Эпизод III. HEROin

После холодной зимы, постоянных спонтанных встреч с Викторией, кучи поглощенного амфетамина и кокаина, я очнулся дома. В душе был извечный лёд, затяжной стон тоски, мучительный снегопад аморального поведения и ужасов.

Я будто бы на несколько часов вернулся в себя и, сидя в холодной ванне, смотрел на собственные руки. Вены левой руки были «в укусах» героиновой измены. Я изменял с героином своему телу, своей совести, своей собственной жизни и смерти, загоняя сознание в темницу, где его вальяжно и феерично насиловали ангелы и бесы. Вместе со мной ехала в ад и она – моя вторая женщина, та - которую за эти несколько месяцев я полюбил. Мы катались на старой разрушенной колеснице, падали с бешенных кровавых водопадов и задыхались в туманах облаков вместе с Викой.

Мне тяжело припомнить в какой именно момент мы попробовали героин. Но она шагнула на эту тропу первой, находясь в ломке после кокаинового запоя, не имея достаточной суммы, чтобы купить порошка и выйдя через знакомых проституток на Равви – прожженного бердского дилера, который уже несколько лет приторговывает в Новосибирске и имеет за своей спиной кучи сроков за разбои, грабежи и торговлю наркотиками. Я помню, как мне говорил Шарнир: «В нашем деле главное держать голову на плечах. Когда дилер становится тотально зависим от того, чем торгует, то есть когда работа превращается в жизнь, в нашем случаи, всё «пиши пропало», старина». Из-за того, что «пушеры» начинают слишком часто потреблять собственный товар, они теряют не только деньги и здоровье, но и собственный авторитет перед большими боссами, которые в свою очередь, начитают бояться вести с ними большие дела. В итоге, дилер, державший в своём подчинении несколько мелких уличных торговцев, сам скатывается до этого дерьма, этой рутины, где практически невозможно заработать. Примерно такая картина обстояла и с евреем Равви, который самым чудесным образом умудрялся выкарабкиваться из наркотической ямы, завоёвывать доверие и собирать команду вновь. Он дал несколько героиновых доз ей в кредит.

Между прочим, так делают часто. Это отличный способ подсадить на наркоту новичков, превратить себя, дилера, в подобие Божье, наделить себя чувством высшего достоинства, опустив при этом покупателя. Конечно, ведь он еще не раз вернётся, вынося из своей квартиры абсолютно всё, продавая совесть и сдавая в ломбард душу за ласковый искусственный рай.

Днём, я еще ходил на работу, сводя последние силы в кулак, перейдя на другую должность – помощника системного администратора и существенно потеряв в деньгах.

Вечером в пятницу, мы по привычке курили план вместе с Олегом.

- Старина, и ты не думаешь завязывать? – спросил меня он, когда уже достаточно расслабился, а наш разговор, нагретый пивом, стал более откровенным.

- А что?

- Да, просто посмотри на себя. Под глазами огромные черные круги, да и сами глаза стали какие-то… мля, как бы сказать…. Косые что ли! Тебе это зачем? У тебя жена от этой чертовой мути умерла, а ты… Думаешь, как бы быстрее попасть на небо? – говорил он, допивая остатки пива из бутылки.

- Нет, - ответил я, выкладывая новую порцию плана на фольгу.

- А что тогда? – спросил Романов. – Думаешь она рада, такому как ты… Наркоману, мля... С тобой скоро не о чем будет поговорить, старина!

- Я не виноват.
- А кто?

- Жизнь. Этот мир устроен не правильно, а не мы… Как в фильме… Помнишь? «Не мы такие, а жизнь такая…»

- Ага, - улыбнулся Олег, а я передал ему бутылку.

- Вот мы с тобой гоняем друг другу марихуану, а кто бы нам пригнал немного счастья, причем счастья натурального… Эх… Вот этого мне не хватает.

- Так что ты употребляешь то сейчас? – спросил он. Да, я не говорил ему, что уже приличное время сижу на героине вместе с проституткой Викой, которая практически всем отразилась во мне моей умершей женой.

Пока она принимала у себя дома клиентов, я был на работе или торчал в своей собственной квартире, забирая технические задания на дом. Вечером, ближе к десяти часам, ехал к ней, покупая дозу. Иногда наркотик был уже у неё. Джордж и Равви были еще те дельцы. Первый продавал слишком сильно разбодяженный героин. Иногда по знакомым мне признакам в нём можно было обнаружить и кокаин, и морфин. Второй же никогда не подарит дозу. Только в кредит, причём под приличные проценты, которые, накручиваясь, каждый день, загоняли меня и Викторию в угол.

Я обязан сказать вам, что чем чаще ты покупаешь товар у одного дилера, тем сильнее падаешь в его глазах. Конечно, речь идёт не о таблетках или конопле – речь идёт о слуге ада – героине, способном даровать вселенский кайф и попросить за него слишком большую расплату. Тебе нужно не просто продать свою душу. Ха, это слишком мелочно! Тебе нужно вырвать собственные кости из тела, пересчитать каждый позвонок на своей спине, сломать, склеить и вновь сломать ребра, изувечить суставы и размотать кишки, чтобы… Чтобы узнать что такое ломка! Боже мой, невозможно описать словами вылезающего из тела беса, который словно крот своими мощными лапами копает проход на пути к свету. Он просто пытается убежать от твоей внутренней темноты, падающей морали и загнивающего тела. Твой жизнь a la шерше ля Кайф наполняется только одной идеей – иметь дозы героина утром и вечером, хотя нет, иметь героин внутри себя постоянно, не чувствовать тревог, подземелий страха, всегда возвращаясь в привычное состояние полузакрытых век, сидя на полу и прислонившись к дивану.

Мы кололись всегда вместе. Я аккуратно вставлял иглу ей в вену.

- Есть, - стонала она. – Да, да… Да, да…

Это был ужасный, самый развратный в мире половой акт… Половой акт со шприцём, экстаз от которого может закончиться смертью.

Затем, смотря на обмякающее тело Вики, я вкалывал себе порцию сам и, едва успевая скинуть жгут, улетал в бушующий океан собственных мыслей. Они проплывали безумным потоком мимо меня. Я мог осязать их. Они обретали форму. Мысли кружились черными птицами, облаками, смеялись и плакали надо мной, когда я пытался зацепиться хоть за одну, словно за улетающий воздушный шарик, за воздушного змея, конец которого находился в метре от меня. Ничего не удавалось, но черно-белый мир, с каждым вздохом, превращался в чудесную сказку, из которой не хочется выходить, в разнообразные видения и образы, которые неизвестны нам. Пик грусти сменялся пиком гениальности. Мне казалось, что когда я открою глаза, то смогу бросить этот ад, уйти из него закрыв двери и повесив стальной замок, но потеря себя в мире людей, вновь возвращали меня обратно.

То ли я с ней, то ли она со мной, но Вика уверено шла тем же маршрутом, вскрывая иглами, словно ключами, все закрытые двери, видя свои собственные сны и кошмары, чувствуя свою боль с утра или ближе к вечеру, когда мозг и тело начинаются нуждаться в новой дозе.

Наши лица изменились до неузнаваемости. Я потерял около 10 килограмм, её прекрасные глаза наполнились желтизной и туманом, будто бы в них от спонтанных молний наркотика горели леса и затягивали вечной пеленой прекрасную летнюю листву, скрывая душу за вечной депрессией и холодом. Мы практически перестали греть друг друга. Секс и страсть отошли на задний план. Наше удовольствие смешивалось с героином, с кровью в шприце, когда мы разделяли одну иглу на двоих, когда помогали друг другу затягивать жгуты, не чувствуя ответственности и не вспоминая про яркие ночи.

Она стала для меня моей женой, моей вымышленной женой, будто бы подсознание перепутало ей с Катей, будто бы я вернулся на год назад, когда еще ужасался поступкам своей дамы, когда пытался вывести её из этого состояния. Неужели я хотел этого в те дни? Нет. Мне хочется сказать нет, но я не могу… Злые силы завели машину времени, я попал назад в прошлое, но только в другой роли. Теперь мы на равных.

- Джордж, помоги! – сказал я ему при встрече в Березовой роще – одном из парков моего города. – Вчера меня уволили с работы, а деньги пришлось отдать Равви за прошлые кредиты. Там накопилась приличная сумма.

Мы сидели на лавочке жарким летом. По моей спине бежал холодный пот, а руки тряслись до того сильно, что приходилось прятать их в карманы джинс.

- Что, сильно прижало? – спрашивал у меня он. Его глаза прятались за черными очками.

- Да. Вике слишком плохо. Ей доза нужна, срочно. Ломает второй день.

- Мда уж, - ответил он. – Я вам дам дозу, даже две. Только у меня одно условие.

Я внимательно уставился на него.

- Я давно хотел эту красивую шлюху, - улыбнулся дилер. – Дай её мне, а? Что тебе стоит?! А я вам дозы!

- Зачем тебе наркоманка?

- Запретный плод манит. Ха-ха-ха, - рассмеялся Джордж. – Ну, так что?

- Когда? – спросил я.

- Сейчас мы поедем к вам на хату. Кстати, откуда у вас деньги платить за квартиру? – спросил он.

- Она зарабатывает.

- Трахается? – спросил он. Я промолчал. – Ладно, не отвечай. Короче, пока она окончательно не сдохла, я хочу её… Всю целиком и полностью. Когда приедем, я вколю ей герыча, а ты бери свой дозняк и проваливай к чертям собачим. Понял?

- Хорошо, - ответил я.

Ехать мне было некуда. Я уже месяц назад сдал свою собственную квартиру, чтобы иметь хоть какие-то деньги для своего существования и продал своё старенькое авто. В квартиру въехала молодая пара – бывшие студенты, которые сразу заплатили за два месяца. Большая часть, примерно 9/10 получаемых денег уходила на дозы, постоянные нескончаемые дозы героина в закопченной ложке, на оставшуюся часть мы жили как обычные люди, питаясь дешевой едой, в основном состоящей из кофе и лапши быстрого приготовления. Мы травили себя со всех сторон, словно тараканов нас травила наша жизнь. С каждым уколом одолевал страх никогда не проснуться, но как только мозг отключался и я попадал в волшебный мир ураганных снов, мне… Мне хотелось не открывать глаза… быть героем в этом аду, строить и бить кнутами всех бесов внутри себя, унижать господина Бога и плевать в лица ангелам, отрывая им крылья и сажая их, как сук, на кол!

Позвонив на сотовый Вике, я сказал то, что задумал Джордж. Она ответила только одно:

- Я готова сделать всё. Илья, вези скорее дозы. Я сейчас сдохну!

Я слышал, как её вырвало и как она спешно бросила трубку.

- Надеюсь, она еще не стала уродиной? – спросил он, подвозя меня на своей иномарке.

- Нет. Всё нормально. Тебе же главное тело…

Он рассмеялся, отстрелив, бычок прямо из окна.

- Позвони ей и скажи, чтобы прибралась в квартире.

- Не могу, - произнёс я. – Ей нужна доза. Она так сдохнуть может….

- А ты, почему такой бодрый? Точнее относительно бодрый…

- У меня оставалось 1/3, которую я спрятал от неё, - ответил я и почувствовал увеличение тряски во всём теле. Треть дозы начинала отпускать. Вновь изнутри разъедало чувство наркотического голода.

- Ну, ты и сука, - сказал он. – Решил себе оставить?

- Была всего треть. Её делить бесполезно, проще вмазаться одному, - ответил я. – Так бы оба дохли сегодня.

Джордж посмотрел на меня, похлопал по плечу и произнёс:
- Не знаю, не знаю. Вам уродам, наверное, видней… Наркоманы, вашу мать…

Мы ехали долго, слишком долго.

В теле ныло мучительное ожидание того, что через час я получу целую дозу, которую смогу разделить пополам и закинуться ей и днём, и вечером. Конечно, полный кайф словить только от нормального героина, полной дозы, но ощущение подавленности, тревоги и физическую ломку вполне достаточно утихомирить и половиной.
- И не жалко тебе твою женщину? – спросил меня Джордж, аккуратно заворачивая машину в подворотню.

- Моя женщина умерла, - ответил я.

- Кто?

- Катя Самсонова, - ответил я и, посмотрев в его глаза, как будто протрезвел.

Неожиданно его вид стал серьезней, словно, в голове дилера провернулись какие-то пережитые картины, а воспоминания не оставляли его. Да, я знал, что что-то в этой истории скрыто от моих глаз. Но что именно? И какую роль в этой трагедии мог сыграть «пушер» Джордж, кроме как одолжив моей жене героин, напичканный всякой дрянью? Это было загадкой.

Мои мысли перебил громкий стук в дверь. Вика открыла. Она стояла на пороге и обливалась потом. Её трясло и тянуло к земле настолько сильно, что она, сгорбившись, держалась двумя руками за стены.

- О, твою мать! – практически закричал Джордж, когда увидел её. – Вика, да ты сегодня живой труп просто. Твою же мать, черт побери… Не, мне такого счастья не надо. Короче вот вам две дозы. Хрен с вами, живите…

Он быстро спустился по лестнице вниз. От моего сердца отлёг тяжкий груз предательства и подставы – это раз, но равносильно свалилось на плечи осознание того, что дилер каким-то образом причастен к смерти жены – это два.

Хотя… Какие могут быть мысли, когда ты сжимаешь в своей трясущейся ладони свой будущий кайф, когда ты слышишь как медленно притормаживает твой мозг и сердце, и как учащенно дышит героин прямо через маленький бумажный пакетик, концы которого загнуты друг в друга? Собственно говоря, абсолютно никаких, кроме одной – скорее воткнуть в вену себе иглу и, размазав «геру», с кровью пустить его в своей бедный мир. Нет никакого желания вколоть дозу Вике первой. Я хочу полноценно насладиться собой в эти минуты и мне уже плевать на неё.

- Помоги мне, - прошептала она, просто падая мне на плечи.

Я едва нашёл сил положить её на диван, затянуть жгут. Она быстро работала кулаком. Вены прятались, скрывались, убегали от иглы-ключа, вскрывающей наше тело, разрезающей нашу душу…

Добро пожаловать в ад!

Вы в нём уже не первые минуты. Ад горит, ад обжигает вас. В нём полыхает пожар эмоций, телесных мук, ощущения вечной тоски и вечного сна, под забвением. Еще горячее выглядит ад в те минуты, когда ты не можешь попасть в вену, когда ты уже видишь как перед тобой валяется под кайфом она, а ты… А ты должен помогать себе сам, ты уже слаб настолько, что не способен нормально воспользоваться шприцом и… Так или иначе, в вену или в кожу, но ты сделаешь укол.

Она вколола себе половину, а я ввел всё оставшееся содержимое пакетика, отшвырнув шприц в сторону. Он ударился об стену, я ударился об пол. Обмяк. Глаза остались открытыми, зрачки бились в агонии. Сцепление с миром ужаса и грёз, соединение с иной реальностью.

Боже…

Создать ощущения. Наполнить их осмысленной бессмыслицей. Разобраться в мире, куда я попадаю. Произвести перезагрузку собственного сердца. Потерять время. Вернуть время. Кружиться и летать. Путешествовать по мраку.

Да здравствует феерия моего ужаса. Да, пусть это отпугнёт каждого желающего встать на эту кошмарную дорогу, пусть светлая сторона никогда не отпустит вас и не продаст вас в темноту.

Я лежал с открытыми глазами. Я смотрел на Вику. Неожиданно она открыла глаза. Вытянулась всем телом, широко раскинув ноги, и застонала. Стон медленно перешёл в крик. Она быстро дёргала своей головой и своим телом, а я ужасался тому, как сильно корчится она, как мучительны её сатанинские звуки для моих ушей.

Но нет! Это и вовсе не Виктория. Я путаю её, я путаю себя. Это она – моя жена Катя. Да, это она смотрит на меня через её глаза.

- Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, не открывая рта, но я отчетливо слышу её голос.

- Я умираю, - ответил я, пытаясь пошевелить рукой и дотянуться до её тела. Она сидела напротив меня, а лицо той проститутки – грязной шлюхи-наркоманки медленно очищалось и трансформировалось в лик моей принцессы.

- Почему ты умираешь?

- Я скучаю без тебя, Катя, - выговорил мой рот. – Так смешно и трагично…

- Ничего нельзя было изменить. В этом нет твоей вины, - шептала она, касаясь моих волос, проводя по шее.

- Но почему? Почему тебя больше нет?

- Нас смыл ураган ужаса, нас поглотила смертная тоска, - говорил ей я, реально ощущая прикосновения то теплых, то ледяных рук. Этот контраст заставлял биться меня в агонии, но еще ужаснее было смотреть на то, как лицо Кати менялось с лицом Вики, как улыбка моей жены превращалась в наркоманский оскал этой проститутки. Мне хотелось скорее прийти в себя, взять самый огромный кухонный нож, чтобы раз и навсегда отрезать себе голову.

- Не убивай себя, любимый, - прошептала она и окончательно вышла из чужого тела.

Я закрыл глаза, уставился в потолок. Свет мерцал. Тени ползали от люстры к углам, к стенам, слезая кошками, мухами и муравьями прямо в пол. Медленно засыпая, я обретал спокойствие, но на последних волнах кайфа сознание начинало понимать, что скоро наступит вечер, а значит, всё тело будет нуждаться в новой порции героина. Где его взять? Нет, я задавал себе неправильные вопросы.

Где найти силы просто встать и идти? Где найти силы думать хоть о чем-то кроме ломки? Где найти благосклонность и честность уличных дилеров? Да, они способны на самых конченых наркоманах проверить «новую синтетику», протестировать полученную порцию кокаина или героина, а также просто подсунуть подделку, содержащую губительный для соединительных тканей кодеин. Если наркоман, уколотый утром, еще способен вечером разобраться в качестве наркотика, то с теми, кто находится в ломке уже не первые сутки, дело обстоит куда хуже.

Узнавая знакомых Вики в первые дни нашего совместного употребления героина, в одном из борделей я наткнулся на 40-летнюю шлюху Карину, которая уже шесть лет колется, лет восемь нюхает всякую дрянь. После прихода, мы все трое валялись на старом советском ковре. Она рассказывала то, отчего бежали мурашки по моей спине. Её противный прокуренный голос нервировал мой слух.

- В общем, полный ппц. Вчера менты взломали дверь нашей точки на Маркса, где когда-то я работала вместе со Светой. Вот были времена. То семейные пары к нам зайдут, то мужики, которых я страпоном в зад регулярно имела…

Она курила сигарету забитую марихуаной, выпуская ароматный дым. Это было единственное прекрасное из всего вокруг.

- Светка тогда уже кололась, - продолжила она. – Причем сильно и всякой дурью. Насколько мы знали, она на квартиру копила, поэтому брала то ли у Шарнира, то ли у Химика всякую парашу.

- И что? – спросила Вика, прислонившись к моему плечу.

- Тогда ей дезоморфин и подсунули.

- Что прям взяли и вкололи? – спросил я, привставая с кровати и смотря на Карину, которая стряхивала пепел прямо на свои венозные ноги.

- Нет, конечно. Просто сказали, что появился отличный дешевый заменитель, - ответила она. – Ей же вечно денег отложить хотелось, а «пушерам» что-нибудь новое на нас испытать, как на кроликах. Ну, короче, начала она этой дрянью ширяться. В итоге, п*здец полный. Последний раз я была у неё дома за два месяца до её кончины. Ребята, это ужас. Уж лучше от ломки коньки отбросить.

Мы с Викой внимательно смотрели на неё, ожидая конца рассказа и собирая свои нервы в один депрессивный кулак.

- Только представьте, её ноги стали реально зеленые. Наркоту-то даже зовут «крокодил» из-за этого. Пальцы практически сгнили. Света тогда кое-как уже говорила и просила меня сходить ей за дешевой едой и налить сразу две баклашки с водой. В квартире, кстати, стоял такой смрад, как будто гнил живой труп… Хотя нет, помню трахалась с Рашидом, а через сутки его в хате мертвым нашли… Нет, нет, я тут не причем, - резко вскрикнула она. – Просто ткнула ему ножом в горло, когда он своим хером ко мне в другое место полез, а платить не стал. Так вот я на опознании была… Могу сказать, что так не воняло, как от моей подруги…

Виктория была в ужасе. Мы оба отошли от кайфа. История вернула нас в режим нормального течения мыслей в голове. Каждый из нас, пожалуй, задумался о том, что в купленном пакетике «герыча» может быть такая дурь, что-либо башку снесет, либо тело парализует. Достаточный повод, чтобы завязать?! Так кажется любому здоровому человеку, но не наркоману, бытие которого сводится к поиску денег, поиску наркотика и его последующее употребления…

Из безумной пелены тумана каждое утро я поднимал своё тело. Виктория еще находилась в забвении. Проснуться тяжело. Просыпаться не хочется. Неизвестно, что меня будило в те дни. Может быть, я не просыпался сознанием, но тело… Оно хотело ощутить новую порцию героина. Оно готово вести всё остальное – оставшиеся от человека части, лишь бы найти новую путеводную звезду, лишь бы увидеть, пускай искусственный свет в конце тоннеля и проследовать за ним до конца.

Совсем недолго длится эйфория и с каждым разом, последний дающий надежду на жизнь огонёк притухает. Он становится едва ли видимым через обволакивающий глаза туман забвений. Туман везде, туман повсюду. Я потянулся к нему рукой и в минуты ломки осознал, что это лестница, поднимающая Я на высоту, но приближающая его к аду.

Добро пожаловать в ад!

Ад близок. Он совсем рядом. Бесы поджигают костёр подо мной в секунды учащенного сердцебиения. Они обвивают шею и впиваются в грудь ногтями, когда я, пытаюсь вырваться из этого безумия, они кричат и стонут, приказывая мне остаться. Но я тушу ад… я засыпаю inferno, чувствуя легкий привычный укол иглой, которая уже была в вене Вики. На нас не осталось живых мест.

За весну, март-май того года, я изучил своё тело досконально. Иглы-комары прогулялись по разным венам. Где-то было ощущение сильнейшего жжения, где-то неистовое наслаждение. В сумме это небольшое красное пятно, а когда разум находится под моей властью – страх заразиться СПИДом, страх получить гангрену и страх уколоться под кожу, вызвав некроз тканей. Но и боязнь растворяется в млечном тумане нашего пути. Он кажется мелочью, не больше достающей во время сна мухи, которая, садясь на щеку или ногу, вызывает чувство щекотки.

День и ночь меня бил легкий тремор. К нему привыкаешь. Эти ужасные сокращение конечностей с частотой от 5 до 15 Гц, поначалу просто сводили меня с ума. Мне казалось, что я не смогу уснуть, что баланда супа будет выливаться из ложки, что зубная щетка в руках будет в кровь стирать зубы. Акционный тремор, как мне стало известно, возникает при произвольном сокращении мышц. Чем дольше моё тело находилось без героина, тем сильнее были вздрагивания рук и ног. Даже икры пульсировали в дикой агонии.

Героин хотел уже не я, а родившийся внутри меня маньяк, который был готов убить любого за дозу и даже эту проститутку Вику, дела которой были гораздо хуже, чем мои…

Летом цены на героин стали походить на цены билета в рай. Дилеры взвинтили ценник только по одной причине – вновь и вновь правоохранительные органы накрывали торговцев, перекрывали наркотический трафик. Москва, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону, Красноярск… Все города сидели без героина, а уж Новосибирск тем более. Откинулось множество знакомых нам с Викой наркоманов. Одни начали колоть дезоморфин. «Крокодил» убивал их от нескольких недель до трёх месяцев в жутких муках. Кожа, глаза и мозг превращались в гнилую массу источающий дикий запах. Другие, изголодавшись по привычному наркотику и заполучив его в свои руки, вкалывали недопустимую дозу. Жизнь выхода из них под кайфом, или как говорится на арабском – под кейфом, что означает «время приятного безделья». Настолько ли оно приятно? Бред… Например, согласно Корану праведники попавшие в рай постоянно находятся в состоянии кайфа, простите, вечного кейфа… Неужели и в раю нам людям нельзя спрятаться от этой заразы…

День и ночь мы с Викой бродили по городу. Ни я, ни она официально уже не работали. Моя квартира приносила мне не более 12 тысяч рублей в месяц, которые тут же отдавались «пушерам», давшим когда-то дозы в кредит. Деньги таяли на глазах. Только в фильмах показывают агрессивность наркомана, которые нападают на прохожих, отбирая у них деньги для очередного укола. На деле я был настолько сильно обездвижен и апатичен, что часы с открытыми глазами стали для меня сном, а последние остатки кайфа – явью.

- Может быть, что-то осталось у Карины? – спросил я Вику, смотря на её грязные джинсы, замызганную футболку и небрежно собранные в хвост волосы.

- Так она тебе и дала. Эта шлюха зажидит даже излишки, - ответила она. – Я уверена, что она сама погрязла в кредитах перед Джорджем или Равви. Они её уже даже иметь побояться.

- Почему?

- Да, ты её видел? Я с ней встречалась вчера. Она скоро сдохнет. У неё «колодец» на руке, то есть всё, гангрена. Понимаешь?

Я перевел взгляд на небо. Оно было чистым, а солнце палило что есть мочи, поднимая красный столбик на градуснике до 30-33 градусов. Если раньше эта температура переносилась относительно спокойно, то сейчас она выжигала меня изнутри. Я обливался потом, постоянно чихал и кашлял. Иммунитет был ослаблен, тремор, желание упасть на асфальт, уснуть и никогда больше не проснуться.

Мы сели на троллейбус. Кондуктор посмотрела на нас с издевкой. Да, мы с Викторией обрели внешний вид типичных наркоманов: бледные лица, дрожащие конечности, огромные черные круги под опухшими глазами и потупленный взгляд.

Я отсчитал нужную сумму за проезд и протянул женщине. Она посмотрела на следы от уколов на моих руках. Мне казалось, что сейчас она начнет сетовать… Нет, всего лишь показалось.

Новосибирск – это мой родной город разделенный на две неровные части рекой Обь. Цивилизация создала два моста для автомобиля и один для поездов. Мы ехали по первому – Коммунальному мосту, протяженностью чуть больше двух километров.

Уже двадцать минут мы ехали по левому берегу к Равви. Это была последняя надежда взять хоть немного героина в кредит. Я отчетливо понимал, что мы торчим крупную сумму перед Джорджем, а все дилеры имеют тесный контакт друг с другом, но другого пути не было. Мы проезжали старые двухэтажные постройки. Вышли из троллейбуса и пошли по пыльной дороге в частный район.

Есть такая небольшая аксиома. Прошу внимание! Когда есть деньги у тебя, то дилер приедет сам, если же у тебя на руках нет нужной суммы, то он назначит настолько мрачное место, что ты не захочешь туда ехать. Вот и мы уже топчем свою дорогу в ад. Становится невыносимо жарко.

- Какой дом? – спросила меня Вика.

- Он сказал, что номер восемь. Это с этой стороны, - ответил ей я.

- Ты здесь был раньше?

- Нет.

Подойдя к дому, мы увидели открытую калитку. Прошли во двор.

- О, кто к нам пришёл, - крикнул Равви, разводя руки в стороны. – Илюша и его верная спутница Виктория.

Я обрадовался таком приёму и потянулся к нему. Он протянул мне руку. В тот момент, когда я хотел её пожать, Равви нанёс мне сильный удар в лицо и разбил нос. Я моментально упал на землю и стал закрываться руками. Он бил меня сильно, возможно даже не боялся убить. Его ноги попадали на мои локти и от этого этот «пушер» заводился еще сильнее. Один удар по голове, один удар в живот, затем со спины… удар в позвоночник, по лопаткам, по почкам…

- Прекрати, за что? – слышал я крики Вики.

Равви оторвался от меня. Я харкал кровью и корчился от боли.

- Вы, идиоты, знаете, сколько торчите Джорджу? – спросил он.

- Да, - кое-как ответил я, сплевывая слюну медного вкуса.

- И вы думаете, что я стал бы отдавать вам героин в кредит? А? Я тебя спрашиваю…

Он схватил меня за волосы, несколько раз сильно дёрнул и ударил кулаком точно в скулу. Мозг ударился об черепную коробку. Голова стала болеть еще сильнее.

- Думаете, мне потом нужны проблемы с Джорджем и его отморозками? А? – кричал он.

Дилер еще несколько раз пнул меня и двинулся к Вике.

- Ну, ты же Вика не тупая сука? Ты же жила хорошо? Нахер тебе сдался этот героин? Посмотри на себя, - говорил он, тыкая в её живот, грудь, лоб пальцем. – Нюхала бы свой кокс и летала бы под феном дальше.

Она молчала. Я знал, что ей было невыносимо больно видеть меня. Я практически умер, поджимая ноги к груди.

Равви продолжал играть с нами. Он подошёл к ней максимально близко и двумя руками разорвал ей футболку. Заплывающими от ударов глазами, я видел, как яркое солнце осветило обнаженную грудь девушки. На некоторых венах уже виднелись следы от уколов.

- Ты тупая сука! – орал дилер. – У тебя была прекрасная грудь, а теперь ты заливаешь туда всякую херню из Афганистана, Пакистана и Китая… Мразь, тварь…- кричал он и ударил её ладонью по лицо.

Виктория не сказал ни слова.

Дилер ухватился за её соски и начал медленно их выкручивать.

- Почему нам, торговцам смертью, приходится возиться с вами? Почему? Какого хрена вы приперлись ко мне? Вы знаете мои правила, от которых я никогда не буду отрекаться. Вы торчите деньги Джорджу. Да, он мне ни друг, ни враг… Коллега, бля!

Она тихо стонала от боли.

- Идите от сюда на х*й оба и радуйтесь, что я не набрал Джорджа и не позвонил ему. Он бы приехал сюда и, на х*й, убил бы вас….

После этих слов, он быстро выкинул на нас ограду. Зеленый металлически забор высотою два метра, разбитое лицо, рухнувшие мечты, голая рыдающая Вика, воспоминания о прошлой жизни, разламывающие от психологической и физической боли тело, адреналиновая тоска – вот он, HEROIN….

Дата добавления: 2015-07-20