она так же негромко сказала:

— А я не понимаю, в чем, собственно, проблема, Матос? Любовник в отцы ей годится, ну и что? Хуан вон тоже меня сильно старше. Тебя в этом что-то не устраивает? — Лола резко дернула головой.

Я отвел взгляд. Казалось, для этих двоих никого больше не существует, они не отдавали себе отчета в том, что привлекли наше внимание и, возможно, разбередили чувство одиночества.

От нечего делать я чиркал зажигалкой Zippo, которую жена Дельфоро оставила на столе.

— Ты приводил Хуана в этот бар, Тони? — спросила Лола.

— Да, по-моему, пару раз было. Но Хуан стал большим мальчиком и теперь ходит в другие бары. Ты думаешь, все, что сделал Хуан, он выполнял под мою диктовку?

— Зачем ты так говоришь? Какая глупость! — огрызнулась она.

Я поднял зажигалку на раскрытой ладони и сунул ей под нос.

— Она лежала в кабинете Хуана, так? Похоже, это именно она.

— Да, это зажигалка Хуана. Тебе нравится? Хочешь, подарю? Честно! Я редко ей пользуюсь.

— Нет, спасибо. У меня есть своя, она принадлежала моему отцу.

— Нет, ты подумай, я правда хочу тебе ее подарить, — настаивала Лола.

Я помотал головой. Матиас принес наш заказ, поставил стаканы и чашку на стол.

— Если вам еще что-то нужно, скажите сейчас. Я пойду туда, где играют.

— Спасибо, Матиас, этого достаточно.

— Ты пришел сюда играть, Тони? — поинтересовалась Лола.

Тут вмешался Матос:

— Он специализируется на проигрышах.

Но Матиас сказал:

— Нет, Тони нравится покер, а там сейчас идет партия в мус.^[28]

Парень удалился, а Лола взяла в руку стакан и звякнула им о мой.

— За нас, Тони… И за свободу Хуана.

Подняв свой джин-тоник, я выпил глоток. Матос внимательно наблюдал за нами. Я решил, что обязан говорить спокойно, чтобы скрыть переполнявшие меня бешенство и разочарование.

Наконец собравшись с духом, я начал:

— Я совсем недавно разговаривал с вором, что проник в ваш дом, Лола. Его схватили, и он уже во всем признался. — Я поглядел на Матоса, который смотрел на меня, широко раскрыв глаза. — Его зовут Гомис, Лоренцо Гомис. Он работал с бандой румын, они грабили жилища богачей. Парень все мне рассказал. Ты слышал, Матос? Все!

Я выложил то, что узнал за время визита к Гадесу. К концу моего рассказа Матос буквально онемел. Я увидел, как лицо его окаменело, он прищурился, словно внезапно ослепленный ярким светом, разливавшимся вокруг. В глаза мне адвокат не смотрел.

— Проклятье, проклятье, проклятье! — не сдержался он, но тотчас закрыл рот ладонью.

Лола же, наоборот, придвинулась ближе, крепко вцепилась в мою руку и сжимала ее все сильнее. Она не отводила от меня взгляда. Мы сидели молча, с таким видом, как будто произошла трагедия.

Через некоторое время Матос нервно потер рот рукой и попросил меня повторить все заново. Я так и сделал, добавив к рассказу обстоятельства задержания, о которых узнал на допросе, проведенном Гадесом.

Лола пробормотала:

— Я… я видела этот пистолет, Макаров или как он там называется, Хуан купил его в Москве, когда ездил на презентацию одного из своих романов, переведенных на русский. Кажется, это было… лет пять назад или вроде того. Большой такой пистолет… — Она развела руки, показывая размер оружия. — Не знаю… очень тяжелый. Хуан его очень любил, он купил оружие у антиквара, со всеми документами и разрешениями. Во время полета пистолет находился в опечатанном ящике в кабине пилотов, а потом он отнес его к мастеру, чтобы тот вернул его в рабочее состояние. Не знаю… — Она вновь покачала головой. — Я была в Валенсии в гостях у родственников, когда нас ограбили, взяв эту штуку и Коран. Хуан… кажется, он был в это время во Франции, в Бордо.

Она замолчала. Вновь повисла тишина. Я воспользовался паузой, чтобы выпить глоток джин-тоника, наблюдая, как Лола вытащила из лежащей на столе пачки еще одну сигарету и щелкнула зажигалкой Zippo. Она курила, не затягиваясь.

Матос вновь взял управление ситуацией в свои руки:

— Ладно, посмотрим… Это мы еще посмотрим… Конечно, рассказанное тобой дает сильный козырь обвинению, но нужно сохранять спокойствие. Прежде всего давай подумаем: этот Гомис, Лоренцо Гомис, может, он в сговоре с полицией, Тони?

— Я присутствовал на его допросе, Матос. И только что все тебе рассказал. — Я поглядел на Лолу. — Наш друг Хуан Дельфоро — лжец. Он врет, он всем нам врет. — Я помолчал, а потом продолжил: — Хотя справедливости ради надо отметить, что не все было неправдой. Тебе он должен был что-то рассказать, Матос. Возможно, и ты в курсе, Лола. Здесь я главный деревенский дурачок.

— Постой… — начал было адвокат.

Но Лола его прервала:

— Тони, Хуан не убивал Лидию, я уверена в этом. Нужно просто спросить его, что произошло, он тебе все объяснит, увидишь.

Матос вновь заговорил:

— Не нужно терять спокойствие, хорошо? Завтра… нет, лучше сегодня я отправлюсь в тюрьму и уверен, что он сможет все объяснить… Слушай, Тони. Не нужно отчаиваться, слова какого-то там вора не будут играть значительной роли на процессе. Ты сам увидишь, что когда он начнет давать показания в качестве свидетеля, я ознакомлю суд с подробностями его жизни. Это произведет сильное впечатление. Не переживай… его словам не будет никакой веры…

Я перебил Матоса:

— Чьим словам и вправду нет никакой веры, так это словам нашего друга Хуана Дельфоро. По крайней мере я ему уже не верю. И судебный процесс никогда не состоится. Не вешай мне лапшу на уши, Матос.

— Постой, постой, Тони… Постой. Завтра мы все уладим. Поедем вместе в тюрьму и побеседуем с Дельфоро. Я прикажу Рохелио заехать за тобой на машине. Предупрежу тебя заранее по телефону. Мы должны попасть туда как можно раньше. Так что, думается мне, сейчас нам троим лучше всего отправиться спать.

Он повернулся на стуле, чтобы позвать официанта. Но я сказал:

— На меня не рассчитывай, Матос. Я выхожу из игры, это дело для меня закрыто.

— Что? — завопил он.

Я достал кошелек, вытащил кредитку и удостоверение, подтверждающее мое сотрудничество с его адвокатской конторой. Обе карточки я бросил на стол. Матос неотрывно следил за моими действиями.

Лола жалобно спросила:

— Но, Тони… Тони, что происходит?

— Мне повторить? — Я был порядком рассержен, хотя и пытался изо всех сил казаться спокойным. Однако, несмотря на все старания, я физически ощущал, как горячая волна ярости разливалась по всему телу. Я уже с трудом сдерживался. — Ухожу, бросаю все. Хватит! — Я показал на удостоверение и кредитку. — Забери, Матос.

— Но, но!.. — Лола явно паниковала.

Адвокат перебил ее, схватив за плечо:

— Подожди, Лола. — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Тони, ты с ума сошел? В чем дело? Мы должны защитить Хуана, он твой друг. Или ты забыл об этом?

— Матос, когда ты нанимал меня на эту работу, я честно предупредил тебя, что уйду, когда сочту нужным. Так вот, я ухожу. И не будем больше спорить.

— Тони, послушай, пожалуйста… Подумай, умоляю тебя. Хуан все объяснит, увидишь. Ты нервничаешь, и это нормально. Много чего произошло… Асебес… Вся эта история с Сараголой… Знаю, это расследование стоило тебе многого, но дай своему другу шанс.

— Шанс? Я дал ему массу шансов… предостаточно. — Я поднял со стола Zippo и уставился на Лолу. — Я видел эту проклятую зажигалку три раза. В последний раз она лежала на столике в гостиной господина адвоката. Так, Матос? — Я швырнул зажигалку на стол — она упала с глухим стуком. — Ты была там, Лола? Ведь именно ты была той девушкой, которая спала и за которой приехал Рохелио? Хватит водить меня за нос, я уже устал от ваших выдумок, от вашей лжи.

Лола вскинулась, ткнув в меня пальцем:

— Тони, ты не имеешь права говорить… говорить такое, ты не знаешь, что Хуан и я… То есть какой была наша жизнь. Да это тебя и не касается. Ты не имеешь права… не имеешь права вмешиваться в мою личную жизнь.

— Да не буду я с тобой спорить. У меня права нет, но сам-то Хуан об этом знает? Я уверен, что это внесет некую остроту в его жизнь, возможно, даже развлечет. Его жена и его адвокат — любовники. Ну прямо итальянская комедия!

Лола вскочила на ноги и схватила сумочку:

— Пошли отсюда, Матос.

Матос все то время, пока Лола говорила, неотрывно смотрел мне в лицо. Губы его кривились в презрительной усмешке. Он тоже поднялся. Я сказал:

— Возьми свою кредитку и удостоверение, Матос. Не забудь их, пожалуйста.

Он сгреб карточки со стола и сунул в карман пиджака.

— И запомни — ты ничего мне не должен. Я взял оттуда лишь немного на накладные расходы. И вот еще — к тебе придет парень, Хулито Бенгочеа, он принесет то, что ему удалось раскопать про Лидию: медицинскую карту с записями психиатра и доказательство того, что в пятнадцать лет она делала аборт, операцию, кстати, провел ее психиатр, доктор Санчес Росс-младший. Ты должен юноше пять тысяч песет.

Оба снова вытаращились на меня. Лола стояла, прижимая к груди свою сумочку.

— Тони, постой, ты что, серьезно? — Она сделала шаг в мою сторону и посмотрела на Матоса. — Это же просто фантастика! Неужели ты можешь доказать, что у Лидии были не все дома? Ох, мы должны все рассказать Хуану, вот он обрадуется!

— Я завтра хотел поехать поболтать с тем психиатром, чтобы он мне объяснил толком, почему именно он взялся делать аборт пятнадцатилетней девочке. Странно как-то, вам не кажется? И заодно я думал выяснить, кто приказал ему уничтожить все архивные записи о Лидии. То, что он наплел по поводу утраты архивов, — полная чушь. Жаль, что мне лично не придется разобраться, но я думаю, теперь вы легко получите ключ к раскрытию дела. Ты так не считаешь, Матос?

— Компьютер не был уничтожен каким-то сумасшедшим? — спросила Лола.

— Нет, он не был уничтожен сумасшедшим. — Я снова повернулся к Матосу. — Этот парнишка, Хулито Бенгочеа, отдаст тебе медицинскую карту Лидии, заведенную в психиатрической клинике. Я все сказал.

Я сделал еще один глоток. Они так и стояли как вкопанные, неотрывно глядя на меня.

— Тони… — начал Матос. — Я позвоню тебе завтра, идет? И объясню, что у меня за связи с Ричи и этой фирмой, с «Тоталсекьюрити».

— Не нужно, я в курсе. Ты был адвокатом «Тоталсекьюрити», так? И теперь работаешь на них? Я уже ничему не удивлюсь. Даже если ты продолжаешь, как и прежде, работать на епископат. И знаешь, мне сейчас в голову пришла занятная мысль. Скорее всего это по твоей милости Асебес отказался от своих показаний, так что они не попали в полицейские отчеты. И тебе вряд ли составило много труда провернуть все это. Проклятый грильяжный туррон снова в деле, Матос. Будет лучше, если ты никогда больше не станешь звонить мне.

Дата добавления: 2015-07-20