Съябывание уродов

- Я сидела в мягком кресле самолета и, наблюдая за пышными, как вата облаками, раздумывала о последних событиях. Несколько часов назад мне дали духовное имя чу-Чандра. Это случилось утром в час встречи с просветленным мудрецом Рулоном, моим Учителем. Я была рада до усрачки, так как духовное имя дается только продвинутым ученикам, которые уже давно в Рулон-холле. Енто подпитывало мою гордыню, но Рулон был мудр, и хорошо чуял, какие тараканы водятся в моей тупой репе, и, поентому, дал мне еще и обидную приставку «чу» с маленькой буквы в начале имени. Это было сделано специально, чтобы разрушать вскормленную мамкой гордыню и абсолютно ничем не обоснованное самомнение, которое и заставляет нас сидеть на месте, считая себя пупами земли, вместо того, чтобы делать хоть что-то реальное, чтобы достигать своих целей. И вот теперь я лечу в незнакомый город, проводить Рулон-холл, да еще и с этим Мудей, приставленным старшим. Все произошло слишком быстро и никак не укладывалось в моей голове. Моей сущности было страшно от неизвестности, она призывала к бдительности, но личность распиздяйничала, предвкушая на жопу приключений и наслаждаясь духовной «кликухой». Я нахваливала себя, что я совсем недавно прибывшая в Рулон-холл, так быстро заполучила духовное имя. Оглянувшись на попутчика, я увидела, что Мудя дрых. Сразу он мне не понравился. Его спокойствие, размеренность, делали его похожим на теленка. Вот-вот слюни потекут. Он показался мне бессмысленным. Но гормон уже начал шевелиться в моей пизде. И мне захотелось обратить на себе его внимание.

- Наш самолет вынужден совершить посадку. Рейс задерживается на несколько часов, – прозвучал вдруг приятный голос бортпроводницы.

- Что случилось? – завертел башкой Мудя.

- Вынужденная посадка, – я пожала плечами. Приключения начались.

Час мы проторчали в аэропорту, а затем покатили в город. На удивление, Мудя держал себя уверенно и активно. Это меня заинтересовало. Я сразу почувствовала, как можно завладеть его вниманием и вошла в роль невинной девочки-малышки, которой нужно покровительствовать. Сделать это было легко, поскольку вид у меня действительно был хилый. Я заболела ангиной, и голос напрочь исчез, оставив меня немой. Чтобы обратить на себя внимание, я держала Мудилу за рукав и смотрела большими влажными глазами, знаками объясняя, что нуждаюсь в лекарствах. Было видно, как ему приятно покровительствовать мне. После нескольких часов проведенных вместе, гормон сделал свое дело и мне мой спутник показался не таким уж противным. Смуглая кожа, темные глаза, густые, вьющиеся, черные как смола волосы, чувственные губы. Тем более, это я почувствовала, что тоже заинтересовала его. Поздно ночью мы прилетели на место. Хозяйка квартиры, где мы должны были жить, радушно приняла нас, накормила и, оставив одних в комнате, ушла спать. Только через час я обнаружила, что она забыла дать нам еще одну постель. В комнате был только диван, застеленный на двоих, но с одним одеялом. Это несколько меня смутило. В поведении Мудозвона никакого смущения не было. Я села на край дивана, не зная как себя вести. Мудя тоже присел. Мы разговорились о чем-то незначительным, с моей стороны это было предлогом потянуть время.

Мудя с видом сытого кота потянулся и завалился на диван так, что я оказалась к нему спиной.

- Какие у тебя красивые волосы, – вкрадчиво произнес он, цапая мою косу. - Прямо как ахарата, до самой муладхары.

- Угу, – я почувствовала себя скованно от ощущения чего-то надвигающегося страшного.

На несколько минут воцарилось молчание. Затем этот гад потянул меня за руку, пытаясь привлечь к себе.

- Иди сюда, - его голос был как у мартовского кота.

«Нихуя, какой быстрый», – мелькнуло в моей голове.

- В чем дело? - резко и жестко я высвободилась и пересела на стул.

- Ну, не хочешь, не надо, – он пожал плечами с гаденькой улыбочкой на губах.

«Что эта сука себе позволяет, совсем охренел!» - злилась я, но в то же время тупо была польщена его вниманием.

Ситуация стала заманчивой. Гормон ударил в башку.

- Ну что ж, – я резко встала, – вы спите у стены, со своим одеялом, а я с краю со своим, – и взяла какое-то покрывало. Свет погас, я отвернулась, вся напряженная. Через какое-то время раздался шорох, потом Мудина лапа обхватила меня.

- А ну, быстро убери руки! – злобно, сквозь зубы, хриплым от ангины голосом сказала я.

- А почему нет? – насмешливо, чтобы не показать облом, послышался голос похотливого кота.

- Сейчас ты узнаешь такую злобу, что ничего не захочешь.

- Ну ладно, недотрога, ладно, – он убрал лапы и отодвинулся к стене.

Еще некоторое время, злая и возмущенная, я не могла уснуть. Я еще не знала, что это самое начало.

Наступил день встречи с людьми на занятиях Рулон-холла, которые мы должны были вести. Они собирались в большом зале, заинтересованные, возбужденные.

Начались занятия. Динамичные практики чередовались со статичными. Особенно всем нравилась динамическая медитация, где народ раскрепощался и выделывался - кто на что горазд. Мне нравилось все, что происходило. Только моя немота приносила много хлопот. Когда люди подходили с вопросом, мне требовалось собрать всю силу моих воспаленных связок чтобы выдавить два – три слова. Видя мои затруднения, Мудя во всеуслышанье объявил, что лишь недавно у меня закончились практики молчания и сейчас мне трудно много говорить. Несмотря ни на что, люди были радостны и завтра хотели продолжать занятия.

Я сидела на стуле и прослушивала аудиозаписи на магнитофоне. Чувствуя на себе изучающий мужской взгляд, я старалась принять позу попривлекательней. Кокетливо опуская глаза, я из-под ресниц наблюдала за Мудоном, а он наблюдал за мной. Это было похоже на игру в кошки – мышки. В моей голове уже вовсю работала маменькина дребедень, и я представляла себя королевой красоты и пупом земли. Это было еще идиотичней оттого, что даже мой внешний облик не соответствовал воображению. На мне был мешковатый фиолетовый спортивный костюм и водолазка в цветочек китайского ширпотреба. Волосы были по-дурацки заколоты сзади в косу и пучок. Я не понимала, что Мудя видит во мне очередную пизду, и вообразила, что он заинтересовался мной и только мной. Я принялась строить ему глазки и вести себя более чем легкомысленно, хотя, когда я была рядом с Великим просветленным всех времен и народов – Рулоном в доме Силы, мне неоднократно внушали, что хуево тратить свое внимание и энергию на пачкунов. Но сейчас мне хотелось только одного – поебени.

- Давай потанцуем, - предложила я, склонив голову на бок и бросив на него быстрый взгляд.

- Давай, – улыбнулся он.

Мы встали друг напротив друга и начали танцевать под ят-ха, выделываясь изо всех сил. Потом вдруг хитрый совратитель положил руки мне на талию. Сначала я хотела было возмутиться, но затем передумала, ибо уже хотела, чтобы он ко мне поприставал, а я бы поломалась. Понемногу в танце он притянул меня к себе, и я положила ему руки на плечи.

«Ничего страшного, мы просто танцуем», - успокаивала я себя. Кровь кипела от дурманящих веществ, башка уже не соображала. Я хотела трахнуться с этим мужиком, но ум и остатки рассудительности держали пока.

«Нельзя же так, ведь знакомы всего несколько дней, да и вряд ли это потом поощрят», - думала я, ощущая на щеке горячее дыхание похотливого кота. Внезапно Мудя сделал попытку меня поцеловать, я инстинктивно отпрянула и с силой вдавила пальцы ему в плечи.

- Не надо, - резко бросила ему.

Происходящее разделило меня на две части: одна не желала всего этого, а вторая тянула к поебени. Я не знала, как нужно действовать и понемногу сдалась могущественной силе блядского гормона. Мы продолжали танцевать, мне доставляла удовольствие игра, когда я то приближалась к Муде, вроде как все доступно, то отталкивала его, обрывая вкрадчивые домогательства. Наконец, при очередной его попытке залапать меня я резко оттолкнулась назад и злобно уставилась ему в глаза. Он сложил руки на груди и невозмутимо уставился на меня. Так, наверное, минут пятнадцать мы стояли и смотрели друг на друга как два барана. Воображали, что подавляем друг друга волевым лучом. Никто не хотел уступать первым.

- Сильная у тебя аура, – чтобы хоть что-то сказать, ляпнула я и села на диван. Мудя тут же с легкостью приземлился рядом.

Сейчас я не помню, что он говорил, просто полчаса ебал мне мозги, внушая:

- Ну что такого – трахнемся и все.

В конце концов, в моих мозгах что-то перекрутилось, и я согласилась. Мы трахались всю ночь, стуча диваном в стену и громко сопя. А утром я пообещала, что это первый и последний раз.

Но все это не сбылось, а получилось по-другому. В моей голове образ похотливого Муди, который жутко любит ковыряться в носу и громко пердеть, съебался с образом принца, который будет меня боготворить. Я стала думать, что Мудон и есть мой принц. Ведь сбылось все, о чем я мечтала. Он смелый, красивый, классно трахается, умный, недостатков я почему-то не видела. Вот так началась самая крупная шиза в моей жизни.

Прошел месяц. Мы возвращались к Рулону. На душе было херово – ведь мы уже давно сказали друг другу заветные три слова, и расставание приносило сильную боль. Хотя в тот момент я еще не успела сильно привязаться к нему, но я все равно испытывала дискомфорт. Как два идиота мы нежно держались за руки все время полета. Дома нас сразу же рассадили по разным комнатам. Несколько дней я маялась желанием поговорить, потрахаться, но потом, в случайном разговоре с Синильгой я узнала, что эта свинья и к ней приставала со своей любовью.

- Проклятый бабник, - кипела я от злости.

Нарочно холодно я теперь не обращала на него внимания. Потом мне сообщили, что я еду в другой город работать с людьми и со мной едет Гануфрий.

- Ну, блядь, только этого говна здесь не хватало. Лысого, свадхистаничного Гануфрия не любили все бабы в эгрегоре. При виде его размазанной рожи и масляных глазок хотелось плеваться. Лысая плешь подкатил ко мне, и с заискивающим видом стал пиздеть о сборах в поездку.

Все время, пока мы ехали в поезде, я прикалывалась с лысого шизоида, который днем медитировал на кристалл в своей голове. Иногда он пытался втереть мне какой-то садхачий бред, чем сильно раздражал меня. Наша поездка растянулась на месяц, в ходе которого я почти растождествилась с Мудей. Гануфрий, хоть и не вызывал уже такого отвращения во мне, все таки уже порядком мне надоел. Но, кроме всего этого, у меня была еще одна проблема. Я хотела ебаться, а не с кем. Уже месяц гормон не давал мне спокойно спать.

И вот однажды вечером Гануфрий делал мне массаж, я расслабилась и не заметила в полудреме, как он не массирует, а уже гладит мою спину. Тело, долгое время изрыгающее гормон, возбудилось, но мозги наблюдали за происходящим. В мгновение ока похотливый ублюдок стянул с меня трусы и попятился, причитая, к моим губам противным слюнявым ртом. Я почувствовала тяжелый запах гнилых зубов и с отвращением отвернулась. Тем временем плешивый кролик пытался засунуть свою пипетку мне в пизду. Но как только ему это удалось, так он весь сжался. Резко ее выдернул и задышал. На мой живот капнуло что-то мерзкое.

«Да он обкончался», - догадалась я, в темноте различая скрючившуюся фигуру пачкуна, зажавшего свою письку.

Я еле подавила рвавшийся наружу хохот. Блядь, какое говно, во что я вляпалась. Желание трахаться сразу же отпало. Я брезгливо и молчаливо легла в свою кровать и время от времени закрывалась подушкой, чтоб не расхохотаться. Гануфрий считал себя великим тантриком и, на тебе, не донес. После этой хуйни между нами установились натянутые отношения до самого приезда домой. С вокзала меня сразу привезли на хату Рулона. Было раннее утро, все еще спали. Мне сказали тихо посидеть в комнате. В 8 часов зазвонил будильник, и люди повскакивали с постелей. Сара, Прима, Cати и Ананда. Дом сразу наполнился активностью и шумихой. Все бегали, успевая на ходу сделать несколько дел: собирать на стол завтрак, чистить одежду, наряжаться, краситься, подмести пол, и так далее. Я постаралась тоже включиться в этот поток. Потом к завтраку со второго этажа спустился великий Рулон. Сердце замерло от ощущения той великой благодати, которую излучал мудрец. Как всегда, великий мастер перевоплощения был в новой роли, которая изменяла восприятие его учеников, вводила в состояние радости. В этом состоянии мы гораздо лучше воспринимали ту великую истину, на которую бы в своем обычном, зачмореном состоянии у нас просто не хватило бы энергии.

- чу-Чандра приехала, - детским голосом, улыбаясь, произнес он, садясь в кресло-качалку.

Все бросились к столу ухаживать за Учителем, по ходу развлекая его рассказами о событиях, происходящих в рулон-классе. Через несколько дней меня стали брать на прогулку, где Рулон на природе рассказывал множество мудрых истин.

Все, может быть, продолжилось бы так, но всегда приходит конец хорошему. Однажды вечером, когда Рулон ужинал, зазвонил телефон. Все сразу же встали в цепочку, чтобы из другой комнаты передавать Учителю разговор. Внезапно все бабы стали хихикать, что-то шепча друг другу на ухо. Потом Сати подбежала к Рулону, и что-то ему прошептала. Лицо Учителя стало суровым, и он спокойно произнес:

- Говорите вслух.

- А еще она трахалась с Мудей, - передавала цепочка.

Из-под моих ног поплыла земля, кровь бросилась в лицо и бешено застучала в висках, теперь Учитель меня вызовет, вертелась одна мысль. Сати повернулась ко мне и с ехидной улыбочкой и писклявым голосом прохихикала:

- Ах ты, маленькая шлюшка, - потом разговор кончился и все собрались на кухне.

Воцарилось молчание. Все ждали, что скажет Великий Мудрец. Я, не выдержав, разревелась.

- Не реветь, а злиться надо, - жестко сказал Учитель, чтобы вывести меня из-под власти мамки, которая внушала мне, что если над тобой смеются, ругают тебя - жалей себя, плачь и жалуйся на свою судьбу.

- А ну, сейчас же злись, становись напротив Ананды и забивай ее.

Это была практика, которая должна была помочь нам избавиться от всей сентиментальной ереси, от желания найти себе подружку. Если бы я начала ее делать так, как говорит Мудрый, то я почти сразу же перестала бы чмориться и вошла в сильное состояние. Но я почти ничего не соображала, только размазывала сопли и краску по физиономии. Прима и Сара бросились на меня и с силой за плечи поставили перед Анандой.

- А ну, давай злись, раньше надо было думать, кому жопу подставлять. Дура, шлюха, - орали они. Ананда, ощущая мою подавленность, тоже стала наседать.

- Скотина, сливная яма, тварь, проститутка, - ее ругательства сыпались как говно из ведра. Каждое слово – напоминание о моем позоре - жгло как кинжал. Я не могла разозлиться, хотелось умереть от всего этого.

Тем временем Рулон с Селеной, Сарой и Примой ушли гулять, а Сати осталась присматривать за мной. По заданию, я должна была злиться на Ананду, материться, но я так заиндульгировала, что могла только плакать, вся рожа опухла от слез. Через несколько часов, когда Рулон вернулся, Сати доложила, что я индульгирую.

- Тогда пусть дерутся на хрен, - сказал Рулон, видя мое свинское состояние.

Мы начали с Анандой неумело тузить друг друга. Постепенно в драке я разозлилась и пыталась ткнуть сильнее. К счастью Ананда плохо переносила боль, а кожа у нее была очень ранимая – ткни пальцем, и синяк. Мне же было все пофиг. Вот я и пыталась ткнуть побольше. Затем в течение двух недель, мы устраивали петушиные бои перед столом Рулона. Дрались на кулаках, на газетах, свернутых в рулон. Постепенно во мне зажглась жажда победы, и я не думала о том, куда бы сбежать. Честолюбие не позволяло съебаться раньше Ананды. Стать настоящими тиранами друг другу мы не смогли, чтоб помогать друг другу просветлевать. Общее опущенное положение приводило к взаимному хуевому состраданию, или лесбиянству (эмоциональному), но выбор должен был быть сделан. Здесь должен был остаться только один из нас, и вот ситуация свершилась.

- Учитель разрешил пойти искупаться, - радостно сообщила Сара.

Все идут по парам по очереди. Мы с Примой первыми. Я хотела пойти с Анандой для того, чтобы так сказать поговорить, и проще снова сообща поиндульгировать и покопаться в своем говне. Рулон запретил пускать нас вместе, но сегодня почему-то это упустили, и мы пошли вдвоем. Естественно, как всегда, мы распизделись о своем, расслабились и вот так, болтая, вернулись домой. Как только мы вошли в прихожую, как дверь в комнату растворилась, и под злой голос Рулона: «А ну-ка, дайте им», - оттуда выскочили разъяренные Сара и Прима. Сара набросилась на меня:

- А ну-ка подставляй спину, сволочь, - и стала проставлять мне гычу. А Прима молотила Ананду. Та то ли от страха, то ли от боли заверещала. Тут же Селена появилась в дверях:

- Почему люди кричат? – сурово спросила она.

- Прима Ананду гычила, - тут же заклала Сара.

Тут в прихожую вышел сам Рулон. Я чуть не обосралась от его холодного яростного поля.

- Ты что, амбициозно проявляешься? – сквозь зубы бросил он Приме и заехал ей ботинком по ноге, та сразу скрючилась и стала ныть.

- А ну встать, не ныть, - жестко сказал Учитель, - что, меня хотели обмануть, - сказал он, посмотрев на меня и Ананду.

– Думали, что я не увижу, что вместо того, чтобы выполнять задание и соревноваться, вы съебываетесь. Не-е-ет, Бог все видит.

- Да сколько может это продолжаться, - зло выкрикнула Селена. - Вы что, разозлиться не можете, свиньи?

- Да, уже давно бы сделали все, как нужно, нет, уже целый месяц говно разводят, - орала Сара. Я почувствовала, что если я сейчас не сделаю усилия, то все будет кончено. От этой мысли злоба поднялась в теле, и я яростно набросилась на Ананду, тузя ее кулаками почем попадя.

- Сколько можно, сука, на, тебе! - злобно сквозь зубы приговаривала я. Ананда почти не сопротивлялась, подавленная волной ярости и потом закрыла руками голову и заорала:

- Все, хватит, ухожу, хочу в рулон-класс.

Меня оттащили. Все внезапно успокоились и уставились на Ананду.

- Все, ухожу, - всхлипывая, как автомат, повторяла она.

На следующее утро она ушла, моя жизнь стала почти спокойной, и вот, в этом-то покое и пряталась хуйня, появились мысли о поебени. Я вспомнила Мудона. Мне захотелось бежать куда-нибудь, но чтоб там был он, или другой мужик, который воплотил бы мои мечты о принце. Сначала я гнала эту мысль, но потом она наседала все сильнее и сильней. В конце концов, я сдалась и решила уехать домой. Прямо сказать это Рулону я не решалась.

Просто я не смогла бы посмотреть в эти мудрые глаза и сказать о предательстве. Я решила уйти тайком. К моему решению о побеге прибавилось еще и то, что я думала, что я беременна, когда узнали, что Гануфрий меня трахнул. Рулон изрек:

- Ну, кого теперь учить будем - маленького Мудю или Слона? чу-Чандра забеременела слоном.

Я втемяшила себе мысль, что вдруг решила дома, если что сделать аборт. Итак, в один «прекрасный», блядь, день, дождавшись, когда Рулон уйдет на прогулку, а Сати пойдет на второй этаж убираться, я схватила заранее собранную сумку и помчалась на вокзал. Там я проспала всю ночь рядом с бомжами, а затем через перипетии я поехала домой. Перед самым отъездом я встретила Синильгу. Она только что вернулась из поездки с Нарадой и цвела как роза. Она, конечно, была удивлена моему решению, но препятствовать не стала, искренне пожелав моего скорейшего возвращения.

- Ты, если увидишь Мудона, передай ему, что я дома и адрес ему дай мой, пусть письмо напишет, если что.

- Ладно, скажу.

- Интересно, как он к этому отнесется. Наверное, презирает меня за Гануфрия.

Пять дней я тряслась в поезде. На перроне меня встречала вся семейка.

- А тебе телеграмма от какого-то Муди, он вызывает тебя на переговоры. Я встрепенулась. Образ принца плыл в моей голове и в зобу дыхание сперло оттого, что о тебе помнят. Я с нетерпением ждала назначенного часа, воображая о любви к Мудону. Если честно, я большего чувства не испытывала. Просто была больная мысль, что ну должна же я кого-то любить. Должно же в моей жизни быть это большое чувство. Я стала специально культивировать образы, связанные с поебенью, и в конце концов завнушала себя.

И вот я стояла в телефонной будке.

- Здравствуй, - послышался мягкий, знакомый голос.

- Здравствуй,- долгое молчание.

- Ну, как ты?

- Нормально.

- А как с твоими чувствами? - вкрадчиво начал принц.

- А что именно? – я не хотела говорить ему, ничего не выяснив про отношение к себе.

- Ну, вот у меня все так же.

Я замерла в ожидании.

- Я тебя люблю.

- Ура! - заветные слова были произнесены.

- И я тоже, - выпалила я, еще не соображая, что я говорю.

Потом мы полчаса пиздели о всякой сентиментальной дребедени, летая в розовых облаках. В течение месяца, пока я была дома мы регулярно созванивались. Мамкина программа сработала вовсю. Я решила вернуться назад, влекомая не мыслью о просветлении, а желанием поебени. Стояла невыносимая жара. Воздух пропитался запахом хвои и спелой земляникой. Я шагала по тропинке соснового леса, спешила добраться до лагеря, где проходили практики на природе. Тяжелая сумка с вещами оттянула плечо, по спине струйками стекал пот. Но я ничего этого не замечала, предвкушая встречу со своим принцем. Конечно, я понимала, что развести поебень нам в эгрегоре не дадут, и поэтому не сильно надеялась на долгие отношения. Но в этот миг самым главным была встреча. На территории лагеря носились практиканты, то и дело выкидывая что-то фантастическое. Один делал астральную кату и орал «Ха» во все горло, другой с кем то контактировал, замерев столбом. Одна толстая женщина, надев на себя перья, шаманила вокруг сосны.

От всей этой обстановки веяло таким родным. Я медленно поднялась по ступенькам на крыльцо летнего домика и открыла дверь. В небольшой комнате с тремя кроватями и столом сидели Нарада, Мудя, Ихлас и Гея.

- Что, вернулась, - улыбаясь, дружественно спросил Нарада.

- Ага, - кивнула я радостно. Я бросила на Муда быстрый взгляд и отвернулась, чтобы никто не заметил моей реакции.

- Ну ладно, я поехал, - сказал Ихлас, вставая, продолжайте проводить занятия. Мудон за старшего. Он с Геей вышел, а через некоторое время Нарада пошел проводить практики, а мы остались с принцем вдвоем. Минут пять мы просто смотрели друг на друга, смущаясь, а потом кинулись друг на друга и начали неистово мацаться.

- Подожди, подожди – Мудя отстранился, - так нельзя, нужно успокоиться.

Я и сама видела, что плохо соображаю от поднявшейся сексуальной энергии, что долбанула в бошку.

Я села на стул, пытаясь унять дрожь в руках. И тут как раз вошел Нарада.

-Будем делать индивидуальные практики. Вы идите в соседний дом. Мудя, вы в одной комнате, чу-Чандра в другой, а я здесь.

Эта остановка была как нельзя кстати. В перерывах между практиками Мудя забегал ко мне и начинал меня неистово мацать, лапая за грудь и жопу. Это мне не совсем понравилось. Ведь я надумала себе о высокой чистой любви, в которой мы будем нежно смотреть в глаза друг другу, и это не состыковывалось с самцовым поведением моего принца. Вечером, когда все спали мы ходили гулять в лес, обменивались новостями последних месяцев. Так длилось дня три. Потом Ихлас просек наши отношения, и по телефону приказал Муде отправить меня в Рулон - класс. Оставалась последняя ночь до моего отьезда. Мы даже трахнуться нигде не могли. Я лежала в темноте, держала руку Мудона, которую он протянул через спинку кроватки, и переживала хуевое настроение.

Но потом сон взял свое.

-Проснись, чу-Чандра, - кто-то легонько тормошил меня за плечо. Я открыла глаза - у края кровати стоял Мудя.

- Вставай, пошли на улицу.

- Нет не надо, вдруг Нарада увидит, - струсила я.

- Быстро выйди, и все, - твердо прошептал он.

- Ну, хорошо.

Еле найдя в кромешной тьме свои тапки, и наткнувшись боком на угол стола, я вылезла на крыльцо. Мудя взял меня за руку и потащил в темноту.

- Садись, - он потянул меня вниз.

Мы уселись на усыпанную хвоей землю.

- Я сейчас много думал и решил, что не хочу тебя потерять. Хочу, чтобы ты была рядом со мной. Теперь ты должна решить хочешь ли ты быть рядом со мной.

У меня от страха и неожиданности пересохло горло. С одной стороны – да, конечно, я хотела поебени, с другой - я знала, что Учитель будет очень недоволен. Нас могут даже выгнать из эгрегора, в котором для людей главным должно быть просветление, а не поебень. Но просветление в этот миг было далеко, а поебень и принц рядом. И я выбрала мамкино.

- С тобой буду, – тихо пролепетала я.

Мудя облегчено вдохнул.

- Сегодня я позвоню Ослу и скажу, что ты никуда не едешь, а там посмотрим, что будет. Может быть, меня и отгычат за это, но мне все равно. Я решил, значит решил.

Ощущение чего-то странного сдавило мое сердце.

Я почувствовала себя преступницей, хотя вскоре это прошло, уступив место радости свершившегося, поебени. Наш подвиг подверг в изумление весь эгрегор. Еще и потому, что мы не собирались уходить в мир, но и врозь быть тоже не собирались. Конечно, все шишки достались Муде. С меня, тупой бабы спрос не большой, куда пизда повела туда и пошла, а он должен был контролировать себя. Все по очереди приезжали в лагерь, поглазеть на нас и прочитать нам нравоучения. Но давление со стороны только сильнее сплачивало нас. Только Учитель, к нашему удивлению, оказался спокоен.

- Мудя просто заболел, ничего, скоро выздоровеет от этой хуйни. Ты давай, побольше трахайся, по 5 раз в день и тогда поймешь, что это просто твоя нереализованная сексуальная энергия. До тошноты наебешься, и хуйня пройдет, - говорил Рулон.

Но, к сожалению, через месяц хуйня не только не прошла, а стала еще сильнее. Нас вдвоем отправили в какую то дыру, учить людей. Все это время не было не одного дня, чтобы мы не грызлись. В основном, на почве секса, Мудя был ненасытен, а я не хотела. Он заставлял меня развивать свадхистану, раскрепощаться. Я все воспринимала в штыки. Но, несмотря на все это привязанность у нас к друг другу росла. Я уже стала думать, что вся моя жизнь будет под солнцем внимания и нежности, когда холодный ветер реальности быстро закрыл это солнце тучами некоторых событий, которые понемногу стали приносить разочарование в так называемой любви. Первый случай произошел в Брянске. Как-то собираясь на занятия, я забыла кассету Мудона. Мы занимались в актовом зале и сами сидели за шторкой сцены.

- Где кассета, забыла, свинья? - недовольно начал отчитывать меня «любимый». В этот день какое-то говно взбаламутилось во мне, и я ни за что не захотела признавать свою вину.

- Вы сами виноваты, - вызывающе бросила я, - нужно было самому ее ложить.

- Что ты сказала?! – он обалдел от такой наглости.

- Сами виноваты…., - звонкая пощечина оборвала мой словесный понос.

Раньше меня он никогда не бил, и тот факт, что мой принц съездил мне по морде был больше самой оплеухи. Из глаз тут же брызнули слезы.

- Ну что, будешь еще пререкаться? – жестко тряхнул он меня за плечи. Я стояла, ощущая жгучую обиду, поднимавшуюся комком к горлу, не желая отвечать.

- Нехер упрямиться, сука, - и тут новая оплеуха вернула мне желание отвечать на вопросы.

- Я больше не буду, - промямлила я сквозь слезы и сопли.

- А ну, быстро приведи себя в порядок, - он толкнул меня к сумке с косметичкой. Я стала заново краситься, но как только я заканчивала, так снова начинала реветь, и слезы смывали черными ручьями все мои труды.

- Давай быстрей, свинья, иди к людям. Страх снова получить заставлял меня сдерживать волну рыданий.

- Вот она - любовь, уже по морде бьет, - неслось в башке.

Я провела все занятия. А дома (в квартире, где мы остановились)Мудя заставил меня сесть в кресло и сказал:

- Нечего себе что-то там надумывать. Мне не нравится твоя позиция, что я должен спускать тебе свинства. В конце концов, мы духовно совершенствуемся. Если я не буду тебя контролировать, то вообще наши отношения бессмысленны. Поняла?

Я угрюмо кивнула, еще чувствуя обиду.

- Какое право ты имел меня бить?

- Я имею на тебя все права. Если ты со мной - подчиняйся. Сейчас твоя обида не обоснована. Сама виновата. Давай-ка лучше, работай над собой.

Видя мое индульгирование, добавил:

- Ну, я больше не буду тебя бить.

Если бы я знала в тот момент, как он меня обманывает. Через месяц его рукоприкладство выросло. Мои плечи и спина были в синяках, и я стеснялась одевать майки без рукавов. Но это еще не до конца разубеждало меня в поебени. Самое смачное было впереди. Следующей стала разрушаться моя иллюзия насчет единственности. Первые месяца 2 Муд не смотрел ни на одну девушку, полностью поглощенный мной. Но затем, когда сексуальная энергия улеглась, он немного вернулся в нормальное сущностное состояние самца. Его взгляд останавливался на бабских прелестях все чаще и чаще. Это сильно коробило мое самолюбие. С детства во мне глубоко сидел комплекс неполноценности о своей внешности, и поэтому все его взгляды на сторону усугубляли программу самозачмора. Вскоре даже простой выход на улицу стал для меня сплошной пыткой.

- Смотри, какая классная телка, – голова Муда вертелась, высматривая баб.

- 0! Какая жопа, я бы такую трахнул. У нас на занятиях, кстати, есть неплохая телка, надо ей Тантру провести. Приведешь ее ко мне на Тантру? - улыбаясь с издевкой, спросил мой единственный.

- Да пошел ты, свинья. Вали и ебись, с кем хочешь, – взорвалась я прямо на улице.

- Да ты что, успокойся.

-Я больше с тобой вообще на улицу не выйду. Я что тебе - собака или мебель?

-Дура, с чего ты взяла? А ну, успокойся, – уже жестко сказал Мудила и сильно сжал мое предплечье.

- Ты должен смотреть только на меня! Я что тебе, уже не нравлюсь?

- Нравишься, но другие бабы мне тоже нравятся, пойми, я не могу трахать всегда только тебя, мне нужно много баб. Это же энергия. Да и вообще мое отношение к тебе никак не связано с сексом. Или ты хочешь быть просто самкой? - он прищурился.

- Я не хочу, чтобы ты смотрел на баб, - бесилась я, желая сделать Мудю подкаблучником.

- А, я понял, - засмеялся он, - ты хочешь сделать из меня тряпку, хочешь управлять мной, - и жестко добавил, - не выйдет. Да, я хочу отебать всех баб, и это нормально для здорового мужика, отнесись к этому спокойно, ведь мое отношение к тебе от этого не изменится.

Я ничего не могла ответить, еле сдерживая рыдания.

Мы приехали в злополучный Челябинск. Погода была мерзкая, и настроение сразу стало таким же. Накануне мне приснился сон, что Мудя трахает другую, я посчитала его вещим, потому что сны редко меня обманывали. Так и случилось. На занятиях присутствовала некая Марина – особа ветреного поведения и обладательница толстого зада. Она понравилась Муде, и он решил ее трахнуть. Когда он сделал это прямо в то время, когда я вела занятия, я была в шоке, а затем закатила истерику, сказав, что я уезжаю в Ашрам. Мудя решил из принципа не поддаваться моим слезам и трахнул ее еще два раза. И тут у меня началась настоящая депрессия. Несколько раз моясь в ванне, я хотела порезать себе вены, но инстинкт самосохранения не дал сделать такой глупости. Я стала культивировать мысли уйти. Как специально, приехал Гануфрий, чтобы передать какие-то документы, была уже ночь, решив свои дела, он отправился спать в другую комнату. Тут в мою тупую башку пришла шальная мысль. Ну, или хотя бы побуду в его комнате, чтобы этот ублюдок подумал, что я ебусь. С идиотской улыбочкой я сообщила эту новость Муде и стала демонстративно надевать новое белье. Мудя сначала подумал, что я блефую, но, увидев, что дурь совсем свела меня с ума, перестал уговаривать и с дикостью набросился на меня, тузя по чему попало:

- Дура, сука, выбрось все из репы, или я все это из тебя выбью! – сквозь зубы рычал он. Тут взбесилась и я. Со всех сил оттолкнув его, заорала:

- Все, хватит, я сейчас же собираю вещи и уезжаю с Гануфрием!

Я бросила свои сумки и стала судорожно дрожащими руками пихать в них вещи.

- Подожди. Одумайся. В тебе сейчас обычная ревность. Чего ты раздуваешь из мухи слона, – уже спокойно попытался удержать меня Мудя.

- Нет, хватит, ничего не хочу, - раздражительно бормотала я.

- Подожди. Сядь и успокойся, - он усадил меня на диван, - ты реально подумай. Сейчас ты на эмоциях уедешь, а потом обратно захочешь, а могут не разрешить. Не делай ошибок.

Теперь Мудя испугался, что я могу действительно уйти. Он с силой смотрел в глаза таким жалобным взглядом, что я начала поддаваться на сентиментальность. В конце концов, я, конечно же, никуда не уехала, хотя потом еще долго мучилась потерей единственности.

Моя вторая встреча с самкой Мариной, из-за которой я пережила разрушение своих мечтаний, произошла почти через год. Один консилиум рулонитов она проводила с нами. Естественно, она тут же начала крутить своей жирной попой перед Мудей. Меня это бесило, но, видя, что он уже относится к ней почти безразлично, я успокоилась. А потом решилась даже на героический для меня поступок. Я пригласила Марину на нашу хату и предложила вдвоем станцевать для Муда стриптиз. Она согласилась. Мы оделись в эротические наряды, и тантра началась. Первой танцевала я, стараясь танцевать как можно эротичнее, я бросала на Муда страстные взгляды. Потом танцевала Марина. Ее танец можно сравнить с движением коровы. Она топталась на одном месте, размахивая руками. Потом началась майтхуна. Мудя вставил жирной Марине, но хуй упал. Самка была не возбуждена, комплексовала. После нескольких попыток Мудя бросил это занятие, и все легли спать. Впервые видя, как на моих глазах принц ебет другую, я не испытала привычных мук ревности.

***

Через день я должна была уезжать в другой город с Гануфрием. Я придирчиво оценивала моего будущего спутника, находя в нем все больше недостатков. Время от времени мои мысли возвращались к Муде. Уже несколько дней я с ним не общалась, затаив ревнивую обиду. Ведь он, сука, не сказал мне, что признавался в любви Синильге. Думая о том, какой же он пидарас, я обувала сапоги. В коридоре никого не было. Тут из комнаты вышел Мудя и сунул мне в руку бумажку.

- Напиши ответ и положи в мою шубу, - шепнул он.

Чтобы скрыться от посторонних глаз, я засела в туалет и стала читать записку. В ней Мудя говорил, что любит меня, что готов долго ждать того момента, когда я перестану обижаться, и появится случай снова быть со мной. Во мне все смешалось. С одной стороны возникла сентиментальность, с другой, я понимала, что наши отношения невозможны, тем более, что я собиралась вернуться к Рулону. Написать письмо я побоялась. Вдруг кто-то прочитает, и моя репутация полетит к чертям, тогда к Учителю не возьмут. Но и ответить тоже надо. Тогда я на листе написала просто «чу-Чандра», подумав, что Мудя истолкует это как ответ в его пользу и в то же время чужой не поймет. Потом сунула бумажку в карман его куртки. Я была двойственна в этот момент. С одной стороны хотела устремиться к Рулону, а с другой, мечтала о поебени.

Дата добавления: 2015-07-20