Немного о полиграфе

Комиссарова Ярослава Владимировна

член Совета Учебно-методического объединения образовательных учреждений профессионального образования в области судебной экспертизы,

кандидат юридических наук, член РАЮН

История человечества, в определенной мере, есть история расследования преступлений и попыток разоблачения лжи. Достаточно вспомнить описанное в Библии убийство Авеля. …Восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его. И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Тот ответил: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал Господь: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли…

Шли века, в разных странах накапливались свои, изначально – достаточно примитивные, способы детекции лжи. В Китае, например, человеку, обвиняемому в преступлении, давали в рот пригоршню сухого риса, и если тот был в состоянии полностью выплюнуть рис, его признавали невиновным. У англосаксов применялась сходная процедура: если обвиняемый мог легко разжевать и проглотить кусок сухого хлеба, его освобождали. Обе эти пробы на невиновность основывались на том факте, что при стрессе активируется симпатическая нервная система, в результате чего, в частности, замедляется слюноотделение. Предполагалось, что виновный испытывает тревогу, от которой у него пересыхает во рту, поэтому ему трудно прожевать или выплюнуть что-либо. К сожалению, при этом игнорировался тот факт, что и невиновный может быть напуган, и у него тоже может пересохнуть во рту.[1]

В «Русской правде» - первом собрании гражданских уставов Древней Руси, составленном в ХI веке при князе Ярославе Мудром, предусматривалась возможность применения в тяжбах между гражданами так называемых «испытаний железом и водой».

Д. Дэфо в 1730 году опубликовал трактат под названием «Эффективный проект непосредственного предупреждения уличных ограблений и пресечения всяких иных беспорядков по ночам», в котором писал, что «…у вора существует дрожь (тремор) в крови, которая, если ею заняться, разоблачит его… схватите его за запястье и пощупайте его пульс; и вы обнаружите его виновность».

Во второй половине Х1Х века, используя плетизмограф (инструмент для регистрации кровяного давления и изменений пульса, являющийся предшественником современных аппаратов для измерения давления), итальянский физиолог А. Моссо во время одного из экспериментов в клинике наблюдал, как у пациентки «…внезапно, без каких-либо видимых причин, возросли пульсации». Он спросил женщину, как та себя чувствует; ответ был – «хорошо». Моссо попросил пациентку рассказать, о чем она думала пару минут назад. Женщина ответила, что, скользя взглядом по книжной полке, висевшей напротив, заметила череп, стоявший среди книг, и была напугана его видом, так как он напомнил ей о ее болезни. Проведенные эксперименты навели ученого на мысль, что «если страх является существенным компонентом лжи, то такой страх может быть выделен».

Вывод А. Моссо подтвердил итальянский криминалист Ч. Лоброзо, поставивший метод психофизиологической детекции лжи на службу полицейской практике. Так, в 1902 году в ходе расследования убийства шестилетней девочки, в котором подозревался некий Тосетти, Ломброзо с помощью плетизмографа обнаружил изменения в пульсе Тосетти, когда тот делал в уме математические вычисления, в то время как при предъявлении изображений израненных детей, в том числе убитой девочки, внезапных изменений не наблюдалось. В связи с этим Ломброзо предположил, что Тосетти непричастен к преступлению, что и было впоследствии доказано.

Исследования в области научной детекции лжи активизировались в странах западной Европы и Соединенных Штатах Америки в начале ХХ века. Американский психолог и юрист В. Марстон, применяя в своих экспериментах обычные для того времени медицинские приборы, провел серию интереснейших опытов и был в годы первой мировой войны включен в группу психологов, сформированную Национальным исследовательским комитетом США, которой поручалось, учитывая актуальность борьбы с немецким шпионажем, определить возможность использования известных методов «детекции лжи» в целях решения контрразведывательных задач. В 1921 году американец Дж. Ларсон, сконструировал устройство, обеспечивающее непрерывную и одновременную (что очень важно) регистрацию кровяного давления, пульса и дыхания. Будучи студентом медицинского факультета, он в то же время служил в полиции, и поэтому имел возможность убедиться в эффективности своего прибора на практике, проведя большое число проверок лиц, подозревавшихся в совершении реальных преступлений. Решающий вклад в становление психофизиологического метода детекции лжи внес американский криминалист Л. Килер, помощник и ученик Дж. Ларсона. В 1933 году он сконструировал первый полиграф, специально предназначенный для выявления у человека скрываемой им информации; к 1935 году разработал методику испытаний на полиграфе; а в 1938 году основал специализированную фирму по серийному выпуску полиграфов и школу по подготовке полиграфологов.[2]

В России большая работа по изучению возможностей применения методов психологии в целях выявления скрываемой информации при расследовании преступлений в 20-е годы прошлого столетия была проведена Александром Романовичем Лурия, выдающимся отечественным психологом, действительным членом АПН СССР. В ходе исследования «комплексных реакций» («комплексов» в психоаналитическом смысле), А.Р. Лурия много внимания уделил разработке основ «реактологической теории аффективного поведения» в целях построения «общей теории поведения». В рамках этой работы он на основе ассоциативного эксперимента К. Юнга разработал, так называемую, сопряженную моторную методику.

В 1927 году при Московской губернской прокуратуре была создана лаборатория экспериментальной психологии. Придя туда работать, Лурия получил уникальную возможность проводить эксперименты с участием лиц, подозревавшихся в совершении тяжких преступлений со времени их ареста до суда и позже. Главная задача заключалась в том, чтобы выяснить – действительно ли можно объективным путем установить наличие оставшихся в психике преступника аффективных следов и таким образом отличить причастного к преступлению человека от непричастного. За пять лет работы ученому удалось получить богатый экспериментальный материал. Подводя итог проделанной работы, Лурия констатировал, что экспериментально-психологический метод обнаружения причастности лица к преступлению следует рассматривать как одну из будущих серьезных возможностей применения объективных методов в криминалистике3.

Несмотря на то, что в своих работах Лурия пошел путем, отличным от зарубежных исследователей, его идеи оставили значительный след в общей методологии испытаний на полиграфе. Именно А.Р. Лурия сформулировал генеральный принцип психофизиологических методов выявления у человека скрываемой информации, положенный в основу определения научной «детекции лжи»: «единственная возможность изучить механику внутренних «скрытых» процессов сводится к тому, чтобы соединить эти скрытые процессы с каким-нибудь одновременно протекающим рядом доступных для непосредственного наблюдения процессов поведения, в которых внутренние закономерности и соотношения находили бы себе отражение»; «изучая эти внешние, доступные отражению корреляты, мы имели бы возможность тем самым изучать недоступные нам непосредственно «внутренние» соотношения и механизмы»4. К сожалению, в начале 30-х годов в связи с изменением политической обстановки в стране и угрозой репрессий А.Р. Лурия был вынужден свернуть свои теоретические и экспериментальные исследования в рамках «общей теории поведения».

Можно сказать, что полиграфология первой вступила на тот трудный путь, который в послевоенные годы прошли кибернетика и генетика: полное отрицание, почти забвение, игнорирование мирового опыта, слабые попытки отдельных ученых продолжить исследования, грозные окрики с партийных трибун и, наконец, возрождение, общественный и научный интерес, дискуссии, правовая легализация…

Впрочем, в отечественной литературе, помимо негативных, преимущественно, голословных заявлений о принципиальной невозможности использования полиграфа в советском уголовном процессе, цитировать которые сегодня (с учетом произошедших в стране кардинальных политических и социально-экономических преобразований) уже не имеет смысла, встречались и более взвешенные суждения. Так, А.Р. Ратинов, затрагивая данную проблему, совершенно справедливо писал, что оценка инструментальных методов исследования скрываемой человеком информации как реакционных и ненаучных подчас носит поверхностный характер: «Машина не может быть реакционной, прибор не бывает ненаучным. Он или работает или не работает».5 Реакционными или прогрессивными могут быть цели, ради достижения которых используется прибор. Испытания, проведенные П.В. Симоновым в процессе разработки информационной теории эмоций, показали, что эффективность современных способов выявления эмоционально значимых объектов не вызывает сомнений, и они, подобно медицинской экспертизе и следственному эксперименту, могут рассматриваться в качестве вспомогательного приема расследования, ускоряя его, содействуя, тем самым, решению главной задачи правосудия: исключению безнаказанности правонарушений6.

Разумеется, в современных условиях проблема использования полиграфа в судопроизводстве и бизнесе приобретает иное (по сравнению с серединой прошлого века) звучание. Рост числа преступлений, совершаемых в сфере экономики, участившиеся случаи неправомерного воздействия на потерпевших и свидетелей со стороны лиц, заинтересованных в сокрытии преступлений, сложности материально-технического обеспечения правоохранительных органов на фоне широкого использования преступниками современных достижений науки и техники, ставят перед учеными и законодателями вопрос о необходимости защиты интересов законопослушных граждан за счет применения в ходе расследования преступлений дополнительных средств получения процессуально значимой информации.

Полиграф (от греч. «poly» – много, «graphos» – пишу) – означает «многопишущий», это техническое устройство, представляющего собой комбинацию медико-биологических приборов, позволяющих синхронно и непрерывно фиксировать динамику психофизиологических реакций лица на вопросы, задаваемые полиграфологом. Прибор является пассивным регистратором процессов, протекающих в организме человека, и не оказывает на них обратного влияния. Пройдя путь от ртутного манометра, регистрирующего один физиологический показатель, до сложнейших приборов, созданных с учетом передовых информационных технологий, способных учитывать до 20-ти различных показателей, полиграф остался всего лишь инструментом, с помощью которого регистрируются физиологические реакции: полиграф не определяет ни правдивость, ни лживость, ни тем более виновность опрашиваемого лица.

Под психофизиологическим исследованием с использованием полиграфа (далее по тексту – ПФИ) понимается использование специальных знаний из смежных областей науки с применением технических средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей и не причиняющих вреда окружающей среде, с целью проверки информации, сообщаемой обследуемым лицом.

Как писал А.Р. Лурия, совокупность образов, прямо или случайно связанных с преступлением, породившим сильное эмоциональное переживание, образует в памяти человека прочный комплекс. Искусственная активизация одного из элементов этого комплекса, даже против воли субъекта, автоматически воссоздает в сознании все его элементы. Важно и то, что преступник стремится скрыть не только свое участие в преступлении, но и сопряженные с ним переживания, в том числе, связанные как с самим преступлением, так и с его отдельными деталями, которые оказываются резко эмоционально окрашенными для преступника и практически не касаются заподозренного ошибочно.7 Теоретически не исключено случайное появление у обследуемого лица сильно выраженных реакций на значимый раздражитель, несмотря на то, что в действительности он непричастен к преступлению, однако, «в высшей степени неправдоподобно, чтобы такие совпадения носили систематический характер и повторялись при ответах на различные вопросы»8. Использование полиграфа позволяет объективно отразить субъективную значимость того или иного стимула для индивида. Повышение эмоционального напряжения при участии человека в ПФИ теснейшим образом связано с ростом нейрофизиологической активности коры и глубинных структур головного мозга, которые контролируют низшие отделы мозга, регулирующие физиологические функции организма. Реакции обследуемого, являющегося носителем идеальных следов события и обстоятельств преступления, фиксируются полиграфом с помощью датчиков, закрепленных на различных частях тела участника процедуры. При этом главной задачей полиграфолога является вынесение, на основе оценки соотношения физиологических реакций обследуемого на те или иные стимулы, суждения о субъективной значимости для него этих стимулов, свидетельствующей о наличии в памяти человека идеальных следов какого-либо события или его отдельных элементов, факт выявления которых может служить ориентиром при решении вопроса о том, скрывает ли обследуемый определенную информацию. Выводы по вопросам, поставленным на разрешение полиграфолога, делаются на основе комплексного анализа полученных в ходе исследования результатов.

В России ПФИ в зависимости от подлежащих решению задач может проводиться:

· при осуществлении оперативно-розыскной деятельности в соответствии со ст.6 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», а также иными требованиями законодательства Российской Федерации, регламентирующего данный вид деятельности;· при осуществлении судопроизводства и производства по делам об административных правонарушениях в соответствии с требованиями процессуального законодательства Российской Федерации;· при регулировании трудовых и иных, непосредственно связанных с ними, отношений на основании положений главы 14 Трудового кодекса Российской Федерации от 30 декабря 2001 г. № 197-ФЗ в соответствии с требованиями законодательства Российской Федерации, регламентирующего данную сферу.

В сфере внедрения полиграфа в оперативно-розыскную деятельность в целях получения ориентирующей информации в нашей стране накоплен значительный опыт. В ст.6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (где дается исчерпывающий перечень оперативно-розыскных мероприятий, среди которых на первом месте значится опрос граждан) разъясняется, что «должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, решают ее задачи посредством личного участия в организации и проведении оперативно-розыскных мероприятий, используя помощь должностных лиц и специалистов, обладающих научными, техническими и иными специальными знаниями…», при этом в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий разрешается использовать информационные системы, видео- и аудиозапись, кино- и фотосъемку, «а также другие технические и иные средства, не наносящие ущерб жизни и здоровью людей и не причиняющие вред окружающей среде». Перечень «других технических средств» законодателем не определен, что дает основания для включения в их число полиграфа9. При этом информация, полученная с помощью полиграфа в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности, может быть введена в материалы уголовного дела в соответствии со ст.89 УПК РФ.

Использование полиграфа в деятельности различных ведомств нормируется соответствующими инструкциями. Практика применения полиграфа правоохранительными органами России постоянно расширяется. На базе ГУВД Краснодарского края МВД России, начиная с 1997 года, периодически проводит научно-практические конференции по обмену опытом в области полиграфологии, последняя из которых – VI-ая Международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы специальных психофизиологических исследований и перспективы их использования в борьбе с преступностью» - состоялась в октябре 2003 года.

Примеров эффективного использования полиграфа в целях установления истины по уголовному делу в российской процессуальной практике немало. Одним из первых случаев применения полиграфа на этапе предварительного следствия с последующим использованием полученных данных в обвинительном заключении можно считать проверку на полиграфе гр. С. (одного из директоров А/О «Специальное машиностроение и металлургия»), арестованного в январе 1994 года по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных п.«а» ст.64 (измена Родине в форме шпионажа и выдачи государственной тайны иностранному государству) и ч.3 ст.173 (неоднократное получение взяток) УК РСФСР. Следствие по делу вела Главная военная прокуратуры РФ. В обвинительном заключении и в ходе судебного разбирательства представители ГВП РФ трижды обращались к данным, полученным в ходе ПФИ гр. С. В обвинительном заключении, в частности, указывалось, что «помимо собственного признания в содеянном С. также изобличается… заключением специалистов… по результатам проведения специального психофизиологического исследования».

Учитывая сомнения некоторых ученых и практиков относительно допустимости применения полиграфа в ходе расследования преступлений, необходимо подчеркнуть, что использование полиграфа не влечет нарушения принципа презумпции невиновности в отношении проверяемого лица, поскольку отличительной особенностью ПФИ является методически обусловленная невозможность его принудительного производства. Если ссылка на ст.51 Конституции Российской Федерации, которая гласит, что «никто не обязан свидетельствовать против себя самого...», при отказе кого-либо из субъектов уголовного судопроизводства от дачи показаний не влечет для него негативных последствий, то и отказ от участия в ПФИ не может восприниматься как «акт самоизобличения». Кроме того, действующее законодательство не ограничивает инициативу участников процесса при выборе форм и условий дачи ими показаний. Неудивительно, что гр. Х. – потерпевшая по делу об изнасиловании – ходатайствовала о проведения проверки с помощью полиграфа сообщенных ею сведений об обстоятельствах случившегося. Учитывая российский менталитет, согласно которому традиционно большое значение придается провоцирующему характеру поведения жертвы (в данному случае - одинокой женщины, отправившейся на пикник с двумя малознакомыми мужчинами), следователь по особо важным делам прокуратуры в/ч 9369 поддержал стремление потерпевшей подтвердить объективность своих показаний. Проведение ПФИ гр. Х., проведенный в ГУ Саратовской лаборатории судебной экспертизы МЮ РФ10 в августе 2000 года, способствовало установлению истины по делу: судом одному из преступников было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 6 лет, другому – сроком на 4 года и 6 месяцев, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Сегодня следователи прокуратуры, органов МВД России, а также судьи всё чаще используют помощь специалистов-полиграфологов при расследовании уголовных дел, разбирательстве по гражданским делам; кадровики и представители Служб безопасности предприятий различных форм собственности обращаются к полиграфологам для решения вопросов, связанных с подбором и проверкой лояльности персонала. Причем, результаты ПФИ в совокупности с иными доказательствами, собранными по делу, не только находят отражение в обвинительных заключениях, но и могут быть положены в основу выводов суда в отношении подсудимых. Так, Октябрьский районный суд г. Тамбова в октябре 2003 года признал виновными в совершении преступления, предусмотренного ст. 213 ч. 2 п. «а» УК РФ, гр. Сосина А.В. и гр. Тамаряна М.А., которые в апреле 2003 года, находясь в состоянии алкогольного опьянения, остановили на одной из улиц города автомобиль под управлением гр. Н., и на глазах четверых малолетних детей, находившихся в машине, избили Н., а также его брата, по просьбе жены Н. пытавшегося пресечь действия хулиганов. В приговоре суд сослался, в частности, на результаты ПФИ, проведенных в ГУ Тамбовской ЛСЭ МЮ РФ. В январе 2004 года суд Еврейской автономной области признал виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 105 ч.2 пп. «в», «к», 132 ч.3 п. «в» УК РФ, гр. Петрова Е.Ю., сославшись в приговоре на заключение специалиста-полиграфолога как один из источников доказательств по делу.

Сторонниками «легализации» полиграфа в России были выдвинуты различные предложения по разрешению вопросов, связанных с процессуальным урегулированием его применения в следственно-судебной практике. Большая заслуга в том, что дискуссия по обозначенной проблематике приобрела конструктивный характер, принадлежит профессору Р.С. Белкину, допускавшему, в частности, возможность применения полиграфа в ходе расследования преступлений в двух случаях: при проведении судебно-психологической экспертизы и при участии специалиста-психолога в подготовке к производству следственного действия.11

Заметим, что именно по такому пути пошли в Болгарии, где с 1995 года в институте психологии МВД Республики Болгария функционирует «отделение для проведения оперативно-психологических экспертиз» в отношении лиц, заподозренных в совершении тяжких преступлений, сотрудников, уличенных в нелояльном поведении и коррупции, и составления психологического портрета преступников12. В Японии с 1959 года результаты проверок на полиграфе, обобщенные в экспертном докладе, согласно Криминального процедурного кодекса принимаются в качестве доказательств в судах низшей инстанции, а к началу 70-х годов стали приниматься Верховным Судом по усмотрению судьи13.

Законодательство России в настоящее время не препятствует использованию полиграфа в различных сферах общественной жизни, так как сущность проверки на полиграфе заключается в применении специальных знаний из ряда смежных областей науки и техники в целях решения вопросов, поставленных перед полиграфологом органом или лицом, такими знаниями не обладающим. Поскольку «проверка на полиграфе требует применения специальных знаний и проведения соответствующих исследований, имеются все основания говорить о том, что в данном случае налицо все признаки процессуального действия, именуемого экспертизой.»14 Таким образом назначение и производство судебной психофизиологической экспертизы и такого ее вида как психофизиологическое исследование с использованием полиграфа не противоречит действующему законодательству. Так, в ст.57 Уголовно-процессуального кодекса РФ прямо указывается, что эксперт – это лицо, обладающее специальными знаниями, назначенное в установленном порядке для производства судебной экспертизы и дачи заключения. В ст.ст. 195-207, 269, 282 и 283 УПК РФ, а также в Федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», где разъясняется порядок проведения экспертиз, нет ограничений, касающихся их видового перечня. В каждом из ведомств, в структуре которых есть экспертные подразделения, имеется перечень проводимых в данном ведомстве судебных экспертиз. Существование ведомственных документов не ограничивает возможности правоохранительных органов по назначению экспертизы, не включенной в соответствующий Перечень, с поручением ее производства лицу, обладающему, по мнению назначающего экспертизу, необходимыми специальными знаниями.

Лицо, желающее назначить экспертизу, не входящую в ведомственный перечень, должно прежде всего удостовериться в том, что эксперт, которому предполагается поручить ее производство, обладает соответствующими специальными знаниями. Для лиц, являющихся сотрудниками государственных судебно-экспертных учреждений предусмотрена, согласно ст.13 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» ведомственная аттестация и переаттестация каждые пять лет на право самостоятельного производства экспертиз входящих в соответствующий ведомственный перечень. В отличие от ведомственной аттестации, специальные знания могут быть получены сведущим лицом в рамках проводимой в стране образовательной деятельности. При этом документы, выданные по линии Министерства образования и науки РФ, не утрачивают своей силы по истечении пятилетнего срока.

В России координация действий всех заинтересованных ведомств, учреждений и организаций по обеспечению качества и развития профессионального образования, прогнозированию перспективных направлений и научно-методическому обеспечению процесса подготовки судебных экспертов возложена на Учебно-методическое объединение образовательных учреждений профессионального образования в области судебной экспертизы, в состав Совета которого входят представители различных ведомств. УМО «Судебная экспертиза» - всероссийское объединение, базируется в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Саратовский юридический институт МВД России» (СЮИ МВД России).

По инициативе Совета УМО «Судебная экспертиза» были разработаны, утверждены и введены в действие Приказом Министерства образования России № 1547 от 8 апреля 2004г. Государственные требования к минимуму содержания и уровню требований к специалистам для получения дополнительной квалификации «Судебный эксперт по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа», а также дополнительная профессиональная образовательная программа профессиональной переподготовки специалистов для получения указанной квалификации (объемом 1078 часов трудоемкости). Согласно Приказа на СЮИ МВД России возлагается ответственность за формирование научно-методического обеспечения реализации дополнительной профессиональной образовательной программы «Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа», а также обязанность приступить к ее реализации. Во исполнение Приказа в настоящее время по заданию ГУ ЭКЦ МВД России подготовлена Примерная дополнительная профессиональная образовательная программа переподготовки специалистов для выполнения нового вида профессиональной деятельности – проведения психофизиологического исследования с использованием полиграфа (объем 560 часов трудоемкости). СЮИ МВД России совместно с Московской государственной юридической академией приступает к ее реализации.

Начало реализации образовательных программ связано с решением вопроса об унификации методики производства ПФИ. Методики проведения тестирования на полиграфе, являющегося основным этапом ПФИ, наработанные мировой практикой, общеизвестны и апробированы в России, отсутствует межведомственная методика производства судебной психофизиологической экспертизы как процессуального действия. Данное обстоятельство не препятствует производству ПФИ в порядке, установленном законодательством для использования заключения эксперта и специалиста, поскольку ведомственными инструкциями определяется порядок разработки соответствующих методик по различным видам экспертиз, однако, единая стандартизация методик каким-либо нормативным актом в России не предусмотрена - межведомственных методик производства нет ни по одному из видов судебной экспертизы.

В качестве одного из первых случаев использования полиграфа в ходе следствия по уголовному делу в форме психофизиологической экспертизы можно рассматривать проведенную осенью 2001 года в рамках расследования уголовного дела № 09/20/0005-01Д комплексную судебную психолого-психофизиологическую экспертизу. 9 января 2001 года военнослужащий Агеев А.М., зная, что в это время в квартире его знакомых в г. Лобня Мытищенского района Московской области находится только двенадцатилетняя С., предложил гр. Хаметову А.Р. (а тот согласился) проникнуть в их квартиру и похитить чужое имущество. Попав обманным путем в квартиру, Агеев начал искать деньги и ценности, а Хаметов, затащив девочку в одну из комнат, удушил ее, пользуясь резинкой для волос и отрезанным от обогревателя кабелем.

Московским окружным военным судом заключение экспертов в отношении Хаметова А.Р., составленное по результатам комплексной психолого-психофизиологической экспертизы, было оценено в совокупности с другими доказательствами и положено в основу приговора, которым Хаметову А.Р. было назначено наказание в виде 20 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с конфискацией имущества. При этом в приговоре суда отмечалось, что в соответствии с заключением комплексной судебной психолого-психофизиологической экспертизы при предъявлении Хаметову (среди других нейтральных) фотографии обогревателя от которого был отрезан кабель, использовавшийся при удушении С., и кровати, на которой она была задушена, у него были получены значимые реакции, что позволяет сделать вывод о том, что последний был в квартире в момент убийства С. Поэтому суд отверг показания подсудимого Хаметова А.Р. о том, что в квартире он не был вовсе и С. не убивал, как несоответствующие установленным в суде обстоятельствам происшедшего.

Очевидно, что правила проверки и оценки доказательств, закрепленные ст. 87 и 88 УПК РФ не позволяют придавать информации, полученной из какого бы то ни было источника, приоритетное значение. Окончательная процессуальная оценка результатов ПФИ может быть дана только уполномоченным на то лицом - дознавателем, следователем, прокурором или судом путем сопоставления их с другими данными, имеющимися в материалах дела.

В апреле 2004 года судьей Заволжского районного суда г. Ульяновска был вынесен обвинительный приговор по уголовному делу, возбужденному прокуратурой по признакам состава преступления, предусмотренного ч.1 ст.105 УК РФ.

20 июня 2003 г. около 4 часов утра возле коммерческого киоска был обнаружен труп гражданина С. с признаками насильственной смерти. В ходе осмотра места происшествия с окна киоска изъяли оттиски следов пальцев рук, оставленных, как впоследствии выяснилось, гражданином М. Следствие установило, что очевидцами преступления являются граждане Н. и П.

Допрошенный в качестве свидетеля П. показал, что он, Н. и М. на машине подъехали к коммерческим киоскам, расположенным возле магазина «Волжанка». М. вышел из машины, чтобы взять пива, вернулся спустя 10 минут и сказал, что у него произошел конфликт с мужчиной, находившимся в одном из киосков. П. и Н. пошли в этот киоск, чтобы уладить конфликт. Там находились девушка и мужчина, который пояснил, что М. хотел «купить» пива, но деньги платить отказался. П. предложил вместе выпить «мировую». Н. в это время находился рядом с П., но в разговоре участия не принимал. Мужчина вышел из киоска, и в этот момент они услышали звуки ударов. Когда П. обошел киоск, то увидел, как М. битой, которая находилась в автомобиле, наносит удары мужчине в область головы. П. оттолкнул М., тот выбросил биту, и они уехали с места преступления. Бита, по словам П., была сувенирная, приобрел он ее в ЦУМе.

Свидетель Н. дал аналогичные показания относительно того, что М. наносил удары битой мужчине, находившемуся в том киоске, где они хотели взять пива. Свои показания Н. и П. подтвердили при производстве очных ставок с М.

При проведении оперативно-розыскных мероприятий Н. и П. были опрошены с использованием полиграфа. В результате опросов была получена информация о том, что каждый из них говорит правду относительно происходивших событий. М. первоначально дал согласие на участие в опросе с использованием полиграфа, однако после установочного теста, когда полиграфолог безошибочно определил, какая цифра проставлена на карточке, выбранной М. (перед предъявлением теста М. было предложено выбрать одну из карточек, положить ее в карман, но не сообщать имеющееся на карточке число полиграфологу), отказался от дальнейшего участия в процедуре.

Старший следователь прокуратуры Заволжского района г. Ульяновска принял решение о производстве по делу психофизиологической экспертизы в отношении Н. и П. ПФИ в отношении Н. и П. проводилось в помещении ГУ Саратовской ЛСЭ МЮ РФ. Эксперт был предупрежден об ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст.307 УК РФ. На разрешение эксперта были поставлены вопросы, которые могли бы помочь следствию определить, действительно ли Н. ударов С. не наносил, и видел ли он, как удары С. наносили М. или П. (а также вопросы о том, действительно ли П. сам ударов С. не наносил, и видел ли он, как удары С. наносили М. или Н.). На основании проведенного исследования эксперт пришел к выводу, что психофизиологические реакции, полученные в ходе ПФИ, свидетельствуют о том, что показания, ранее данные Н. и П соответствуют действительности.

В обвинительном заключении по делу было указано, что доказательствами, подтверждающими обвинение М., в частности, являются: заключение от 21.01.2004 № 336, составленное экспертом по результатам производства психофизиологической экспертизы в отношении Н., и заключение от 21.01.2004 № 337 — по результатам производства психофизиологической экспертизы в отношении П.

В приговоре судья отметил, что вина подсудимого М. подтверждается письменными доказательствами, в том числе заключениями психофизиологических экспертиз от 21.01.2004 №№ 336, 337. Правдивость показаний свидетелей (как в ходе предварительного следствия, так и в ходе судебного разбирательства) у суда сомнений не вызвала, поскольку данные показания согласуютсямежду собой, подтверждаются протоколом осмотра места происшествия, заключениями судебно-медицинских экспертиз. За совершенное преступление М. было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на десять лет. Условное осуждение М. по ранее вынесенному приговору было отменено, и по совокупности приговоров М. окончательно было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на одиннадцать лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

18 марта 2005 года К. совместно с Ф. по телефону пригласил в квартиру К. гр-ку М. После совместного распития спиртных напитков Ф. пошел спать, а К. в ходе внезапно возникшей ссоры нанес удар ножом в грудь М., от чего та скончалась. В ходе расследования возбужденного по данному факту прокуратурой Зеленоградского административного округа уголовного дела следователем была назначена психофизиологическая экспертиза. При производстве экспертизы в отношении Ф. к него были выявлены психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что он сам ножом потерпевшей удар не наносил, но видел как К. выбросил нож в мусорный бак, причем, судя по характеру этих сведений, получены они были свидетелем на момент события преступления. Указанное заключение эксперта, оцененное в совокупности с другими доказательствами, легло в основу приговора Зеленоградского районного суда города Москвы, согласно которого в июне 2005 года К. был осужден по ч.1 ст.105 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда оставила приговор без изменения.

Принимая во внимание тот факт, что психофизиологическая экспертиза с использованием полиграфа является новым видом судебных экспертиз, а технология ее производства достаточно сложна, еще раз следует подчеркнуть, что привлекать в качестве эксперта к проведению данной экспертизы следует не просто обладателей документов, подтверждающих наличие у лица специальных познаний в области полиграфологии, но специалистов с многолетним стажем работы в данной области, имеющих успешную практику проведения исследований с применением полиграфа в последние 3-5 лет.

Говоря о допустимости применения полиграфа в судопроизводстве в форме психофизиологической экспертизы, нельзя не затронуть вопрос об основополагающем принципе проведения проверок на полиграфе – их методически обусловленной добровольности. Придание проверкам на полиграфе статуса экспертизы не предопределяет возможность их принудительного производства.

Ст. 28 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» гласит: «Круг лиц, которые могут быть направлены на судебную экспертизу в принудительном порядке, определяется процессуальным законодательством Российской Федерации. В случае, если в процессуальном законодательстве Российской Федерации не содержится прямого указания на возможность принудительного направления лица на судебную экспертизу, государственное судебно-экспертное учреждение не вправе производить судебную экспертизу в отношении этого лица в принудительном порядке».

Согласно ст.41 указанного Федерального закона на судебно-экспертную деятельность лиц, не являющихся государственными судебными экспертами, распространяется действие ст. 2, 4, 6-8, 16, 17, ч.2 ст.18, 24, 25 закона. В ст. 6 «Соблюдение прав и свобод человека и гражданина, прав юридического лица при осуществлении государственной судебно-экспертной деятельности» отмечается, что государственная судебно-экспертная деятельность осуществляется при неуклонном соблюдении равноправия граждан, их конституционных прав на свободу и личную неприкосновенность, достоинство личности, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту чести и доброго имени, а также иных прав и свобод человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, при этом, судебно-экспертные исследования, требующие временного ограничения свободы лица или его личной неприкосновенности, проводятся только на основаниях и в порядке, которые установлены федеральным законом.

Следовательно, тот факт, что в ст.41 на судебно-экспертную деятельность лиц, не являющихся государственными судебными экспертами, прямо не распространено действие ст.28 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», с учетом вышеприведенных положений ст.6 не может служить основанием для принудительного проведения психофизиологической экспертизы независимо от места ее проведения.

Очевидно, что производство психофизиологического исследования с использованием полиграфа в форме экспертизы по уголовному делу должно соответствовать всем требованиям назначения и производства судебных экспертиз, предусмотренным действующим законодательством. Большинство вопросов, которые на практике могут возникнуть в связи с необходимостью реализации требований главы 27 УПК РФ, регламентирующей производство экспертизы, поддается решению, учитывая законодательно допустимую свободу методических и организационно-технических действий эксперта, особенно, в случае проведения экспертизы в экспертном учреждении. Некоторую техническую сложность на практике представляет урегулирование вопроса об обеспечении присутствия при производстве психофизиологической экспертизы тех субъектов уголовного судопроизводства, которым такое право предоставлено процессуальным законодательством. Наличие третьих лиц в помещении во время общения полиграфолога и обследуемого, в любом случае, снижает степень психологического контакта между ними, тем более, что, к примеру, присутствие следователя при проведении экспертизы может быть негативно воспринято лицом, в отношении которого она проводится, а присутствие защитника может показаться нежелательным следователю. Вместе с тем, думается, что придавать излишнюю значимость решению указанного вопроса не стоит. Методика проведения проверок на полиграфе достаточно надежна и сам факт пребывания кого-либо в помещении, где проходит экспертиза, никак не влияет на регистрацию реакций обследуемого на задаваемые вопросы, разумеется, при правильной организации работы. Согласно действующего законодательства, субъектам судопроизводства предоставляется право «присутствовать» при проведении судебной экспертизы, а не «участвовать» в ее производстве. В соответствии со ст.24 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» в случае, когда присутствующие при производстве судебной экспертизы в государственном судебно-экспертном учреждении, мешают эксперту, тот может приостановить исследование и ходатайствовать перед лицом, назначившим экспертизу, об отмене разрешения участнику процесса присутствовать при ее производстве.

Установлению должного паритета между методическими рекомендациями и требованиями уголовно-процессуального законодательства могло бы способствовать использование при проверке на полиграфе современных технических средств и форм ее организации, аналогичных тем, что предусмотрены ст.193 УПК РФ применительно к проведению опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. К примеру, в ГУВД Пермской области «для работы на полиграфе имеется два смежных кабинета. В одном из них специалисты изучают представленные уголовные дела и прочие материалы, готовят тесты, беседуют с инициаторами заданий и другими лицами. В этом же помещении размещена видеоаппаратура, позволяющая прокурору, следователю, адвокату наблюдать процесс полиграфного обследования, которое проводится в другом кабинете.»15 Таким образом непосредственно на время проведения проверки на полиграфе лица, присутствующие при производстве экспертизы, могут быть выведены за пределы помещения, где находятся полиграфолог и обследуемый.

Дополнительной проработки заслуживает вопрос о фиксации хода и результатов психофизиологического исследования, которое должно быть проведено таким образом, чтобы правильность действий полиграфолога могла быть оценена, при необходимости, при производстве повторной экспертизы, т.к. в ст.207 УПК РФ предусматривается возможность назначения повторной экспертизы в случаях возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличия противоречий в выводах эксперта (экспертов).

Как было отмечено выше, сфера применения полиграфа не ограничивается рамками уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной деятельности. Сегодня более, чем в 60 станах мира, полиграф используется, не только в ходе различного рода расследований, когда участник проверки опрашивается на предмет выявления, возможно, скрываемой им информации о каком-либо событии, имевшем место в действительности и послужившем поводом для расследования; но и при работе с кадрами, в целях получения дополнительной информации об участнике проверки.

В первую группу включаются проверки, проводимые при любых расследованиях или разбирательствах, в основе которых, при всем их разнообразии (уголовные, административные, служебные, парламентские и т.д.), как отмечалось выше, всегда лежит какое-то конкретное событие (убийство, кража, подлог и пр.). Задача полиграфолога заключается в определении причастности отдельных лиц к этому событию путем проверки их на осведомленность о деталях, обстоятельствах или признаках расследуемого события. В то же время, как показывает практика, при всем сходстве целей, задач и методики проведения исследования, подготовка к ПФИ, проводимому вне рамок уголовного судопроизводства (в частности, по заявкам негосударственных предприятий), имеет ряд психологических особенностей. Так, при пропаже на предприятии определенной денежной суммы либо важного документа, руководство предприятия, как правило, по разным причинам стремится избежать огласки данного факта и поручает проведение разбирательства сотрудникам Службы собственной безопасности. Однако, обстановка в коллективе все равно дестабилизируется. На момент обращения за помощью к полиграфологу, подробности случившегося, зачастую, становятся общеизвестными, а напряжение в отношениях между сотрудниками достигает своего пика. Учитывая изложенное, а также принимая во внимание тот факт, что руководство предприятия всегда может обратиться с соответствующим заявлением в правоохранительные органы (хотя на первоначальном этапе возникновения конфликта этот вопрос, обычно, не поднимается), основной задачей полиграфолога в подобной ситуации является не проведение своего рода мини-расследования с выявлением причастности конкретных лиц к случившемуся, а стабилизация обстановки в коллективе за счет установления непричастности к случившемуся подавляющего большинства сотрудников. Разряжая напряженную атмосферу, царившую в коллективе иногда не один месяц, полиграфолог, тем самым, может оказать содействие сотрудникам Службы собственной безопасности: спровоцировать истинного виновника случившегося на активные действия, его изобличающие, либо же выявить отдельные детали происшедшего, которым первоначально не было уделено должного внимания.

Проверки на полиграфе при работе с кадрами именуются «скрининговыми» (от английского слова «screen» – просеивать, проверять на благонадежность). Скрининг может применяться в трех случаях: при найме персонала на работу; при периодических (плановых) проверках работающего персонала; при выборочных (внеплановых) проверках сотрудников.

Правовой основой применения полиграфа в кадровой работе (независимо от того, идет ли речь о крупном государственном предприятии или коммерческой организации со штатом сотрудников 3-5 человек), коль скоро речь идет о трудовых правоотношениях, можно считать положения Трудового кодекса РФ, закрепленные, прежде всего, в главе 14, где разъясняется понятие персональных данных работника как информации, необходимой работодателю в связи с трудовыми отношениями и касающейся конкретного лица. В ч.1 ст.86 ТК РФ содержится ряд положений, определяющих порядок получения и использования персональных данных работника, среди которых ключевым является указание на возможность их получения только у самого работника. Отказ сотрудника от участия в проверке на полиграфе не может рассматриваться в качестве повода для принятия в отношении него каких-либо санкций. Разумеется, результаты ПФИ не могут служить причиной увольнения работника – в ст.81 ТК РФ предусмотрен исчерпывающий перечень оснований для расторжения трудового договора по инициативе работодателя. Вместе с тем, ряд положений ст.81 сформулирован таким образом, что позволяет работодателю расстаться с сотрудником, «неблагонадежность» которого была установлена при проверке на полиграфе. Например, при выявлении в ходе ПФИ информации, скрытой работником при трудоустройстве от работодателя, он может быть уволен по п.11 ст.81 ТК РФ за предоставление заведомо ложных сведений при заключении трудового договора. Надо ли говорить, что в принятии жестких мер необходимость, как правило, не возникает. Обоснованно заподозренный, чья причастность к совершению недопустимых с точки зрения работодателя действий, подтверждается в ходе проверки на полиграфе, предпочитает сохранить свое реноме и увольняется «по собственному желанию», а тот, кого обвинили несправедливо (бывает, к сожалению, и такое, никто из специалистов не застрахован от ошибки, будь то специалисты-полиграфологи либо специалисты в любой иной области знания), обычно не желает оставаться в коллективе, где человеку перестают доверять.

Именно стремление руководства Управления исполнения наказаний по Саратовской области к совершенствованию деятельности подведомственных подразделений за счет активизации кадровой работы способствовало началу сотрудничества УИН по Саратовской области и Саратовской ЛСЭ. В эксперименте, направленном на выяснение результативности ПФИ лиц, трудоустраивающихся в органы уголовно-исполнительной системы, ранее прошедших проверку по линии отдела кадров, участвовало 10 человек. Трое из тех, кому инспектором отдела кадров УИН по Саратовской области было предложено пройти проверку на полиграфе, дав согласие на участие в процедуре, в Саратовскую ЛСЭ к назначенному времени не явились и больше не обращались в отдел кадров по вопросу трудоустройства. Это обстоятельство наилучшим образом иллюстрирует эффективность использования полиграфа в кадровой работе как профилактического средства. Относительно пяти из семи обследованных полиграфолог получил сведения, которые ранее не были выявлены в ходе проведенной кадровой проверки.

Результаты проведенного эксперимента показали, что обследуемые, стремясь приукрасить свою биографию, откорректировать ее в соответствии с требованиями, предъявляемыми к сотрудникам органов уголовно-исполнительной системы, зачастую, не сообщают информацию, которая, по их мнению, может каким-либо образом умалить их авторитет. Во-первых, речь идет о сокрытии неблаговидных фактов биографии. Так, гр. Б. исказил в свою пользу причины увольнения с предыдущего места работы, а гр. С. не только пытался закамуфлировать подлинную причину своего увольнения с предыдущего места службы, но и старался завуалировать свое истинное отношение к употреблению крепких спиртных напитков. Во-вторых, речь идет о замалчивании обычных фактов биографии, которые, однако, представляют интерес для работодателя. Гр. К. в качестве последнего места работы указал предприятие, два года назад прекратившее свое существование, умолчав о том, что в эти годы он вынужден был перебиваться случайными заработками. Кроме того, гр. К. не сообщил о своем намерении совмещать работу в органах уголовно-исполнительной системы с занятием научной деятельностью на одной из кафедр Саратовского государственного университета. В-третьих, речь идет о малозначительных фактах биографии, утаиваемых опрашиваемым из желания соответствовать образу идеального сотрудника органов уголовно-исполнительной системы. Например, Гр. О. пытался скрыть факт применения силы по отношению к хулигану, оскорбившему его жену, полагая, что данный эпизод, имевший место около 15 лет назад, может быть расценен как административное правонарушение, оставшееся безнаказанным. Гр. Г., посчитав стремление к повышению своего благосостояния за счет регулярного получения заработной платы не слишком достойной целью трудоустройства в органы уголовно-исполнительной системы, настаивал на том, что истинным мотивом его устройства на работу является стремление к профессиональному росту.

Утаивая подобные факты, никоим образом его не компрометирующие, соискатель вакантной должности, тем не менее, находится в состоянии стресса, которое неизбежно фиксируется в ходе психологического тестирования, что может быть истолковано не в пользу соискателя.

Таким образом, использование полиграфа при подборе кадров ориентировано на параллельную защиту интересов работодателя и нанимаемого персонала. Соискатель вакантной должности сам определяет степень своей искренности при заполнении анкет и собеседовании с сотрудниками отдела кадров или Службы собственной безопасности предприятия. Выявление в ходе ПФИ негативных фактов биографии соискателя, заведомо скрытых им от работодателя позволяет избежать приема на работу недобросовестного сотрудника и, одновременно, обеспечивает законопослушным гражданам приоритет при найме на работу.

Кроме того, одним из аспектов функционирования некоторых государственных органов является сохранение государственной и служебной тайны, а для негосударственных предприятий актуален вопрос о сохранении тайны коммерческой. Следовательно, в ряде случаев полноценная работа сотрудников в коллективе становится возможной только после установления их полного служебного соответствия предъявляемым требованиям, включая наличие адекватного данным требованиям социально-нравственного облика в период, предшествующий трудоустройству. Участие в опросе с использованием полиграфа для добросовестного человека является реальным шансом заслуженно получить приоритет при найме на подобную работу, ускорить и упростить процесс «акклиматизации» в новом коллективе.

[1]См.: Хэссет Дж. Введение в психофизиологию. Пер. с англ. И.И. Полетаевой, под ред. д-ра биол. наук Е.Н Соколова. М.: «Мир», 1981. - С. 13.

[2]Обзор по кн.: Холодный Ю.И. Применение полиграфа при профилактике, раскрытии и расследовании преступлений (генезис и правовые аспекты). Монография. - М.: «Мир безопасности», 2000. – С. 10-15.

3Как писал сам А.Р. Лурия, «эта работа оказалась практически полезной для криминалистов, являясь ранней моделью детектора лжи». (См.: Лурия А.Р. Этапы пройденного пути. Научная автобиография. Под ред. Е.Д. Хомской. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. – С. 23.)

4Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. – С. 231.

5См.: Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М.: ООО Издательство «Юрлитинформ», 2001. - С. 257.

6См.: Симонов П.В. Высшая нервная деятельность человека: Мотивационно-эмоциональные аспекты. М.: Наука, 1975. - С. 130.

7См.: Психология эмоций. Тексты... – С. 228–234.

8См.: Методы прикладной психологии в раскрытии и расследовании преступлений / Гримак Л.П., Скрыпников А.И., Лаговский А.Ю., Зубрилова И.С.: Учебное пособие. - М.: ВНИИ МВД России, 1999. – С. 41.

9В контексте выше изложенного следует еще раз подчеркнуть, что полиграф не относится к так называемым «специальным техническим средствам».

10ГУ Саратовская лаборатория судебной экспертизы Министерства юстиции РФ, в которой ПФИ регулярно проводится с 1998 года, стала первым государственным судебно-экспертным учреждением, где была освоена указанная форма использования специальных знаний в целях оказания содействия правоохранительным органам, помощи государственным и негосударственным учреждениям и организациям, а также гражданам.

11См.: Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. Т. 3: Криминалистические средства, приемы и рекомендации. – М., 1997. – С. 54.

12См.: Ганчевский Б. Основные теоретические подходы при осуществлении полиграфных исследований институтом психологии – МВД Республики Болгария // Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности: Материалы 3-й науч.-практ. конф. ГУВД Краснодарского края / Под ред. А.Г. Сапрунова, С.Л. Николаева. - Сочи: ГУВД Краснодарского края, 1999. – С. 72.

13См.: Методы прикладной психологии в раскрытии и расследовании преступлений... - С.135.

14Пособие для следователя. Расследование преступлений повышенной общественной опасности / Коллектив авторов. Под научной редакцией Н.А. Селиванова и А.И. Дворкина. Издание второе, испр. и доп. - М.: Лига Разум, 1999. – С. 38.

15Петров А.М., Мягких С.Г. Из записной книжки полиграфолога: Справочное пособие для специалистов, использующих полиграф при опросе граждан. – В кн.: Петров А.М., Мягких С.Г., Бессонова С.Ю.Психологические возможности выявления скрываемой информации: Учебно-методическое пособие для сотрудников правоохранительных органов, студентов и курсантов высших юридических учебных заведений. Петров А.М., Мягких С.Г. Из записной книжки полиграфолога: Справочное пособие для специалистов, использующих полиграф при опросе граждан. – Пермь: ИД «Компаньон», 2003. – С. 125.

Дата добавления: 2015-07-20