Ошо (Бхагаван Шри Раджниш) – Станьте живыми. Открывая радость, отбрасывая чувство вины

Ошо

Станьте живыми.Открывая радость, отбрасывая чувство вины. — СПб.: ИГ «Весь», 2010. — 128 с. — (Уроки жизни). ISBN 978-5-9573-2051-7

Перевод с английского языка Т. В. Лебедевой

Этот небольшой сборник — еще один подарок Ошо современному человеку, который из-за напряженного ритма жизни разучился смеяться, разучился играть и радоваться. «А безрадостная жизнь — это не жизнь», — говорит Ошо. Но стать живым может каждый. Взгляните на мир глазами ребенка, отбросьте чувство вины, будьте собой, и вы обретете утраченную связь с источником великой силы, который находится внутри каждого из нас.

Не пытайтесь отложить собственное счастье — все это уловки вашего ума. Будьте счастливы! Смейтесь от души! Танцуйте! Станьте живыми!

Я живу в мире серьезности. Этот мир стал для меня тюрьмой. Можешь ли ты нарисовать мне карту, по которой я смогу попасть в твою страну игривости? Может быть, у меня плохие гены? Я не могу обнаружить в себе смех, я не умею жить с легким сердцем. Я вижу все это вокруг меня, но не чувствую этого.

Никакой карты, ведущей в страну игривости, нет и не может быть. Карты, схемы и планы ведут к серьезности. Игривость и легкость проявляются тогда, когда все схемы сожжены. Нет дороги к игривости, потому что игривое настроение — это не цель, оно не может быть целью. Когда ты забываешь о любых целях, когда ты вообще никуда не идешь, когда ты отказываешься от самой идеи к чему-то идти, только тогда состояние игривости, ощущение здесь и сейчас начинает расти в тебе.

Нельзя быть игривым и радостным там и тогда, это возможно лишь здесь и сейчас. Поэтому разве можно нарисовать подобную карту? Ты никуда не идешь, ты пребываешь.

Серьезность содержит в себе цель. И даже когда серьезный человек начинает играть, качество игры трансформируется, она становится запланированной игрой с четко установленными правилами. Это уже не спонтанная игра.

В этом разница между игрой по правилам и игривостью. Когда спонтанность и творчество превращаются в серьезность, возникает игра по правилам^[1].

Люди ходят смотреть бокс, корриду или американский футбол — отвратительные негуманные игры, в которых присутствует насилие. Подобными зрелищами увлекаются незрелые и, возможно, немного извращенные люди. Наблюдатели, равно как и бойцы-гладиаторы,— еще не взрослые люди. И те, и другие проходят через своего рода катарсис. Прикрываясь игрой, они выбрасывают из себя мусор, выплевывают свою ожесточенность, их рвет собственной яростью.

Этот мир очень и очень жесток! Поэтому в нем нет места любви. Когда человек станет действительно человеком, гуманистом, тогда о боксе и о корриде никто даже не будет знать, они станут частью нашей истории. Даже представить себе, что тысячи людей приходят посмотреть на бои быков, просто невыносимо. Но люди холят и лелеют свою серьезность. Они и игру превратили в насилие.

Игра — это нечто, в чем нет абсолютно никакой цели. Просто быть вместе — уже прекрасно! Ради чистой радости совместного существования! В лучшем мире, в котором будет больше понимания, игр по правилам не будет, будут только спонтанные, творческие игры. Не будет ни победителей, ни проигравших, потому что сама идея победы и поражения негуманна. Это никому не нужно! Почему мы не можем просто наслаждаться тем, что находимся вместе? Не должно быть никакого счета — очки, баллы и т. д. никому не нужны. В конце игры не нужно подводить итоги и выявлять результат.

Если вам нравится играть в футбол — играйте! Просто играйте в футбол! Не обращайте внимания на результат. Если вы начнете думать о результате, вы тут же станете серьезными, и вся прелесть игры исчезнет. Игра превратится в бизнес. Наслаждайтесь течением энергии, наслаждайтесь моментом, не стоит им жертвовать ради чего-то другого.

Вот что такое игривость. Но вы влюбляетесь, и это становится серьезным делом, вы начинаете думать о браке, о детях, о семье — и все становится ужасным! Если же вы захотите вступить в брак, иметь семью и детей, не препятствуйте собственным желаниям, но пусть подобные вещи будут «побочными продуктами», пусть это не будет вашим достижением или результатом. Да, если вы любите женщину и хотите быть с ней — вот настоящий брак! Не должно быть других браков. Необходимо отказаться от самой идеи, потому что идея делает любовь приземленной, поэзия исчезает. Любовь становится обычным делом — никакой романтики.

Но как только вы полюбили кого-то, тут же в уме начинают крутиться мысли... о женитьбе или замужестве, о том, как создать свою собственную семью. Зачем нам собственная семья? Люди обладают пещами, и люди обладают людьми. Если вы обладаете чем-то, это еще можно простить, но как можно простить обладание кем-то? Вы говорите: «Это моя жена», «Это мой муж, мой ребенок». Что вы сделали, чтобы называть этого ребенка своим? Кто вы такие? Разве вы участвовали в процессе его создания? Вы что, можете создать ребенка? Разве вы можете создать ребенка в соответствии с вашими собственными желаниями?

Ребенок приходит к нам из запредельного, это дар. Вы — не создатели, как вы можете говорить, что ребенок ваш? Ребенок обретает форму и суть не по вашему усмотрению. Вы хотели иметь прекрасного ребенка, и он пришел к вам, а вы продолжаете утверждать, что это ваш ребенок. Вы просто стали «вратами» в великой игре существования.

Поскольку в мире существуют разные общественные организации, например, организации, выступающие за освобождение женщин, то в мире нужно создать новую организацию, выступающую за освобождение детей. Никому не может быть позволено обладать ребенком. Необходимо запретить собственничество. Никто не должен говорить: «Это мой ребенок». Все дети — это дети существования. Вы можете быть лишь опекунами — и не больше. И вам следует испытывать благодарность от того, что именно вас выбрали в качестве опекунов новой растущей жизни. Этого более чем достаточно! Наслаждайтесь игрой, наслаждайтесь ролью опекуна новой развивающейся жизни и забудьте о желании приобрести эту «новую жизнь» в свою собственность.

Но ваш ум стремится к обладанию. Собственнический инстинкт заложен очень глубоко, он поражает вашу самую суть, и это является величайшим препятствием на пути развития человечества в целом.

Когда любовь становится обладанием, на первый план выходит понятие исключительности. Тогда «эта женщина — моя и только моя, исключительно моя». Тогда она не может смеяться ни с кем другим, она не может держаться за руки ни с кем другим, она не должна смотреть в глаза никому другому. Какая чушь! Почему? Кто я такой, чтобы обладать этой женщиной? И разве может любовь быть обладанием?

Любовь не может «исключать», она всегда «включает»^[2]... Если я люблю женщину, то мне будет хорошо от того, что она счастлива во многих и многих ситуациях с совершенно разными людьми. Я буду желать, чтобы она была счастлива. Это будет моей радостью. Если она счастлива от того, что танцует с кем-то, я не буду ревновать — я люблю ее, как я могу ревновать? Я буду трепетать от восторга: ведь она счастлива. Но когда вы заявляете, что она — ваша жена, то вы не позволяете ей танцевать. Вы делаете из нее калеку. А она парализует вас в ответ. Вы начинаете разрушать друг друга.

Любовь — это великая энергия созидания, но пока она приносит одни лишь несчастья, великие несчастья. Люди убивают друг друга не из-за ненависти, они делают это из-за любви. Жизнь стала горькой не из-за гнева, она стала мучительной из-за любви.

Вы боретесь за любовь женщины или мужчины, вы выбиваетесь из сил в попытках заслужить любовь своей семьи пли клана. Вы сражаетесь за любовь к вашей идеологии или религии, вы сражаетесь за любовь к вашей стране, к вашей родине. Вы продолжаете биться за любовь! Все убийства, все смерти, все виды страданий существуют из-за вашей так называемой любви.

В вашей любви есть что-то совершенно неправильное. Ваша любовь застыла, это не поток, не игра. Ваша любовь серьезна, исключительна и стремится к обладанию. Она полна всякого рода глупостей.

Человек должен все это видеть и понимать, и одно только простое понимание приведет его к расслаблению. Понимая суть, вы начнете расслабляться, и постепенно ваша осознанность вырастет.

Просто... Я удивляюсь, когда вижу мужчину, чья жена умерла, а он все плачет и страдает: «Моя возлюбленная умерла». Зачем быть таким монополистом? Так много красивых женщин, живых женщин! В монополии нет смысла. Ваш муж умер, и вся ваша оставшаяся жизнь похожа на ночной кошмар, потому что вы не можете полюбить кого-то еще? Ваша любовь так мала? так статична? она похожа на наваждение? Она была невротичной, она была не здоровой. Иначе, когда ваш муж умирает — да, вы печалитесь, но рано или поздно вы прощаетесь с ним и идете вперед. Вы не станете приносить в жертву всю свою жизнь, потому что жертвовать собственной жизнью опасно. Если вы пожертвуете своей жизнью, вы превратитесь в мученика, вы будете мстить жизни, вы будете заставлять детей испытывать чувство вины — все рядом с вами будут чувствовать себя виноватыми. Вы будете страдать, а когда человек страдает, он распространяет вокруг себя одни страдания.

Нет, в этом нет смысла! Этот мир полон людей. Зачем зацикливаться на ком-то одном? Но зацикленность возникает еще в самом начале, в тот момент, когда ребенок говорит: «Это моя мама», и мама просто счастлива оттого, что слышит эти слова. Именно тогда наступает фиксация.

Для ребенка подобное отношение станет наваждением всей его жизни.

Когда ребенок еще мал, он, естественно, зависит от матери, и родители безжалостно эксплуатируют его зависимость. Ребенок беспомощен, он не может выжить сам по себе, ему приходится

смотреть снизу вверх на мать и на отца. Они же злоупотребляют его беспомощностью. Ребенок знает, что если мать уйдет, он умрет. Если матери не будет, он умрет, он не выживет. Эта идея проникает все глубже и глубже в его сознание... А мать помогает этому, ей нравится подобное самолюбование: «Без меня ты не выживешь». Она постоянно запугивает ребенка: «Слушайся меня, иначе я уйду навсегда, или я умру, и тогда ты узнаешь!» Иребенок дрожит от страха, страх проникает в самую его суть — без матери он не выживет.

Постепенно страх становится его обусловленностью. Позже это отразится на его взаимоотношениях. Ребенок будет думать то же самое и о жене: если его жена уйдет, то он не выживет. Подобная мысль превратится в бессознательное убеждение. Взрослый ребенок будет думать так же и в отношении всего остального: «Если работы не будет, мне конец. Если не будет дома, где я тогда буду жить? Если не будет счета в банке, что мне тогда делать?» Все в своей жизни он будет воспринимать через желание удержать то, что у него есть, и его жизнь будет лишь одним сплошным совершенно бессмысленным страданием. Он уже не ребенок, но остается инфантильным из-за обусловленности.

Любовь... вы тут же превращаете ее в горечь, потому что относитесь к ней слишком серьезно. Вы начинаете строить планы на будущее. Подумай о будущем — о браке, о детях, о безопасности — и ты уничтожишь игру, ты превратишь ее в игру по правилам, в очень опасную игру по правилам. Ты проиграешь — в игре по правилам еще никто не выигрывал.

Когда человек просто играет, он всегда победитель. Каждый становится победителем. Но будучи серьезным, выиграть невозможно — все только проигрывают.

Даже когда вы медитируете, вы становитесь слишком серьезными. Не воспринимайте все так серьезно. Медитация может случиться только в состоянии легкости, игривости, только в предельной игривости, когда вы ничего не ищете, ничего не ждете, когда вы просто танцуете или поете, или читаете стихи, когда вы не спрашиваете ни о чем, когда ваше действие — это просто отклик, нет никакого будущего, нет никаких идей относительно будущего... только тогда может случиться медитация. Медитация — это то, что происходит[3] прямо сейчас. Вы не можете вырвать этот процесс из рук существования. Вы не можете желать этого и не в состоянии это иметь. Вы можете сделать только одно: стать пустыми, чтобы воспринимать, чтобы пропускать энергию через себя — именно это и происходит, когда вы игривы.

Медитация — это весело! Медитация и веселье — подобное сочетание слов звучит абсурдно? В течение многих веков вас учили, что духовность — самое серьезное дело в жизни: ходите в церковь и становитесь серьезными, а если поблизости нет церкви, то вытяните лицо, хотя бы вид сделайте, что ходите в церковь. Не смейтесь, не танцуйте, не веселитесь, не играйте! Жизнь — серьезная штука, вы стоите перед лицом Бога.

Этот ваш Бог какой-то странный! Он не позволяет вам смеяться. Он не позволяет вам танцевать. Он не позволяет вам любить. Он не позволяет вам радоваться. Боги прошлого очень мстительны, завистливы, жестоки, так и норовят уничтожить вас, разнести на куски, отправить вас в ад. Даже сама идея Бога отвратительна.

Вам надо выучить новый язык: медитация — это веселье, молитва — это любовь и смех, а храмы, церкви, мечети — это места, созданные специально, чтобы наслаждаться жизнью, чтобы упиваться жизнью, чтобы танцевать, держаться за руки, чтобы делиться тем, что дал вам Бог; места, где вы можете пребывать в настоящем тотально, где вы можете погрузиться в настоящий момент. Вот каково значение веселья, смеха, радости —тотальное пребывание в здесь и сейчас, как будто нет никакого другого момента. Тогда зачем вам думать о результате? Результат подразумевает будущее.

Будьте как малые дети — танцуйте, пойте, кричите, — и божественное придет к вам само. В какой-то момент вы обнаружите, что все вокруг вас божественно, вдруг вы начнете понимать, что держите за руку не женщину — вашу руку держит Богиня; что вы держите за руку не мужчину, а Бога. Смотря в глаза другого человека с радостью, с игрой, вы неожиданно попадаете на такую глубину, какая вам и не снилась. Вы растворяетесь и этой глубине.

Вот что такое Бог! Бог живет не в писаниях, он живет в глазах людей, в цветах, в реках и в свете луны. Бог везде! Вам не нужны писания. Если вы не видите Бога в живых деревьях, зеленых, красных, золотых, вы не отыщете его ни в Библии, ни в Коране, ни в Ведах. Как вы можете найти его там, если вы не видите его здесь? Как только вы обнаружите его здесь, вы ощутите его присутствие везде... Тогда все станет божественным.

Однажды познав божественное, вы будете видеть его везде и во всем. Но вы должны найти его в жизни, в игривости.

Игривость делает вас живыми настолько, насколько это возможно, по максимуму. Серьезность же вас уродует. Вы сжимаетесь, вы превращаетесь в лед. Вы закрываетесь и чувствуете себя одинокими. Вы становитесь эгоистами. Люди стремятся быть серьезными, потому что вместе с серьезностью растет их эго, а игривость эго забирает.

Ты сказал: «Я живу в мире серьезности. Этот мир стал для меня тюрьмой».

Ты можешь существовать только в мире серьезности — ты как «N». В границах серьезности ты можешь ощущать себя подобно заключенному в тюрьме, если воспринимаешь себя как «N». Если ты хочешь стать игривым, тебе придется отказаться от идеи быть «N». «N» не может быть игривым, «N» сопротивляется игре, потому что игра предполагает смерть «N». «N» всегда серьезен.

Ты когда-нибудь наблюдал за этим? Когда ты смеешься, загляни внутрь себя: «N» исчезает. Вот почему люди-эгоисты не умеют смеяться — для них это невозможно! Когда ты танцуешь, наступает момент, когда «N» исчезает. Но эгоисты не могут танцевать, они не могут позволить «N» исчезнуть. Естественно, они так и остаются в тесных рамках, живя, подобно заключенным. Но это твой выбор!

Если ты хочешь сохранить эго, тебе придется жить в тюрьме, тебе придется смириться с рамками. Если ты хочешь, чтобы твое эго становилось все больше и больше, то ты столкнешься с тем, что тюрьма будет становиться все меньше и меньше, ее стены будут придвигаться к тебе все ближе и ближе. Если ты хочешь, чтобы твое эго стало величайшим и мире, то вскоре от тебя не останется ничего, кроме самой тюрьмы, со всех сторон ты будешь окружен Китайской стеной, ты будешь жить в смирительной рубашке за железными дверьми.

Но если ты хочешь быть живым, тебе придется отказаться от эго. Эго отвлекает тебя от жизни.

Я живу в мире серьезности. Этот мир стал для меня тюрьмой. Можешь ли ты нарисовать мне карту, с помощью которой я смогу попасть в твою страну игривости?

Ты просишь меня нарисовать карту — это серьезная вещь! У меня такой карты нет. Если ты хочешь иметь карту, обратись к церковным священникам, у них она точно есть. На самом деле! В Индии в храмах есть схемы дорог, ведущих в ад и в рай. Ты узнаешь, как попасть туда и что тебя там ждет... целая география! Кто есть кто, где живет Бог, и где живут великие святые. Все это ты узнаешь у священников и монахов.

Они составили все эти карты — все эти воображаемые карты. Но Бог не может быть пойман и отражен на какой-либо карте. И небеса — никакая не карта, и ад — никакая не страна. Ни ад, ни рай не имеют никакого отношения к географии, это просто психологические состояния. Когда ты серьезен, ты в аду. Серьезность — ад, игривость — рай.

Можешь ли ты нарисовать мне карту, с помощью которой я смогу попасть в твою страну игривости? Может быть, у меня не подходящие гены?

Нет. Не бывает людей с неподходящими генами. Проблему создают не плохие гены, проблема возникает из-за эго. А эго никакого отношения к телу не имеет. Эго — это твой ум, это твое отношение к чему-то.

У тебя есть ум, и в этом твой дефект. Не скажу, что у тебя дефектный ум. Ум — это и есть твой недостаток. Тебе нужно отказаться от ума. И когда ты откажешься от пего, ты вдруг обнаружишь, что всегда жил в стране игривости, не покидая ее ни на секунду, — никто не может покинуть эту страну. Мы можем лишь забыть о ней. Мы становимся серьезными и забываем о ней.

Вы все еще дети, играющие в песке на пляже. Вы все еще дети, ищущие морские ракушки. Вы все еще дети, собирающие полевые цветы. Вы все еще дети, гоняющиеся за бабочками. Эта детская невинность, чистота все еще присутствует в вас, ее никто не забирал, она лишь прикрыта серьезностью, эго, умом. Но ребенок все еще живет в вас! Фонтан завален камнями, но никуда не исчез. Уберите камень, и фонтан снова будет бить во всем своем великолепии.

Ты сказал: «Я не могу обнаружить в себе смех, я не умею жить с легким сердцем».

Если ты будешь искать смех, ты никогда его не найдешь. Поиски или попытки обнаружить в себе смех, стремление жить с легким сердцем — это уже нечто серьезное. Смех — в тебе! Тебе не нужно его искать. Начни им наслаждаться! Стань веселым в этот самый момент!

Не пытайся найти радость, потому что, если ты занят поисками, ты остаешься серьезным. Разве может искатель быть несерьезным?

Ты ищешь счастье, смех и радость — ты вынужден быть серьезным, а как искать иначе? Ты серьезен, и твоя серьезность становится глубже с каждой минутой. Завтра ты вновь примешься за поиски, но прошел уже целый день, двадцать четыре часа, теперь в тебе еще больше обусловленности, теперь в тебе еще больше серьезности. Завтра у тебя будет гораздо меньше шансов отыскать смех, а послезавтра тебе будет еще труднее... и так далее. И ты все время будешь искать, и искать, и искать.

Просто радуйся в этот самый момент! В нем есть смысл! Не откладывай радость на потом — существует много уловок, позволяющих отложить счастье на потом. Ты не хочешь быть счастливым, ты все еще хочешь оставаться несчастным. Ты все еще хочешь найти оправдание своим несчастьям. И вот тебе оправдание: «Я ищу счастье, я ищу радость. Прямо сейчас я несчастен. Я буду счастлив, когда обрету радость, — но как я могу быть счастлив прямо сейчас? Мне нужно найти счастье, это долгое путешествие, и мой путь труден, и тяжело подниматься в гору». Сейчас ты можешь быть счастлив в своем несчастье, а завтра посмотрим... А завтра никогда не наступит.

Не пытайся отложить собственное счастье — все это уловки твоего ума. Будь счастлив! Смейся от души! Танцуй!

Вначале ты, возможно, ощутишь некоторую неловкость, потому что ты уже очень давно не смеялся. Губы могли потерять эластичность. Но она вернется... просто помоги губам вновь привыкнуть к смеху. Они не могли разучиться, могли забыть, но вскоре смех снова станет для них естественным.

Человек не может разучиться смеяться. Это похоже на ситуацию с плаваньем — вы не можете разучиться плавать. Как только вы научились, вы уже не можете разучиться. Вы можете не подходить к реке в течение пятидесяти лет, но и через пятьдесят лет, может быть, неожиданно для себя, вы поймете, что все еще умеете плавать. Вам даже не нужно будет вспоминать.

Вы смеялись, когда были ребенком. Каждый ребенок рождается со смехом, но лишь очень, очень немногие счастливцы умирают со смехом. Человек, умирающий со смехом, достиг всего. Но если вы хотите умереть смеясь, вам придется научиться жить смеясь.

Однажды старик парси^[4] пришел ко мне и спросил: «Ты знаешь, у нас есть очень красивая история о Заратустре: родившись, он смеялся». Я сказал: «Ничего особенного — каждый ребенок рождается смеясь».

Заратустра — просто символ. Все дети рождаются живыми, полными радости, с огромным запасом энергии, с огромным запасом любви к жизни, с огромным любопытством, бесконечным удивлением и благоговением перед разными мелочами. В каждом ребенке с рождения заложено стремление к приключениям. Все дети рождаются исследователями. Все дети обладают огромной смелостью, они не боятся войти в непознанное. Мы же их уродуем. Мы их останавливаем. Мы сбиваем их с толку. Мы начинаем их воспитывать, а все, что касается воспитания, лишь разрушает детские способности, оставляет небольшие норки, в которых они могут жить, отнимает у детей небеса и оставляет им очень маленький уголок в этом мире.

Новорожденный объединяет в себе все: всех мужчин, всех женщин, животных, деревья, реки и горы. И что мы делаем с ребенком? Мы забираем у него все, что он принес, мы заставляем его быть врачом, инженером, бизнесменом, солдатом, политиком — мы его ограничиваем. От рождения он бесконечен, для него открыты любые возможности. Но мы лишаем его многих возможностей, оставляя лишь одну. Мы убиваем его! Мы позволяем ему жить, выражая лишь свою самую незначительную часть.

Представьте себе бизнесмена: он просто живет, как бизнесмен. Утром, днем, вечером и даже ночью он не перестает быть бизнесменом. Он говорит о бизнесе, он читает деловую литературу, бизнес ему снится — вся его жизнь превращается в один сплошной бизнес. Что вы сделали с этим мужчиной? Какая беда с ним приключилась? Он не может быть никем другим! Он не умеет расслабляться. Он не знает, как выбраться из той маленькой норки, в которой живет. Он называет себя бизнесменом... Или врачом, или инженером, или профессором...

Человек должен быть текучим, в нем живет целая вселенная. Вы не должны играть только одну роль, вы должны быть сразу всем человечеством, прошлым, будущим, настоящим. Вы должны жить тотально, во многих измерениях, не линейно. Жить в одной плоскости — значит жить очень бедной жизнью.

В этом нет необходимости! Но мы все привыкли видеть лишь отдельные кусочки этого мира, мы пытаемся спрятаться в крошечном пространстве, которое называем нашим умом, эго и т. д. И эти маленькие кусочки, эти пещерки занимают все наше сознание — эти грязные, темные, мрачные и унылые места. Но мы так к ним привыкли. Мы ужасно боимся выйти на свежий воздух. Нам так страшно однажды увидеть бесконечное небо, солнце, песок, что мы никак не решаемся вылезти из своих нор. Естественно, смех исчезает.

Смех уже исчез! — разве может смех жить без жизни? Ваш дух мертв. И чудо в том, что ваши так называемые духовные люди являются самыми бездуховными людьми в мире, а вы продолжаете называть их святыми. Мое определение духовности таково: тот человек духовен, кто проживает жизнь со страстью, кто живет интенсивной жизнью, кто использует максимум своих возможностей, не минимум. Духовный человек не может быть холодным и равнодушным.

Наберись смелости! И смех придет. Будь отважным, живи насыщенной жизнью! Тебе не нужно будет спрашивать о том, как стать игривым! Когда живешь по максимуму, игривость приходит сама собой, когда ты живешь тотально, тебя переполняет энергия. Это и есть игривость — нет никаких карт, которые указали бы тебе к ней дорогу, нет никаких техник. Чтобы стать игривым, нужно лишь понимание.

Зачем я пытаюсь подчинить обстоятельства собственной воле, почему бы мне просто не принять их и не позволить случиться всему, что должно случиться?

Воспитание настолько ядовито, настолько разрушительно, что уничтожает все самое существенное и ценное, что есть в человеке, заменяя жестокостью, насилием и желанием доминировать. Общество всячески поддерживает разрушение вашей невинности; обществу это выгодно.

С одной стороны, попытки подчинять обстоятельства приводят к тому, что ты обращаешь силу против себя. Это создает шизофрению, раскалывает личность, обрекая ее на внутреннюю борьбу. Этот отвратительный и деструктивный прием применяется заинтересованными людьми в течение тысячелетий. Это легкий способ уничтожить индивидуальность. Когда человек оказывается уникальной личностью, он становится опасным. Уникальность — это угроза эксплуатации, это угроза рабству, это угроза любому виду насилия. Человек, обладающий индивидуальностью, скорее умрет, чем будет подчиняться.

У индивидуальности есть достоинство... Но человека можно лишить его индивидуальности очень простым способом: довести его до внутреннего конфликта. Как вы знаете, веник ломается по прутикам.

Ты постоянно борешься с собой, потому что тебе вбили в голову идиотские идеи. Тебе приходится выбирать между собственной природой, расслабленностью в собственном естестве, и тысячелетиями обусловленности. А обусловленность с каждым днем захватывает тебя все больше и больше, поражая твою суть. Удовольствия осуждаются, несерьезное отношение тоже осуждается, игривость осуждается. Все человечество стало ужасно серьезным, а серьезность — это психологическая болезнь. Она может проникнуть еще глубже и заразить душу.

Ни к чему не стоит относиться серьезно.

Твоя жизнь состоит всего из трех вещей. Одна уже произошла, и ты ничего не можешь с этим поделать, — ты родился. Вторая вещь — это смерть, и хотя она еще не наступила, ты тоже ничего не можешь с этим поделать. Так что оставь эти два явления в покое, они находятся вне твоего понимания. А между ними остается жизнь, любовь, ликование.

На живого энергичного человека не так-то просто оказать давление. Если человек любит и обладает ясностью, его трудно одурачить. Вы не встретите игривого, веселого человека ни в церкви, ни в храме, ни в мечети, ни в синагоге. Все эти места посещают живые трупы, выступающие против жизни, против любви и радости, против умения играть, против всей вселенной.

С другой стороны, если обстоятельства ослепляют тебя, то ты отрицаешь любую возможность быть живым, быть более любящим, испытывать блаженство и экстаз. Ты борешься с собой и с собственным прошлым. Прошлое имеет очень длинную историю, оно стало частью тебя. Только если ты бдителен, у тебя есть еще время выбраться из сетей прошлого, сбросить с себя его оковы.

Свободно жить в настоящем можно, лишь освободившись от прошлого. И нужно запомнить одну странную вещь: освободившись от прошлого, чувствуя себя впервые прибывшим на эту прекрасную планету, человек автоматически перестает думать о будущем, надеяться на будущее.

Будущее — это всего лишь проекция прошлого. Прошлого уже нет, будущее еще не наступило. Но в прошлом коренятся амбиции, желания и всяческие глупые идеи, сопровождающиеся жадностью и отчаянным желанием что-то заполучить. Автоматически, в поисках спасения, ты начинаешь смотреть в будущее.

А реальность находится только в настоящем. Реальность не имеет никакого отношения ни к прошлому, ни к будущему. Она сконцентрирована в этом моменте. Так что, если ты живешь настоящим, ты получаешь все, что ищешь, все, к чему идешь.

Настоящий момент открывает перед тобой двери в пространство божественного.

Все, чего я хочу здесь, — это помочь людям забыть свое прошлое и не думать о будущем, я хочу, чтобы они научились наслаждаться невероятной красотой настоящего момента.

Живи от момента к моменту, постоянно оставляя прошлое позади, избавляясь от него, словно от пыли на зеркале. Человек, довольный настоящим, не станет задумываться о будущем. Ты думаешь о будущем, потому что в настоящем у тебя одни несчастья, ты пребываешь в агонии. Чтобы избежать этого, чтобы не видеть того, как ты живешь, ты переносишь взгляд на далекие горизонты. Твои мечты никогда не сбудутся. Ты всегда будешь привязан к амбициям и целям, но помни: где бы ты ни находился, всегда и везде есть только настоящее, будущего нет.

В тот момент, когда ты перестаешь жить настоящим, ты умираешь. Другое дело, что пройдет, может быть, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят лет, прежде чем тебя, наконец, похоронят или сожгут на погребальном костре, но все это время ты будешь мертв. В ту секунду, когда ты теряешь связь с настоящим, ты умираешь. Но если ты восстановишь контакт, то сможешь возродиться.

Только пребывание в настоящем даст тебе пространство, где ты сможешь расслабиться и перестать действовать силой. Прошлое навязывает тебе идеалы, мораль, идущую против твоей природы. Капля росы не может противостоять океану. Она все равно рано или поздно с ним сольется.

С моей точки зрения, истинный саньясин, истинный искатель правды — это человек, который стремится найти настоящее.

Ты спрашиваешь: «Зачем я пытаюсь подчинить обстоятельства собственной воле?» Все это глупости. Во-первых, у тебя нет никакой воли. Сама идея воли — полнейшая ложь. Воля — это категория, принадлежащая существованию. Ты можешь соединиться с этой волей, если откажешься от собственной личности, от раздвоенности, и тогда внутри тебя будет жить воля вселенной. У тебя нет индивидуальной воли, а если тебе говорят, что ты волевой человек, то лишь возвеличивают твое эго.

Что такое человек? Просто горстка пыли... Да, в этой пыли тоже есть нечто, но это нечто тебе не принадлежит. Оно принадлежит целому.

Во-вторых, зачем форсировать события? Ты когда-нибудь видел горную реку? Она берет начало у самых высоких горных вершин, там, где не тают снега, затем спускается в долину, пересекая неизведанные территории. Куда течет эта река? Она предельно расслаблена. У нее нет цели, относительно которой она была бы напряжена, ей нечего достигать. Каждую минуту она наслаждается тем, что вокруг нее. И однажды все без исключения реки впадают в океан.

Но людям не повезло. Многие теряются в пустыне, испаряются на погребальном костре. Только некоторым счастливчикам удается достичь океана. А секрет на самом деле прост, совершенно очевиден. Но каждый раз люди упускают самое главное.

Кто ты такой, чтобы форсировать события? Кто дал тебе власть распоряжаться обстоятельствами? Испытания посылаются тебе свыше. Гораздо мудрее было бы научиться принимать их, вместо того чтобы им противостоять. Соглашаясь с тем, что происходит, ты можешь «оседлать» ситуацию, «поехать на ней верхом», но как только ты начинаешь бороться... ты так ничтожно мал, а вселенная так огромна! У тебя нет ни единого шанса ее победить. Тебя ждет лишь разочарование, за которым последуют несчастья, мучения и страдания.

Будь подобен облаку, путешествующему по небу без какого бы то ни было желания чего-то достичь. Нет нужды желать чего-то еще, все и так уже есть. Чего еще можно хотеть? И если ветер дует на юг, облако летит на юг. Каждое мгновение его полета там, высоко в небесах, — это такой экстаз, что какая разница, куда лететь — на юг, на север, на запад или на восток? И если вдруг ветер изменит направление и начнет дуть на север, облако не станет жаловаться, оно не будет говорить, что это нелогично, что «мы же так мило летели на юг, и вдруг, без всякой причины, ты стал дуть на север». Облако просто начнет двигаться на север без всякого сопротивления. Между облаком и ветром нет конфликта.

Вот на чем должен основываться правильный путь к истине: отсутствие конфликта с природой, отсутствие конфликта с существованием. И тогда все твои несчастья, все напряжение, все твои страдания и муки исчезнут сами собой, потому что ты сам их создаешь. Конечно, ты не полностью ответственен за них, во многом они — наследие долгого отвратительного, неестественного прошлого.

Какую ситуацию ты пытаешься изменить? В твоем сердце растет любовь, но общество говорит, что любовь слепа, остерегайся ее. Общество внушает тебе, что любовь опьяняет, что любовь — это рабство, и ты еще сто раз пожалеешь, что влюбился, а потому лучше пресекать подобные настроения на корню. Твоя голова напичкана разными идеями относительного того, что морально, а что нет. И вот ты начинаешь бороться с собственным сердцем.

Голова и сердце разобщены — в этом-то и проблема. Твоя голова забита всякой чушью, и вся эта ерунда принадлежит не тебе. Ты усвоил ее еще в детстве, так тебя учили родители, общество, учителя, профессора, священники и политики. Твоя голова просто переполнена всяким дерьмом, и она пытается управлять сердцем, но ни одной голове еще не удавалось отравить или испортить сердце.

У человека осталась последняя надежда — слушать сердце и поступать так, как оно велит. Тогда твоя жизнь превратится в благословенное духовное путешествие. Все медитации, которым я вас учу... одним словом, все они направлены на то, чтобы помочь вам жить не головой, а сердцем, чтобы перейти от логики к любви, от эго к состоянию, в котором нет эго, от ощущения собственной отдельности к глубокому слиянию с целым, к растворению в нем.

Целое лучше знает, что тебе нужно. Оно ничего не знает об идеалах, о морали, о том, что хорошо, а что плохо. Но чудо состоит в том, что в тот момент, когда ты сливаешься с целым, все вдруг оказывается хорошо, все идет правильно, и все становится невероятно красивым.

Почему после того, как я ощущаю, что «двигаюсь с потоком», я испытываю чувство вины? Пожалуйста, расскажи об этом чувстве. Именно оно мешает мне идти вперед, заставляет цепляться за прошлое.

Чувство вины — одна из самых больших проблем, с которой сталкивается каждый человек. До сих пор все человечество находится во власти этого чувства. Эта болезнь передается по наследству из поколения в поколение. И болезнь каждого последующего поколения протекает все тяжелее и тяжелее. Естественно. С каждым поколением обусловленности становится только больше. Молодые люди несут на себе более тяжкий груз, чем их родители.

Священники используют чувство вины, чтобы эксплуатировать людей. Если бы не было чувства вины, священники не могли бы существовать. Когда ты чувствуешь себя виноватым, помни: тебя окружает толпа священников. Когда ты чувствуешь себя виноватым, помни: священники тянут руки к твоему горлу, желая задушить тебя. Вина — это стратегия, с помощью которой священники эксплуатируют людей, превращая их в рабов.

Попытайся понять этот механизм. Лишь понимание поможет тебе освободиться от чувства вины. Что же такое вина? В чем суть этого чувства?

Прежде всего — это осуждение, это негативное отношение к жизни. Тебе рассказывали что-то совершенно неправильное об этой жизни, тебе внушали, что ты родился в грехе. Тебе говорили, что от жизни нельзя ждать радости, что не стоит ждать добра от окружающих людей, что на земле вообще не может происходить ничего хорошего. Хорошее — только у Бога. Соответственно тебе нужно найти спасителя — Христа, Кришну. Тебе нужно найти кого-то, кто спасет тебя, кто приведет тебя к Богу.

«Жизнь не стоит того, чтобы жить, — избегай ее. Если ты наслаждаешься жизнью, ты лишь все больше и больше погрязаешь в грехе. Жизнь — это грех. Всеми силами старайся избегать жизни». Поэтому каждый раз, когда жизнь увлекает тебя, возникает чувство вины. Ты начинаешь чувствовать, что делаешь нечто совершенно неправильное.

А жизнь невероятно прекрасна. Она неумолимо притягивает к себе, в ней есть некая гравитационная сила. И естественно, тебе хочется жить. Естественно, тебе хочется любить, наслаждаться, смеяться и танцевать. Но все естественное осуждается обществом. Ты должен идти против природы — так учили религии во все века.

Пуритане отравили твое естество, настроили тебя против тебя же! Они создали в тебе раскол. Они не смогли разрушить тело, но отравили твой ум. Поэтому твой ум живет по принципам, навязанным тебе священниками, а тело живет естественной жизнью. В результате ум и тело никак не могут встретиться.

Тело жаждет всех существующих на свете наслаждений, тело стремится радоваться жизни. Тело утверждает жизнь, а ум жизнь отрицает. Ум говорит от лица священников, христианских, индуистских, мусульманских. Ум разговаривает на их языке, он все время твердит: «Это неправильно!» Если ты ешь, и тебе нравится еда, то в твоем уме просыпается Махатма Ганди и говорит: «Это не правильно, не наслаждайся вкусом. Наслаждаться вкусом грешно».

Пресная еда — асвад — это основной принцип, которого придерживаются в ашраме Махатмы Ганди. Вы должны есть только для того, чтобы удовлетворить потребности тела, но вы не должны обращать внимания на вкус, вы не должны наслаждаться ароматом еды. Вы должны испортить еду, чтобы у нее не было вообще никакого вкуса, вы должны искалечить свой язык, чтобы он потерял чувствительность. Когда вы потеряете способность ощущать вкус, вы превратитесь в махатму.

То же самое относится и к другим вещам. Если ты влюбляешься в женщину, ты грешишь, происходит что-то неправильное. Если ты увидел прекрасное лицо женщины или мужчины, и ты трепещешь, ты заворожен и очарован, возникает великое чувство вины: что ты делаешь? Это же против религии!

А если ты еще к тому же женат, тогда вообще все плохо. У тебя есть жена, у тебя есть перед ней обязательства. Тебе нельзя даже просто наслаждаться женской красотой. Ты идешь домой с чувством вины. Ты еще ничего не сделал! Ты всего лишь посмотрел на красивую женщину, которая прошла мимо тебя. Все это ужасно. Ты ощущаешь вину и начинаешь защищаться. Когда ты приходишь домой, ты пытаешься скрыть то, что с тобой творится. Ты не рассказываешь жене, что по дороге встретил красивую девушку, и она тебе очень понравилась, потому что, если ты расскажешь об этом, у тебя будут большие неприятности. А зачем нарываться на неприятности? Поэтому ты станешь врать. А когда ты врешь, ты чувствуешь себя виноватым, потому что лжешь, а порядочный человек не должен врать собственной жене. И так далее и тому подобное... Одна вина тянет за собой другую, и так до бесконечности. Ты становишься виноватым буквально во всем, ты носишь на сердце целый гималайский хребет, созданный из чувства вины.

В этом мире осуждается буквально все.

Ты не избавишься от чувства вины до тех пор, пока не осознаешь весь механизм: посредством чувства вины священники управляют человечеством, монахи эксплуатируют рабов, создавая тонкое невидимое рабство. У тебя нет цепей на руках и ногах, но цепи сковывают твою душу.

Чтобы освободиться от чувства вины, нужно освободиться от давления всех известных тебе священников и святых. Чтобы стать свободным и больше не чувствовать себя виноватым, тебе придется отказаться от всего, что было в прошлом. И, отбросив чувство вины, ты станешь целостным человеком, потому что тогда исчезнет внутренний раскол, у тебя больше не будет шизофрении; высвободится великая радость, потому что ты больше не будешь бороться с собой. Ты начнешь жить!

Разве можно жить в постоянной борьбе с самим собой? Ты не можешь жить, если борешься с собой. Ты можешь жить, только перестав бороться. Только тогда жизнь обретет свой ритм, свою мелодию. А жизнь — это такое блаженство, это такое благословение! И только в гармонии, только пребывая в согласии с собой, без какого-либо чувства вины, без подавления, без различных табу, без осуждения, без каких-либо священников, мешающих тебе жить — индуистских, мусульманских, христианских, — только когда ты сам по себе, когда тебе никто не мешает и ты сам себе хозяин, только тогда ты можешь прикоснуться к божественному.

Священники лишают тебя всякой возможности прикоснуться к божественному! Если ты не в состоянии принять жизнь, разве ты можешь принять ее изобилие? Если ты не умеешь наслаждаться цветами, то ты не умеешь и чувствовать того, кто их создал. Если ты не можешь испытывать радость и любовь, если ты не в состоянии наслаждаться красотой, то ты не можешь прикоснуться к источнику, из которого изливаются любовь, радость и красота. Это невозможно.

Священники ответственны за то, что земля стала такой нерелигиозной. Если вы не уничтожите институт священнослужителей, если вы не разрушите устаревшие церкви и религии, мир так и останется нерелигиозным.

Я учу вас новой религии — не христианству, не индуизму, не джайнизму, не буддизму. Я учу вас совершенно новому виду религии — религии, свободной от чувства вины, свободной от многих запретов, религии, которая не подавляет человека. Я учу вас религии радости, принятия, естественности и спонтанности.

Во мне живет прекрасный маленький мальчик, которого я долго не замечал. Этот мальчик игрив, любопытен и умеет наслаждаться жизнью. Однако большую часть времени я не позволяю ему быть свободным. Пожалуйста, скажи по этому поводу несколько слов.

Игривость, легкость — это самые подавляемые качества человеческой натуры. Все общества мира, все культуры и цивилизации подавляли беззаботность и игривость во все времена, потому что игривый человек не может быть серьезным. А если человек несерьезно относится к жизни, им нельзя управлять, он никогда не будет амбициозным, его нельзя заставить желать власти, денег или положения в обществе.

Ребенок не умирает. Он живет в каждом из вас. Вы взрослеете, но ребенок внутри вас не умирает, он так и живет внутри вас и будет жить там до самого последнего вздоха.

Общество всегда опасалось несерьезных людей. Несерьезные люди не знают амбиций, им не нужны деньги, не нужна власть, они предпочитают наслаждаться существованием. Но наслаждение не дает вам ни положения в обществе, ни политической власти, оно не может удовлетворить ваше эго, а все человечество вращается вокруг эго.

Игривость противостоит эго — попробуй, и сам увидишь. Просто поиграй с детьми, и увидишь, что твое эго испарилось, ты обнаружишь, что сам стал ребенком. И это касается не только тебя, это касается всех людей.

Из-за того, что ты подавляешь ребенка внутри себя, ты будешь подавлять и своих детей. Люди не разрешают детям танцевать, петь, прыгать, кричать по очень банальным причинам — дети могут что-нибудь разбить или сломать, могут испачкать одежду, промочить ноги, если будут бегать под дождем. Вот такие обычные мелочи уничтожают великую духовность: игривость и легкость.

Родители, учителя — все взрослые — молятся на послушного ребенка, а шаловливого постоянно наказывают. Его игривость может быть абсолютно безвредной, но взрослые осуждают такого ребенка, потому что в нем присутствует дух неповиновения. Он, может быть, еще не так проявлен и находится лишь в зачаточном состоянии, но когда ребенок вырастет, учитывая, что у него была полная свобода выражать себя так, как он хотел, то, скорее всего, такой ребенок превратится в мятежника. Он никогда не станет рабом, он не пойдет в армию, не станет убивать. Он никогда не станет разрушать себя.

Мятежный ребенок вырастет и превратится в бунтаря. Он никогда не женится на нелюбимой женщине, он не будет выполнять работу, которая ему не нравится, он не станет исполнять неосуществленные желания и чаяния своих родителей. Мятежный молодой человек будет жить собственной жизнью. Он будет жить в соответствии со своими внутренними, самыми сокровенными желаниями, а не с желаниями других людей.

Мятежный человек обычно очень естественен в своих проявлениях. Послушный ребенок практически мертв. Его родители чрезвычайно счастливы — они могут им управлять.

Человек болен странной болезнью: он хочет управлять другими людьми. Управляя людьми, он удовлетворяет свое эго, ощущая себя особенным человеком. И в то же время он хочет, чтобы им управлял кто-то другой, потому что тогда ему не нужно брать на себя ответственность.

Из-за всего этого игривость подавляется, уничтожается в самом начале.

Ты говоришь: «Во мне живет прекрасный маленький мальчик, которого я долго не замечал. Этот мальчик игрив, любопытен и умеет наслаждаться жизнью. Однако большую часть времени я не позволяю ему быть свободным». Чего ты боишься? Страх навязан тебе другими: контролируй себя, веди себя прилично, уважай старших, слушайся священников, родителей, учителей — они знают, что для тебя правильно, а что нет. Твоей природе никто никогда не давал слова.

Постепенно, шаг за шагом, ребенок внутри тебя умирает. И одновременно с ним умирает и твое чувство юмора. Ты не можешь смеяться от всего сердца, ты не можешь играть, не можешь наслаждаться мелочами. Ты становишься настолько серьезным, что вместо того, чтобы расширяться, вся твоя жизнь сжимается, иссыхает и медленно покидает тебя.

Долгое время я никак не мог понять, почему христианство стало самой распространенной мировой религией. Вновь и вновь я прихожу к выводу, что это произошло благодаря кресту и распятию Христа — так печально, так серьезно. Естественно, Христос же не может смеяться на кресте. Миллионы людей видят сходство между собой и распятым Иисусом. Серьезность и печаль — вот две причины, по которым христианство стало главной мировой религией.

Я бы хотел, чтобы церкви и храмы, мечети и синагоги стали несерьезными, чтобы люди, приходя в них, ощущали себя легко и свободно, чтобы им хотелось смеяться и радоваться. Это помогло бы человечеству в целом стать более здоровым и целостным. Человеческая душа обрела бы внутреннее единство.

Вам не нужно нести тяжкий крест. Выбросьте его на помойку. Я учу вас танцевать, петь, играть. Каждое мгновение жизни должно стать бесценным творчеством. И неважно, в чем будет выражаться ваше творчество — это могут быть даже песчаные замки на пляже. Но все, что вы делаете, должно исходить из игривости, должно быть наполнено радостью.

Не позволяй ребенку умирать. Питай его, не бойся, что он выйдет из-под контроля. Куда он может пойти? И даже если он выйдет из-под контроля, ну и что? Что он может сделать без твоего контроля? Он может лишь танцевать как безумный, он может прыгать как безумный... люди могут подумать, что ты сумасшедший, но это их проблемы. Если ты наслаждаешься, если это дает тебе энергию и силы, то тебя не должно волновать, что они там себе думают.

Когда я учился в колледже, я любил гулять по ночам. Обычно часа в три-четыре ночи. Неподалеку от моего дома начиналась маленькая улочка, заросшая бамбуком. На ней было очень темно... И это было лучшим местом для меня, потому что редкий прохожий встречался на моем пути. Только один сторож из богатого дома мог видеть меня.

Однажды со мной случилось то, что ты назвал бы потерей контроля. Я бежал вдоль улицы, и мне в голову пришла замечательная идея: «Было бы здорово бежать задом наперед». В Индии есть примета, что задом наперед передвигаются привидения, но я совершенно забыл об этом. Тем более что на улице никого не было... Итак, я бежал задом наперед. Мне это очень нравилось. И ночь выдалась на славу.

Случилось так, что в это время по улице шел молочник и увидел меня... Люди привозили молоко из деревень... В ту ночь он шел немного раньше обычного. До этого мы никогда не встречались. И вот он несет молоко, а я бегу в тени бамбука, и меня не видно. В какой-то момент он подошел совсем близко к тому месту, где заросли бамбука расступались и узкая полоска лунного света освещала улицу, и тут появляюсь я, двигаясь задом наперед. От ужаса молочник бросил бадьи с молоком и с криками «О, Боже!» кинулся бежать.

Я сначала не понял, что он испугался меня, я подумал, его напугало что-то другое. Я поднял бадьи и побежал за ним. И хотя все молоко вылилось, я подумал, что бадьи ему еще пригодятся. Он увидел, что я его догоняю... Я никогда не видел, чтобы человек так быстро бегал! Наверно, он побил мировой рекорд по бегу. Я был удивлен, я кричал: «Подождите!» Он один раз обернулся, но так ничего и не сказал.

А всю эту сцену наблюдал тот самый сторож, служивший в богатом доме. Он сказал мне:

— Ты же убьешь его!

А я просто хотел вернуть старику ведра. Тогда сторож предложил:

— Оставь бадьи у меня, на рассвете молочник вернется, и я их ему отдам. Но ты больше так не шути. Иногда даже мне бывает страшно. Конечно, я знаю, что это ты, но... В течение нескольких лет я вижу, что ты вытворяешь на улице, но иногда мне бывает очень страшно. Я думаю: кто знает, может, ты и вправду привидение? Иногда я запираю ворога и ухожу во двор. Из-за тебя я держу ружье заряженным!

А я сказал ему:

— Пойми, если я — привидение, то пули тебе не помогут. Ты не можешь убить привидение. Поэтому никогда не берись за ружье, на привидение это не подействует. Но если я на самом деле человек, то, убив меня, ты можешь попасть в тюрьму.

На что он воскликнул:

— А ведь и правда. Я никогда об этом не думал, на привидение-то пули не подействуют, — на моих глазах он разрядил ружье. — Иногда я так сильно боюсь, что, наверное, смог бы выстрелить в человека и даже убить его.

Я сказал ему:

— Оставь эти бадьи у себя.

Я жил в этой части города еще полгода и каждый день спрашивал у сторожа, не приходил ли молочник.

— Нет еще, не приходил, — привычно отвечал сторож. — Эти две бадьи, похоже, так и не дождутся хозяина. Либо он умер, либо ужасно боится здесь ходить, поэтому до сих пор и не появился. Я внимательно смотрю на прохожих. А когда моя смена заканчивается, мой напарник выставляет бадьи перед домом, чтобы этот человек смог их увидеть, проходя мимо. Но прошло уже шесть месяцев, а молочника так и нет.

Я ответил:

— Очень странно.

А он возразил:

— Ничего странного. Ты до смерти напугал бы любого, выскочив вот так из темноты. Почему ты бежал задом наперед? Многие мои знакомые бегают по утрам или вечерам, но бегать задом наперед?!..

— Я бегаю почти каждую ночь, и мне просто надоело бегать, как обычно. Чтобы развлечься, я решил пробежаться задом наперед. Я же не знал, что в один прекрасный момент какой-нибудь идиот захочет пройти по этой улице. Здесь вообще никто никогда не ходит.

А молочник, наверное, пустил слух — вы же знаете, что слухи распространяются, как огонь. Даже владелец дома, в котором я жил, слышал, что на этой улице кто-то видел привидение. Однажды он сказал мне:

— Перестань ходить по ночам, лучше гулять, когда взойдет солнце. На этой улице видели привидение.

А я спросил:

— Кто это вам сказал?

Оказывается, ему сказала об этом

жена, и уже вся округа знает. Теперь после восьми вечера по этой улице никто не ходит.

Я сказал ему:

— Вы можете мне не верить, но там нет никакого привидения. На самом деле это я решил пробежаться задом наперед.

— Не шути так, — усмехнулся хозяин.

Я предложил ему:

— Пойдемте со мной. В три часа ночи на этой улице не будет никакого привидения.

Хозяин немного попятился:

— С чего это я должен так рисковать? Нет никаких гарантий. Я знаю только то, что если ты не перестанешь гулять по ночам, тебе придется уехать из моего дома. Ты не можешь здесь оставаться.

Я сказал:

— Это очень странно. Даже если улица полна привидений, почему вы настаиваете на том, чтобы я покинул ваш дом? Не станете же вы меня выгонять. Я плачу деньги... у меня есть квитанции. Вы же не скажете в суде, что выселили меня из-за того, что на улице рядом с домом кто-то видел привидение, не думаю, что судья примет такое объяснение.

Хозяин оторопел:

— Ты имеешь в виду, что дело может дойти до суда? Если ты так настаиваешь, то можешь оставаться в этом доме. Я продам его. Я уеду отсюда.

— Но, — возразил я, — я же — не привидение!

На что он ответил:

— Я знаю. Но водиться с привидениями...!? Однажды привидение может прогуляться с тобой до дома, а у меня жена и дети. Я не хочу рисковать.

Здесь тебе ничего не нужно бояться, ты можешь ходить задом наперед, и даже если ты и вправду привидение, то тебя никто не заметит. Если ты не можешь быть игривым здесь, ты не сможешь ощущать легкость нигде в мире.

Позволь себе быть радостным, позволь себе порезвиться от души, отпусти контроль, и когда твой внутренний ребенок вновь оживет и станет танцевать, вся твоя жизнь изменится. Изменится качество твоей жизни. В тебе проснется чувство юмора, прекрасный смех, от твоего умствования не останется и следа. Ты научишься жить сердцем.

Тот, кто живет головой, на самом деле не знает, что значит быть живым. По-настоящему живет только тот, кто слушает сердце и поет песни, совершенно непонятные для головы, кто танцует так, что танец кажется безумным... просто потому что его переполняет радость, энергия льется через край, и он уже не может себя сдерживать. Будь таким! Делай то, что тебе хочется! Ты оживешь, ты сможешь почувствовать вкус жизни, ты узнаешь, что такое на самом деле жизнь.

Серьезный человек — это ходячий труп. Он умер еще до смерти. Жизнь дает нам столько бесценных возможностей, что просто преступление променять их на серьезность. Прибереги серьезность до настоящей смерти. Отправь серьезность в могилу, пусть она подождет твоего последнего дня. Но не превращайся в ходячий труп еще при жизни.

Это напомнило мне историю, связанную с Конфуцием. Один из его учеников задал ему типичный вопрос, такой вопрос ему задавали тысячи других людей: «Скажешь ли ты нам несколько слов о том, что происходит после смерти?»

Конфуций ответил: «Все эти вопросы о смерти оставь до самой смерти. Там в могиле и поразмыслишь об этом. А сейчас живи!»

Есть время жить, есть время умирать. Не перепутай, иначе ты упустишь и то, и другое. Прямо сейчас живи тотально, насыщенно, а когда придет время умирать, будь тотален в смерти. Не умирай наполовину, так, что умер только один глаз, а второй все еще продолжает смотреть; одна рука умерла, а другая продолжает искать истину. Когда будешь умирать, умри на все сто... и тогда поразмысли над тем, что же такое смерть. Но прямо сейчас не трать время на то, чтобы думать о чем-то настолько далеком. Живи настоящим моментом.

Дети умеют жить интенсивной, полной жизнью, они не боятся, что потеряют контроль. Будь самим собой, не сдерживай себя. Начни жить от момента к моменту тотально, радостно, игриво, и ты увидишь: нет ничего, что могло бы выйти из-под твоего контроля. Наоборот, твой разум станет лишь еще острее, ты станешь моложе, а твоя любовь — глубже. Куда бы ты ни пошел, распространяй вокруг себя жизнь, легкость, радость настолько, насколько это возможно. Пусть каждый самый укромный уголок на земле озарится твоим светом. Если весь мир начнет смеяться, наслаждаться жизнью, радоваться, это будет настоящей революцией.

Войну развязывают и поддерживают серьезные люди, убийства совершают серьезные люди, они же совершают и самоубийства. Сумасшедшие дома полны серьезных людей. Только взгляни, какой огромный вред нанесли серьезные люди человечеству. А ты возьмешь и выпрыгнешь из своей серьезности, ты позволишь ребенку внутри тебя играть, петь и танцевать!

Я учу вас, как жить с легким сердцем, как играть и творить. Существование и есть наш дом: деревья и звезды — наши браться и сестры, реки, горы и океаны — наши друзья. В этой чрезвычайно дружественной вселенной ты сидишь подобно каменному будде? Мое учение не для каменных будд, я хочу, чтобы ты стал танцующим буддой. Последователям буддизма подобное заявление не понравилось бы, но меня совершенно не волнует, кто что подумает. Меня волнует истина. Если истина не умеет танцевать, она ущербна; если будда не может смеяться, ему чего-то не хватает; если будда не умеет играть с детьми и не может сам стать ребенком, то он, возможно, и подошел близко к состоянию будды, но все же он еще не полностью пробужден. Какая-то его часть до сих пор спит.

Я полна энергии, живу с легким сердцем, я становлюсь все более и более дружелюбной, но я слишком много говорю. Что мне делать?

Не делай из этого проблему. Тебе следует к этому относиться так же легко, как ко всему остальному. Говори с легкостью, игриво, и если никто не слушает, воспринимай это просто. Незачем стремиться к тому, чтобы тебя кто-то слушал. Не обижайся. Если тебе легко говорить — говори. Если другой не хочет тебя слушать, это его проблема. Но не стоит обижаться. Просто оставайся бдительной к тому, что происходит с тобой, к тому, что тебе хочется говорить. Подобное случается со многими людьми.

Когда медитация высвободит в тебе энергию, ты увидишь, как по-разному энергия начнет проявлять себя. Все зависит от того, какой у тебя талант. Если ты художница, и благодаря медитации твоя энергия высвобождается, ты начнешь еще больше рисовать, ты будешь рисовать как безумная. Ты забудешь обо всем на свете. Вся твоя энергия будет выражаться в живописи. Если ты танцуешь, медитация поможет тебе обрести глубину в танце. Все зависит от твоих способностей, склонностей, личных особенностей, от твоей индивидуальности. Никто не знает, что будет происходить. Иногда случаются глобальные метаморфозы: человек, который всегда молчал, почти никогда не говорил, становится прекрасным оратором. Может быть, он подавлял в себе желание говорить. Может быть, ему запрещали много говорить. А когда энергия проснулась и начала двигаться, он заговорил.

Тут не о чем волноваться. Не сдерживай себя. Если ты ощутишь, что это слишком тяжело для других, тогда просто сиди в своей комнате и говори. Необходимости в том, чтобы кто-то тебя слушал, нет. На самом деле, кто тебя слушает? Ты можешь говорить со стеной, и она будет для тебя больше, чем человек, потому что, разговаривая со стеной, ты никому не причинишь страданий. Твоя болтовня не будет пыткой, ты никому не наскучишь.

Один человек прислал мне прекрасный анекдот.

Пэт Рейли исповедуется в церкви:

— Да, падре, вчера ночью я занимался сексом семь раз.

Священник его спрашивает:

— Со сколькими женщинами?

— Ах, падре, это была всего одна женщина, — отвечает Пэт.

На что священник говорит:

— Ну, это не так плохо, как я думал. И кто же эта женщина?

— Моя жена, падре.

— Ну, в этом вообще нет ничего плохого, сын мой, — заверяет Пэта священник.

— Я знаю, падре, но мне нужно было это кому-то сказать.

Есть моменты, когда тебе просто нужно поделиться с кем-то тем, что с тобой происходит. Если ты не выговоришься, тебе будет тяжело. Если расскажешь, тебе станет легче, ты расслабишься. Если ты нашла благодарного слушателя, тебе повезло, иначе разговаривай сама с собой. Но не подавляй себя. Подавленные слова станут для тебя тяжкой ношей. Просто сядь перед стеной и начни с ней говорить. У вас может состояться отличная беседа. Вначале это будет выглядеть как легкое помешательство, но чем больше ты будешь говорить, тем больше ты увидишь в этом красоты. Беседовать со стеной не так жестоко. Ты не отнимаешь у людей время, а результат получаешь точно такой же, как если бы ты говорила с человеком: тебе становится легче. И после прекрасной беседы со стеной ты будешь чувствовать себя очень и очень хорошо. На самом деле всем нужно так поступать. Мир стал бы лучше, более молчаливым, если бы люди научились разговаривать со стенами.

Поэкспериментируй. Это может стать глубокой медитацией. Ты прекрасно знаешь, что стена тебя не слушает. Но ведь не в этом дело.

Я слышал об одном знаменитом психоаналитике...

Ему было уже очень много лет, но он продолжал давать по шесть, семь, иногда даже по восемь консультаций в день, выслушивая своих пациентов. Его молодой ученик, стажер, уставал уже после трех или четырех часов выслушивания всей той чепухи, которую несли клиенты. Там были и невротики, и люди с нездоровым поведением, зависимые и так далее и так далее — одно и то же каждый день.

Однажды молодой человек спросил учителя:

— Как вы выдерживаете все это? Я вижу, что к вечеру вы так же бодры, как и утром, когда приходите в клинику. Как вы выдерживаете семь, а порой и восемь часов всей этой ерунды? Вы никогда не устаете. Я не могу все это слышать уже после второго пациента!

Психоаналитик засмеялся и сказал:

— А что, их кто-то слушает?!

Фрейд все очень хорошо организовал. Он даже не показывался своим пациентам. Он просил пациента лечь на кушетку, а сам сидел за занавеской. Пациент ложился на кушетку, смотрел в потолок и говорил. Такой подход был очень важен. Во-первых: лежа, человек расслабляется и говорит о более глубоких вещах. Он погружается все глубже и глубже в бессознательное. Заговорите с человеком стоя, и разговор коснется лишь поверхностных вещей. Сядьте, и появится возможность затронуть что-то более глубокое. Позвольте человеку лечь и слушайте его: он станет говорить о том, что его действительно очень волнует.

Во-вторых, Фрейд никогда не показывался. Когда перед тобой сидит человек, то уже само его присутствие тебя подавляет. Ты начинаешь говорить о том, что может нравиться этому человеку. Ты говоришь так, чтобы не обидеть его. Ты подбираешь слова, ты хочешь ему угодить. И тогда слишком многое ты подавляешь, становится трудно добраться до истины. Когда же человек тебя не видит, а ты смотришь в потолок, тебе некому угождать. Потолок никогда ни на что не обидится, ты можешь беседовать с ним о чем угодно. Постепенно у тебя будут рождаться все более глубокие ассоциации.

Тебе же не нужна кушетка Фрейда, ты можешь говорить и в собственной спальне. Никому не нужно сидеть за занавеской, ты можешь просто говорить и слушать себя. Способность говорить и слушать поможет тебе лучше себя понять.

Поэтому говори со стеной и слушай себя. Будь одновременно и тем, кто говорит, и тем, кто слушает. Не анализируй, не осуждай, не говори: «Это хорошо, а это плохо»... «Об этом нужно сказать, а вот об этом стоит промолчать». Нет, не совершенствуй то, что ты говоришь, не нужно полировать свои слова до блеска. Просто болтай обо всем, что взбредет тебе в голову, и неважно, насколько это отвратительно, абсурдно, может быть, даже абсолютно ни о чем. Позволь уму играть, наслаждайся игрой и наблюдай. Это будет великая медитация.

Один новоявленный муж расписывал своему холостому другу все прелести семейной жизни:

— Это просто сказка! С утра жена подает мне обильный, вкусный завтрак. Когда я ухожу на работу, она обнимает меня и целует на прощанье. Возвращаясь домой, я чувствую вкуснейший запах ужина, стоящего на столе. Затем я сажусь читать газету, а жена моет посуду. Потом она переодевается во что-нибудь более удобное, садится рядом и начинает говорить со мной. И она говорит, и говорит, и говорит, и говорит, пока у меня не возникает желания придушить ее.

Не давай другим повода испытывать то же самое по отношению к тебе. «Ну когда же она, наконец, заткнется?» Помни о том, что такое может случиться. Или ты можешь договориться с тем, кому также необходимо выговориться.

Послушайте, у женщины, задавшей этот вопрос, проблема.

Тут так много сумасшедших, что ты легко сможешь найти себе пару. В течение часа ты говоришь обо всем, что взбредет тебе в голову, в течение следующего часа ты только слушаешь. Вы даже можете не знакомиться друг с другом, не спрашивать имен, не устанавливать никаких правил беседы. Да это и не беседа вовсе. Один час болтаешь ты, а потом, конечно, тебе нужно будет отблагодарить слушателя и выслушать его. Такой опыт будет ценным для вас обоих.

Только помни одно: ничего не подавляй. Все подавленное отравляет тебя.

А болтовня невинна — даже стена подойдет. Пойди в лес, поговори с деревьями, и они будут счастливы — с ними никто не разговаривает. Они только того и ждут, чтобы кто-нибудь пришел и поговорил с ними. Они будут тебе благодарны. Или пойди к реке, можешь пойти в горы, но только ничего не подавляй. Постепенно ты начнешь больше понимать, и желание говорить исчезнет. Болтовня — всего лишь начало. Выговоривш

Дата добавления: 2015-07-20