Лавриненко Галина

Простить себя…

ПРОИЗВЕДЕНИЕ ПО СТИХАМ АННЫ АХМАТОВОЙ.

Премьера состоялась в астраханском драматическом театре 2 июня 2010 года.

Три актрисы играют одну героиню. Точнее три ипостаси этой героини – Любовь, Вдохновение и Материнство. Иногда они произносят текст как один человек, органично подхватывая друг друга, иногда вступают в диалог, а иногда в прямой конфликт. Когда на переднем плане одна ипостась две другие не имеют к ней доступа, они находятся позади и могут лишь комментировать происходящее. Только во время песни появляется гармония, и ипостаси объединяются.

Место действия:

Гостиная в старом доме. В центре круглый стол и стулья, на столе ваза. Позади две, четко обозначенные ниши. Появляется Любовь, у нее в руках букет из трех роз – темно-красной, алой и белой.

ЛЮБОВЬ: Здравствуй, дружище! Я принесла тебе цветы. Мой любимый старый дом! Вот уже три месяца живу здесь после долгой разлуки, и сердце медленно отогревается как пальцы после мороза.

Цветов и неживых вещей Приятен запах в этом доме. У грядок груды овощей Лежат пестры на черноземе.

Еще струится холодок, Но с парников снята рогожа, Там есть прудок, такой прудок, Где тина на парчу похожа.

А мальчик мне сказал, боясь, Совсем взволнованно и тихо, Что там живет большой карась И с ним большая карасиха.

Это потрясающе, вновь чувствовать себя ребенком! Наполниться мечтами и надеждами! Бояться не войны и голода, а старого дерева в саду. Но как безжалостны зеркала! Они ловят меня в самый неожиданный момент и показывают действительность!

Я не была здесь лет семьсот, Но ничего не изменилось… Все так же льется божья милость С непререкаемых высот,

Все те же хоры звезд и вод, Все так же своды неба черны, И так же ветер носит зерна, И ту же песню мать поет.

Он прочен мой азийский дом, И беспокоиться не надо… Еще прийду. Цвети ограда, Будь полон чистый водоем.

Здесь я произнесла свое первое слово, сюда принесла свою первую пятерку…и двойку, поймала за хвост свою первую рифму, впервые поцеловала мужчину, из-за которого страдала потом долгие годы. И здесь я сошла с ума (Появляются Вдохновение и Материнство), поделилась ВДОХНОВЕНИЕ: на части МАТЕРИНСТВО: и потеряла душевный ЛЮБОВЬ: покой! МАТЕРИНСТВО: Вечер за ЛЮБОВЬ: вечером, ВДОХНОВЕНИЕ: ночь за ночью, ЛЮБОВЬ: все яснее я ВДОХНОВЕНИЕ: понимала, МАТЕРИНСТВО: что я не такая ЛЮБОВЬ: как все! ВДОХНОВЕНИЕ: что я становлюсь, МАТЕРИНСТВО: в каком-то роде, ЛЮБОВЬ: изгоем. МАТЕРИНСТВО: Слишком хороша и слишком ВДОХНОВЕНИЕ: ущербна! ЛЮБОВЬ: Стряслось небывалое злое, Никак не избудешь его, И нас в этой комнате трое, Что кажется хуже всего. С одной еще сладить могу я, Но кто мне подсунул другую, И как с ней теперь совладать. В одной и сознанье, и память, И выдержка лучших времен. В другой – негасимое пламя. Другая – два светлые глаза И облачное крыло. МАТЕРИНСТВО: Один идет прямым путем, Другой идет по кругу И ждет возврата в отчий дом, Ждет прежнюю подругу. ВДОХНОВЕНИЕ: А я иду – за мной беда, Не прямо и не косо, А в никуда и в никогда, Как поезда с откоса.

ЛЮБОВЬ: Три стороны моей души, три части моего сердца, никак не могут договориться между собой. МАТЕРИНСТВО: Одна все время жаждет трепетных забот и нежности, стремится жертвовать собой. ВДОХНОВЕНИЕ: Другая требует песен и стихов, беря от жизни все и не давая ничего взамен. ЛЮБОВЬ: А третья…любит! Все время, не переставая. Искренне, страстно, безнадежно! Прощая, отпуская и снова окунаясь в страсть. То змейкой свернувшись клубком, У самого сердца колдует. То целые дни голубком На белом окошке воркует. МАТЕРИНСТВО: То в инее ярком блеснет, Почудится в дреме левкоя… Но верно и тайно ведет От радости и от покоя. ВДОХНОВЕНИЕ: Умеет так сладко рыдать В молитве тоскующей скрипки, И страшно ее угадать В еще незнакомой улыбке. Вдохновение протягивает Любви ярко-красную розу. Вдохновение и Материнство отходят в свои ниши. ЛЮБОВЬ: Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа! Уколола палец безымянный Мне звенящая оса.

Я ее нечаянно прижала, И казалось умерла она, Но конец отравленного жала Был острей веретена.

О тебе ли я заплачу странном, Улыбнется ль мне твое лицо? Посмотри на пальце безымянном Так красиво гладкое кольцо.

МАТЕРИНСТВО: Какой сладкой ты делаешь жизнь!

ЛЮБОВЬ: Это удивительно и странно! Сначала я влюбилась и только потом встретила тебя. Ты появился когда сердце было переполнено чувством! Синий вечер. Ветры кротко стихли. Яркий свет зовет меня домой. Я гадаю. Кто там?- не жених ли, Не жених ли это мой?..

На террасе силуэт знакомый, Еле слышен тихий разговор. О, такой пленительной истомы Я не знала до сих пор.

Тополя тревожно прошуршали, Нежные их посетили сны, Небо цвета вороненной стали, Звезды матово бледны.

Я несу букет левкоев белых Для того в них тайный скрыт огонь, Кто беря цветы из рук несмелых, Тронет теплую ладонь.

Это тот самый, потрясающий ранний миг, когда сердце еще не тронуто страхом потери, первым разочарованием, ужасом неосуществленной мечты.

МАТЕРИНСТВО: Было душно от жгучего света, А взгляды его как лучи. Я только вздрогнула: этот Может меня приручить. Наклонился – он что-то скажет… От лица отхлынула кровь. Пусть камнем надгробным ляжет На жизни моей любовь.

ВДОХНОВЕНИЕ: Как велит простая учтивость, Подошел ко мне, улыбнулся, Полулаского, полулениво Поцелуем руки коснулся -- И загадочных древних ликов На меня поглядели очи… Десять лет замираний и криков, Все мои бессонные ночи Я вложила в тихое слово И сказала его – напрасно. Отошел ты и стало снова На душе и пусто и ясно.

ЛЮБОВЬ: После ветра и мороза было Любо мне погреться у огня. Там за сердцем я не уследила, И его украли у меня.

Новогодний праздник длиться пышно, Влажны стебли новогодних роз, А в груди моей уже не слышно Трепетания стрекоз.

Ах! Не трудно угадать мне вора, Я его узнала по глазам. Только страшно так,что скоро,скоро Он вернет свою добычу сам.

Как удержать это чувство девственным? Как сохранить помыслы чистыми? Почему когда ты был только образом, я верила в свет? А когда твои глаза оказались напротив я поняла, что обязательно буду страдать? Почему ты всегда приходил незаметно, неожиданно с черного входа, а уходил в одно и то же время с парадного? Надо было делать совсем наоборот! Совсем наоборот! Для меня это важно, понимаешь? Хотя какое это теперь имеет значение? ВДОХНОВЕНИЕ: Какой горькой ты делаешь жизнь! ЛЮБОВЬ: В день когда опали последние листья я услышала как в глубине моей души, на самом ее дне, тикают часы. Это включился механизм саморазрушения. И с этого момента мои поступки перестали поддаваться контролю и логике. Боль! Боль для тебя и для меня! Только боль. Она была моей местью за то, чего ты еще не успел совершить!

ВДОХНОВЕНИЕ: Любовь покоряет обманно, Напевом простым, не искуссным. Еще так недавно – странно Ты не был седым и грустным.

И когда она улыбалась В садах твоих, в доме, в поле, Повсюду тебе казалось, Что вольный ты и на воле.

Был светел ты взятый ею И пивший ее отравы. Ведь звезды были крупнее, Ведь пахли иначе травы, Осенние травы.

МАТЕРИНСТВО:

Сжала руки под темной вуалью… «Отчего ты сегодня бледна?»

ЛЮБОВЬ:

Оттого, что я терпкой печалью Напоила его допьяна. Как забуду? Он вышел, шатаясь, Искривился мучительно рот… Я сбежала перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот. Задыхаясь, я крикнула: «Шутка Все, что было. Уйдешь, я умру». Улыбнулся спокойно и жутко И сказал мне: «Не стой на ветру». (пауза)

Терпеливый! Ты был самым терпеливым в мире! Ты прощал мне то безумие, которое я считала наивной шалостью. Ты понимал, что девочке с оголенными нервами жить не просто, а любить невыносимо. Ну, почему я тогда решила, что так будет продолжаться вечно?

Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил чая с малиной И женской истерики. …А я была его женой.

Я пыталась укротить себя, всеми силами, но с ужасом все яснее понимала: я плохая жена! Я плохая жена! Я плохая жена!

МАТЕРИНСТВО:

Дверь полуоткрыта, Веют липы сладко… На столе забыты Хлыстик и перчатка.

Круг от лампы желтый… Шорохам внимаю. Отчего ушел ты? Я не понимаю…

Радостно и ясно Завтра будет утро. Эта жизнь прекрасна, Сердце будь же мудро.

Ты совсем устало, Бъешся тише, глуше… Знаешь я читала, Что бессмертны души.

ЛЮБОВЬ:

Высоко в небе облачко серело, Как беличья расстеленная шкурка. Он мне сказал: «Не жаль, что ваше тело Растает в марте, хрупкая Снегурка!»

В пушистой муфте руки холодели. Мне стало страшно, стало как-то смутно. О, как вернуть вас быстрые недели Его любви воздушной и минутной!

Я не хочу ни горечи, ни мщенья, Пускай умру с пушистой белой вьюгой. О нем гадала я в канун Крещенья. Я в январе была его подругой.

И потом вся моя жизнь превратилась в ожидание. Я ждала тебя даже тогда, когда знала, что ты очень далеко и никак не можешь приехать. Каждое утро я просыпалась с надеждой, которая медленно умирала к ночи. Я видела твою улыбку на каждом лице. Я слышала твои шаги и запах твоих сигарет.

Ах, дверь не запирала я, Не зажигала свеч, Не знаешь как усталая, Я не решалась лечь.

Смотреть, как гаснут полосы В закатном мраке хвой, Пьянея звуком голоса, Похожего на твой.

И знать, что все потерянно, Что жизнь проклятый ад! О, я была уверенна, Что ты придешь назад.

Теплое дыхание, твое теплое дыхание! Как хочется почувствовать его! Ты подходишь ко мне сзади и обнимаешь за плечи! Я открываю глаза, и мираж исчезает. И боль в груди такая…почти физическая…

ВДОХНОВЕНИЕ:

Подушка уже горяча С обеих сторон. Вот и вторая свеча Гаснет и крик ворон Становится все слышней. Я эту ночь не спала, Поздно думать о сне… Как нестерпимо бела Штора на белом окне, Здравствуй!

ЛЮБОВЬ: Шли день за днем, месяц за месяцем. И я тебя дождалась, все-таки дождалась. Но лучше бы ты не появлялся!

МАТЕРИНСТВО:

Тот же голос, тот же взгляд Те же волосы льняные Все как год тому назад. Сквозь стекло лучи дневные Известь белых стен пестрят… Свежих лилий аромат И слова твои простые.

ЛЮБОВЬ: Как просто ты рассказал мне о том, что счастлив, что любишь другую и любим ею. Ты как ласковый палач не топором рубил, а нежно резал пилой. (Весь следующий отрывок, Любовь разговаривает с мужчиной своей мечты. Она единственная кто видит и слышит его, мы видим только пиджак, висящий на спинке стула).

Здравствуй! Ты будешь чай? Я помню, с ромашкой и липой (накрывает на стол). Ты стал так солидно выглядеть, тебе идет. Нет, я не пытаюсь уйти от разговора, я слышала все, что ты сказал. Просто не могу в это поверить! Все как во сне!

(пауза) Кот которого ты мне подарил, такой бандит! Он вырос за эти три месяца, и ты не узнаешь это слоноподобное существо. На прошлой неделе он ввязался в драку и теперь ходит с порванным ухом. Мама спрашивала, когда ты приедешь. Я не нашлась, что ответить. Красивая у тебя невеста? Красивее, чем я? Ну, если я особенная, почему ты не со мной? Знаю, знаю…У меня ужасный характер! Нет, ты этого не говорил, это я тебе говорю. Давай не будем об этом! Я? Буду заново учиться дышать. А, то, сейчас дыхание все время предательски перехватывает. Тяжело говорить. Но я справлюсь! Пожалуйста, не кури так много! Тебе нужно думать о своем здоровье и о здоровье своих будущих детей. Помнишь, как мы мечтали о них? Да, о многом. О многом мы мечтали. Не надо мне ничего объяснять! Я не могу так быстро, как ты войти в новую жизнь

(пауза) Сейчас ранняя весна и небо такого же цвета как твои глаза, а вечером твои глаза меняют цвет. Когда я думаю об этом, то хочу умереть! Слушай, получается, ты врал! Врал когда говорил, что любишь! Ну, если любишь до сих пор, останься! Умоляю тебя! Мы ведь можем начать все с начала! (берет пиджак,обнимает его) Не достоин?! Нет! Ты достоин меня! Ты лучший из всех кого я знала! Я на многое пойду ради тебя! Хочешь, я встану на горло своей песне? Я совсем перестану писать, я превращусь в тихую, ласковую, домашнюю кошку! Я умоляю тебя, останься! Я невероятно, безумно, до сумашествия люблю тебя!!! Останься!(Вдохновение забирает пиджак). (пауза)

Какой этот дом крохотный, какой тесный! Мне кажется он когда-нибудь раздавит меня своими стенами как муху. И кажется, что каждая вещь в этом доме старая, изношенная, никому не нужная. Господи! Мама! Ну, неужели за столько лет нельзя было сменить этот жуткий заварочный чайник! (кричит) Ну, неужели нельзя было его сменить?! (Песня замирает)

МАТЕРИНСТВО:

Проводила друга до передней, Постояла в золотой пыли. С колоколенки соседней Звуки важные текли. Брошена! Придуманное слово - Разве я цветок или письмо? А глаза глядят уже сурово В потемневшее трюмо.

ЛЮБОВЬ:

Сколько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает. Как я рада, что нынче вода Под бесцветным ледком замирает.

И я стану – Христос помоги! - На покров этот, светлый и ломкий, А ты письма мои береги, Чтобы нас рассудили потомки,

Чтоб отчетливей и ясней Ты был виден им, мудрый и смелый, В биографии славной твоей Разве можно оставить пробелы?

Слишком сладко земное питье, Слишком плотны любовные сети. Пусть когда-нибудь имя мое Прочитают в учебнике дети.

И печальную повесть узнав, Пусть они улыбнутся лукаво… Мне любви и покоя не дав, Подари меня горькою славой.

Целыми днями я занималась теперь тем, что прогоняла тебя из своих мыслей, но ты появлялся там снова и снова. И не один, а со своей прекрасной избранницей. Почему прекрасной? Потому что ТЫ полюбил ее. В памяти постоянно всплывает наша последняя встреча. Неужели эти серые мудрые глаза, когда-то с любовью смотрели на меня? Неужели теперь они так же смотрят на другую? Я понимаю со мной жить сложно: неспокойно, неуютно. Но ты ведь сам говорил, что я такая одна и что со мной можно летать.

Я не любви твоей прошу. Она теперь в надежном месте… Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу. Но мудрые прими советы: Дай ей читать мои стихи, Дай ей хранить мои портреты - Ведь так любезны женихи! А этим дурочкам нужней Сознанье полное победы, Чем дружбы светлые беседы И память первых нежных дней… Когда же счастия гроши Ты проживешь с подругой милой И для пресыщенной души Все станет сразу так постыло - В мою торжественную ночь Не приходи. Тебя не знаю. И чем могла б тебе помочь? От счастья я не исцеляю.

ВДОХНОВЕНИЕ:

Будешь жить не зная лиха, Править и судить, Со своей подругой тихой Сыновей растить.

И во всем тебе удача, Ото всех почет, Ты не знай, что я от плача Дням теряю счет.

Много нас таких бездомных, Сила наша в том, Что для нас, слепых и темных, Светел божий дом,

И для нас, склоненных долу, Алтари горят, Наши к божьему престолу Голоса летят.

МАТЕРИНСТВО: Есть на свете места, где находишь душевный покой. Лети раненая птица к закату в розовые облака, в ночную степь, на гранитные ступени набережной. Лети в горы к прозрачным ручьям, лети к соснам и запаху прелых листьев.

ЛЮБОВЬ: Я нашла покой. Я нашла свой светлый путь. Я выносила его под сердцем (обнимает за ноги Материнство), родила и отдала всю силу своего чувства. И тогда в моей душе возникли и гранитные ступени набережной, и ручей в горах, и берег лазурного моря, и костер у прозрачного озера. Только ты так и не узнал о моем новом смысле жизни. (Материнство начинает петь колыбельную, Любовь и Вдохновение подхватывают, все трое соединяются в центре).

ЛЮБОВЬ:

Слаб голос мой, но воля не слабеет, Мне даже легче стало без любви. Высоко небо, горный ветер веет, И непорочны помыслы мои.

ВДОХНОВЕНИЕ:

Ушла к другим бессонница сиделка, Я не томлюсь над серою золой, И башенных часов кривая стрелка Смертельной мне не кажется стрелой.

МАТЕРИНСТВО:

Как прошлое над сердцем власть теряет! Освобожденье близко все прощу, Следя как луч взбегает и сбегает По влажному весеннему плющу.

ЛЮБОВЬ: Ты мне всегда говорил, что из женщины поэт плохой, ВДОХНОВЕНИЕ: но только твоих стихов никто не читает, МАТЕРИНСТВО: а моя боль превращается в песни, улетающие с ветром.

ВДОХНОВЕНИЕ:

Я улыбаться перестала Морозный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет. И эту песню я невольно Отдам на смех и поруганье, Затем, что нестерпимо больно Душе любовное молчанье.

МАТЕРИНСТВО:

Пусть даже вылета мне нет Из стаи лебединой… Увы лирический поэт Обязан быть мужчиной, Иначе все пойдет вверх дном До часа расставанья -- И сад – не сад, и дом – не дом, Свиданье – не свиданье.

ЛЮБОВЬ: Вокруг меня образовалась пустота. Я без сна и пищи, с каким-то сумасшедшим рвением, заполняла эту пустоту строчка за строчкой, листок за листком.

Как и жить мне с этой обузой, А еще называют Музой, Говорят: «Ты с ней на лугу…» Говорят: «Божественный лепет…» Жестче, чем лихорадка, отреплет, И опять весь год ни гу-гу.

МАТЕРИНСТВО:

Поэт не человек, он только дух - Будь слеп он как Гомер, Иль как Бетховен, глух ВДОХНОВЕНИЕ: Все видит, слышит, всем владеет…

ЛЮБОВЬ:

Не странно ли, что знали мы его? Был скуп на похвалы, но чужд хулы и гнева, МАТЕРИНСТВО: И Пресвятая охраняла Дева Прекрасного поэта своего.

(Материнство дает Вдохновению алую розу. Материнство и Любовь уходят в свои ниши).

ВДОХНОВЕНИЕ:

Муза – сестра заглянула в лицо, Взгляд ее ясен и ярок. И отняла золотое кольцо, Первый весенний подарок.

Муза! Ты видишь как счастливы все -- Девушки, женщины, вдовы… Лучше погибну на колесе, Только не эти оковы.

Знаю: гадая и мне обрывать Нежный цветок маргаритку. Должен на этой земле испытать Каждый любовную пытку.

Жгу до зари на окошке свечу И ни о ком не тоскую, Но не хочу, не хочу, не хочу Знать как целуют другую.

Завтра мне скажут, смеясь зеркала: «Взор твой не ясен, не ярок..» Тихо отвечу: «Она отняла Божий подарок».

Кто же сказал такую глупость, что талант – это божий дар? Иногда, когда кладешь ему на алтарь очередную жертву, думаешь, что это дар дьявола. Господи, прости! Прости меня за эти мысли! Но, что же это за наказание? Ты постоянно, что-то вынашиваешь, но после родов, чувствуешь не облегчение и счастье, а пустоту и равнодушие. А еще я помешанная. Я постоянно разговариваю сама с собой, больше меня никто не понимает. Вся моя жизнь – это вечное ожидание этой ветреной безалаберной девицы. Очень непунктуальной! Я не придумывала ей новых имен, так и зову ее Муза. Она приносит мне свежий ветер, запах океана, крик птиц и главное бесконечность неба.

Когда я ночью жду ее прихода, Жизнь кажется висит на волоске. Что почести, что юность, что свобода Пред милой гостьей с дудочкой в руке.

И вот вошла. Откинув покрывало, Внимательно взглянула на меня. Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала Страницы Ада?» Отвечает: «Я».

Ох, эти ночи! Передо мной ложится белый лист, стены раздвигаются, пол покрывается травой, а потолок звездами! Какой этот дом огромный! Какой огромный! Я ношусь по нему, в странном танце, с бешенной скоростью и ощущаю, чувствую, ищу!

Бывает так: какая-то истома; В ушах не умолкает бой часов; Вдали раскат стихающего грома. Неузнанных и пленных голосов Мне чудятся и жалобы и стоны, Сужается какой-то тайный круг, Но в этой песне шепотов и звонов Встает один все победивший звук. Так вкруг него непоправимо тихо, Что слышно, как в лесу растет трава, Как по земле идет с котомкой лихо… Но вот уже послышались слова И легких рифм сигнальные звоночки, -- Тогда я начинаю понимать, И просто продиктованные строчки Ложатся в белоснежную тетрадь.

(Вдохновение пишет передвигаясь по комнате).

ЛЮБОВЬ:

Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати. Не так как у людей. Когда б вы знали из какого сора Растут стихи не ведая стыда, Как желтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий, Таинственная плесень на стене… И стих уже звучит, задорен, нежен, На радость вам и мне.

ЛЮБОВЬ (проходящему мимо Вдохновению): Что еще ты собираешься вынуть из души и бросить на бумагу? Как еще ты будешь использовать чистые чувства? Как долго ты будешь кидать в толпу сокровенное?

ВДОХНОВЕНИЕ: Заткнись.

ЛЮБОВЬ: Заткнись? Не очень-то поэтично! (Вдохновение медленно подходит к Любви). ВДОХНОВЕНИЕ: Слушай! Мне, иногда, кажется ты пьешь ЛЮБОВЬ: мою кровь! Ты какая-то гипертрофированная ВДОХНОВЕНИЕ: жажда ощущений! Ты постоянно чего-то ищешь и ЛЮБОВЬ: постоянно страдаешь! ВДОХНОВЕНИЕ: Ну, неужели тебе не хочется ЛЮБОВЬ: успокоится и найти душевную ВДОХНОВЕНИЕ: гармонию? ЛЮБОВЬ: Из-за тебя страдают близкие люди, ВДОХНОВЕНИЕ: а потом ты теряешь их! Что ты за чувство? Чего ты хочешь ЛЮБОВЬ: от этой жизни? Творить? ВДОХНОВЕНИЕ: Любить? Я не знаю: то ли я пишу, чтобы любить, ЛЮБОВЬ: то ли люблю, чтобы писать. ВДОХНОВЕНИЕ: Люблю, чтобы писать? Да! Я люблю, чтобы писать! Я страдаю, чтобы писать! Я дышу, чтобы писать! Да я еще жива потому, что должна писать! Что же это за наказание такое – божий дар?!

Многое еще, наверно, хочет Быть воспетым голосом моим: То, что, бессловесное грохочет, Иль во тьме подземный камень точит, Или пробивается сквозь дым. У меня не выяснены счеты С пламенем, и ветром, и водой… Оттого-то мне мои дремоты Вдруг такие распахнут ворота И ведут за утренней звездой.

ЛЮБОВЬ: Даже ты раздражал меня в моменты творчества. МАТЕРИНСТВО: А потом доводил до бешенства твой сын. ВДОХНОВЕНИЕ: Я невыносима! Правда?

Стояла долго я у врат тяжелых ада, Но было тихо и темно в аду… О, даже Дьяволу меня не надо, Куда же я пойду?..

Я помню как в юности я мечтала рано ложится спать и рано вставать, а не сидеть ночь напролет, с выпученными глазами над листком бумаги, как филин над мышью. Я мечтала научиться шить, вышивать, печь пироги и заботиться о близких. А теперь и заботиться то, не о ком, я одна в этом огромном доме.

МАТЕРИНСТВО: Но ведь были дни, когда ко мне подходили люди и говорили: «Здравствуйте, ваши стихи вернули меня к жизни!», «Здравствуйте, я не выжил бы на чужбине без ваших стихов!», «Здравствуйте, вы научили меня любить!», «Здравствуйте, как вы пишете такие стихи?»

ВДОХНОВЕНИЕ: Стихи! Детоньки мои!

Это – выжимки бессонниц, Это – свеч кривых нагар, Это – сотен белых звонниц, Первый утренний удар… Это – теплый подоконник, Под черниговской луной, Это – пчелы, это – донник, Это – пыль, и мрак, и зной. (Вдохновение пишет).

ЛЮБОВЬ:

Подумаешь, тоже работа, - Беспечное это житье: Подслушать у музыки что-то И выдать шутя за свое. И чье-то веселое скерцо В какие-то строки вложив, Поклясться, что бедное сердце Так стонет средь блещущих нив.

МАТЕРИНСТВО:

А после подслушать у леса, У сосен, молчальниц на вид, Пока дымовая завеса Тумана повсюду стоит. Налево беру и направо, И даже без чувства вины, Немного у жизни лукавой, И все у ночной тишины.

ВДОХНОВЕНИЕ: Я хороший поэт! Я очень хороший поэт! Когда я написала свои первые стихи отец сказал, что это легкое увлечение скоро пройдет, но оно переросло в манию, а потом в фобию.

ЛЮБОВЬ (обращаясь к Вдохновению): Но теперь я, наконец, могу остановиться? Ходить в лес, собирать грибы и ягоды? Варить варенье на зиму?

ВДОХНОВЕНИЕ: Нет! Я не могу остановиться! Грибы станут символом одиночества и непременно будут описаны. А кроваво-красная мякоть ягод пробудит воспоминания которые обязательно попросятся на бумагу. Боже! Что я несу?! Нет, этот крест я унесу с собой в могилу.

Нам свежесть слов и чувства простоту Терять не то ль, что живописцу зренье, Или актеру – голос и движенье, А женщине прекрасной – красоту?

Но не пытайся для себя хранить Тебе дарованное небесами: Осуждены – и это знаем сами - Мы расточать, а не копить.

Иди один и исцеляй слепых, Чтобы узнать в тяжелый час сомненья Учеников злорадное глумленье И равнодушие толпы.

Так случилось, что многое пришлось узнать из того, чего так невероятно боялась в юности и слезами подтверждать свой опыт. Но страх парализовал только однажды, когда

Муза ушла по дороге, Осенней, узкой, крутой, И были смуглые ноги Обрызганы крупной росой.

Я долго ее просила Зимы со мной подождать, Но сказала: «Ведь здесь могила, Как ты можешь еще дышать?»

Я голубку ей дать хотела, Ту, что всех в голубятне белей, Но птица сама полетела За стройной гостьей моей.

Я, глядя ей вслед, молчала, Я любила ее одну, А в небе заря стояла, Как ворота в ее страну.

Одной, непрекращающейся метелью пролетела за окном зима, отбарабанила дождем по крыше весна. Но на белом листе не появилось ни строчки. И я подняла глаза к небу. Я, впервые, молилась.

Мне с Морозовою класть поклоны, С падчерецей Ирода плясать, С дымом улетать с костра Дидоны, Чтобы с Жанной на костер опять. Господи! Ты видишь, я устала Воскресать, и умирать, и жить. Все возьми, но этой розы алой Дай мне свежесть снова ощутить.

Как отшельник в келье творит свои молитвы, так и я в одиночестве, лишенная всего, верну себе голос души – таков был ответ. Я попыталась спрятаться от мира и стихи полились нескончаемым потоком. Но жертва, которую пришлось принести, оставила черный след на моей жизни. (Любовь поворачивается спиной и закрывает голову руками. Вдохновение берет из вазы последнюю белую розу и начинает петь колыбельную. Материнство подходит к столу, снимает шаль, заворачивает в нее вазу и качает как ребенка. Вдохновение кладет розу на «ребенка» и уходит в нишу).

МАТЕРИНСТВО:

«Где высокая, твой цыганенок, Тот, что плакал под черным платком, Где твой маленький первый ребенок, Что ты знаешь, что помнишь о нем?»

«Доля матери – светлая пытка, Я достойна ее не была. В белый рай растворилась калитка, Магдалина сыночка взяла.

Каждый день мой – веселый, хороший, Заблудилась я в длинной весне, Только руки тоскуют по ноше Только плач его слышу во сне.

Станет сердце тревожным и томным, И не помню тогда ничего, Все брожу я по комнатам темным, Все ищу колыбельку его».

Помню адскую боль, а потом тело билось в лихорадке и казалось, что этим мучениям не будет конца. Но появился ты, моя крошка, закричал и я оказалась рядом с Богом, смотрела оттуда на весь мир и чувствовала слияние с этим миром. Вселенская гармония! Это длилось секунды две, но казалось, что вечность.

Загорелись иглы венчика Вкруг безоблачного лба. Ах! Улыбчивого птенчика Подарила мне судьба.

И пока ты рос, я превратилась в зрение и слух. Я как огромная кошка со сверкающими глазами мягко передвигалась вокруг твоей кроватки, отпугивая болезни и невзгоды.

ЛЮБОВЬ:

Кто чего боится, То с тем и случится,- Ничего бояться не надо. Эта песня пета, Пета да не эта, А другая, тоже На нее похожа… Боже!

МАТЕРИНСТВО: Я разучилась спать и разучилась есть. Я за всю жизнь не спела столько песен, сколько за эти одиннадцать месяцев, пока…Пока не вернулась Муза. Это было твое первое лето. А я в творческом порыве как ненормальная пачкала листы, совсем забыв, что мой птенец уже пытается ходить. Кастрюлю с кипятком, оставленную на табуретке, ты потянул за ручку…

ЛЮБОВЬ:

Всю ночь не давали заснуть, Говорили тревожно звонко, Кто-то ехал в далекий путь, Увозил больного ребенка, А мать в полутемных сенях Ломала иссохшие пальцы И долго искала впотьмах Чистый чепчик и одеяльце.

МАТЕРИНСТВО: Мне тогда казалось, что я уже мертва, но мое тело почему-то продолжает двигаться, и я даже слышала свой голос откуда-то из бездны. Я не жила три дня, а потом в голове так ясно сверкнула мысль о том, что мне нельзя было быть матерью. Я плохая мать! Я очень плохая мать! Это противоестественно – поэту быть матерью! (поворачивается к Вдохновению). Будь ты проклято!!! Будь ты проклято!!!

Зачем притворяешься ты То ветром, то камнем, то птицей? Зачем улыбаешься ты Мне с неба внезапной зарницей?

Не мучь меня больше, не тронь! Пусти меня к вещим заботам… Шатается пьяный огонь По высохшим серым болотам.

И Муза в дырявом платке Протяжно поет и уныло. В жестокой и юной тоске Ее чудотворная сила.

Всю ночь я мерила шагами дом, который стал теперь тюрьмой и думала: «Вот оно одиночество! Вот оно творческое уединение! Пиши! Твори! Создавай! Этого ли я хотела? О чем я просила Бога?! За что и где теперь страдает существо за которое я не задумываясь отдам жизнь?

Я над этой колыбелью Наклонилась черной елью. Бай, бай, бай, бай! Ай, ай, ай, ай…

Я не вижу сокола Ни вдали, ни около. Бай, бай, бай, бай! Ай, ай, ай, ай…

Все беды моей жизни умноженные на сто не сравнятся с той ночью. Если я попаду в ад, я попаду в эту ночь.

Мне, лишенной огня и воды, Разлученной с единственным сыном… На позорном помосте беды Как под тронным стою балдахином…

На третий день я узнала, что тебе лучше, но доктора не пускали в палату и я постарела на пятнадцать лет. Ночью тополя за окном показывали на меня ветками и шипели: «Недоглядела, прозевала!». А ветер гудел в трубе: «Чуть не погубила, упустила!»

Все отнято: и сила, и любовь. В немилый город брошенное тело Не радо солнцу. Чувствую, что кровь Во мне уже совсем похолодела.

Веселой Музы нрав не узнаю: Она глядит и слова не проронит, А голову в веночке темном клонит, Изнеможенная на грудь мою.

И только совесть с каждым днем страшней Беснуется великой хочет дани. Закрыв лицо я отвечала ей… Но больше нет ни слез ни оправданий.

А потом, сидя у твоей кроватки, я снова молилась. Я просила Бога о твоем первом слове, о первом классе, о первой влюбленности, о далеком-далеком горизонте твоей жизни. Я умоляла о том, чтобы ТЫ похоронил меня.

Буду тихо на погосте Под доской дубовой спать, Будешь милый к маме в гости В воскресенье прибегать - Через речку и по горке, Так что взрослым не догнать, Издалека мальчик зоркий, Будешь крест мой узнавать. Знаю, милый, можешь мало Обо мне припоминать: Не бранила, не ласкала, Не водила причащать.

Я отвоевала тебя у смерти и твой здоровый смех наполнил наш дом. Но клятву, данную себе в ту страшную ночь – никогда не писать стихов, я не выполнила. И по несколько часов в день ты играл один, пока твоя нерадивая мать отдавала бумаге свои зарифмованные мысли. Так ты и рос, лишенный отца и, наполовину, лишенный матери. Как рано пришлось тебе повзрослеть! Но ты простил мне и это. Ты громко с удовольствием хохотал, когда я ходила по дому, цепляясь одеждой за ручки дверей, когда часами искала очки, висевшие у меня на лбу, когда вела серьезную беседу сама с собой, а потом с кошкой. Своим друзьям ты говорил, что твоя мама живет то на Земле, то на Марсе. Так оно и было. Иногда мне казалось, что это я твой ребенок, таким заботливым и любящим ты вырос. Много знал, много читал, ко многому стремился. Из года в год пел хор учителей: «Открытый, четный, справедливый! Открытый, честный, справедливый!» Но забыла я рассказать тебе, мой ангел, что не в той стране живем мы и не в то время!

Здесь девушки прекраснейшие спорят За честь достаться в жены палачам. Здесь праведных пытают по ночам И голодом неукротимых морят.

Долетела твоя правда до всеслышащих ушей Дьявола. –Мама! Мама?- Подняла глаза я в пасхальную субботу. Стоишь ты двадцатилетний сероглазый красавец с улыбкой моей Музы на лице: «Мама! Меня забирают в тюрьму!»

ЛЮБОВЬ:

Вот и доспорился яростный спорщик До енисейских равнин… Вам он – бродяга, шуан, заговорщик, - Мне он единственный сын.

МАТЕРИНСТВО:

Разве не я тогда у креста, Разве не я утонула в море, Разве забыли мои уста Вкус твой, горе!

ВДОХНОВЕНИЕ:

Зачем вы отравили воду И с грязью мой смешали хлеб? Зачем последнюю свободу Вы превращаете в вертеп? За то, то я не издевалась Над горькой гибелью друзей? За то, что я верна осталась Печальной родине моей? Пусть так. Без палача и плахи Поэту на земле не быть. Нам покаянные рубахи, Нам со свечей идти и выть.

МАТЕРИНСТВО: Я превратилась в бродягу, в нищенку с протянутой рукой, молящую о твоей свободе. Матери с легкостью забывают о гордости и чести. Сотни коридоров моими шагами измерены, сотни дверей передо мною захлопнуты.

Семнадцать месяцев кричу, Зову тебя домой, Кидалась в ноги палачу, Ты сын и ужас мой. Все перепуталось навек, И мне не разобрать Теперь, кто зверь, кто человек, И долго ль казни ждать. И только пышные цветы, И звон кадильный и следы Куда-то в никуда. И прямо мне в глаза глядит И скорой гибелью грозит Огромная звезда.

ЛЮБОВЬ:

Легкие летят недели, Что случилось не пойму. Как тебе сынок в тюрьму Ночи белые глядели, Как они опять глядят Ястребиным жарким оком, О твоем кресте высоком И о смерти говорят.

МАТЕРИНСТВО: Моих писем ты не получал, о тебе я ничего не знала. Только слышала, что твое сердце бьется где-то далеко, но не за гранью Бытия.

Семь тысяч и три километра… Не услышишь как мать зовет. В грозном вое полярного ветра, В тесноте обступивших невзгод, Там дичаешь, звереешь – ты милый, Ты последний и первый, ты – наш, Над моей ленинградской могилой Равнодушная бродит весна.

ВДОХНОВЕНИЕ:

Показать бы тебе, насмешнице И любимице всех друзей, Царскосельской веселой грешнице, Что случится с жизнью твоей - Как трехсотая с передачею, Под крестами будешь стоять И своею слезою горячею Новогодний лед прожигать. Там тюремный тополь качается, И ни звука – а сколько там Неповинных жизней кончается…

МАТЕРИНСТВО: Никогда не знала, что горе и страх могут стать привычными. Я рассказывала людям о своей беде, как о потере кошелька. А они рассказывали о своих бедах и давали мне еду. Мы не жалели друг друга, жалость могла сделать нас слабыми. Мы просто ждали, мы знали, что наверху у каждого уже отмечен свой день и час. Нам запретили разговаривать с Богом, но мы посылали ему взгляды и он все понимал. Я всем сердцем полюбила огрубевшие лица своих собратьев по несчастью. А через пару лет скитаний большие железные ворота «выплюнули» тебя к моим ногам. Полуживого с потухшим взглядом.

(Любовь поет светлую песню. Вдохновение подходит к Материнству и обнимает его за плечи).

ВДОХНОВЕНИЕ: Пара лет осмыслений, прощения обид, глубоких философских размышлений и все пошло на лад.

МАТЕРИНСТВО:

Так много камней брошено в меня,

ЛЮБОВЬ:

Что ни один из них уже не страшен, И стройной башней стала западня, Высокою среди высоких башен.

ВДОХНОВЕНИЕ:

Строителей ее благодарю, Пусть их забота и печаль минует. Отсюда раньше вижу я зарю, Здесь солнца луч последний торжествует.

МАТЕРИНСТВО:

И часто в окна комнаты моей Влетают ветры северных морей, И голубь ест из рук моих пшеницу… А недописанную мной страницу,

ЛЮБОВЬ:

Божественна спокойна и легка,

ВДОХНОВЕНИЕ:

Допишет Музы смуглая рука.

ЛЮБОВЬ: Догнала долгожданный покой, поняла, что счастье можно отыскать в привычных мелочах: в заре, в росе, в заспанном пауке, выползающем в конце зимы. МАТЕРИНСТВО: Раньше весь мир был ВДОХНОВЕНИЕ: тесен для ЛЮБОВЬ: меня. ВДОХНОВЕНИЕ: А теперь, сидя в кресле я МАТЕРИНСТВО: вижу как за окном ЛЮБОВЬ: умирают и рождаются звезды. МАТЕРИНСТВО: Как стареет ВДОХНОВЕНИЕ: луна. ЛЮБОВЬ: Как солнце старается отогреть МАТЕРИНСТВО: каждое живое ВДОХНОВЕНИЕ: существо. И я получила ЛЮБОВЬ: огромную долю МАТЕРИНСТВО: этой нежности.

Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи И никнет гроздь рябины желто-красной, Слагаю я веселые стихи О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь Пушистый кот, мурлыкает умильней, И яркий загорается огонь На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь Крик аиста, слетевшего на крышу. И если в дверь мою ты постучишь, Мне кажется я даже не услышу.

(Вдохновение и Любовь исчезли, Материнство одно за столом).

МАТЕРИНСТВО: Я совершила невозможное! Я за все простила себя. И тогда в моей жизни стали случаться такие минуты, когда вечно спорящие три части моей души сливаются воедино. И каждая загадка Вселенной становится понятной, и любое горе кажется преодолимым. Я становлюсь бесконечной Мудростью. Я заслужила это блаженство, потому, что всегда искала его.

(Берет три розы и уходит).

[e-mail]

тел: [phone]

Дата добавления: 2015-07-20